Универсального знака языка и средства осуществления речевой

Коммуникации

Текст как сложное семантико‒синтаксическое образование обладает рядом психолингвистических характеристик. К их числу относятся цельность (смысловая, структурная и композиционная целостность), смысловая и грамматическая связность речи. Кроме того, в тексте, рассматриваемом как продукт речевой деятельности, проявляются следы невербального поведения участников коммуникации, и он обладает большой степенью «интерпретативности» (варианты интерпретации смыслового содержания слушающим или читающим).

Первым объектом лингвистического и семиотического анализа в психолингвистике являются сло­во и словосочетание. Слово представляет собой основную структурно‒семантическую единицу языка, которая служит для обозначения пред­метов (их свойств и качеств), явлений, событий окружающей действительности. Словосо­четание также служит средством номинации предметов, явлений, их свойств и качеств.

При анализе речевой деятельности (РД) как процесса речевой коммуникации предметом анализа чаще выступает высказывание, которое, являясь единицей речевого общения, в РД всегда соотнесено с отображаемой ситуацией и «социально» и психологически («эмотивно» и «экспрессивно») ори­ентировано на участников речевой коммуникации. Речевая коммуникация в большинстве случаев осуществляется на основе использования не отдельных слов или фраз; основной единицей коммуникации являются развернутые высказывания, языковой формой выражения которых является текст. Используемые в речи языковые знаки (слова, словосочетания) проявляют­ свои основные свойства только будучи «текстово‒связанными», они могут иметь смысл* только как единицы, связанные в единое речевое сообщение, т.е. тогда, когда они образуют тексты и передают их со­держание (67, 72, 172 и др.). Другими словами, если мы хотим понять, в каком именно значении выступает данное слово и как оно соотносится с отображаемым в речи денотатом *, следует обязательно учитывать, что слова в речевом общении включены в пред­ложения (а через них ‒ в тексты) и что, кроме того, они включены в «контекст» отображаемой ситуации. При этом семантика слов в тексте (их значение и смысл) может значительно отличаться от семантики изолированных слов, поскольку только в развернутом высказывании слово получает свое «реальное» значение и осмысление.

В этой связи обращение психолингвистики к семантике текста при анализе процесса речевого общения является объективным и закономерным, посколь­ку речевая коммуникация основана на «многоканальной» связи и сложном взаимодействии языковых единиц в процессе их функционирования в речевой деятельности (4, 89, 172 и др.). Поэтому при определении смысла‒со­держания языковых единиц одного уровня требуется об­ращение к единицам более высокого уровня. Текст выступает в данном случае предельной единицей общения на знаковом уровне. Всё это делает необходимым при определении семантики (смысловой, содержательной стороны) речи всегда анализировать ее «текстовой континуум».

В современной лингвистике** и психолингвистике имеются различные варианты определений текста. Одно из наиболее точных и информативных лингвистических определений текста принадлежит известному отече­ственному ученому‒филологу И.Р. Гальперину (1974): « Текст‒ это произведение речетворческого процесса, обладающее завершённостью, объективирован­ное в виде письменного документа, произведение, состоящее из на­звания (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств)***, объединённых разными типами лексической, грамматической, логиче­ской, стилистической связи, имеющее определённую направленность и прагматическую установку» (53, с.54). В этом определении текста отмечаются такие его качества, как целостность, связность составляющих его элементов и функциональная направленность.

По А.А. Леонтьеву (138, 139 и др.), при психолингвистическом анализе речи существенным является её понимание как средства организации неречевой (познавательной, общественно‒производственной) деятельности людей. Текст, как основная единица коммуникации, включён в отношения между людьми, он организует, «структурирует» их деятельность, регулирует социальные отношения между субъектами речевой деятельности. А общение разных людей («коммуникантов»), в свою очередь, представляет собой контекст для отдельных высказываний, объ­единённых в целый законченный текст. Именно в общении текст реализует свое основное назначение, и именно на основе общения он может быть понят и интерпретирован адекватно замыслу автора речевого сообщения.

В том случае, если реципиент (слушающий, читающий) не включён в деятельность*, кото­рую текст отображает (или «структурирует»), говорящий или пишущий должен дать гораз­до более подробное описание этой деятельности. Под «структурацией действительности» можно понимать и описание предметной ситуации средствами языка. С одной стороны, текст должен быть достаточно полным в плане отраже­ния неречевой деятельности. С другой стороны, он заведомо может быть отчуждён от этой деятельности (например, написан много лет назад), и тогда он интерпретируется только на основе его знаковой формы (реципиент‒адресат должен сам восстанавливать последовательность событий, действия и ход рассуждений участников деятельности).

Текст может и не отражать реальных событий. Так, в художествен­ном тексте средствами языка могут изображаться несуществующие миры, которые являются плодом авторских представлений о действительно­сти или сочетаний того, что в реальности несочетаемо. В этом случае представленная в тексте когни­тивная и эмоциональная структурация «возможного мира» подчиняется закономерностям авторского сознания.

Для характеристики процесса создания («производства») текста в психолингвистике чаще всего используется «модель» трёхфазной структуры де­ятельности ‒ ориентировка, исполнение, контроль (55, 72, 143 и др.). Вместе с тем сле­дует учитывать, что текст представляет собой самый сложный языковой знак, предпо­лагающий единовременный охват достаточно большого количества фактов окружающей действительности и поэтому, а также в силу своей неоднозначности, подлежащий обязательной интерпретации («истол­кованию») со стороны реципиента.

Ориентировочная фаза построения (анализа) текста представляет собой интеллектуально‒познавательную деятельность по осмыслению проблемной ситуации общения и предмета речи. В фазе ориентировки у «продуциента» (автора текста) возникает коммуникативное намерение в виде целевой установки и общего замысла текста. Это коммуникативное намерение (наряду с социальными и витальными потребностями) служит мотивом производства текста, оно во многом определяет содержание и структуру коммуникативно‒познавательной програм­мы развёрнутого высказывания (22, 67, 98 и др.).

Достаточное знание автором текста (продуцентом) предмета речи, его «включённость» в отображаемую ситуацию предполагает её осмысление, определённую личностную ее интерпретацию («авторская позиция»). В тексте это проявляется в той или иной структурации отображаемого события, явления, предметной ситуации под углом зрения автора текста: например, изложение последовательности событий иначе, чем это было в реальности; привнесение аргументации, комментирование событий и др. Практически всегда в тексте (вне зависимости от его типа) в той или иной форме присутствуют интеллектуальные и эмоциональные авторские оценки отображаемого явления или события.

Поскольку предметом «текстовой деятельности» (речевая деятельность по созданию и анализу текста) является прежде всего та информация, которая объеди­нена замыслом и позицией говорящего, важное место на этапе определения замысла текста занимает, с одной стороны, обстоятельный анализ отображаемой предметной си­туации и ситуации речевого общения, с другой ‒ учёт «правила» оптимальной семантической наполненности текста, его информационной неперегруженности (22, 72, 172 и др.).

Фаза реализации текста состоит в «языковой материализации» замысла речевого сообщения с привлечением необходимых для этого знаковых средств. Для текста специфически­ми языковыми средствами являются средства межфразовой связи и «сигнализаторы» его композиционной цельности (в частности, знаки‒сигналы начала и конца текста). Поскольку замысел текста первоначально существует в сознании автора в свёр­нутом, «симультанном» виде, он может полностью не осознаваться автором, здесь дей­ствует та же закономерность, что и в отношении любого высказывания: «мысль совершается в слове» (речи) [50], она не только оформляется, но и формулируется в окончательном виде в процессе реализации речевого высказывания (96, 98 и др.). Изначальный замысел по своей семантике, в связи с этим, нередко не совпадает полностью с конечным продуктом его реализации.

Фаза контроля при производстве текста предполагает как «смысловую отработку» замысла текста (на этапе планирования), так и коррекцию «вер­бализации» (словесного выражения) основной идеи и предметного содержания сообщения. При этом особую роль играет необходимость обеспечения тематической и смысловой целостности текста, поскольку ассоциативность мышления может превратить речевое сообщение (текст) в набор внешне, формально связанных между собой высказыва­ний, не представляющих собой единого семантического целого (20, 53, 72).

Основными свойствами, определяющими цельность текста (и, соответственно, связность речевого высказывания) являются тематическое, смысловое и структурное единство, композиционное построение и грамматическая связность.

Тематическое единство предполагает, что все содержательные («информативные») единицы текста так или иначе, прямо и опосредованно должны быть связаны с его темой, являющейся обобщенным определением предмета речи. Если в текст (например, в рассказ ребенка, не владеющего еще в достаточной мере навыками монологической речи) включаются семантические элементы, не связанные с его общей темой, это приводит к нарушению целостности текста и связности речевого высказывания. Неадекватные «тематические» вставки нарушают логическую организацию речевого высказывания, «уводят» продуциента в сторону от основного предмета речи и создают реципиенту объективные трудности в восприятии содержания текста.

Смысловое единство текста определяется двумя основными моментами. Первый из них заключается в наличии смысловой связи между всеми последовательными, законченными в смысловом отношении фрагментами текста (подтемами, микротемами, «семантико‒синтаксическими целыми» ‒ ССЦ). Очень важную, установочно ‒ оценочную семантическую функцию выполняют в тексте начальное и конечное предложение, во многом определяющие его общее смысловое содержание. Каждое предложение, как и целый фрагмент текста, должно быть связано смысловой связью не только с предыдущим и последующим, но и со всеми другими предшествующими и последующими отдельными высказываниями в рамках целого текста. Вторым моментом, определяющим смысловое единство текста, является его основная идея или основная мысль, которую при необходимости можно сформулировать в виде суждения или умозаключения и которая является как бы «семантической квинтэссенцией» речевого сообщения. Основная идея текста составляет второй «смысловой план» развернутого речевого высказывания. В соответствии с этим, включение в текст содержательно‒смысловых элементов (например, микротем, не выражающих основную идею текста или даже противоречащих ей) приводит к нарушению его смысловой и структурной целостности.

Смысловая организация текста представлена в теоретической концепции «иерархии смысловых предикатов», разработанной Н.И. Жинкиным и его учениками ‒ И.А. Зимней, Т.М. Дридзе и др. (72, 84, 98). Модель смысловой предикации позволяет выявить центральные («основная мысль», «предикации первого порядка») и «периферийные» (дополнительные, вспомогательные) смысловые компоненты текста. Исходя из этого, можно дать определение понятия «цельного текс­та» как текста, который при переходе от одной последо­вательной ступени «компрессии» («семантического» сжатия, сокращения) к другой, более глубокой, каждый раз сохраняет для реципиента смысловое тождество с исходным текстом, «лишаясь» лишь дополнительных, «необязательных», менее важных компонентов.

Структурная организация текста, в свою очередь, определяется двумя факторами. Во‒первых, традиционно сложившимися в ходе общественно‒исторического развития нормами композиционного построения текста (они для всех людей, осуществляющих РД, примерно одинаковы, поскольку определяются законами логики – в данном случае логики отображения в речи ее предмета). Во‒вторых, ‒ особенностями логико‒смысловой организации конкретного речевого высказывания, которая определяется функционально‒смысловым типом: рассказ‒повествование, рассказ ‒ описание, доклад‒сообщение, лекция и др.).

Любой относительно развернутый текст имеет трехчастную композиционную структуру: зачин (вступление) – основная часть – концовка (заключение) [68, 98, 147 и др.]. Каждая из структурных частей текста выполняет свою семантическую функцию. Вступление выполняет функцию обозначения («номинации») предмета речи и подготовки реципиента к восприятию основного содержания (план сообщения) и основной мысли речевого высказывания. В повествовательных текстах зачин, как правило, содержит экспозицию – указание (определение) места, времени отображаемого события, основных персонажей сюжетного действия. Основная часть представляет собой достаточно полное и развернутое отображение предмета речи (фрагмента окружающей действительности – явления, события и др.), образную его «проекцию» в сознании человека (с учетом объективного отображения межпредметных связей и отношений – причинно‒следственных, временных, пространственных и других). Концовка (заключение) выполняет обобщающе‒оценочную семантическую функцию. Помимо указания на завершение речевого сообщения и рассмотрения данной темы, она может выражать авторскую позицию (отношение продуциента к предмету речи) и содержать оценочные суждения и умозаключения. Отсутствие в тексте какой‒либо его части (в первую очередь, вступления и концовки), а также их недостаточно полное «семантическое развитие» (незавершенность) приводит к нарушению структурно‒смысловой целостности текста и связности речи.

Любой относительно большой по объему текст всегда включает несколько составных частей, фрагментов, которые в лингвистической теории текста получили название абзацев. По своему содержанию абзац соответствует подтеме (которая, в свою очередь, с той или иной стороны раскрывает общую тему, характеризует предмет речи по тому или иному параметру, свойству, качеству). Абзацу как языковому целому соответствует сверхфразовое единство. В соответствии с подразделением подтемы на ряд микротем, абзацы подразделяются на семантико‒синтаксические целые (ССЦ). Целостность структурной организации текста определяется наличием в нем: а) «обязательных» структурных элементов (определяемых логико‒смысловой организацией речевого сообщения) и б) логической последовательностью их актуализации в развернутом речевом высказывании. Отсутствие в речевом сообщении каких‒либо значимых структурных компонентов текста («смысловые скважины», по определению Н.И. Жинкина) или их неполная актуализация также приводят к нарушению связности речи. Из сказанного следует, что смысловая и структурная организация текста теснейшим образом связаны между собой, что находит, в частности, свое выражение в психолингвистической модели «Затекст ‒ текст ‒ подтекст», отображающей структурно‒семантическую организацию развернутого речевого высказывания (22, 76, 172 и др.)

Объективное (полное и точное) отражение в тексте окружающей действительности предполагает наличие затекста ‒ фрагмента действительности, отображенного в тексте. Затекст при­сутствует в тексте неявно ‒ как отсылка к реальным событиям или явлениям. Чаще всего основной целью развернутого высказывания является не «фотографическое отражение» фрагмента окружающей действительности, а описание затекста в том «смысловом ракурсе», в каком он видится его автору. Исходя из этого, затекст – это, как правило, сами реально происходящие события. В художественной литературе затекст нередко является (полностью или частично) вы­мышленным.

Подтекст – скрытая (явно не выраженная в «фактическом содержании» речевых высказываний) информация, извлекаемая реципиентом из текста. Возможность выражения в тексте (и извлечения из него) смыслового подтекста становится возможной благодаря ассоциативной связи составляющих его языковых знаков (слов, словосочетаний) и их способности к «аккумулированию», «приращению смыслов» (20, 67, 214 и др.). При этом научная литература (не допускающая «двоякого» толкования текста) подтекстом, как правило, не обладает; информативность научного текста требует строгой опреде­лённости в выражении мысли и полноты аргументации (22, 147, 172). Подтекст в худо­жественном тексте основан на принципиальной невозможности текста включить в себя в полной мере личностное отношение автора ко всем отображаемым в речи событиям окружающей действительности. Художественный текст до­статочно часто лишь «намекает» на авторскую оценку или же отсылает к тем или иным оценкам. Подтекст развернутого высказывания может быть не выявлен реципиентом в том случае, если он не опознает имеющихся в тексте соответствующих языковых сигналов (речевые обороты, пословицы и поговорки и др.), как знаков, отсылающих к неявным оценкам автора (20, 28, 67 и др.). Затекст также может включать второй «семантический план» в виде образа‒ представления фрагмента (или фрагментов) окружающей действительности, не являющегося предметом данного речевого высказывания, но возникающего в сознании реципиента на основе ассоциативных связей с основной темой текста.

Поставив перед собой определённую цель, говорящий или пишущий стремится решить задачи речевой коммуникации самым эффективным способом. Для этого ему необходимо реализо­вать в тексте общий замысел речевого высказывания, который говорящий может представлять себе и осознавать недостаточно чётко. Но такой замысел обя­зательно должен существовать, поскольку именно он обеспечивает такое принципиальное, важнейшее свойство текста, как его цельность.

В оптимальном варианте осуществления речевой деятельности замысел охватывает текст в целом ‒ от его начала и до конца, он ока­зывает своё воздействие на все его структурные свойства. Смысловые связи пронизывают не только структуру предложения, но и соединяют отдельные пред­ложения между собой. Тем самым происходит смысловая интеграция последовательных предложений, в основе которой лежит соответствие содержания и языковой формы текста его общему замыслу. Цельность проявляется не только в наличии у отдельных высказываний одного и того же общего предмета речи, но и в грамматическом единообразии тек­ста (98, 147 и др.).

Хотя цельность текста ‒ явление, прежде всего, «семантическое», можно выделить внешние (языковые и речепроизносительные) признаки целостного текста, языковые и речевые границы его завершенности. В частности, это выра­жается в наличии в тексте определённых вербальных знаков его начала и конца. К начальным «сигналам» текста относятся его название («Зимний вечер», «Война и мир»), указание на тип документа («Заявление», «Отчет» и т.п.), обращение («Дамы и господа!») и различные «этикетные фразы». В свою очередь знаками‒сигналами завершения текста выступают различные речевые формулы («Благодарю за внимание»), подпись автора (например, в конце делового документа) или т.н. метатекстовые указатели финала («Продолжение следует», «Конец фильма» и т.п.).

Некоторые психолингвисты (5, 68, 84 и др.) предлагают свои универсальные критерии целостности текста. Так, например, считается, что текст является целостным, если его можно «количественно» уменьшить в объёме без ущерба для его основной семантической составляющей (основная идея текста). Смысловая и структурная цельность текста при его «компрессии», сжатии должна сохраняться. Если каждый раз при сокращении текст сохраняет свое «смысло­вое тождество» с исходным, максимально развернутым вариантом, а пропадают только менее значимые элемен­ты, то такой текст можно определить как цельный.

Цельность текста рассматривается некоторыми исследователями как относительная его характеристика, так как она зависит и от того, насколько цельным считает текст реципиент (слушатель или читатель). Ес­ли читатель воспринимает текст как законченное связное высказывание, значит, он отвечает требованиям целостности (89, 105). На наш взгляд, такой подход к интерпретации цельности текста не является достаточно обоснованным. Несмотря на важное значение таких качеств текста, как его доступность для восприятия любым реципиентом, ясность и четкость языкового выражения мысли, основным параметром, определяющим целостность текста, является соответствие его логико‒смысловой организации требованиям, предъявляемым к речевой коммуникации (в данном социуме, применительно к той или иной конкретной системе языка). Следует отметить, что указанная особенность текста нашла свое отражение и в его общем определении: «последовательность предложений, … построенная согласно правилам данного языка, данной знаковой системы и образующая сообщение».*

Важной категорией текста является связность. Развернутое речевое высказывание (РРВ) является связным, если оно представляет собой законченную последовательность одиночных высказываний (предложений), связанных друг с другом по смыслу и грамматически в рамках общего замысла автора. Связность речевого высказывания (обозначаемая в лингвистике также термином «когезия») реализуется по двум «каналам», в связи с чем выделяются два типа связи: формаль­ная (или «эксплицитная») и смысловая (семантическая) [76, 89, 280 и др.].

Семантическая связность текста ‒ это смысловая связь составляющих его элементов на основе общности содержания последовательных фрагментов текста и отдельных, прежде всего смежных, фраз. Она может осуществляться без использования внешне выраженных средств связи. При восприятии текста такая связь уверенно воссоздается реципиентом на основе того, что отображаемые в нем объекты‒денотаты (предметы, явления, события) находятся «рядоположенно» в пространственном и временном континууме (Он стал носить очки. Глаза стали лучше видеть); а также благодаря наличию у продуциента и реципиента общих «пресуппозиций» ‒ знаний о предмете речи и др. (22, 172 и др.).

В лингвистической и психолингвистической литературе, посвященной теории текста, выделяются следующие критерии связности развернутого речевого сообщения: смысловые связи между частями (фрагментами) текста, логические связи между последовательными предложениями, семантические связи между частями предложения (словами, словосочетаниями) и завершенность выражения мысли говорящего (полнота отображения предмета речи, передачи основной «идеи» текста и др.) [68, 98 147 и др.]. Исследователи указывают на такие факторы связности целого сообщения, как последовательное раскрытие темы в следующих друг за другом сегментах текста, взаимосвязь тематических и рематических элементов («данное» и «новое») внутри и в смежных предложениях, наличие смысловой связи между всеми структурными компонентами развернутого речевого высказывания (39, 147).

Формальная связность ‒ это связь между сегментами текста, реализуемая через знаки языка. Она основана на обязательном наличии элементов связности во внешней языковой структуре текста. К типам эксплицитной связности относятся повтор (Россия ‒ большая страна. В России живёт более 140 милли­онов человек.), согласование предложений по грамма­тическим категориям (В комнату вошёл человек. Вошедший был бледен.), связь при помощи местоимений (Девочка лежит на диване. Она читает книгу.), замена предыдущего слова на синоним (Вчера ко мне заходил друг. Когда мой приятель ушёл, я лёг спать.), антоним (Товарищ пришел голодный и злой. А как н аелся досыта ‒ сразу успокоился.) и др. Любой правильно организованный текст представляет собой смысловое и структурное единство, части ко­торого тесно взаимосвязаны как семантически, так и синтак­сически. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться, прежде всего, к предложениям, составляющим текст. Даже простой анализ позволяет обнаружить разнообразные смысловые и синтаксические связи между ними. Эти межфразовые связи образуют первый уровень организации текста.

В лингвистике межфразовая связь определяется как синтаксическая и семантическая связь между предложениями, ССЦ, абзацами, главами и другими частями текста, организу­ющая его смысловое и структурное единство (147, 216 и др.).

Как указано выше, между предложениями текста существуют отношения, определяемые задачами речевой коммуникации, т.е. смысловая связь. Эта связь обеспечивается соответствующими лексико‒грамматическими средствами. Как не всякие слова мож­но объединить в одно предложение, так и не всякие предложе­ния можно соединить в один связный текст. Например, пред­ложения Витя пошел купаться. Силикатный клей очень прочно склеивает картонные листы. Имена собственные существительные пишутся с большой буквы невозможно объединить в текст. Они на­столько разнородны по своей семантике, что не могут быть объединены смысловыми отношениями (Л.И. Лосева, 1980).

В связном развернутом высказывании между собой сочетаются не только сосед­ние предложения, но и разделенные другими. Связь между смежными (рядом стоящими) предложениями называется контактной, а между несмежными ‒ дистантной. Например:

Извозчик Иона Потапов весь бел, как привидение. Он согнулся, насколько только возможно согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевельнется. Упади на него целый сугроб, то и тогда бы, кажется, он не нашел нуж­ным стряхивать с себя снег... Еголошаденка тоже бела и неподвижна. Своею неподвижностью, угловатостью форм и палкообразной прямизною ног она даже вблизи похожа па копеечную пряничную лошадку. (А.П. Чехов)

 

В данном фрагменте текста пять предложений, соединенных контактной и дистантной связью при помощи личных и притяжательною местоимений, синонимов, лексических повторов. Второе предло­жение контактно связано с первым (Иона Потапов ‒ он, третье контактно со вторым (он ‒ на него ) и дистантно с первым (Иона Потапов ‒ он); четвертое предложение контактно связано с третьим (он ‒ его лошаденка) и дистантно со вторым (он не шевельнется ‒ его лошаденка тоже неподвижна), это же четвер­тое предложение связано дистантно с первым (Иона Потапов бел ‒ его лошаденка тоже бела).

При анализе текста контактная межфразовая связь обнаруживается и идентифицируется (по типу связи) сравни­тельно легко; этот вид анализа, как правило, не вызывает серьезных затрудне­ний у обучающихся. Дистантная же связь воспринимается значительно труднее, поэтому при проведении анализа текста нуждается в специальном объяснении со стороны педагога.

Колокольчик что‒то прозвякал бубенчикам, бубенчики ласково ответили ему. Тарантас взвизгнул, тронулся, колокольчик запла­кал, бубенчики засмеялись. Ямщик, приподнявшись, два раза хлестнул по беспокойной пристяжной, и тройка глухо застучала по пыльной дороге. Городишко спал. По обе стороны широкой улицы чернели дома и деревья, и не было видно ни одного огонька. По не­бу, усеянному звёздами, кое‒где тянулись узкие облака, и там, где скоро должен был начаться рассвет, стоял узкий лунный серп; но ни звёзды, которых было много, ни полумесяц, казавшийся белым, не прояснили ночного воздуха. Было холодно, сыро, и пахло осенью...

Тройка выехала из города. Теперь уже по обе стороны видны были только плетни огородов и одинокие ветлы, а впереди всё за­стилала мгла. Здесь на просторе полумесяц казался более, и звёз­ды сияли ярче. Но вот пахнуло сыростью; почтальон глубже ушёл в воротник, и студент почувствовал, как неприятный холод пробе­жал сначала около ног, потом по тюкам, по рукам, по лицу. Тройка пошла тише; колокольчик замер, точно и он озяб. Послышался плеск воды, и под ногами лошадей и около колёс запрыгали звёз­ды, отражавшиеся в воде.

А минут через десять стало так темно, что уж не было видно ни звёзд, ни полумесяца. Это тройка въехала в лес. (А.П. Чехов.)

 

Контактные и дистантные связи играют важную роль в ор­ганизации текста, они объединяют все его части в одно смыс­ловое и структурное целое. Контактные и дистантные связи играют важную роль в ор­ганизации текста, они объединяют все его части в одно смыс­ловое и структурное целое. Структурно‒смысловая целостность текста во многом обеспечивается («создается») смысловой и грамматической связью между отдельными высказываниями‒предложениями, образующими текст. В зависимости от вида связи между предложениями, выделяются три основных типа организации текста: тексты с последовательной (или «цепной») связью предложений, тексты с параллельной связью отдельных высказываний и тексты «смешанного» типа, построенные на основе одновременного использования как параллельной, так и последовательной связи предложений.

Сущность и характер дистантной связи раскрывается полностью только при анализе целого текста. По сравнению с контактной связью она сложнее и средства ее выражения более разнообразны. Дистантная связь соединяет наиболее информативные части текста, создавая смысловую и структурную его основу, формируя его целостность. В текстах, взятых из художественных произведений, особого внимания заслуживает дистантная межфразовая связь. Обыч­но те фрагменты, в которых речь идет об одном и том же ли­це, явлении и т.д., связаны между собой дистантной связью и начинаются с абзаца. На учебных занятиях в школе методисты рекомендуют следующий вид работы: учащим­ся предлагается прочитать или выписать отрывки текста, в которых речь идет об одном и том же персонаже (147, 214 и др.).

Межфразовую связь, осуществляемую при помощи повторения слов, называ­ют «цепной связью», выраженной лексическим или синонимическим повтором. Тип развернутого речевого высказывания определяется как «текст с цепной, последовательной связью предикатов» (4, 84, 246). Если повторяемое слово выступает в обоих предложениях в роли подлежащего, то связь имеет вид «подлежащее ‒ подлежащее»; если в одном предложении оно является подлежащим, а в дру­гом дополнением, то это связь «подлежащее ‒ дополнение»; воз­можны также связи: «дополнение ‒ дополнение», «дополнение ‒ под­лежащее» и др. (147, 209 и др.).

Все средства межфразовой связи можно разделить на две группы: 1) средства связи, общие как для соединения частей сложных предложений, так и для соединения самостоятельных предложений и 2) средства связи, используемые только для со­единения предложений и называемые собственно межфразовыми средствами связи (147, 209).

К первой группе относятся: союзы, частицы и вводно‒модальные слова; единство видовременных форм глаголов‒ска­зуемых, местоименная и синонимическая замена и др. К собственно межфразовым средствам связи относятся: слова и словосочетания, не раскрывающие своей семантики в пре­делах предложения: лексический повтор, простые нераспространенные двусоставные и односоставные предложения, отдель­ные вопросительные и восклицательные предложения и др.

Служебные и вводно‒модальные слова как средство межфразовой связи

Отдельно оформленные предложения в потоке речи могут соединяться теми же служебными словами, что и части слож­ных предложений, хотя функции у них различны. Рассмотрим пример.

(1) Я был уверен, что виною всему было самовольное мое отсутствие из Оренбурга. (2) Я легко мог оправ­даться: наездничество не только никогда не было запре­щено, но еще всеми силами было одобряемо. (3) Я мог быть обвинен в излишней запальчивости, а не в ослуша­нии. (4) Но приятельские сношения мои с Пугачевым могли быть доказаны множеством свидетелей и должны были казаться по крайней мере весьма подозритель­ными....(А.С. Пушкин) [8]

В этом тексте четыре взаимосвязанных предложения. Во вто­ром и четвертом используется один и тот же союз но. Однако в первом случае он соединяет предикативные части сложного предло­жения, а во втором случае ‒ соединяет предложение со всей предыдущей частью текста. Соединяя части сложного предложения, союз но противо­поставляет сказуемое одной части сказуемому другой части (не было запрещено, но было одобряемо). Функция его как бы лока­лизована внутри предложения. Выражаемые им смысловые от­ношения определенны и конкретны. Соединяя же самостоятельные предложения, союз но выра­жает более сложные отношения. Его функции распространяют­ся и за пределы предложения, в котором он находится. Со­держание всего четвертого предложения противопоставляется содержанию трех предыдущих предложений.

Общая функция союзов как средств межфразовой связи за­ключается в конкретизации отношений между самостоятель­ными предложениями. Внутри слож­носочиненного предложения союз и обычно указывает на временную связь событий. Это можно проиллюстрировать следующим примером.

Четыре дни бились и боролись козаки, отбиваясь кирпичами и ка­меньями. Но истощились запасы и силы, и решился Тарас про­биться сквозь ряды. И пробились было уже козаки, и, может быть, еще раз послужили бы им верно быстрые кони, как вдруг среди самого бегу остановился Тарас и вскрикнул: «Стой! выпала люль­ка с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ля­хам!» И нагнулся старый атаман и стал отыскивать в траве свою люльку с табаком, неотлучную спутницу на морях, и на суше, и в походах, и дома. А тем временем набежала вдруг ватага и схва­тила его под могучие плечи. (Н.В. Гоголь)

Использование различных союзов как средств межфразовой связи в данном тексте придают повествованию выраженный экспрессивно‒эмоциональный характер. Частицы и вводно‒модальные слова типа ведь, вот, вот и, итак, следовательно, таким образом, во‒пер­вых, во‒вторых, наконец и др. также используются в качестве средств связи предложений. Они соединяют открываемое ими предложение либо с одним из предыдущих, либо с группой предложений. Наиболее употребительные среди них частицы ведь и вот. Использование частиц и вводно‒модальных слов в качестве средств межфразовой связи зависит от стиля речи и от ее ви­да (монолог, диалог), а также от темы и идеи произведения. В научном стиле частица вот употребляется главным образом для введения иллюстраций, примеров. Так, она нередко используется в предло­жениях типа: Вот ‒ кусочек той сцены..., Вот иллюстрации и т.п. * Предложения с этой частицей могут быть связаны причинно‒следственными отношениями, причем она придает смысловой связи предложе­ний более эмоциональный, энергичный характер.