Использования в психолингвистических исследованиях

Вопрос о необходимости экспериментальных исследований в лингвистике впервые по­ставил в 30‒х гг. прошедшего столетия Л.В. Щерба (275, 276). Им были разработаны теоретические основы теории лингвистического эксперимента.

Согласно концепции Л.С. Щербы, эксперимент может иметь как положитель­ный, так и отрицательный результат. Отрицательные результаты ука­зывают или на неверность постулированного правила, или на необхо­димость каких‒то его ограничений. Приводя в качестве образца примеры правильно и неправильно построенных предложений (Никакой торговли не было в городе. Никакой торговли в городе не было. В городе не было никакой торговли. Никакой торговли не в городе не было.), Л.В. Щерба утверждал, что иссле­дователь должен обращаться с вопросом о правильности или неправильности языкового материала прежде всего к самому носителю языка, не полагаясь только на свою интуицию. Такой естественный экспе­римент спонтанно осуществляется в языковой среде, например, когда ребёнок учится говорить или когда взрослый человек изучает иностранный язык, а также в случаях патологии, когда происходит распад речи (275).

Л.В. Щербой была предложена структурная схема лингвистического эксперимента: (1) интроспекция, самонаблюдение и (2) постановка собствен­но эксперимента. Он писал о «принципе эксперимента» как о важном моменте, который позволяет глубже проникнуть в понимание речевой деятельности человека. Автор выделял два вида лингвистического эксперимента:

1) положительный, при котором, сделав предположение о смысле то­го или иного слова или о правиле словообразования, следует попро­бовать, можно ли составить ряд фраз, применяя это правило: положительный результат в этом случае подтвердит правильность выдвинутого предположения (так, сделав какое‒либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной его формы, о том или ином правиле словообра­зования или формообразования, следует попробовать, можно ли связать ряд разнообразных форм, применяя это правило);

2) отрицательный эксперимент, в ходе которого исследователем «создается» заведомо неправильное высказывание, а испытуемый должен найти ошибку и внести соответствующие коррективы.

Третий вид лингвистического эксперимента ‒ это альтернативный эксперимент. Он заключается в том, что испытуемый определяет то­ждество или нетождество предлагаемых ему двух или нескольких фрагментов речевых высказываний (отрезков текста) [275, 276].

Таким образом, лингвистический эксперимент ‒ это эксперимент, исследующий и «раскрывающий» языковое чутье испытуемого путем проверки истинности («верификации) языковых или функционально‒речевых моделей. При верификации моделей языковой способности или модели рече­вой деятельности следует говорить о психолингвистическом экспе­рименте. В ряде случаев исследователь оказывается одновремен­но и испытуемым. Такой вариант получил название «мысленный лингвистический эксперимент» (139, с. 80).

Сто­ронники традиционных методов лингвистического анализа выдвинули ряд возражений в отношении использования лингвистического эксперимента, указывая на ограниченные возможности экспериментальных методик (203, 245). Это связано с тем, что в эксперименте создаются заведомо искусственные ситуации, что не характерно для естественного функционирования языка и речи. В спонтанной речи иногда проявляются такие особенности, которые не удается выявить в условиях эксперимента.

В то же время, по мнению известного отечественного психолингвиста Л.В. Сахарного, прин­ципиальные особенности речевой деятельности, выявляемые в экспе­рименте, характерны для нее и в других, не экспе­риментальных ситуациях. Поэтому провести четкую грань между типичными и нетипичными, естественными и искусственными ситуациями исследования речевой (языковой) деятельности практически невозможно (203, 204).

Ассоциативный эксперимент

В целях экспериментального исследования субъективных семантических полей слов, формируемых и функционирующих в сознании человека, а также характера семантических связей слов внутри семантического поля в психолингвистике используется метод ассоциативного эксперимента. Его авторами в практической психологии принято считать американских психологов Х.Г. Кента и А.Дж. Розанова (1910). Психолингвистические варианты ассоциативного эксперимента были разработаны Дж. Дизе и Ч. Осгудом (299, 331 и др.). В отечественной психологии и психолингвистике методика ассоциативного эксперимента была усовершенствована и апробирована в экспериментальных исследованиях А.Р. Лурии и О.С. Виноградовой (44, 156 и др.).

В настоящее время ассоциативный эксперимент является наи­более разработанной техникой психолингвистического анализа семан­тики речи.

Процедура ассоциативного экспериментасостоит в следующем. Испытуемым предъявляется слово или целый набор слов и говорится, что им необходимо ответить первыми приходящими в голову словами. Обычно каждому испытуе­мому даётся 100 слов и 7‒10 минут на ответы[32]. Большинство реак­ций, приводимых в ассоциативных словарях, получено у студентов университетов и колледжей в возрасте 17‒25 лет (при этом слова‒стимулы давались на родном для испытуемых языке).

В прикладной психолингвистике разработано несколько основных вариантов ассоциативного эксперимен­та:

o «Свободный» ассоциативный эксперимент. Испытуемым не дается никаких ограничений на словесные реакции.

o «Направленный» ассоциативный эксперимент. Испытуемому пред­лагается называть только слова определённого грамматического или се­мантического класса (например, подобрать прилагательные к существи­тельным).

o «Цепочный» ассоциативный эксперимент. Испытуемым предлага­ется реагировать на слово‒ стимул сразунесколькими словесными ассоциациями ‒ например, назвать в течение 20 секунд 10 различных слов или словосочетаний.

На основе ассоциативных экспериментов в прикладной психолингвистике созданы специальные «словари ассоциативных норм» (типичных, «нормативных» ассоциативных реакций). В зарубежной специальной литературе к числу наиболее известных относится словарь Дж. Дизе (299). В отечественной психолингвистике первый такой словарь («Словарь ассоциативных норм русского языка) был составлен авторским коллективом под руководством А.А.Леонтьева (213). В настоящее время наиболее полным словарём является «Русский ассоциативный словарь» (Ю.Н, Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева и др.). Он содержит около 1300 слов‒сти­мулов (в «обиходно‒бытовой» речи, в живом разговорном общении употребляется 2,5‒3 тыс. слов). В качестве типичных словесных реакций в нем представлено около тринадцати тысяч разных слов; всего же в словаре приведено свыше миллиона словесных реакций.

Словарные статьи в «Русском ассоциативном словаре» имеют следующую структуру: сначала даётся слово‒»стимул», затем ответные реакции, располагающиеся в порядке убывания частотности (указана цифрой). Внутри каждой группы словесные реакции указаны в алфавитном порядке (198). Первая цифра указывает общее количество реакций на стимулы, вторая ‒ количество разных реакций, третья ‒ количество испытуе­мых, которые оставили данный стимул без ответа, т.е. количество отка­зов. Четвертый цифровой показатель ‒ количество однократных ответов.

 

Методика оценки данных ассоциативного эксперимента. Существует несколько вариантов возможной интерпретации результатов ассоциативного экспе­римента. Приведем некоторые из них.

При анализе словесных реакций испытуемых выделяют, преж­де всего, так называемые синтагматические (небо ‒ голубое, дерево – растет, машина ‒ едет, курить ‒ вредно) и парадигматические (стол ‒ стул, мать ‒ отец) ассоциации.

Синтагматическими называются ассоциации, грам­матический класс которых отличен от грамматического класса слова‒ стимула и которыевсегда выражают предикативные отношения. Парадигматические ассоциации представляют собой слова‒реакции того же грамматического класса, что и слова‒стимулы. Они подчиняются семантическому принципу «минимального контраста», согласно которому чем меньше отличаются слова‒стимулы от слов‒реакций по составу се­мантических компонентов, тем более высока вероятность актуализации слова‒реакции в ассоциативном процессе. Этот принцип объясняет, по­чему по характеру ассоциаций можно восстановить семантический со­став слова‒стимула: целый ряд ассоциаций, возникших у испытуемого на данное слово, содер­жит ряд признаков, аналогичных тем, которые содержатся в слове‒стимуле (например: летние, лето, начались, отдых, скоро, ура, безделье, школа, лагерь отдыха). По этим словесным реакциямможно достаточно легко восстанав­ливать слово‒стимул (в данном случае ‒ слово каникулы ).

Некоторые исследователи полагают, что парадигматические ассоциации отражают языковые отношения (в частности, отношения слов‒лексем в рамках лексических и грамматических парадигм), а синтагматические – отображаемые в речи предметные отношения (21, 155, 251 и др.)

Среди словесных реакций в психолингвистике выделяют также реакции, отображающие родо‒видовые отношения (кошка – домашнее животное, стол ‒ мебель), «звуковые» ассоциации, имеющие фонетическое сходство со стимулом (кошка – крошка, дом ‒ том), реакции, отображающие ситуационные связи обозначаемых предметов (кошка – молоко, мышка), «клишированные», восстанавливающие «речевые клише» (мастер ‒ золотые руки, гость – каменный), «социально‒детерминированные» (женщина – мать, хозяйка) и др.

Метод ассоциативного эксперимента находит широкое применение в разных областях психолингвистики (социопсихолингвистика, прикладная психолингвистика и др.). Благодаря тому, что он обычно проводится на большом количестве испытуемых, на основе полученных данных можно построить таблицу частотного распределения слов‒реакций на каждое слово‒стимул. При этом у исследователя имеется возможность вычислить семантиче­скую близость («семантическое расстояние»)между разными словами. Своеобразной мерой семантической близости пары слов считается степень совпаде­ния распределения ответов, т.е. сходство данных на них ассоциаций. Этот показатель фигурирует в работах разных авторов под следующими названиями: «коэффициент пересечения», «коэффициент ассоциации», «мера перекрытия» (299, 331).

Ассоциативный эксперимент используется и как один из дополнительных методов дистрибутив­но‒статистического анализа текстов, когда исследователи проводят статистический подсчет частотности словосоче­таний разного типа (так называемой «дистрибуции»). Ассоциативный эксперимент позволяет выяснить, как в речевой деятельности реализуются компоненты языкового сознания носителей данного языка.

Помимо весьма активного использования в прикладной лингвистике и психолингвистике, ассоциативный эксперимент широко применяется в практической психологии, социологии, психиатрии, как метод психолого‒лингвистической диагностики и экспертизы.

Дж. Дизе (299) в своих психолингвистических экспериментах пытался реконструировать «семан­тический состав» слова на основе данных ассоциативного эксперимента. Мат­рицы семантических расстояний вторичных ассоциаций на слово‒стимул (т.е. ассоциации на ассоциации) он подвергал процедуре «фак­торного анализа». Выделенные им факторы (частотные характеристики словесных реакций, виды ассоциативных корреляций) получали содержательную ин­терпретацию и рассматривались как семантические составляющие значения. А.А. Леонтьев, комментируя результаты экспериментов Дж. Дизе, делает вывод, что они ясно показывают возможность выделения (на основе обра­ботки данных ассоциативного эксперимента) факторов, которые можно интерпретировать как семантические компоненты слов. Таким образом ассоциативный эксперимент может служить средством по­лучения как лингвистических, так и психологических знаний о семантической составляющей знаков языка и закономерностях их использования в речевой деятельности (123, 139).

Так, ассоциативный эксперимент показывает наличие в значении слова (а также у денотата – образа предмета, обозначаемого словом) психологического компонен­та. Тем самым ассоциативный эксперимент даёт возможность выявить или уточнить семантическую структуру любого слова. Его данные могут служить ценным материалом для изучения психологических эквивалентов того, что в психолингвистике определяется понятием «семантическое поле», за которым стоят объективно существую­щие в сознании носителя языка семантические связи слов (155 и др.).

Одной из главных отличительных особенностей ассоциативного эксперимента является его простота и доступность приме­нения, поскольку он может проводиться и индивидуально и одновременно с большой группой испытуемых. Испытуемые оперируют значением слова в контексте ситуации речевого общения, что позволяет выявлять в ходе эксперимента и некоторые неосознаваемые компоненты значения. Так, по результатам эксперимента, проведенного В.П. Беляниным (21), было установлено, что в слове экзамен в сознании студентов ‒ носителей русского языка ‒ присутствуют и такие эмоционально‒оценочные «психологические компоненты» семантики этого слова, как трудный, страх, страшный, тяжелый. Следует отметить, что в соответствующих «ассоциативных» словарях они не нашли отражения.

Ассоциативные эксперименты показывают, что одной из личностно‒психологических особенностей ассоциативных реакций испытуемых разного возраста (соответственно, имеющих разный уровень языкового развития) является выраженная в разной степени ведущая ориентировка на фонологические и грамматические признаки слова‒стимула.

При этом некоторые фонетические («звуковые») ассоциации могут рассмат­риваться и как смысловые (мама ‒ рама, дом ‒ дым, гость ‒ кость). Чаще всего преобладание таких ассоциаций отмечаются у детей, еще не овладевших в достаточной степени семантикой знаков родного языка, а также у детей, отстающих в речевом развитии. (У взрослых они могут встречаться на фоне усталости, например, в конце длительного эксперимента.) Высокая степень частотности или преобладание фонетических ассоциаций характерна также для лиц (как детей, так и взрослых) с нарушениями интеллектуального развития (21, 155).

Значительная часть словесных ассоциаций у подростков и взрослых обусловлена речевыми штампами, клише. При этом ассоциации также отражают различные аспекты культурно‒исторического опыта испытуемого (столица – Москва, площадь ‒ Красная) и текстовые реминисценции (мастер ‒ Маргарита)

Особое значение ассоциативный эксперимент имеет для практической психологии; не случайно он является одним из старейших методов экспериментальной психологии. К числу первых вариантов ассоциативного эксперимента относится методика «свободных ассоциаций» Х.Г. Кента – А.Дж. Розанова (313). В ней в качестве стимулов‒раздражителей используется набор из 100 слов. Речевые реакции на эти слова стандартизированы на материале большого числа исследований (психически здоровых людей, в основном ‒ взрослых), на основе чего определён удельный вес нестандартных речевых реакций (их соотношение со стандартными). Эти данные позволяют определить степень неординарности и «эксцентричности» мышления испытуемых.

Семантические поля слов «активного словаря» (как и определяемые ими ассоциативные реакции) у каждого человека отличаются большим индивидуальным своеобразием, как по составу лексических единиц, так и по прочности семантических связей между ними. Актуализация той или иной связи в ответе‒реакции не случайна и может зависеть даже от ситуации (например, у ребенка: друг ‒ Вова). Большое влияние на структуру и особенности речевой (вербальной) памяти человека оказывает общий уровень образования и культуры. Так, ассоциативные эксперименты ряда отечественных психологов и лингвистов выявили, что лица с высшим техническим образованием дают чаще парадигматические ассоциации, а с гуманитарным ‒ синтагматические (41, 102).

На характере ассоциаций сказываются и возраст, и географические условия, и профессия человека. По данным А.А. Леонтьева (139), разные реакции на один и тот же стимул в его эксперименте давали жители Ярославля (кисть ‒ рябины) и Душанбе (кисть ‒ винограда); люди разных профессий: дирижёр (кисть ‒ плавная, мягкая), медсестра хирургического отделения больницы (кисть ‒ ампутация) и строитель (кисть ‒ волосяная).

Однако принадлежность к определённому народу, одной культуре делает «центр» ассоциативного поля в целом достаточно стабильным, а связи ‒ регулярно повторяемыми в данном языке (поэт ‒ Есенин, число ‒ три, друг ‒ верный, друг ‒ враг, друг ‒ товарищ). По данным отечественного психолингвиста А.А. Залевской (90), характер словесных ассоциаций определяется также культурно‒историческими традициями того или иного народа. Вот каковы, например, типичные вербальные ассоциации на слово «хлеб»: у русского человека – хлеб‒соль, узбека – хлеб‒чай, француза – хлеб‒вино и т.п. Показательны в этом отношении данные, полученные А.А. Залевской при сопоставлении словесных ассоциаций «в исторической перспективе». Так, когда автор сопоставила ассоциации на одни и те же стимулы, то оказалось, что три самые частые реакции на слово‒стимул «хлеб» в 1910 г. в среднем составляли примерно 46% всех ответов‒реакций, а в 1954‒м ‒ уже около 60% всех ответов, т.е. самые частые реакции стали еще более распространенными. Это можно объяснить тем, что в результате стандартного образования, влияния радио, телевидения и других средств массовой коммуникации стереотипность речевых реакций увеличилась, а сами люди стали осуществлять свои речевые поступки более однотипно (21, 90).

§ 4. Метод семантического дифференциала(от греч. semantikos – означающий и лат. differentia ‒ разность) принад­лежит к методам психолингвистики и экспериментальной психосеман­тики. Он используется для выявления субъективных (индивидуальных) семантических полей и относится к методам «шкалирования». Последние использу­ются в психологии для получения количественных параметров исследуемого явления в целях объективной оценки его соотношения с другими объектами. В качестве объекта исследования при этом могут выступать как физические, так и социальные процессы. В психолингвистике в качестве объекта исследования могут выступать слова и словосочетания. Семантический дифференциал в психолингвистике ‒ это метод количественного и качественного «индексирования» (оценки) зна­чения слова с помощью двухполюсных шкал, на каждой из которых имеется градация с парой антонимических прилагательных (41, 330).

Процедура проведения эксперимента с помощью этой методики за­ключается в следующем. Испытуемымпредъявляется слово, и они должны отметить цифру, которая соответствует их представлению о слове как семантической единице. На каждой шкале нанесена градация от +3 до ‒3 или просто 7 делений.

	Хороший
	Скорее хороший, чем нейтральный («средний»)
	Скорее нейтральный, чем хороший
	Нейтральный («средний»)
	Скорее нейтральный, чем плохой
	Скорее плохой, чем средний
	Плохой («низкий уровень»)

Ч. Осгуд (330, 334), который впервые предложил данную процедуру эксперимента, пытался получить от испытуемых оценку слов‒понятий из самых разных понятийных классов (например: пламя, мать, ураган, радость и т.д.). Испытуемым предлагалось оценить эти слова с точки зрения того, насколько они «добрые» или «злые», «сильные» или «слабые», «большие» или «маленькие» и т.п. Математическая обработка результатов эксперимента показала, что по некоторым шкалам оценки в значительной степени совпадали между собой. При этом оказалось, что совпадающие шкалы могут быть объ­единены в три группы ‒ так называемые «факторы», которым Ч. Осгуд приписал следующие названия: оценка, сила и активность. Каждый из этих факторов включает четыре признака, обозначенных четырьмя парами антонимов ‒ прилагательных. Бланк для проведе­ния эксперимента по методике семантического дифференциала обычно выглядит следующим образом.

Оценочные факторы		+3	+2	+1		‒1	‒2	‒3
Оценка	весёлый								грустный
хороший								плохой
полный								пустой
светлый								тёмный
Сила	длинный								короткий
большой								малый
сильный								слабый
сложный								простой
Ориентиро‒ван­ная активность	новый								старый
тёплый								холодный
быстрый								медленный
активный								пассивный

Если экспериментатор просит испытуемого оценить, допустим, понятие мать и понятие отец, то отец может оказаться таким же хорошим, как и мать, но он будет «сильнее» матери, зато мать ‒ «теплее». Эти по­нятия оказываются как бы в разных точках общего «семантического простран­ства». Разумеется, каждый испытуемый будет «фиксировать» в эксперименте свой собственный личный опыт, но в среднем (при большом числе испытуемых) может быть получена об­щественно закреплённая «социально‒психологическая» оценка явления, которое обозначено данным словом. Разница в оценках и определяет семантическую дифференциацию слов. Общее количество баллов, приписанных какому‒либо языковому объекту, суммируется; при этом обобщенные значения могут представлять со­бой дробные величины, поскольку общая сумма баллов, «полученных» по какой‒либо шкале данным словом, будет делиться на количество испытуемых. Например:

мать = сильный (‒2, ‒3, ‒1, ‒2, ‒3, ‒2, ‒2, ‒3) = ‒18: 8 = ‒2,25

мать = тёплый (+3, +2, +3, +3, +3, +2, +3, ‒2) = 17: 8 = +2,13

В практической психолингвистике есть и другой вариант методики семантического дифференциала, ко­гда экспериментатор сам даёт свои названия шкал для слов, которые просит оценить. При этом появляются новые факторы, специфические именно для определённых понятийных классов слов. Шкалы могут иметь разную величину («размерность»), их может быть разное количество. Но в целом они сохраняют свою преемственность с вариантом, предложенным Ч. Осгудом.

Методика семантического дифференциала получила широкое при­менение в исследованиях массовой коммуникации, а также в «рекламном деле». (В частности, для решения задачи выбора «оптимальных» вариантов речеобозначения рекламируемых товаров и услуг, т.е. наиболее «хороших», «положительных» слов из соответствующего ряда синони­мов). Кроме того, семантический дифференциал применяется в исследованиях, связанных с изучением «психологии» восприятия и поведения человека, с анализом социальных установок и личностных мотивов. Его используют в психологии, психиатрии, психодиагностике (в том числе для профессионального отбора при приёме на работу, например, в отечественной компьютерной системе «Профессор‒кадры» [17, 102 и др.]).

Для лингвистов, работающих в области семиотики, эта методика интересна тем, что с ее помощью можно выявить новые, ранее не известные аспекты значения слов. В лингвистике различают слова экспрессивно нейтральные (например: отец, глаза, есть, ударить) и экспрессивно окрашенные (папа, батя, очи, гляделки, лопать, врезать). Однако эксперименты по измерению семантического дифференциала значений показали, что в определенном смысле экспрессивно окрашены все слова (не только батя, но и отец, не только очи, но и глаза). По‒видимому, это связано с тем, что человек оценивает все яв­ления, с которыми он сталкивается, отнюдь «не бесстрастно», поэтому эмоциональную окраску получают все слова, «пропущенные» через его сознание и опыт.

Методика семантического дифференциала оказалась применимой и для исследования фонетического значения слов. В отечественных ис­следованиях по фоносемантике было выявлено, что испытуе­мые могут приписывать звукам любое коннотативное значение, в том числе цветовые характеристики. Так, звук «а» представляется мно­гим русскоязычным носителям языка как «объект» красного цвета (недаром в слове красный есть этот звук), «е» ‒ зелёного (он есть в слове зелёный), «и» ‒ синего (и он тоже есть в слове синий)и т.д. (46, 246 и др.)

 

Известным отечественным психолингвистом И.Н. Гореловым в 80‒х годах прошедшего столетия был проведен оригинальный эксперимент (на достаточно большой группе испытуемых). Автор поручил художнику нарисовать для своего исследования псевдоживотных, которым присвоил некоторые имена на основе псевдослов: мурх и муора, мануза и куздра, олоф и гбарг. 1 Степень согласованности речевых вариантов названия этих фантастических животных оказалась чрезвычайно высокой: «непосредственные» и «косвенные» участники эксперимента (читатели газеты) давали, в основном, оди­наковые ответы (62).

Переход от описания объектов с помощью признаков, задан­ных шкалами, к описанию объектов с помощью факторов, являющихся смысловыми инвариантами, связан с потерей информации об объектах. Иными словами, перевод нерасчленённых эмоционально окрашенных оценок в жёсткие шкалы ‒ это всегда некое формальное обобщение. Оно обусловлено тем, что из содержания шкалы в факторе отображается только та ин­формация, которая инвариантна всей совокупности шкал, входящих в дифференциал. Этим инвариантом оказываются эмоциональный тон или образное переживание, лежащее в основе так называемого «коннотативного значения». С точки зрения психологии коннотативное значение ‒ генетически более ран­няя форма воплощения значения семантического знака, в которой предметное отношение и эмоциональное отношение, личностный смысл и чувственный компонент еще слабо дифференцированы. Поэтому методика семантического дифференциала позволяет оценить прежде всего не значение как знание об объекте, а коннотативное значение, связанное с личностным смыслом, социальны­ми установками, стереотипами и другими эмоционально насыщенными и мало осознаваемыми формами обобщения.

 

По мнению ряда отечественных психолингвистов (139, 21 и др.), у данного метода психолингвистических исследований есть и некоторые недостатки. Так, например, одно и то же обозначение шкалы может иметь как прямой смысл, так и переносный. Например, если имеется шкала высокий ‒ низкий, то слово столб или гриб будет оцениваться по этой шкале на основе буквального понимания значения слов высокий и низкий, а слова типа джентльмен или честь ‒ на основе метафорического понимания слов высокий (социальный статус или моральный облик)и низкий (например – поступок). Тем самым в одно и то же значение шкалы один и тот же испытуемый может вкладывать разный смысл. Следовательно, за одной и той же оценкой может стоять разное психологическое содержание.

Несмотря на недостатки, методика семантического дифференциала широко используется не только в психолингвистике, но и в психосемантике и социологии.

§ 5. Метод дополнения языкового знака (завершения /восстановления/

Речевого высказывания)

Одним из очень распространённых в психолингвистических исследованиях является метод дополнения, называемый также ме­тодикой завершения. Впервые она была предложена американским исследователем У. Тейлором (21, 62). Сущность методики состоит в преднамеренной деформации речевого сообщения и последующем его предъявлении испытуемым для восстановления. Условием, обеспе­чивающим возможность восстановления «деформированного» высказывания, слу­жит принцип избыточности речевого сообщения, обеспечивающий реципиенту да­же при наличии структурно‒семантических «помех» (какими являются пропуски элементов текста) более или менее адекватное понимание как устной, так и письменной речи.

Процедура эксперимента состоит в следующем. В тексте (речевом высказывании) пропускается каждое пятое, шестое или какое‒либо другое («энное») слово. Каждое пропущенное слово заме­няется пропуском одинаковой длины. Испытуемомупред­лагается восстановить текст, вставляя на место пробелов пропущенные слова. Например: Рыбак...... Надел...... взял..... сел в ..... и отпра­вился в.....» и т.п.

А.А. Леонтьев отмечает, что идея использования этой методики возникла в связи с широким применением тех­нических средств коммуникации (в частности телефона и телеграфа), повлекшим за собой массу «технических» языковых ошибок – например, пропуск букв или замену их другими. Люди, обес­печивавшие передачу информации, задумались о допустимых границах разрушения текста. Они стали проводить эксперименты по вставке случайных букв в случайные позиции, по замене одних букв другими, как с указанием, так и без указания места пропуска. Обычно пропускался каж­дый первый знак целого сообщения; каждый срединный и каждый последний знак предложения или одновременно каждое первое, срединное и последнее слово фразы. Эталонной была признана мето­дика, в которой пропускается каждое пятое слово. Именно она позво­лила получить данные о том, как происходит восприятие и понимание текста в том случае, если часть информации отсутствует или трудна для понимания (123, 139 и др.).

Результаты экспериментов по этой методике (на материале английского языка) показали, что испытуемые с большей лёгкостью восстанав­ливают текст, повреждённый в «лёгкой» форме (когда пропускаются артикли, союзы, местоимения, вспомогательные глаголы), чем в «трудной» форме (при пропуске существительных, смысловых глаголов и наречий).

Проведенные эксперименты выявили, что существуют возрастные разли­чия между испытуемыми, влияющие на особенности восстановления повреждённого текста. Так, труднопредсказуемые слова более успешно и быстро восстанавлива­ют пожилые люди. Кроме того, оказалось, что т.н. фонетически «зашумлённые»1 слова без контекста более успешно восстанавливают молодые испытуемые. Пожилые же люди успешнее восстанавливают зашумлённые слова, если они включены во фразу, т.е. на основе понимания языкового контекста. Это позволяет предположить, что ориентация на смысловое содержание контекста, в котором имеется плохо различаемое в фонетическом отношении слово, является для пожилого человека сво­его рода компенсаторным механизмом и служит для более успешной адаптации сенсорных процессов.

Ч. Осгуд, в свою очередь, указывал, что степень правильности восстановления деформированного текста является показателем его «читабельности», т.е. того, насколько данное сообщение доступно для восприятия и понимания для конкретного «адресата». Если адресат владеет языком отправителя, для него легко понять сооб­щение и заполнить пропуски. Если же заполнение пробелов для него представляет сложность, то ему трудно будет понять данное сообщение и в его полном виде (331). Таким образом, для выяснения эффективности процесса восприятия речи можно в психолингвистическом эксперименте дать испытуемым задание ответить на вопросы по смыслу текста, а можно попросить их восстановить повреждённый (тот же самый) текст. Результаты будут, скорее всего, одинаковыми: как показали подобные эксперименты, количество правиль­ных ответов в обоих случаях примерно совпадает.

 

Экспериментальная практика показывает, что восстановление повреждённого текста более успешно проводится испытуемыми применительно к его кон­ечным элементам, по сравнению с начальными фрагментами; оно во многом определяется названием текста, его общей темой, смысловым контекстом восстанавливаемого фрагмента, синтаксической организацией фраз и др. факторами. Следует отметить, что испытуемые используют разные стратегии восстановления исходного текста: одни ориентируются преимущественно на непосредственное окружение пропущенного сло­ва, другие ‒ на более широкий контекст. С другой стороны, деформированный текст восстанавливается более успешно теми испытуемыми, которые больше знают об отображаемом в тексте фрагменте действи­тельности и более знакомы с жанром выбранного для эксперимента текста. Так, в одном из психолингвистических экспериментов те испытуе­мые, которые успешно восстановили повреждённый текст научно‒фантасти­ческой тематики, оказались и по своему «психологическому профилю» похожими на авторов научной фантастики (у них был отмечен такой же, несколько сниженный, уро­вень социолизованности и такой же повышенный уровень тревожно­сти, как и у некоторых писателей‒фантастов). Было выявлено также, что лица, у которых в свободном ассоциативном эксперименте отмечено большее число редких ассоциаций, испытывают (по сравнению с другими испытуемыми) более выраженные трудности в восстановлении деформированного текста (285).

Таким образом, данные психолингвистических экспериментов по методике дополнения позво­ляют сделать выводы в отношении особенностей восприятия и семантического анализа текста испытуемыми, имеющими разный уровень речевого и познавательного развития. Кроме того, их данные могут служить диагностическим средством оценки речевого и нерече­вого поведения испытуемых.

Одним из вариантов метода дополнения является методика заканчивания предложений. Она заключается в том, что испытуемым (информантам) пред­лагается (устно или письменно) закончить начатые эксперимен­татором предложения. Учитывая семантическую наполняемость знаков языка, вполне очевидно, что одно и то же начало предло­жения (На берегу реки) может иметь разные продолжения (На берегу реки росли высокие раскидистые ивы; На берегу реки рыбаки разложили свои удочки и снасти; На берегу реки в этот знойный день расположились многочисленные отдыхающие… и т.п.). Эксперименты по завершению предложений помогают его участникам лучше понять традиционные «правила» и механизмы син­таксической организации речевых высказываний, установить возможные варианты языковой «развертки» «семантических» знаков языка (21 и др.).

Помимо описанных выше, в прикладной психолингвистике используются также экспериментальные методы так называемого косвенного исследования семантики. К их числу относится такой метод (получивший широкое распространение в практике психолого‒педагогического обследования детей и взрослых с нарушения развития), когда испы