Обострение кризиса 1998 г.: корректировка курса реформ и восстановительный рост

 

Произошедший в августе 1998 г. дефолт с последующим кризисным обострением в экономике стал наглядным подтверждением фактического провала использования наиболее ортодоксальной версией либерально-рыночного реформирования.

Что же произошло в августе 1998 г.? Главными внешними про­явлениями кризиса стали:

· дефолт по государственным долговым обязательствам (ГКО, ОФЗ)[24];

· обвал финансового рынка;

· почти 4-кратная девальвация курса рубля;

· распространение финансово-банковского кризиса на сферу производства.

В этот период случился второй за 1990-е годы гиперинфляци­онный скачок. Цены в августе 1998 г. выросли на 38.4% (всего за год рост цен достиг 84%). ВВП сократился на 5.3%, промышлен­ность - на 5.2%, инвестиции - на 12%, реальные доходы населения - на 15.2% (в следующем 1999 г. падение продолжилось и состави­ло еще 12.8%). По оценкам, общие потери российской экономики от августовского кризиса составили 96 млрд. долл. Из них корпора­тивный сектор утратил 33, население - 19, коммерческие банки -45 млрд. долл.

При поверхностном взгляде обострения кризиса в августе 1998 г. произошло из-за непродуманных действий правительства и ЦБ, которые попытались провести «плавную девальвацию» рубля (с расширением «валютного коридора» на уровне от 6 до 9.5 руб. за доллар США) в условиях ограниченного объема золото-валютных резервов (к концу 1997 г. они сократились до 18 млрд. долл.) и обо­стрения бюджетного дефицита из-за стремительного наращивания государственных заимствований. Все это на фоне падения цен на нефть и сырье, которые упали от уровня 15-17 долл./барр. в начале 1998 г. до 9.9 долл./барр. в декабре этого года. В результате произо­шел обвал обменного курса рубля, бюджетно-финансовая система оказалась парализованной, в стране произошло массовое изъятие вкладов населения из банков, сопровождаемое потребительской па­никой.

Вместе с тем надо учитывать, что дефолт с последующим кри­зисом был обусловлен не просто ошибками правительства и ЦБ в сфере формирования государственного долга. По существу эти фи­нансовые просчеты лишь вскрыли имманентную порочность самой стратегии экономического реформирования, выбранной в конце 1991 г. Поэтому кризис в российской экономике равнозначен на­ступлению кризиса самого курса реформирования, ключевым пунктом которого была ставка на опережающую финансовую ста­билизацию, как достаточной предпосылки вывода экономики в подъемную фазу. Приверженцы рыночно-монетарного курса пред­полагали такую последовательность в проводимой политике: либе­рализация экономики ^ финансовая стабилизация —> активизация частного инвестирования —> структурная перестройка —> экономи­ческий рост. В этой логической цепочке исходным пунктом высту­пала задача предваряющей финансовой стабилизации за счет по­давления инфляции путем проведения максимально жесткой де­нежной политики.

Экономисты монетарной школы на основе анализа обширных международных эмпирических данных пытались вывести «железный закон» зависимости экономического роста от уровня инфляция. До­казывалось, что при снижении темпов инфляции до определенного значения (от 10 до 40%, по мнению разных экономистов) происхо­дит угасание инфляционных ожиданий экономических агентов, на этой основе появляется возможность неинфляционного стимулиро­вания инвестиций и экономика вступает в фазу устойчивого эконо­мического роста. Причем такая зависимость постулировалась как автоматическая. Обосновывалось, что достаточно 6-8 месяцев под­держивать указанный уровень инфляции и можно рассчитывать на запуск экономического роста.

В России почти 30 месяцев сохранялся более чем приемлемый уровень инфляции для запуска данной схемы экономического роста, ее среднемесячные значения колебались от 0.5 до 3.0%. Однако эко­номика, тем не менее, так и не вступила в период подъема. Более того, вновь скатилась в фазу острого кризиса стагфляционного типа. Обратим внимание на такую деталь: его наступлению предшество­вала рекордно низкая инфляция — в июне 1998 г. она составила 0.1%, а в июле — 0.2%.

Почему же не сработал механизм запуска экономического роста, основанный на жесткой кредитно-денежной политике и минимиза­ции инфляции?

Прежде всего, в этих условиях возник и сохранялся голод на де­нежные ресурсы, который вел к усилению недофинансирования хо­зяйственной и социальной сфер, крупномасштабным задержкам вы­плат заработной платы и пенсий, что с неизбежностью запускало перманентное сокращение совокупного спроса, а значит, ограничи­вало действие рыночных стимулов роста производства. Кроме того, сверх всякой меры произошло вбрасывание высокодоходных облига­ций (типа ГКО, ОФЗ) для финансирования бюджетного дефицита. Следствием успеха в борьбе с инфляцией явилось то, что политика финансовой стабилизации обернулась закономерной дезорганизаци­ей нормального воспроизводственного процесса в виде сохраняюще­гося вала неплатежей. Ужесточение денежной политики привело к неоправданному сокращению объективно необходимой величины денежного покрытия ВВП, или показателя его монетизации. В 1993-1998 гг. данный показатель (М2 к ВВП без учета валютных счетов) колебался от 9 до 16%. Между тем, как в советской экономике в 1985-1991 гг. его значение составляло 55-70%, что в принципе не отличалось от аналогичного показателя в странах с развитой рыноч­ной экономикой. Недостаток денежных ресурсов для обеспечения нормального воспроизводственного процесса компенсировался мас­штабным разворачиванием бартерных сделок, с помощью которых обслуживалось до 80% оборота промышленной продукции.

Важным дополнением в стратегии реформирования, реализуе­мой в 1990-е годы, была политика внешней открытости и экспортно-ориентированная модель развития. Их негативное влияние прояви­лось прежде всего в действии двух внешнеэкономических факторов. К первому из них относится мощное потрясение на финансовых рынках, которое первоначально зародилось в Азии (1997 г.), а затем распространилось по всему миру, докатясь и до российских просто­ров. Стало ясно, что в условиях проведения политики фиксированно­го курса рубля созданного валютного запаса (его максимальная ве­личина не превышала 25 млрд. долл., которая затем сократилась до 18 млрд. долл.), не хватит. Он же был ключевым пунктом в поддер­жании финансовой стабильности и стабилизации курса националь­ной валюты.

Наступивший мировой финансовый кризис сопровождался уси­лением действия второго неблагоприятного для нас внешнего фактора — падением цен на сырье и энергоресурсы, которые выступают нашими главными экспортными товарами. Поэтому августовский финансово-экономический обвал в свою очередь обозначил исчер­панность реализуемой с 1992 г. экспортно-ориентированной страте­гии развития, основанной на приоритете топливно-сырьевых отрас­лей и открытости внутреннего рынка — товарного для импортной экспансии, финансового — для портфельных вложений транснацио­нального спекулятивного капитала.

Таким образом, в 1998 г. потерпел крах не просто либерально-монетаристский курс в экономике, но и одновременно ставка на чрезмерную открытость экономики и экспортно-ориентированную модель развития. Именно связка монетаризма с открытостью эконо­мики стала гремучей смесью, предопределившая масштабы проис­шедшего взрыва.

Вместе с тем произошедший кризис в 1998 г. имел и положи­тельный результат, который заключался в том, что он потряс до ос­нования всю сооруженную хозяйственную пирамиду, доказав на деле всю ее ненадежность и бесперспективность на будущее. На одних финансах, экспорте сырья и импорте потребительских товаров при­менительно к современной России экономического благополучия не достигнуть. К тому же, как ни парадоксально, но августовский кри­зис способствовал формированию дополнительных предпосылок вы­вода экономики в фазу стабилизации и оживления. В частности, об­вальное падение курса рубля привело к восстановлению ценовой конкурентоспособности отечественных товаропроизводителей. Ведь их продукция почти в 2,5 раза стала доступнее по сравнению с им­портом. Поэтому появилась возможность запустить импортозаме­щающую модель восстановительного экономического роста, которая и была использована.

Еще одним важным результатом произошедшего обострения кризиса стала коррекция либерально-монетаристского курса в эко­номике. Ее результатом стал отход от предельно жесткой денежной политики, что обеспечило рост монетизации экономики. В период 1999-2007 гг. прирост М2 в 3-5 раз опережал рост инфляции. Поэто­му коэффициент монетизации увеличился с 14.8 до 49.5%, что по­зволило уйти от бартерной модели экономики, перейдя к нормаль­ной кредитно-денежной модели финансирования текущих затрат предприятий. Характерно то, что при таком росте монетизации не произошло увеличение инфляции, напротив, она сократилась с 36 до 9-12% в год.

В наступивший с 1999 г. восстановительный период экономиче­ского роста существенную лепту внесла улучшающаяся внешнеэко­номическая конъюнктура, обозначившая быстрый рост цен на энер­горесурсы и другие сырьевые товары. Так, среднемесячные цены на нефть на Международной нефтяной биржи в Лондоне увеличились с 12.8 в 1998 г. до 147.5 долл./барр. в июле 2008 г. Поэтому суммарная выручка от экспорта нефти, газа и нефтепродуктов за 2000-2007 гг. превысила 895 млрд. долл., из которых госбюджет получил свыше 730 млрд. долл. в виде налогов и пошлин. То есть, среднегодовые вливания в экономику экспортных доходов от энергоресурсов со­ставляли примерно 100-120 млрд. долл., в то время как в 1997 г. та­кие поступления равнялись около 22 млрд. долл.

Вследствие установившейся благоприятной внешнеэкономиче­ской конъюнктуры и произошедших перемен в экономической поли­тике российская экономика в этот период быстро и неожиданно для зарубежных и отечественных экспертов смогла справиться с трудно­стями, возникшими после дефолта в августе 1998 г., и показать дос­таточные высокие темпы роста - в среднем около 7% в год, что и по­зволило удвоить ВВП в реальном исчислении. При этом ВВП в теку­щих ценах увеличился почти в 7 раз (до 42 трлн.руб.). В итоге, по общему объему ВВП РФ в 2007 г. вышло на 7 место в мире по рыноч­ному курсу и по паритету покупательной способности.

Не менее важными достижениями стали устранение бюджетно­го дефицита, досрочное погашение государственного внешнего долга (133.2 млрд. долл. в 1999 г. и 37.4 млрд. долл. в 2007 г.), а также бес­прецедентный рост золотовалютных резервов ЦБР: с 12.5 в 1999 г. до 478 млрд. долл. в 2007 г. Нормализация в финансовой сфере страны позволила перейти с 2003 г. от импортозамещающей к инвестици­онной модели экономического роста, что подтверждается увеличе­нием нормы накопления с 15-17 до 19-20% ВВП и более широким использованием кредитной модели финансирования затрат пред­приятий за счет снижения ставок по кредитам в среднем до 10.8% (в 1999г. — 32%).

Существенные изменения в период восстановительного роста произошли в социальной сфере. За 1999-2007 гг. реальные доходы на душу населения увеличились почти в 2.4 раза. Среднемесячная зар­плата возросла с 1523 до 13542 руб. или в пересчете по рыночному курсу - с 61.4 до 529 долл. Доля населения с доходами ниже прожи­точного уровня сократилась с 33.2 до 13.4%, а безработица умень­шилась с 12.9 до 6.1%.

Однако несмотря на положительные социально-экономические результаты, достигнутые в период 1999-2007 гг., они оказались не­достаточными, чтобы перевести экономику России из модели вос­становительного в модель устойчивого и сбалансированного роста, достаточно защищенного от внешних шоков. Логика формирования такой экономической модели предполагает последовательное про­хождение нескольких фаз.[25]

Первая фаза — запускающая. Она связана с разработкой и внедрением нового постлиберального механизма, который блокировал бы кризис и перевел бы экономику в фазу пол­ноценной стабилизации с последующим ростом. Первоочередность решения задачи преодоления кризиса обусловлена еще и с тем об­стоятельством, что даже устойчиво работающий рыночный меха­низм не способен обеспечить выход экономики из кризисной фазы, во всяком случае в кратчайшие сроки и с наименьшими потерями.

Основным элементом, запускающим экономический рост, ста­новится формирование условий, благоприятствующих хотя и посте­пенному, но непрерывному наращиванию совокупного спроса в хо­зяйстве, используя для этого импортозамещение и экспортный по­тенциал страны. Не сужение совокупного спроса, как это фактически реализовывалось при проведении либерально-монетаристской поли­тики, а напротив, его последовательное и продуманное расширение становится главным рычагом экономического подъема.

Вторая фаза — восстановительно-инвестиционная. Она наце­лена на закрепление надежности стабилизации и поддержание эко­номического роста за счет расширение потребительского спроса, опирающегося на динамичный рост денежных доходов населения. При этом способом обеспечения наращивания экономического роста остается тот же — дальнейшее увеличение совокупного спроса, но в котором ведущая роль постепенно и по мере насыщения потреби­тельского спроса переходит к инвестиционной составляющей. На этом этапе работа запускающего механизма (инвестиционного мультипликатора) должна быть дополнена и подкреплена работой акселератора.

Третья фаза — структурно-инновационная. Она предполагает проведение крупного структурно-институционального разворота в российской экономике. По сути дела речь идет о необходимости осуществления новой программы индустриализации, рассчитанной на длительную перспективу (10-15 лет и более). Реализация такой программы позволяет восстановить разрушенный индустриальный каркас экономики на новой технико-технологической основе и пе­рейти от экспортно-сырьевой к модели зрелого индустриализма, ориентированного на использование высокотехнологического про­изводства. Этим обеспечивается ведущая роль сектора реальной эко­номики как основы формирования устойчивого внутреннего спроса и соответственно экономического роста, менее уязвимого к негатив­ным процессам, происходящим в мировой экономике.

Оценивая характер экономического развития России в восста­новительный период (1999-2007 гг.), можно считать, что экономика страны смогла выйти во вторую фазу формирования модели устой­чивого и сбалансированного экономического, но не смогла пройти ее полностью с последующим переходом к завершающей третьей фазе. Данное обстоятельство и предопределило сохранение высокой уязвимости российской экономики к потрясениям, происходящим в мировой экономике.