Сдвиги в распределении ресурсов в ходе рыночных реформ

Предполагалось, что формирование механизмов рыноч­ной конкуренции на основе свободы предпринимательства и свобод­ного ценообразования приведет к созданию и сильных экономиче­ских стимулов технического прогресса (что обеспечит генерирова­ние качественных ресурсов), и экономических стимулов к выравни­ванию распределения ресурсов по отраслям экономики. Сближение с ценами мирового рынка автоматически обеспечит нам и соответст­вующее рациональное распределение ресурсов по отраслям.

При этом полностью игнорировались сложившиеся в период плановой экономики структурные особенности народного хозяйства. Это, во-первых, крайняя слабость инвестиционного комплекса, его в целом низкий технологический уровень и способность к воспроиз­водству лишь при заниженных ценах на массовые ресурсы. Во-вторых, монополистическая структура топливных и сырьевых отрас­лей. В-третьих, необходимость жесткого контроля над ценовой поли­тикой железнодорожного транспорта, энергетики и жилищно-коммунального хозяйства (относящихся к отраслям естественных монополий).

В результате свободный рынок привел к резкому росту цен на топливные, энергетические и сырьевые ресурсы и услуги естествен­ных монополий, что соответственно увеличило издержки производ­ства во всех остальных отраслях, особенно негативно повлияв на ин­вестиционный комплекс. Его товары сделались не конкурентоспо­собными ни по технологическому уровню, ни по цене. Это, при об­щем сжатии спроса в экономике и особенно сильном сокращении инвестиционных возможностей предприятий, привело к резкому сжатию спроса на продукцию инвестиционного комплекса и к глубо­кому падению объемов производства. Сам инвестиционный ком­плекс лишился не только всякой возможности привлекать качест­венные ресурсы, но и какого-либо компенсирующего притока массо­вых ресурсов, что обусловило его стремительную деградацию.

Такая ситуация означала, что и для всех остальных отраслей ут­рачен внутренний источник их обеспечения качественными ресур­сами. К тому же макроэкономическая политика того периода не только не препятствовала сжатию внутреннего спроса, но, напротив, опиралась на него, обеспечивая проведению финансовой стабилиза­ции приоритет над всеми иными целями. Поэтому удовлетворять свою потребность в качественных ресурсах могли только экспортно-сырьевые отрасли, имевшие стабильные валютные доходы. Ввиду слабости внутреннего инвестиционного комплекса эти отрасли ори­ентировались главным образом на использование импортных машин и оборудования. Однако даже эти отрасли направляли финансовые потоки от экспорта ресурсов, прежде всего, не на импорт технологи­ческого оборудования, а на другие цели. В 90-е годы резко возрос ввоз из-за рубежа потребительских товаров.

Таким образом, отечественный инвестиционный комплекс был практически полностью разрушен. Зависимость отечественной эко­номики от импорта машин и оборудования сложилась в начале XXI века на более высоком уровне, чем подобная же зависимость Россий­ской империи в начале XX века! Так, в 2001 году ёмкость внутренне­го рынка составила 53 тыс. единиц, из которых на долю импортного оборудования пришлось более 43 тыс. В 2003 году показатели соста­вили 118 тыс. и 115 тыс. соответственно. Иными словами, если в 2001 году отечественные производители обеспечивали 10% внут­реннего рынка, то к 2004 их доля сократилась до 2%. При этом им­портёры увеличили поставки более чем в 2 раза[108]. Ничуть не лучше была ситуация и через пять лет. «В 2006 году Россия произвела около 7 тыс. единиц металлорежущих станков и кузнечно-прессового обо­рудования, что в 14,5 раз меньше чем РСФСР в 1990 году. <...> В связи с недостаточной конкурентоспособностью российской станко-инструментальной продукции наблюдается устойчивая тенденция к удовлетворению внутреннего спроса преимущественно за счет им­порта. Начиная с 2002 года, объем российского импорта механообрабатывающего оборудования превышает объем внутреннего произ­водства и растет опережающими темпами. Импортная зависимость России в 2006 году составляла уже 87%»[109]. В то же время Российская империя перед Первой мировой войной импортировала две трети необходимых ей машин[110].

Резкое сокращение объема качественных ресурсов (обратное замещение) в экономике России в период реформ, вытеснение высо­котехнологичных ресурсов ресурсами, относящимися к более низким технологическим укладам, естественно, высветило проблему ком­пенсации катастрофической нехватки качественных ресурсов массо­выми. Но такая компенсация оказалась почти невозможной – ведь недостаточная доступность массовых ресурсов обнаружилась уже к концу советского периода, а в ходе реформ произошло к тому же об­щее сжатие внутреннего спроса, в особенности инвестиционного, что сделало недоступными для большинства предприятий любые до­бавочные ресурсы. Кроме того, сближение внутренних цен с ценами мирового рынка (пусть и неполное) привело к значительному отно­сительному вздорожанию некоторых массовых ресурсов (сырье, топ­ливо, электроэнергия, железнодорожные перевозки).

Это вздорожание ресурсов, контролируемых частными и госу­дарственными монополиями, частично пытались «отыграть» путем занижения цены рабочей силы. Политика государства в области до­ходов была очевидным образом ориентирована на давление на зара­ботную плату (компенсация инфляционных потерь в первой полови­не 90-х годов лишь наполовину; установление минимального разме­ра оплаты труда и общего уровня тарифных ставок заработных плат в бюджетном секторе ниже прожиточного минимума) в сторону сни­жения относительных цен на рабочую силу. Именно за счет этого последнего фактора удалось запустить механизм экономического роста после финансового кризиса августа 1998 года[111].

Правда, по всей видимости, механизм компенсации качествен­ных ресурсов массовыми все же сыграл некоторую роль – за счет ужесточения контроля над ценами и тарифами топливно-сырьевых и естественных монополий (в 1995-1997 гг. и с осени 1998 г), и за счет притока нефтедолларов в силу высокой конъюнктуры внешнего рынка (с весны 1999 г.). По существу же это была лишь частичная мобилизация ресурсов, омертвленных в результате макроэкономиче­ской политики правительства – главным образом, за счет увеличения загрузки старых (и еще более устаревших за период кризиса 90-х гг.) производственных мощностей. Не была решена и проблема деквали­фикации трудовых ресурсов, хотя произошел некоторый относитель­ный рост оплаты труда. Достаточно скудные и еще более оскудевшие за 90-е годы ресурсы инвестиций для обновления основного капита­ла не были эффективно мобилизованы из-за сохранения в экономике феномена инсайдерского контроля, приводящего к значительной непроизводительной растрате доходов предприятий, ухудшению ус­ловий как предложения инвестиций, так и спроса на них[112].

Экономический рост 1998-2008 годов опирался на временные макроэкономические импульсы («шоки» – девальвация рубля, со­кращение реальной зарплаты и т. д.) и на благоприятную конъюнк­туру мирового рынка топливно-сырьевых товаров. Эти факторы рос­та не были за прошедшее десятилетие трансформированы во внут­ренние источники экономического роста, хотя нельзя отрицать мультипликативный эффект от притока нефтедолларов, распростра­нившийся на обрабатывающую промышленность и сферу услуг. Но этот мультипликативный эффект, как я уже отметил, во многом сво­дился к восстановительному росту за счет роста загрузки старых производственных мощностей и к точечным инвестициям для под­держания их элементарной работоспособности.

Технологическая модернизация основного капитала и рост ква­лификации рабочей силы, хотя и отмечались в некоторых отраслях, сыграли незначительную роль в росте российской экономики. В це­лом по национальному хозяйству не произошло сколько-нибудь за­метного снижения возраста установленного оборудования (в маши­ностроении – вообще никакого снижения не наблюдалось), а инно­вационная активность не только не росла, но даже и сокращалась. «Роль отечественных инноваций и новых технологий в достигнутом росте крайне незначительна (не более 10% в приросте ВВП) и имеет отрицательную динамику»[113] – отмечалось в 2004 году.