Черты сходства и различия между государственным капитализмом и рабочим государством

Ни один из марксистских теоретиков не оспаривал того, что если бы концентрация капитала могла достигнуть такой стадии, когда весь национальный капитал оказался бы сконцентрированным в руках одного капиталиста, или объединения капиталистов, или государства при сохранении конкуренции на мировом рынке, то такая экономическая система все равно оставалась бы системой капиталистической. В то же время все марксистские теоретики подчеркивали, что еще задолго до того, как концентрация капитала могла бы достигнуть такого уровня, произошло бы одно из двух: либо антагонистические противоречия между пролетариатом и буржуазией привели бы к победоносной социалистической революции, либо противоречия между капиталистическими государствами ввергли бы их в столь разрушительную империалистическую войну, что все общество пришло бы в полный упадок.

Хотя государственный капитализм теоретически возможен, но на практике эволюционное развитие частного капитализма, несомненно, никогда не приведет к концентрации всего общественного капитала в одних руках. Троцкий ясно объяснил, почему этого не произойдет:

«Теоретически, разумеется, можно представить себе, ситуацию, при которой вся буржуазия в целом образует акционерную компанию, которая через посредство своего государства будет управлять всей национальной экономикой. Экономические законы подобного строя не представляют собой загадки. Отдельный капиталист, как известно, получает в форме прибыли не ту часть прибавочной стоимости, которая произведена непосредственно рабочими его собственного предприятия, а пропорциональную размерам его капитала долю совокупной прибавочной стоимости, произведенной в стране. При полном «государственном капитализме» этот закон средней нормы прибыли осуществлялся бы не окольными путями, через конкуренцию между отдельными капиталами, а непосредственно и прямо, через государственное счетоводство. Такой строй, однако, никогда не существовал и ввиду глубоких противоречий между самими собственниками никогда не будет существовать, тем более, что в качестве всеобщего хранителя капиталистической собственности государство являлось бы слишком соблазнительным объектом для социальной революции» (1).

Два последних положения: «противоречия между самими собственниками» - и тот факт, что в качестве «всеобщего хранителя капиталистической собственности государство являлось бы слишком соблазнительным объектом для социальной революции», объясняют, почему маловероятно, чтобы классический частный капитализм превратился путем постепенного развития в стопроцентный государственный капитализм. Но исключают ли эти два фактора возможность того, что после свержения господствующего рабочего класса будет восстановлен не классический капитализм, а государственный капитализм?

Революционный пролетариат уже сконцентрировал средства производства в руках одной организации и тем самым ликвидировал первый фактор — противоречия между собственниками. Что же касается второго фактора, то всякое угнетение и эксплуатация рабочих государством в любом случае делает государство «соблазнительным объектом для социальной революции». Таким образом, политическая экспроприация рабочего класса тождественна его экономической экспроприации.

Единственный довод, который мог бы быть выдвинут против возможности существования государственного капитализма, состоит в том, что если государство становится хранителем всего капитала, то экономика перестает быть капиталистической, то есть, иными словами, что государственный капитализм невозможен теоретически. Этот довод действительно выдвигался Бернхэмом, Дуайтом Макдональдом и др. Так, Бернхэм пишет:
«Выражение «государственный капитализм», по-видимому, основано на недоразумений… Когда в руках государства находится лишь часть, и притом небольшая часть, экономики, в то время как остальная ее часть остается в руках капиталистических частных предпринимателей, мы вправе говорить о «государственном капитализме», имея в виду эту небольшую часть экономики, находящуюся во владении государства, ибо, как мы видели, в остальном экономика по-прежнему является капиталистической, и даже та ее часть, которая находится в ведении государства, может развиваться в основном в интересах капиталистической части. Но «капитализм» в «государственном капитализме» проистекает не из контролируемой государством части. Когда другая часть исчезает или становится совсем незначительной, тогда исчезает и капитализм. Не будет парадоксом, если мы скажем, что 10%-ный государственный капитализм, умноженный на десять, не только не дает 100%-ного капитализма, но, наоборот, процент капитализма равен в этом случае нулю. Умножается здесь элемент государства, а не капитализма. По аналогии мы можем сказать (хотя математически это будет значительно сложнее), что так же, как 10% государственно-капиталистической экономики соответствует лишь 90% капиталистической экономики, так 100% (или хотя бы 80% или 70%) государственной экономики полностью исключали бы капитализм»(2).

Поскольку термин «государственный капитализм» заключает в себе внутреннее противоречие, то, очевидно, наименование такого общества, в котором преобладают конкуренция на мировом рынке, товарное производство, наемный труд и т. д., может быть выбрано совершенно произвольно. Его можно именовать управляемым обществом или бюрократическим коллективизмом, произвольно определяя его законы. Бруно Р. утверждает, что бюрократический коллективизм автоматически ведет к коммунизму. Бернхэм пишет, что в управляемом обществе производство будет непрерывно расти (стр. 115— 116) что в этом обществе не будет капиталистических кризисов перепроизводства (стр. 114), что в нем никогда не будет безработицы, что управляемое общество будет способствовать развитию отсталых стран (стр. 154 —155), что оно будет становиться все более демократическим (стр. 145— 147) и что благодаря всему этому массы будут с энтузиазмом поддерживать его (стр. 160). В противовес этому Шахтман утверждает, что бюрократический коллективизм есть варварство.

Если бы Адам Смит ожил сегодня, ему было бы очень трудно обнаружить какое-либо сходство между экономикой, скажем, нацистской Германии, с ее огромными монополистическими организациями, с ее государственным регулированием распределения сырья, государственным регулированием рынка труда, закупкой государством более половины национального продукта и т. д., и системой производства в XIX в., основанной на использовании нескольких или самое большее—нескольких десятков рабочих, на свободной конкуренции между предприятиями, активном участии капиталистов в организации производства, отсутствии капиталистических кризисов перепроизводства и т. д. При внимательном изучении постепенного развития капитализма от одной стадии к другой легче увидеть то общее, что имеется в экономике этих двух стадий, а также понять, что законы, управляющие ими обеими, являются законами капиталистическими.

Русская экономика отличается от нацистской экономики гораздо меньше, нежели нацистская экономика от экономики времен Адама Смита. Лишь потому, что постепенность развития была нарушена, минуя стадию монополистического капитализма, трудно уловить черты сходства и различия между русской экономикой и классическим монополистическим капитализмом, а также отличие государственного капитализма от классического капитализма, с одной стороны, и от рабочего государства — с другой.

Поскольку государственный капитализм является крайним пределом, какого теоретически может достигнуть капитализм, он неизбежно должен дальше всего отстоять от классического капитализма. Он представляет собой отрицание капитализма на базе самого капитализма. Точно так же, поскольку рабочее государство является самой низшей ступенью нового социалистического общества, оно неизбежно должно иметь множеств сходных черт с государственным капитализмом, но различие между ними представляет собою коренное, основное различие между капиталистической и социалистической системами. Сравнение государственного капитализма с классическим капитализмом, с одной стороны, и рабочим государством — с другой показывает, что государственный капитализм является переходной ступенью к социализму по эту сторону социалистической революции, тогда как рабочее государство есть переходная ступень к социализму по ту сторону социалистической резолюции.