Ш. Гоуайзер, Э. Уитт Опросы и псевдоопросы

Сегодня на американцев обрушивается град результатов опросов. Каждый день мы видим телесюжеты и читаем в газетах об опросах общественного мнения по самым различ­ным темам — от политических кампаний до оценки лучше­го футбольного защитника на прошедшей неделе. Результа­ты опросов органично вошли в поток информации, который доходит почти до каждой семьи. По большому счету, чей-либо успех измеряется хорошими рейтингами, полученны­ми в ходе опросов. В американской политике появился новый глас народа. Он звучит непрерывно и обманчиво в самом широком диапазоне. Мы ясно слышим его, но не понимаем смысла.

Для разумного потребителя продукции этой лавины опросов следует учесть три важных обстоятельства. Во-первых, при таком обилии опросов трудно разобраться, какие из них хороши, а какие плохи. Шумовой фон на­столько силен, что важные результаты порой остаются запрятанными. Кэти Франковиц, которая возглавляет группу опросов «Си-Би-Эс Ньюс», а ранее была президентом ААИОМ, неоднократно предупреждала журналистов, чтобы они соблюдали осторожность и не доверяли результатам всех подряд опросов. В качестве примера она приводила ежедневные сводки опросов, публикуемые вашингтонской службой «Горячая линия американской поли­тики» — частной информационной компанией, услугами которой пользуются многие журналисты. По ее мнению, даже простое перечисление плохих оп­росов рядом с хорошими придает плохим опросам больший вес, чем они зас­луживают. В этой путанице результаты совсем плохих опросов и псевдо­опросов могут быть поданы в СМИ как важные и точные.

Во-вторых, по той или иной важной теме может проводиться множество параллельных опросов. Это означает, что потребитель информации должен уметь отбирать сопоставимые результаты опросов и сравнивать их. Это так­же дает возможность, сравнивая разновременные данные, судить о колеба­ниях в общественном мнении.

Тематика опросов покрывает обширный диапазон сюжетов — от смехот­ворных до возвышенных. Эти сюжеты могут включать что угодно — от по­литики до сжигания мусора, от уличных беспорядков до выяснения вопроса об интимных отношениях, от СПИДа до оценки уровня обслуживания на бензоколонках.

Большинство опросов общественного мнения каждый раз охватывают множество тем. Некоторые частные фирмы совмещают в одном опросе за­казы различных клиентов. Такие опросы называют комбинированными или «омнибусами», поскольку они нацелены на выяснение общественного мне­ния по разнообразным темам, интересующим различных заказчиков.

Много воды утекло с тех пор, как в прессе появились поставляемые га­зетным синдикатом первые отчеты об опросах Гэллапа. Сегодня большин­ство сообщений в крупных газетах по итогам опросов общественного мне­ния пишутся журналистами, прошедшими специальную подготовку и пони­мающими значение задаваемых вопросов и требования к корреспонденту, освещающему эту тему. Многие газеты, телевизионные станции и сети име­ют в штате специалистов по опросам общественного мнения, которые содей­ствуют правильному анализу и освещению опросов.

Опросы, проводимые научными центрами. В 1969 г. был основан Нацио­нальный совет по опросам общественного мнения (НСООМ). В его задачу вхо­дило улучшение качества публикации результатов опросов, и с этой целью была принята норма, согласно которой каждому опросу, который становится досто­янием широкой публики, должна сопутствовать справка о применявшейся ме­тодологии. Американская ассоциация исследователей общественного мнения (ААИОМ) также приняла аналогичную норму, обязательную для своих членов.

Из числа опросов, проводимых высшими учебными заведениями страны, наиболее известны «Общий социальный обзор», выпускаемый Национальным центром по изучению общественного мнения в Чикаго, и «Исследования в обла­сти национальных выборов», публикуемые Центром по изучению общественно­го мнения Мичиганского университета. Многие из этих опросов проводятся, в основном, для пополнения базы знаний в той или иной области. «Исследования в области выборов» имеют целью дать надежный, обновляемый источник инфор­мации об электорате страны. Эти исследования, как правило, финансируются университетом или федеральным правительством через Национальный научный фонд или Министерство здравоохранения и социальных служб.

Имеет ли в данном случае значение источник финансирования? Имеет, и притом весьма положительное. Эти академические опросы обычно проводятся с достаточным вниманием к деталям и чистоте эксперимента и подвергаются скрупулезному анализу ученых мужей. Такая тщательность, скрупулезность укрепляют в уверенности, что на результаты можно спокойно положиться.

Тем не менее далеко не всем эмпирическим данным, получаемым в ходе опроса общественного мнения, можно доверять. Известно, что люди подчас высказывают мнение даже о несуществующих вопросах. Например, Бишоп и его соавторы описывают случай, когда людей опросили о вымышленном законе (не спрашивая предварительно, знают они его или нет) и одна треть ответивших высказалась «за» или «против» его отмены. Когда тот же вопрос был предварен вопросом об их знакомстве с данным законом и степени их заинтересованности в нем, этот показатель упал с одной трети до менее 8%. Это означает, что если не пытаться выяснить степень информированности по данному вопросу, то значительная часть общественности вполне может высказаться по нему безо всякого знания или обдумывания.

Псевдоопросы и ВЗДОР. Наибольший вред приносят опросы, проводи­мые на ненаучной основе. Для определения псевдоопросов существует не­сколько терминов. Возможно, лучший из них — ВЗДОР, аббревиатура, ко­торую ввел д-р Норман Брэдбери из НЦИОМ. Расшифровка проста — Вы­думанные Замеры Для Одурачивания Радиослушателей.

Самые распространенные их формы — это «по-звоночные» и рассылаемые по почте опросы. При этом, как правило, задается вопрос, требующий од­нозначного ответа (да или нет) и даются два телефонных номера. Звонки по

номеру «да» считаются положительным ответом, по номеру «нет» — отрица­тельным, а их процентное соотношение объявляется результатом. Этот тип ВЗДОРа весьма привлекателен, ибо он может охватывать сотни тысяч звон­ков и к тому же давать изрядный доход, так как звонки обычно платные.

Вторая разновидность ВЗДОРа, все чаще используемая газетами и жур­налами, — опросы по телефаксу или с помощью купонов. Они рассылают вопросники с просьбой заполнить их и вернуть в редакцию. Адресат может ответить на них по почте или, пользуясь более современной технологией, — по факсу и даже электронной почте. Количество ответов опять же может достигать масштабов, создающих видимость надежности — не так просто от­махнуться от ВЗДОРа, основанного на двухстах тысячах ответов.

Главная проблема опросов типа ВЗДОР состоит в том, что невозможно определить применимость их результатов к искомой генеральной совокуп­ности. По ним нельзя узнать, кто откликнулся и что в действительности ду­мают респонденты. Редакторы, как правило, отстаивают целесообразность подобных опросов как способа вовлечения читателей в работу издания. К. сожалению, результаты опросов не всегда публикуются с этой оговоркой. Когда вы не имеете понятия, из кого состоит выборка, то единственный способ оценить полученный результат — это выбросить его в окно.

Эти опросы не представляют никакой ценности, разве что с точки зрения простого любопытства. Если их не воспринимать серьезно, они могут стать источником развлечений. Например, опрос с просьбой позвонить по теле­фону на тему, стоит ли сварить героя вечерней субботней передачи Ларри Омара, или «опрос», выясняющий мнение телезрителей о лучшем защитни­ке в сегодняшних спортивных передачах. Проблема начинается там, где псев­доопросы начинают воспринимать всерьез.

Во время выборов 1992 г. «Нью-Йорк Тайме» с иронией сообщила о результа­тах одного из таких опросов. 27 октября на шестой странице газета привела дан­ные «опроса Кайдеса» под заголовком: «Крис Кайдес держит руку на пульсе из­бирателей — и на их подметках». Г-н Кайдес — сапожник, который ведет свой счет на блокноте у кассового аппарата. В 1992 г. он предсказал победу Бушу. Методо­логическая часть газетного репортажа включала следующий абзац: «Всем покупа­телям Кайдес задавал один и тот же вопрос: «Если бы пришлось голосовать сей­час, то кого бы вы выбрали — Буша, Клинтона или Перо?» Затруднявшимся с ответом тут же объявлялось: «Нет, пожалуйста, никаких «я еще не решил». По­грешность выборки в таких случаях просто неисчислима. В теории из 99 подоб­ных опросов ошибочными могут быть все 99. На практике в четырех предыду­щих случаях президентских выборов сапожник неизменно оказывался прав».

Слишком часто, и даже более чем слишком, ВЗДОР представляется прес­сой как опрос. Новостные программы местного телевидения часто проводят опросы, высвечивая на экране один телефонный номер в поддержку той или иной позиции и другой, по которому могут звонить ее противники. А в ве­чернем выпуске новостей о результатах сообщается как о полноценном оп­росе. Некоторые журналисты, редакторы и продюсеры прямо-таки влюбле­ны во ВЗДОР, потому что в подобных опросах часто участвуют тысячи или сотни тысяч респондентов. К несчастью для него, так же относился к псев­доопросам журнал «Литерари Дайджест», а сегодняшний ВЗДОР и того хуже.

В ряде случаев ВЗДОР и настоящие опросы проводились одновременно на одну и ту же тему. Эти случаи важны, поскольку позволяют увидеть раз-

ницу между тем и другим. В 1987 г. «Эй-Би-Си Ньюс» задала один и тот же вопрос в настоящем опросе и в бесплатном «по-звоночном»: «Следует ли штаб-квартире ООН и впредь находиться в США?»

 

	По-звоночный опрос (более 100 тыс. звонков)	Настоящий опрос (более 500 респондентов)
«Да»	33%	66%
«Нет»	67%	25%
«Незнаю»	—	9%

После теледебатов между Картером и Рейганом в 1980 г. «Эй-Би-Си Ньюс» также провела «по-звоночный» опрос. Респонденты набирали один номер в пользу Картера как победителя, и другой — если считали, что победил Рейган. Каждый звонок стоил пятьдесят центов. Всего было зарегистрировано более 727 тыс. звонков, судя по которым Рейган победил в соотношении 2:1. «Нью-Йорк Пост» провозгласила этот результат в огромном заголовке на первой полосе, приветствуя победу республиканцев. На самом деле это было не так. Опрос «Ассошиэйтед Пресс», проведенный в то же время, показал \ что голоса телезри­телей делятся между Картером и Рейганом поровну. Спустя много времени после выборов сотрудники аппаратов Рейгана и Картера признались, что заранее знали об опросе «Эй-Би-Си» и посадили своих добровольцев за телефоны.

Важно иметь в виду и тот большой ущерб, который наносится сообщения­ми о ВЗДОРе из вторых рук. Даже те из них, которые проводятся для смеха, иногда подхватываются и освещаются как результаты настоящих опросов. Один из нашумевших «вздорных» опросов был проведен компанией — производите­лем туалетной бумаги на Среднем Западе во время президентских выборов 1976 г. Были изготовлены специальные рулоны этой бумаги с изображениями Картера и Форда. Сопоставив показатели продажи рулонов каждого вида, ком­пания в шутку сообщила о результатах в пресс-релизе, в котором была полнос­тью раскрыта вся «методология» опроса. Первая реакция на пресс-релиз была также шутливой, но вскоре этот сюжет появился в телеграфном сообщении как результат некоего «опроса на Среднем Западе» безо всякого упоминания об осо­бенностях его методологии. После этого данная история наряду с настоящими опросами вошла в обзоры последних опросных исследований.

Поскольку ВЗДОР не имеет реального смысла, использовать эти опросы в материалах можно только в развлекательном плане, а журналисты и редак­торы должны внимательно следить за тем, чтобы они не просачивались в сообщения о новостях.

Профессиональные опросные фирмы также допускают ошибки, и, если эти ошибки значительны и случаются часто, маловероятно, чтобы такие фирмы удер­жались в бизнесе. Проблемы, возникающие при проведении опросов непрофес­сионалами, пожалуй, самым наглядным образом проявляются, когда к этому привлекаются добровольцы. Во многих случаях результаты таких опросов оказы­вались сильно искаженными, поскольку добровольные интервьюеры регистри­ровали только те ответы, которые не противоречили их собственной позиции.

Так часто случается в политических опросах, когда интервьюеры набира­ются из числа активистов предвыборной кампании. Можно назвать несколь­ко источников допускаемых ошибок. Во-первых, свой взнос в однобокую картину общественного мнения могут внести респонденты, которые охот-

нее принимают участие в опросах, проводимых организаторами кампани предпочитаемого респондентом кандидата, нежели в опросах, проводимы другой стороной. Во-вторых, добровольный интервьюер, являясь соратни ком кандидата по партии, скорее склонен интерпретировать полученны ответы в пользу своего кандидата, чем наоборот. Наконец, добровольцы могу допустить умышленную фальсификацию результатов опроса.

Указанные недостатки приводят к тому, что опрос такого рода может ока заться бесполезным для замера общественного мнения. Эти недостатки ус> губляются тем, что в большинстве случаев такие опросы проводятся без р> ководства и наблюдения за интервьюерами. Практически отсутствует кот роль за качеством процесса интервьюирования. Необходимо соблюдат предельную осторожность в отношении опросов, проводимых интервьюера ми, которые имеют твердые убеждения по теме опроса.

Студенческие опросы. Надо упомянуть два типа опросов с участием ст> дентов. К первому относятся опросы, результаты которых подносятся каким либо местным университетом как сенсационное открытие из области пси хологии и человеческих отношений.

Так, например, в декабре 1993 г. журнал «Американ Экономик Ревью опубликовал результаты исследования, согласно которому ненужные подар ки на рождество приводят к бесполезным тратам, исчисляющимся в милли арды долларов. Как утверждают авторы, от 10 до 35 процентов стоимости эти подарков — это пустые траты, так как даримые вещи не нужны получател1 подарка. Стоимость ненужных рождественских подарков по всей Америк определяется в исследовании в 4 миллиарда долларов. Каким же образо авторы пришли к этой оценке? Оказывается, что это результаты опроса 7 студентов экономического факультета Йельского университета!

Это исследование — и множество ему подобных — любопытно и занимателг но. Но это недостоверное отражение общественного поведения и человечески отношений, и его распространение за пределами университетского городка н имеет никакого смысла. Оценка общественного поведения на основании мне ний небольшой группки студентов — никчемное занятие, и не следует придЕ вать таким опросам значимость, распространяя их выводы в прессе.

Второй тип обследований такого рода — это опрос населения на ту ил иную тему, о результатах которого сообщает университетский профессо] Когда журналист начинает интересоваться организацией опросного процесс; оказывается, что это всего-навсего курсовая работа студентов, которые вь: ступали в качестве интервьюеров в учебных целях.

Мы не исключаем возможности привлечения студентов к серьезным ог росам под надлежащим руководством и после получения соответствующе подготовки. Но многие из курсовых работ этого вида не достигают качествег ного уровня, при котором журналист со спокойной совестью может распре странять их результаты. Если даже опрос проводится квалифицированно вроде бы может быть использован в журналистском материале, необходим оговориться, что в качестве интервьюеров выступали студенты.

Сокращено и адаптировано по источнику: Гоуайзер Ш., Уитт Э. Путеводител журналиста по опросам общественного мнения. М.: Вагриус, 1997. С. 61 -134.

С. Паркинсон Консультанты

Советника по организационно-методическим вопросам иногда называют специалистом по ра­ционализации, иногда — инженером по органи­зации производства, но все большее распростра­нение получает один четкий термин — «консультант по вопросам управления». Сама эта профессия тоже становится распространенной: бизнесмены посте­пенно осознают ее необходимость, хотя поначалу отнеслись к этому новше­ству скептически (таких скептиков хватает и сегодня). Многие сомневающи­еся могли бы подписаться под следующими словами Роберта Таунсенда: «Кто такие консультанты по вопросам управления? Они полезны, если работают в одиночку, на манер частных детективов. Работая в учреждении, они губят все дело. Они транжирят время и деньги, отвлекают и деморализуют ваших луч­ших работников и не могут решить ни одной проблемы. Чтобы сказать вам, который час, они возьмут у вас ваши же часы и не отдадут» (Up the organization. Robert Townsend, New York, 1970, p. 104. —Прим. автора).

Советы Роберта Таунсенда ни в коем случае нельзя игнорировать, но и считать их непреложным законом тоже не следует. В том-то как раз и беда, что Таунсенд — человек выдающийся. Когда он советует уволить всех сотруд­ников отдела внешней информации и рекламы, то следует иметь в виду, что сам он поступил именно так и оказался совершенно прав. Однако рекомен­дованная им программа может и не привести к желаемым результатам, ведь не каждая же компания может похвастать таким руководителем, как Роберт Таунсенд! Менее яркая личность поступит вполне разумно, избрав более умеренную линию. Тот, кто лишен таунсендовского размаха, порой нужда­ется в том, чтобы обратиться за советом к консультанту. Наверное, он решит­ся на это не без колебаний. Он может задаться вопросом: почему посторон­ний человек должен указывать директорам компании, как им следует вести свои дела? Если они сами этого не знают, то кто же знает? И за что в таком случае им платят деньги? К тому же может оказаться, что у консультанта, о котором зашла речь, нет специального образования, что позволяет усомнить­ся в ценности его советов. Предположим, этот консультант начинал как бух­галтер, юрист или инженер. Обретя некоторый опыт, он стал консультантом, самозваным специалистом по вопросам управления. Можно ли быть уверен­ным, что он и впрямь так умен, как ему кажется? А если это действительно так, почему он до сих пор не стал индустриальным магнатом? Как говорят американцы, если ты такой умный, то почему ты не богат?

На последний вопрос, впрочем, ответить легче всего, потому что, с одной стороны, есть примеры, когда бывшие консультанты преуспевают в качестве бизнесменов, но, с другой стороны, человек с врожденным талантом консуль­танта никогда не последует их примеру. Он знает, что его ум настроен, так сказать, на другой диапазон. Подобно психологу, он занимается делами дру­гих людей. Подобно актеру, он должен вживаться в некую роль. «Как бы я поступил, будь я директором этой фабрики?» — спрашивает себя консультант. «Какой жест сделал бы я в этот момент, будь я Гамлет, принц датский?» —

спрашивает себя актер. Но между актером и принцем есть то существенное различие, что принцу положено быть самим собой, а актеру — кем-то другим Мы осознаем этот факт, и именно этим объясняется наша настороженность когда известного актера во время телеинтервью спрашивают, каково его мне­ние по таким-то и таким-то злободневным проблемам. Очевидно, мы (в от­личие от интервьюеров) инстинктивно чувствуем, что хороший актер простс не может иметь своего мнения ни по каким проблемам, кроме театральных Может ли быть личное мнение у человека, который после роли короля играет роль анархиста, а из кардинала превращается в полковника? Стоит ему по-настоящему вдохновиться какой-то идеей, пусть даже самой благородной, г он сразу утратит способность играть человека, точка зрения которого проти­воположна этой идее. Вне театра многие известнейшие актеры бывают людь­ми неприметными, безликими и косноязычными. И по этой же самой при­чине консультант, решивший завести собственное дело, очень часто терпи: неудачу, так как все время думает не о своих, а о чужих проблемах. Об одно]у профессоре архитектуры говорили, что он — один из самых блестящих препо­давателей в мире, однако любое спроектированное им сооружение, будь этс даже общественный туалет, рушилось прежде, чем его успевали сдать заказ­чику. Так и «прирожденный консультант», словно дорожный указатель, BceN помогает найти правильный путь, но сам по такому пути не устремляется.

Итак, консультант может заниматься чем угодно, кроме своих собственны: дел. У нас, естественно, возникает вопрос: почему же в таком случае он наде ется разобраться в наших делах? Если он специалист, то в какой области? Н; это он, вероятно, ответит, что его квалификация прежде всего необходима i критические моменты. Директор компании вполне может проработать долги< годы, ни разу не оказавшись перед необходимостью решать какой-либо кар динальный вопрос. Лишь раз или два за всю его карьеру ему придется прини мать действительно важное решение. Стоит ли его компании расширить свок деятельность или переключиться на другую сферу? Следует ли ему продап свою долю в компании более крупной организации? Нужно ли ему разнооб разить свою продукцию или поискать новые рынки для тех товаров, что про изводятся сейчас? Директор, если его карьера развивается достаточно ровно оказывается перед подобным выбором раза три в жизни, консультант же -каждую неделю. Поначалу зная не так уж много, он потом обретает опыт ка] бы в концентрированном виде. Здесь уместно вспомнить о различии межд; торговцем-мореплавателем и капитаном спасательного судна. Первый из эти: двух людей, достигнув старости, почти наверняка сможет вспомнить толькс пару случаев, когда на его глазах корабль садился на мель. Поэтому он лиш: отдаленно представляет себе, что нужно делать в такой ситуации. Капитан ж«спасательного судна, напротив, редко имеет дело с кораблем, который не cej на мель. Он присутствует при всевозможных бедствиях и спешит на мест» любого кораблекрушения. Каждый месяц ему приходится иметь дело с оче редной катастрофой, но обо всех прочих сторонах жизни у него, по-видимо му, есть лишь поверхностное представление. То же самое относится и к кон сультанту по вопросам управления: он хорошо знаком именно с промышлен ными кризисами. Его квалификацию можно также сравнить с опытом обретаемым хирургом в палате скорой помощи. Для таких людей кризис -повседневное явление. Хирург учится распознавать симптомы контузии, пе релома и шока — консультант по вопросам управления обретает сходный опьп

Такие аналогии помогают понять ценность таких специалистов. Пять лет работы консультантом — то же самое, что пятидесятилетний опыт обычного бизнесмена, ведь все эти пять лет консультант занимался сложнейшими проблемами. Пусть даже сначала он знает немногим больше своего клиента, но работает он под началом у опытного специалиста. Кроме того, со време­нем консультант начинает учиться чему-то у своих клиентов, и прежде все­го — на их ошибках. Его роль в бизнесе чем-то напоминает роль пчелы, ко­торая перелетает с одного растения на другое и опыляет каждое из них ради общего блага. Спустя какое-то время ему уже достаточно одного взгляда, чтобы понять, чего стоит тот или иной «цветок». Как он это делает?

Секрет ремесла (просьба к читателям не разглашать его) заключается в том, что консультант первым делом смотрит на девушку, которая сидит за контор­кой у входа. Администратор, который не способен найти привлекательную де­вушку на эту должность, скорее всего вообще не способен найти что бы то ни было. Однако имейте в виду, что не всякая привлекательность здесь подойдет. Девушка эта может — и даже должна — очаровывать, но ни в коем случае не отвлекать. Затем консультант поинтересуется, сколько человек входит в совет директоров. Если их больше одиннадцати, то это дурной знак, а если больше девятнадцати — значит, близится катастрофа. А после этого он поинтересуется возрастом директоров. Считается, что мы живем в эпоху, когда предпочтение отдают молодым. Но ее также можно назвать эпохой Макмиллана и Неру, Аде­науэра и председателя Мао, Чан Кайши и Шарля де Голля. Все эти властители века высоких скоростей, все эти ядерные громовержцы родились между 1876 и 1894 годами. Можно спорить о том, следует ли считать их идеальными прави­телями или же, напротив, они не заслуживают ни одного доброго слова. Ноони оказали влияние на дальнейший ход истории — это бесспорно.

Каждую неделю консультант по вопросам управления сталкивается с но­выми проблемами, и ни с одной из них нельзя справиться тем же способом, что и с предыдущей. Но есть один принцип, которого обычно придержива­ются компетентные консультанты, и принцип этот применим почти к любой ситуации. Его можно сформулировать так: «Настоящий мастер в первую оче­редь заботится о своих инструментах». Столкнувшись с какой-нибудь мучи­тельной проблемой нашего времени (перенаселение планеты, расовый вопрос, противоборство между сверхдержавами, экономические трудности, борьба промышленников друг с другом, дефицит торгового баланса), политик или обычный гражданин сразу же задастся вопросом: «Как нам поступить: так или этак?» А консультант прежде всего спросит: «Можем ли мы при нашей орга­низации дела решить эту или любую другую проблему?» Эксперт в первую очередь заботится о методе, структуре, распределении ресурсов. Точно также хороший генерал в первую очередь приведет в порядок свой штаб. Затем он позаботится о том, чтобы организовать, экипировать и обучить своих солдат. И лишь когда все это уже сделано, когда нет недостатка в провианте и боеп­рипасах, он составляет план кампании. Новобранец на поле боя может гадать, с какого фланга ударит неприятель: с правого или с левого? Старого же солда­та это не интересует. Он только твердо знает, что ружья должны быть приве­дены в боевую готовность, вычищены, смазаны, осмотрены и заряжены.

Если бы наши политики позвали бизнесмена-консультанта и спросили его, что им делать, то он наверняка ответил бы: «Ничего — до тех пор, пока не приведете свой дом в порядок». А если они спросят его, какой путь из-

брать, то он, вероятно, ответит, что их обветшалая и скрипучая повозка со всем не годится для поездок. В пылу споров между теми, кто призывает взят левее, и теми, кто хотел бы взять еще левее, все забыли о старой телеге, ко торая давно уже развалилась, стоя на обочине. Долг консультанта — разъяс нить, что на этой телеге вообще невозможно пускаться в путь.

Консультант приучается различать и другой симптом внутреннего распа да — бумажный потоп. Но даже там, где эта болезнь имеет длинную историк хороший менеджер может с ней справиться. По тому, как решается эта про блема, консультант умеет определить, чего стоит та или иная администрацш Чтобы было ясно, о чем идет речь, читателю предлагается проследить за хо дом рабочего дня двух крупных администраторов, одного из которых мы дл простоты назовем Иксом, а другого — столь же непритязательно — Игреко\ Они работают администраторами в двух разных промышленных объединени ях, и оба они — люди среднего возраста. Их обязанности более или менее схс жи, но к делу своему они подходят совершенно по-разному. Опытный кон сультант сразу поймет, к какой категории следует отнести каждого из них.

Приехав утром в свой офис, администратор Икс обнаруживает, что папк для входящих бумаг переполнена всевозможными досье, письмами, доклад ными записками и прочими документами. Едва он успевает разобраться с nej выми тремя, как раздается телефонный звонок; как только Икс, закончив ра: говор, кладет трубку, к нему входит первый посетитель. Вот так, постоянн отвлекаясь, он борется с бумажными волнами, но едва он справляется с шее тью вопросами, как приходит почта с десятью новыми. Сделав небольшо перерыв, чтобы перекусить, он вновь вступает в борьбу, и лишь далеко за noj день наконец начинает контролировать ситуацию. Гора документов в папк для входящих бумаг уменьшается в размерах, делается все меньше и наконе исчезает полностью — подписано последнее письмо! Поздно вечером, когх все уже ушли домой, администратор Икс с трудом разгибается и встает из-: стола с чувством победителя. Он принял всех посетителей, поговорил по те лефону со всеми, кто ему звонил, и ответил на каждое полученное письмо. Ш чувствует, что хорошо поработал. Прямо скажем, не каждый так бы смог, д; мает он. И, усталый, отправляется домой на Лонг-Айленд или в Хэмпстед.

Но так ли уж хорошо он поработал? На самом деле Икс ровным счето ничего не сделал. Он допустил ситуацию, при которой бумажный потоп т шил его инициативы. Икс вел чисто оборонительные бои и был поглоше ими настолько, что у него совсем не осталось времени чему-то поучитьс: подумать, составить планы. А что будет, корда он заболеет?.. Если бы мы был голландцами или просто жили бы в Голландии, мы, конечно, знали бы во связанное с жизнью страны, лежащей ниже уровня моря. Мы бы знали, к; кие усилия нужно приложить, чтобы решить главную задачу: отвоевать у мор территорию. Нам были бы хорошо знакомы трагические повествования катастрофе, вызванной прорывом плотины, о героическом мальчике, закрьп шем собой течь, об обещании министерства решить эту проблему в перву очередь и о том, как некий государственный муж в связи с угрозой инте{ венции принял ответственное решение открыть шлюзы. Все это относится земле, лежащей ниже уровня моря и отделенной от грозных волн лишь н< надежной преградой. Однако это вполне применимо и к ситуации с корре< понденцией Икса. Стоит ему заболеть — и плотины будут прорваны. Пеш щимся потоком бумаги хлынут в офис. Они переполнят папку «для вход$

щих», водопадом низвергнутся с письменного стола Икса и водоворотом закружатся вокруг его кресла; очень скоро бумажные волны будут перекаты­ваться под самым потолком. Проболев дней десять, Икс уже не сможет вер­нуться на работу: офис затоплен, дверь не открывается, бумага поднялась в коридоре до колен и небольшими ручейками стекает вниз по лестнице. Един­ственный выход для Икса — самоубийство.

А теперь сравните это с тем, как проводит свой рабочий день администра­тор Игрек. Он принимается за работу гораздо раньше и к 9:30 уже успевает ответить на пятьдесят писем (на некоторых из них он просто пишет «да» или «нет»). Затем он решительно оставляет это занятие и делает шесть или восемь телефонных звонков. В 9:50 он созывает совещание, которое длится ровно десять минут. В 10:00 он начинает обход фабрики — собственно говоря, это и есть начало его рабочего дня. Он успевает на все взглянуть и с каждым пере­кинуться парой слов, замечает перегревшуюся машину и лампочку, которая горит без всякого толка, бросает взгляд на засорившуюся водосточную кана­ву, спрашивает у мастера, вернулась ли его жена из больницы, узнает имя нового ученика и размышляет о том, как изменить систему поставки сырья. Если рабочие чем-то недовольны, это не ускользнет от внимания Игрека. Если два цеховых мастера не ладят друг с другом, ему хорошо об этом известно. Именно Игрек первым замечает, что кофе в фабричной столовой никуда не годен, а в случае, если на фабрике начнется пожар, он первый прибежит туда с огнетушителем. На корреспонденцию, которая прямо-таки придавила Икса к столу, Игрек и не подумает тратить целый день — она отвлечет его лишь ненадолго. Игрек полагает, что прежде всего он должен работать не с бума­гой, а с людьми и производимой продукцией (если, конечно, его фабрика не производит бумагу). По мнению многих, он очень компетентный специалист. Такой тип администратора распространен в промышленности. Но такие ад­министраторы, как Икс, увы, тоже не редкость — даже у нас, в наши дни. Он являет собой тип неудачника, встречающийся даже слишком часто, — бюрок­рат, который укрылся за своим столом и попросту не справляется с работой.

Искусство управлять слишком часто понимается как искусство препро­вождать бумаги и испещрять их всевозможными подписями и инициалами. Все мы — и государственные служащие, и те, кто работает на частных пред­приятиях, — должны сказать за это спасибо поставщикам бумаги (по край­ней мере, некоторым из них). Однако между работой чиновника и бизнес­мена существует различие. За бумагой стоят люди, а также вещи редкие и дорогие или же обычные и дешевые; это и есть тот критерий, который по­зволяет определить, удачливы ли мы как бизнесмены. Для чиновника папка с документами — самоцель. А цель бизнесмена — иметь сводный баланс, где общий итог подчеркнут черным или красным. Смысл балансового отчета иногда неясен, но в том, что этот смысл существует, можно не сомневаться. Если мы добились успеха, то конечная цифра баланса позволяет судить, на­сколько этот успех серьезен. А если нас постигнет неудача, то из того же ба­лансового отчета об этом сможет узнать каждый.

Источник: Паркинсон С.Н. Законы Паркинсона: Сборник: Пер. с англ. / Сост. и авт. предисл. B.C. Муравьев. М.: Прогресс, 1989.

Miller S. M.

Which «Applied Sociology?»³

In the early 1960's, I co-edited an anthology called Applied Sociology (AlvinW. Gouldner and S. M. Miller, New York: Free Press, 1965) and soon regretted the use of that term for two reasons.

One reason is that the term obscures important differences among its purported practitioners. For many, «applied sociology» refers to people who are employed in sociological work (broadly defined) in non-academic organizations (e.g. in market-research firms; opinion survey units; nonprofits). The emphasis is not on what they do but where they work full-time and what employer pays directly their salaries.

«Applied sociology» may also include a much wider number of sociologists if it does not assume full-time, paid employment. Many sociologists help nonprofit organizations and voluntary associations by engaging in research or advice that enhances the work of these outfits. The sociologists may have full-time academic or other jobs but may contribute their services or get paid for them. They see their work as directly benefitting the organizations for which they work. They are academic/ applied sociologists.

Another group of sociologists are «applied» in the sense that they are activists even when they are full-time academics. They support a cause because they believe in it; their specific sociological expertise and skills are not their primary contribution to the cause. Rather, they contribute their name, affiliation, time and often their general sociological savvy. I would call them «activist» sociologists.

Some sociologists have moved in a different way to become «public intellectuals.» They are usually academics or full-time members of research organizations and they seek to have their views known to the general public through articles, op-eds, interviews and the like. They may testify in court trials. They speak in their own names to the reading, listening and court publics.

All of these four types of applied sociologists have a characteristic stance: their audience is not sociological colleagues. That blanket statement is perhaps too sweeping since occasionally the fruits of their work in one or another of these applied roles is presented to the sociological community. (That is notably the case for those in non-commercial survey research). But the primary orientation of much of applied work is not to fellow sociologists.

That outlook leads to my second objection to the term «applied sociology.» Little applied work enriches directly sociological study. The very use of «applied sociology» implies that some sociological knowledge, technique and lore are to be used in some activity but that the body of sociology is unaffected by this application. Unlike most sociological endeavors which aim to clarify, deepen, test, widen or differentiate theory or research, applied sociology does not come back to affect sociology... Its practitioners think of themselves as users, not developers of sociology. One reason

³ Информация доступна на веб-странице: http://itc.utk. edu/sssp/newsletter/39-2/30-2applied.htmi S.M. Miller was the 1975-1976 President of SSSP and is currently a Research Professor of Sociology at Boston College.

for this narrowed outlook is that academic sociologists believe that only they can develop sociology. Unfortunately, practitioners often absorb this perspective.

This stunted role inflicts a double injury: it weakens applied sociology; general sociology loses as well. General sociology does not learn from the vast amount of relevant work that goes on in its less-valued precincts of applied sociology. Applied sociologists seldom think about the broader implications of their work and how it challenges or enriches established sociological precepts and findings.

An example: a few sociologists appear as expert witnesses in court trials on employment discrimination and other issues. As a sociological community, we seldom learn anything from these involvements of our colleagues. What does this experience clarify or question in the sociology of law? What is the significance of different discourses in presenting information and analyses? How do the questions of opposing attorneys raise issues about research and conclusions? In turn, sociological witnesses might do a better job if they felt obligated to analyze their experiences in terms of their professional colleagues.

The term «applied» overly narrows the contribution to sociology of work done outside academic or pure research settings. The feeling tone of the term not only tends to cut off those in «applied» work from so-called «mainstream» academic sociology but it severely limits the benefits to general sociology of the work that takes place in other than «mainstream» habitats.