Аугсбургская карта типа T-O 1472 г.

всю мировую сушу²⁹. Идея, кстати, со- вершенно правильная, поскольку все океаны связаны друг с другом. Внутри этой окружности имеется знак «Т», ко- торый делит Землю на три известных континента — Африку, Азию и Европу. Вертикальная часть «Т» представляет Средиземное море, отделяющее Афри- ку от Европы, и соединяется с Морем- Океаном в Атлантике. Поперечная пе- рекладина «Т» — это, по одну сторону Средиземного моря, текущая на север река Нил, и по другую — текущая на юг река Дон, а также в целом Черное море, Боспор и Восточное Средиземноморье, за которыми расположен континент Азия. «Сад Эдема» также часто изобра- жается на верху таких карт, имеющих ориентацию на восток. Историк картографии Джон Госс отмечает, что часто «че- тыре реки описываются как вытекающие из Сада Эдема Фисон, Гион, Тигр и Евфрат»³⁰·³¹. Устойчивость и сила этой, в общем бесполезной, картографической традиции иллюстрируется старейшей печатной европейской картой типа «Т-О», созданной Гунтером Цайнером в Аугсбурге в 1472 году, которая точно воспроиз- водит оригинальную концепцию, выработанную Исидором, епископом Севиль- ским, в его «Этимологиях», написанных в начале VII века³².

МАПАМУНДИ

Вторая разновидность карт и чертежей, ставших доступными в период меж- ду XIV и XVI веком, известна как мапамунди. Важно ясно представлять себе, что это совершенно особый тип карт мира, поскольку в то же время имелись другие карты мира, совершенно иных типов, но которые также иногда имено- вались мапамунди³³.

 

Мапамунди, о которых здесь пойдет речь, были нарисованы от руки на ткани или пергаменте («мапамунди» — буквально «ткань мира»). Класссическим при- мером является Херефордская карта1290 года, приписываемая Ричарду Холдин- гхэму, но такие карты изготовлялись еще и в XV веке. Они сохранили первона- чальную форму карт типа «Т-О», но количество деталей на них резко возрастало. Показаны горы, реки, маршруты паломников и т.д. на всех трех узнаваемых кон- тинентах — Африки, Азии и Европы — иногда с учетом сведений из мифологии, легенд и рассказов путешественников. К сожалению, такие географические де- тали, представленные на этих картах, никоим образом не могли быть полезны для путешественников и мореходов, поскольку все они — именно все! — невер- ны и только вводят в заблуждение³⁴. Короче говоря, мапамунди давали совершен- но искаженное представление о мире — представление, будто почти весь мир яв-

 

ляется сушей. Они сокращали площадь океана, занимающего семь десятых на- шей планеты, до узкого, лентообразного ободка в форме буквы «О». Грубое пред- ставление о географии на Херефордской карте, как поясняет Джон Госс, «отра- жает явное ухудшение состояния географических знаний по сравнению с време- нами Птолемея, тысячелетием ранее»³⁵.

ПТОЛЕМЕЕВСКИЕ КАРТЫ

О жизни Клавдия Птолемея³⁶ почти ничего не известно. Его первое имя — римское, а второе — македонское³⁷. Предполагается, что он родился в Верхнем Египте³⁸ в 90 году н.э., а умер примерно в 168 году³⁹. Он был ученым Александ- рийской библиотеки приблизительно с 127 по 145 год⁴⁰. Две его известные со- хранившиеся работы — это «Альмагест» («Хо мегас астрономос»), книга по аст- рономии и космологии, в которой он изложил так называемую «птолемеевскую систему» с неподвижной шарообразной землей в центре вращающегося мира, и «География» («Географике Хюпегесис»), в которую он включил сведения о том, как составлять карты местностей в Европе, Азии и Африке по таблицам широ- ты и долготы.

Не совсем ясно, рисовал ли Птолемей карты сам и имелись ли карты в этой его работе⁴¹. Строго говоря, они были необязательны, поскольку его метод состоял в

 

сборе данных о координатах по широте и долготе более чем 8000 пунктов и топог- рафических деталей. Его метод предполагал, что «читатель мог сам нарисовать ре- тональные карты соответствующего масштаба и даже общую карту мира»⁴². «Гео- графия» (греческое название, букв. «Инструкция по составлению карт») была «за- явлена как посвященная только задачам научного составления карт»⁴³.

 

Птолемеевская карта из венецианского издания «Географии» Птолемея, 1511 г.

 

Значительным вкладом «Географии» являлось увековечивание знания о том, что Земля имеет форму шара. Но остается неясным, насколько древним было это знание. Ученые согласны с тем, что самое раннее документальное свидетельство об этом появилось в труде Пифагора в VI веке до н.э.⁴⁴ Однако это знание могло гораздо раньше бытовать в устной традиции или содержаться в документах, кото- рые со временем оказались уничтоженными. По моему личному мнению, уже высказанному в другом месте, концепция шарообразности Земли была хорошо известна в древнейших великих цивилизациях, таких как древнеегипетская и шумерская, т.е. 5000 лет назад. Имеются доказательства, что эта идея восходит к еще более древним временам. Но откуда бы она ни исходила, мы обязаны выра- зитъ благодарность Птолемею за ее сохранение и новое опубликование во II веке н.э., поскольку, несмотря на разрушительное воздействие наумы последующих «темных» веков, его восприятие Земли как шара не было забыто.

Роберт Фьюсон, профессор географии южнофлоридского университета, выразил это так:

«После кругосветного плавания Магеллана шарообразность Земли никогда более не ставилась под сомнение ни одним мореходом, картографом или про- сто образованным человеком. Сам этот факт был установлен еще во времена классической Греции, но оставались объекты серьезных разногласий — детали конфигурации побережий, точные координаты, наличие островов и их поло- жение, размеры Моря-Океана. К 1400-м годам (до открытия Америки) никто из разумных людей уже не сомневался, что Азии можно достичь, плывя от Ев- ропы на запад, если корабли и их команды смогут преодолеть столь огромное расстояние»⁴⁵.

Другой важный вклад Птолемея в научное картографирование мира состо- ит в установлении функциональных параллелей долготы, а также исходного меридиана, проходившего через Канарские острова, который служил нулевой точкой отсчета долготы в течение 16-ти веков⁴⁶. Карты, созданные на основе птолемеевских координат, прожили больше, чем ожидалось, и даже худшие из них намного превосходили схематичные карты типа «Т-О» и мапамунди «тем- ных» веков.

Приведенная мною подборка птолемеевских карт мира позволит читателю убедиться, что район Средиземноморья узнаваем и что, несмотря на многочис- ленные неточности, картографами была действительно сделана попытка отра- зить истинные масштабы и расположение окружающих земель. Птолемей и его информаторы имели полученное из первых рук знание об этом центральном регионе, который они называли «ойкумене», т.е. «обитаемый мир». За некото- рыми исключениями, они это знание хорошо использовали, однако за предела- ми Средиземноморья уровень точности карт резко падает.

Например, опираясь на авторитет Посидония (135—50 гг. до н.э.)⁴⁷, Птоле- мей неверно определил окружность Земли по экватору как 20 400 миль, тогда как реально эта длина составляет 24 902 мили⁴⁸. В то же время он слишком пре- увеличил протяженность Азии с запада на восток и странным образом изобра- зил южноазиатское побережье над Индийским океаном, очевидно, не имея ни- какого представления о существовании огромного полуострова Индостанского субконтинента. Будто, пытаясь компенсировать эту потерю, Птолемей распо- дожил огромный остров Тапробану (предположительно — Шри-Ланка)⁴⁹ как раз у побережья вытянутой полосы земли на материке, определенной как Индия.

Что из этого следует? В новом большом труде, посвященном изучению «Гео- графин» Птолемея, Дж. Леннарт Берггрен и Александер Джоунс предполагают, что решение данной проблемы — достаточно простое. Индия имеет такую сплю- щенную форму, потому что Птолемей каким-то образом расположил субкон- тинент «на боку», так что он был сориентирован приблизительно с запада на восток, вместо линии север—юг, как должно было бы быть.

Карта Азии демонстрирует все большие и большие искажения по мере про- движения на восток. Наиболее очевидными ошибками является сплющивание Индостанского субконтинента до такой степени, что его западное побережье оказалось расположено параллельно экватору, а также преувеличенные разме- ры острова Тапробана (Шри-Ланка).

Если субконтинент был «растянут» на восток тем способом, который предпо- латают Берггрен и Джоунс, тогда Тапробана не только слишком велика, чтобы быть Шри-Ланкой, но и расположена совершенно не на том месте. Шри-Ланка находится в Бенгальском заливе, близ юго-восточного побережья Индии. Даже принимая во внимание переориентацию полуострова на карте Птолемея, мы мо- жем видеть, что Тапробана на самом деле показана расположенной у западного побережья Индии, где сегодня нет никаких больших островов. Позже мы вер- немея к возможным объяснениям этого факта. Чтобы завершить описание карты мира Птолемея, давайте отметим, что древнейшие ее экземпляры изображают Индийский океан как озеро, замкнутое северной оконечностью южного конти- нента (Терра Аустрал ис в одних изданиях, Teppa Инкогнита — в других), которая соединяет южную часть Африки с крайним юго-востоком Азии.

На восточной окраине, где расположены Центральный Китай и Юго-Вос- точная Азия, фактически невозможно сопоставить ни один изображенный Пто- лемеем объект с реальными прототипами. На восточной границе Птолемей изоб- разил побережье Азии сворачивающимся на юг, а затем на запад, очевидно, для того, чтобы соединить его с восточным побережьем Африки. Индийский океан тем самым превращался в замкнутое озеро, не связанное с Атлантикой ⁵⁰.

Птолемей не являлся создателем «Географии», как он сам неоднократно указывал. Его роль состояла в уточнении и исправлении более ранней «Геогра- фии», написанной его предшественником, финикийским географом Марином из Тира, который работал где-то около 100 или 110 года н.э. Его главная работа называлась «Исправление карты мира»⁵¹. По словам самого Птолемея, Марин Тирский занимался географией с величайшим энтузиазмом.

«Если бы мы даже видели, что позднейшие его сочинения ничего не стоят, мы были бы счастливы уже тем, что можем дополнить наши описания извест- ного мира по записям его одного, без того чтобы продолжать исследования. Но поскольку в некоторых случаях он сам, как кажется, писал свои сочинения без достаточного понимания и в своих картах уделял недостаточно внимания удоб- ству и симметрии, это заставило нас дополнить его работу тем, что представля- лось необходимым для того, чтобы сделать ее более логичной и полезной»⁵².

Я нахожу особенно поразительным то, что Птолемей дал нам четкое указа- ние на то, что его «География» является данью традиции и что его предшествен-

 

Грэм Хэнкок

ник Марин принадлежал к той же традиции. Однако он несомненно был пер- вым ученым, который «исправил» некую более старинную карту⁵⁵. Такая тради- ция могла, теоретически, иметь чрезвычайно древние корни. Возможно, серь- езные «уточнения», накопленные на протяжении длительного времени, не обя- зательно следовало учитывать. Другая возможность, которую было бы неразумно полностью игнорировать, заключается в том, что карты Птолемея, хотя и дале- кие от шедевров расцвета античной географии, как полагают многие ученые⁵⁴, в действительности могли быть конечным продуктом упадка, деградации и на- копления ошибок, внесенных многими копиистами в материалы куда более древней и совершенной традиции изготовления карт. К этой теме мы вернемся ниже.

Столетия спустя после смерти Птолемея на его «Географию» опустился мрак «темных веков», но отдельные ее экземпляры все же сохранились в нескольких монастырях Европы. В арабском мире мусульманские географы, как известно, имели в своем распоряжении рукописи «Географии» уже в VIII веке, как и от- дельные рукописи более ранних трудов Марина Тирского, к настоящему вре- мени утраченные.

В начале IX века багдадский халиф аль-Мамун (813—833) основал своего рода Академию наук, среди работ которой было создание карты мира (она утра- чена) и «улучшенных таблиц», т.е. уточнение координат⁵⁵.

В Византии (Константинополе) в конце XIII века Максим Планудес (1260— 1310) был тем, кто вновь привлек внимание мира к знаниям, включенным в книгу Птолемея. Он разыскивал манускрипты птолемеевской «Географии», и его по- иски были вознаграждены в 1295 г. Но находка оказалась не столь удачной, как он надеялся. Когда он наконец отыскал забытую книгу, он обнаружил, что кар- ты в ней отсутствовали⁵⁶.

Хотя в манускриптах имеются более старые карты (такие как «Кодекс Урба- нус Грэкус 82»), самая старинная из сохранившихся рукописных копий «Гео- графин», содержащая карты, основанные на описаниях и координатах, данных Птолемеем, была сделана монахами монастыря Ватопеди на горе Атос в начале XIV века⁵⁷. Позднее она послужила основой для первого появивишегося в Ев- ропе печатного атласа, опубликованного в Болонье (Италия) в 1477 году⁵⁸.

Птолемеевская картографическая традиция поначалу была очень успешно приспособлена к изменениям, внесенным в видение мира веком географических открытий. Оригинальные карты, основанные на птолемеевских координатах, прилагались на протяжении XVI века к так называемым новым или современ- ным таблицам, регистрировавшим последние открытия в Америке и на Востоке. Это делалось без внесения серьезных изменений в птолемеевскую концепцию ойкумены до тех пор, пока применялся метод простого описания Америки как некоего большого полуострова Азии⁵⁹. Но в конце концов эти карты, как дино- завры, оказались эволюционным тупиком, обреченным на исчезновение.

Было бы неправильным представлять себе на основе вышеизложенного, что немногие сохранившиеся в библиотеках и архивах птолемеевские карты ниче- му не могут нас научить. Возможно, что их явная громоздкость и странность не позволили исследователям рассмотреть некоторые имеющиеся на них важные детали.

 

ПОРТОЛАНЫ

Четвертая категория карт, имевшая хождение в Европе с XIV по XVI век, в совокупности известная как портоланы, не зависела ни от традиции пталеме- евских карт, ни от карт типа мапамунди. Большая часть портоланов изобража- ли лишь район Средиземного/Черного морей и страны, расположенные непос- редственно вокруг них. Но некоторые являлись картами мира, или атласами мира, для которых служили основой стиль и метод составления средиземно- морских портоланов. Эти старинные чертежи составлялись на основе высших картографических стандартов. Они являются невероятно правильными — на- столько, что даже их ранние образцы, восходящие к концу XIII века, не были превзойдены в течение почти 500 последующих лет с помощью новых научных методов, измерений и наблюдений⁶⁰.

А.Е. Норденшельд, великий шведский полярный исследователь и историк картографии, проявлял особенный интерес к портоланам. Он отмечал, что они использовались в практике мореходов и навигаторов.

«Потребность в них у ученых-географов в XV—XVI веках была незначитель- ной. Так, Мюнстер, кажется, вообще не обратил на них внимания, а Ортелий в своем первом издании “Театрум Орбис Террарум” ничего не упоминает в спе- циальном Каталоге авторов карт ни об одном из составителей портоланов. Ce- годня изучающий историю географии признает портоланы непревзойденными шедеврами и включает их в число наиболее значительных достижений в картог- рафию эпохи Средневековья»⁶¹.

Джон Госс также свидетельствовал, что чертежи портоланов совершенно отличались от современных им средневековых карт. Они часто включали дета- ли, замечательные по своей точности, основанные на пристальном и реальном наблюдении, более верные, чем традиционные средневековые установки на повторение картографической и мифической информации, распространявшей- ся церковью⁶².

Госс и Норденшельд указывали также другие характеристики портоланов, которые делали их «воспринимаемыми» иначе:

• Сеть пересекающихся прямых линий (обычно именуемых «румбами» или «локсодромами»)⁶³, исходивших от 16-ти равноудаленных точек, расположен- ных на окружности «невидимого круга», охватывающего карту.

• Тщательно изображенная «роза ветров» в одном или в нескольких местах скрещения линий.

• Названия местностей и деталей рельефа, написанные перпендикулярно линии побережья.

• Чертежи сделаны чернилами на пергаменте с использованием определен- ных цветов, например, самые важные названия даны красным, остальные — черным; линии, обозначающие четыре основных направления ветра, нарисо- ваны черным, восемь дополнительных направлений — зеленым, 16 четвертных направлений — красным.

• Побережья, имеющие бухты и мысы, скалы, рифы и мели, отмечены точ- ками или мелкими крестиками⁶⁴.

Что у всех этих характеристик было общего — так это их полезность и зна- чимость для мореходов. Опасности, подстерегавшие их у побережий, были воп-

 

росом жизни и смерти. Сетки румбов помогали плаваниям с использованием компаса. Даже перпендикулярно расположенные названия мест, иногда неиз- бежно перевернутые, приобретают смысл, когда вы представите себе, что они предназначались для того, чтобы рассматриваться в том же направлении, что и направление движения судна вдоль берега.

Считалось, что портоланы оказались настолько лучше прежних европейс- ких карт потому, что они отразили результаты раннего попадания компаса в Европу — примерно в конце XIII века⁶⁵ (хотя использование мореплавателями намагниченных игл при определении направления было известно и ранее)⁶⁶. Нет сомнения в том, что такие чертежи в сочетании с компасами действительно слу- жили очень эффективными навигационными путеводителями, но это вовсе не значит, что при изготовлении портоланов компасы и определение направле- ний по ним использовались в первую очередь. Напротив, как заявляет А.Э. Нор- деншельд, многие из портоланов «очевидно старше времени использования компаса на борту кораблей»⁶⁷.

Проекция, обычная для карт, не использовалась при составлении портола- нов — на них нет сетки широты и долготы, хотя на более пространных «порто- ланах мира» часто показан экватор, а также тропики Рака и Козерога и аркти- ческий и антарктический полярные круги. Тем не менее, когда относительная широта и долгота на этих картах измерена, они явно становятся очень точны- ми. Например, на портолане Дулсерта 1339 года общая протяженность по дол- готе Средиземного и Черного морей определена с точностью до '/2 градуса⁶⁸.

Неверно полагать, как я сам сделал это в прошлом⁶⁹, что мореходы и карто- графы XIV века не могли бы столь точно определять долготу. Такое недоверие основывается на том, что морские хронометры, способные производить надеж- ные вычисления долготы в море, были созданы не ранее второй половины XVIII века. Однако существуют иные, более простые способы получения почти

Пизанский портолан 12903.

 

 

столь же точных определений долготы, использовавшиеся в течение более дли- тельного времени. Грегори МакИнтош написал мне по электронной почте:

«Мы, живущие сейчас, похоже, склонны думать, что, поскольку теперь у нас есть методы для быстрого проведения очень точных измерений, то в про- шлом никто вообще измерений проводить не мог. Португальцы (и другие, ко- нечно) делали навигационные счисления долгот, т.е. вычисления, основанные на эмпирических оценках курса, скорости и времени. Это — один из методов измерения. Некоторые авторы, вроде Хапгуда (Чарлз Хапгуд автор книги “Кар- ты древних морских королей”), могли бы заставить нас поверить, что навига- ционные счисления — неподходящий метод для измерений. Они могли бы зас- тавить нас поверить, что португальцы не измеряли долготу. Но они, конечно, делали это. Именно поэтому навигационные счисления есть один из методов определения долготы... при нескольких подобных измерениях во время повто- рявшихся путешествий»⁷⁰.

Так,полностью реалистично, объясняются причины точности портоланов — они были результатом сбора наблюдений и измерений навигаторов, курсировав- ших вдоль побережий Средиземноморья в течение достаточно длительного пери- ода времени. Детальные отчеты о морских путешествиях, характеристики гава- ней, ветров, течений и сведения о торговле, т.е. так называемые периплы, были в большом почете у древних греков еще в V века до н.э. Однако до сих пор суще- ствует огромная лакуна между грубо приблизительными направлениями перип- лов и навигационной точностью портоланов. При исследовании гипотетической эволюции от одних к другим естественно ожидать, что существовали промежу- точные формы, хотя создавать карты лишь на основе навигационных счислений, как отмечает МакИнтош, это кропотливый и длительный процесс проб и оши- бок, коррекции и постепенного улучшения. Но промежуточных форм не имеет- ся. Джон Госс замечает: «С самого начала портоланы существуют как очень точ- ные, с весьма незначительной эволюцией за период от самых ранних известных экземпляров до позднейших чертежей, сделанных к концу XVII века»⁷¹.

А.Е. Норденшельд, крупнейший мировой специалист по портоланам, на- поминает исследователям следующее:

«Несмотря на весь прогресс, который произошел в XV и XVI веках в искусст- ве рисования карт с помощью новых навигационных инструментов, в 1595 году одним из опытных мореходов была опубликована карта Голландии, которая яв- лялась всего лишь копией или даже копией копий портоланов, нарисованных на 250 или 300 лет ранее. Это чрезвычайно примечательный факт в истории цивили- зации. Кроме того, основные особенности, присущие портоланам с начала XIV века, все еще присутствовали на морских картах Ван Кёйлена в 1681—1722 го- дах. Я полагаю, что влияние старинных портоланов может быть прослежено на картах различных частей Средиземного и Черного морей, вплоть до XIX века»⁷⁷.

ЦЕННОЕ НАСЛЕДИЕ

Чрезвычайно примечательным фактом в истории цивилизации, на который обратил наше внимание Норденшельд, в данном случае является способность карт, созданных предположительно в XIII веке, на основании навигационных

счислений на равных состязаться в точности с научными мореходными картами даже XIX века. И это поразительно, потому что в XIII веке создавали отличные портоланы с очертаниями побережий Средиземного моря, которые на протяже- нии последующих 500 лет потребовали лишь незначительного улучшения. Ни МакИнтош, ни кто-либо другой из ученых, склоняющихся к признанию «эволю- ционных изменений», необходимых для достижения столь ранней точности пор- толанов, до сих пор не могут предоставить ни одного примера таких карт, кото- рые иллюстрировали хотя бы какой-то аспект этой «постепенной эволюции».

По-моему, прав Питер Уитфилд, называющий Пизанскую карту — самый старинный портолан из всех сохранившихся в мире, — «одной из самых зага- дочных карт в истории картографии»⁷³. В его исследовании 1996 года, «Карто- графирование океанов», он подробно разрабатывал эту тему.

«Появление этой карты, а также других, которые сохранились от последую- щего столетия, является одним из наиболее таинственных событий в истории картографии. Даже беглый взгляд на Пизанскую карту немедленно выявляет две необычные черты: во-первых, средиземноморские берега изображены на ней с поразительной точностью; во-вторых, карта покрыта сетью линий, расхода- щихся из двух центральных точек, что в точности воспроизводит форму компа- са, наложенного на карту. Как могла столь точная карта неожиданно появиться в средневековой Италии, и как в действительности она связана с компасом? Была ли это оригинальная работа одиночки, или она основывалась на ряде 60- лее древних карт, которые составлялись на протяжении столетий? В первое трудно поверить, но и второе не может объяснить, почему нет свидетельств о существовании подобных карт ранее 1270 года»⁷⁴.

Уитфилд приводит ортодоксальный научный ответ, который гласит, что эволюция портоланов будто бы имела место в области устного фольклора моря- ков и в текстуальной традиции, восходящей еще к греческим периплам, в кни- гах о навигационных направлениях.

Книга под названием «Компас мореплавателей» имела хождение среди ита- льянских мореходов, так что соблазнительно было бы предположить, что ее со- держание подверглось изменению с появлением компаса, что отразилось и на Пизанской карте. К сожалению, пункты, перечисленные в «Компасе», сильно отличаются от приведенных на карте, — даже такие, как название самой Ита- лии. Кроме того, отличия списка топонимов и их местоположения по сравне- нию с точной картой очень велики. Требовалась не только высокая степень по- знаний в геометрии и черчении, но и достаточно развитое воображение, для того чтобы графически изобразить то, что на самом деле не имело параллелей.

Даже если Пизанская карта создавалась на основе ныне утраченного порто- лана, мы не знаем, как это, собственно, было сделано. Мы также не можем от- ветить на основной вопрос касательно карты — как она использовалась? У нас нет независимого описания ее применения, хотя мы действительно знаем — на основании изучения самой карты, — что компасные линии были нанесены на нее до того, как эта карта была нарисована...⁷⁵ Относительно того, каким обра- зом это происходило, Уитфилд отмечает:

«Более поздняя практика состояла в том, чтобы организовать последова- тельные изыскания, в ходе которых по мере продвижения корабля детали побережья наблюдались бы с двух, трех или четырех позиций. Исходя из курса кр- рабля, пройденного расстояния и углов зрения, создавали профиль побережья. Этот метод использовался до конца XVI века, но мы можем только гадать, был ли он известен во времена составления Пизанской карты. Если же нет, тогда крайне трудно объяснить точность изображения на ней некоторых участков по- бережья»⁷⁶.

Но даже если мы допустим и наличие такого последовательного изучения, и то что компас применяли на кораблях для создания морских карт уже в XIII веке (что большинство историков науки отрицает), мы все равно сталкиваемся с не- разрешимой загадкой поразительного и отточенного вида Пизанской карты. Как мы видели, нет ни одной предшествовавшей ей карты, которая демонстрирова- ла каким-либо образом постепенное создание профилей побережья на всем протяжении Средиземного моря, что должно было иметь место прежде, чем изоб- ражение, столь точное, как это, могло быть сделано.

Возможно, конечно, что все свидетельства эволюции портоланов до появле- ния Пизанской карты были просто утеряны. Если Пизанская карта является от- ражением конкретного момента в развитии определенного жанра картографии и если мы принимаем, что все более ранние «отражения» оказались утрачены, не должны ли мы все же ожидать, что такой «определенный жанр» мог бы бьггь об- наружен после появления самого раннего из сохранившихся экземпляров?

Определяем ли мы дату создания Пизанской карты между 1270 и 1290 годом (как полагает Уитфилд)⁷⁷ или несколько более поздним временем — между 1295 и 1300 годом, как доказывали другие ученые, мы обнаруживаем, что никакой су- щественной эволюции портоланов после этого не происходило⁷⁸.

Загадочная Пизанская карта, хранящаяся ныне в Парижской националь- ной библиотеке, не подписана, и ученые не имеют никакого представления о том, кто мог быть ее создателем⁷⁹.

Наиболее подходит то, что Уитфилд верно описывает как «изумительную и драгоценную» работу известных нам поименно самых ранних картографов пер- вой половины XIV века. Эти имена включают Висконте и Пиццагано в Вене- ции, а также Дулсерта и Вальсеку на Мальорке. Похоже, никто из них не копи- ровал непосредственно Пизанскую карту, и они не добавили на этой карте зна- чительных картографических деталей в центральной части Средиземного/ Черного морей. То, что мы видим на их более подробных картах, есть лишь не- значительные поправки и стилистические уточнения. Основной шаблон, унас- ледованный от XIII века, остается неизменным и сохраняется на всем протяже- нии существования карт этого типа. Поэтому гипотеза о постепенной эволю- ции портоланов, независимо от книг о направлениях плаваний, при тщательном рассмотрении оказывается несостоятельной. Убежденный в этом А. Е. Норден- шельд в поисках более удовлетворительного объяснения, после многих лет изу- чения вопроса, пришел к радикальному заключению, что оригинальная модель для всех портоланов, их гипотетический общий предшественник, который он именует «стандартным портоланом», скорее всего, происходил от давно утра- ченных морских карт финикийского географа Марина Тирского⁸⁰.

Иными словами, Пизанская карта и другие ранние портоланы, создавшие данный тип, не являлись результатом развития чего-либо. Они были наследием.

МОРСКАЯ РЫБА ТИРА

Норденшельд указывает, что некоторые надписи и топографические назва- ния встречаются на всех портоланах представленными одинаковы образом. Он специально проиллюстрировал это в отношении Каталонского атласа XIV века, портолана Джирольдис XV века и портолана Волонтиуса конца XVI века, но он утверждает, что это справедливо для всех портоланов.

«Есть еще и такие общие характеристики этих карт: (1) Средиземное и Чер- ное моря имеют совершенно одинаковые размеры, (2) расстояния указаны в той же единице длины, (3) расстояния от края до края Средиземного и Черного морей, измеренные по этой системе счисления, в точности совпадают на раз- личных картах, (4) традиционный размер ряда мелких островов и мысов на кар- тах сохранился почти без изменений на портоланах с XIV до конца XVI века. Можно считать полностью доказанным, что все эти портоланы являются лишь небольшими переработками и исправленными «кодексами» одного и того же оригинала, который Норденшельд именует стандартным портоланом»⁸¹.

В поисках определения того, когда и где этот исходный портолан был со- ставлен⁸², Норденшельд обнаружил прежде не привлекавший внимания пассаж в труде известного арабского географа Масуди, написанном в 955 году, кото- рый утверждает, что он «видел карты Марина, и что они значительно превосхо- дят карты Птолемея»⁸³.

Портоланы — единственные карты, созданные в древности или в Средне- вековье, которые лучше карт Птолемея⁸⁴. Мы не можем сказать наверняка, на- сколько древними являлись их оригиналы. Но где-то же они имели свои исто- ки! Гипотеза Норденшельда заключается в том, что «происхождение портола- нов следует выводить из карт тирийца, которого Птолемей называет Марином»⁸⁵ и что карта мира Марина могла быть «настоящим портоланом, снабженным тек- стом»⁸⁶. Кроме того, «сам Птолемей не всегда говорил о Марине как об опреде- ленном человеке, и можно предположить, что имя Марин Тирский, или «тирс- кая морская рыба» служило лишь наименованием для определенной категории навигационных карт... Многочисленные издания, упомянутые Птолемеем, под- тверждают, что тирские карты изготавлялись в практических целях, а улучше- ния, вносившиеся в каждое новое издание, содержали зародыш будущего ше- девра...»⁸⁷

Упоминания о Марине отсутствуют, за исключением приведенных Птоле- меем. Только он один и подтверждал существование финикийского географа. Отсюда недалеко до предположения, что в знаменитом городе мореходов Тире, где, возможно, жил Марин, разработали особую категорию карт, ставшую из- вестной под общим названием — «тирские морские рыбы». Этот некий всемир- ный атлас региональных карт именно Птолемей мог «исправить» и «улучшить» во II веке н.э., так что это вовсе не обязательно является работой одного опре- деленного картографа.

Я уже отмечал, что нам известны только слова самого Птолемея, что он «улучшил» карту Марина. Возможно, он так думал, хотя на самом деле его «улуч- шения» обернулись искажением финикийских карт. Это могло бы объяснить, почему арабские мореходы X века н.э., сохранившие оригинальные карты Ma- рина, объявляли их превосходившими птолемеевские карты.

АРАВИЯ БЕЗ КАРТ

Были обнаружены всего три арабских портолана, и все они являются клас- сическими «стандартными» портоланами района Средиземного и Черного мо- рей. Самый ранний из них датируется 1300 годом, что очень близко к дате Пи- занской карты, а два других — 1413 и 1461 годами, соответственно⁸⁸. Лично для меня это означает по меньшей мере две вещи: первая — как и европейцы, арабы не сделали ни одной попытки усовершенствовать унаследованные ими стан- дартные портоланы (разве что помещая на делаемые им копии современные названия и надписи), вторая — хотя оригинал портолана Марина и был сохра- нен арабами, как утверждает Масуди, и хотя потребность в нем существовала, то, что уцелели только три арабских экземпляра, позволяет предположить, что его использование в арабском мореплавании никогда не было столь распрост- раненным, как у европейцев.

Арабский портолан аль-Тунизи, западная часть, 1413 г.

 

В своем исследовании арабской картографии А.Е. Норденшельд сообщал:

«Различные превосходные описания отдаленных земель и длительных пу- тешествий, написанные арабскими учеными, не превзойденные по качеству гео- графическими трудами христиан того же времени, все еще существуют. Однако арабскими картами аналогичное совершенство никогда не было достигнуто: будь они оригинальными рисунками или нет, как планисфера Идриси, они являют- ся не более чем репродукциями карт Птолемея. Они не только значительно ниже по качеству карт александрийского географа, но они даже не сопоставимы с эс- кизами Эскимау, привезенными домой английскими и датскими полярными путешественниками из ледяных пустынь приполярных районов»⁸⁹.

Это может показаться слишком суровым приговором, поскольку нет ника- ких сомнений в том, что арабы были храбрыми и предприимчивыми исследо- вателями. Например, тот же Идриси, упомянутый в предыдущем пассаже, так- же указывает, что в X веке арабские моряки пересекли или попытались пере- сечь Атлантику⁹⁰. Но верно то, что Идриси, бывший географом короля Рожера Второго Сицилийского в конце XH века, при создании своих прекрасных карт действительно основывался на Птолемее⁹¹. И верно также, что качество арабе- кой картографии в тот период было невысоким, за исключением трех редких арабских портоланов, которые сохранились (причем один из них относится к весьма раннему времени).

Независимо от того, были ли арабы хорошими или плохими составителями карт, Норденшельд отмечал:

«Пассажем, приведенным Масуди, показано, что карты Марина Тирского еще существовали в середине X века, то есть незадолго до того, как были созда- ны первые портоланы. C тех пор они полностью исчезли/утрачены. Можно было бы с полным основанием заключить, что портоланы явились результатом модернизации (карт) “тирской морской рыбы”, предпринятой во временя Kpe- стовых походов, и что они находятся в таком же отношении к картам Марина, как “современные таблицы” в печатных изданиях “Географии” Птолемея — к собственной работе александрийского географа»⁹².

О ЧУДЕСАХ

Установив наличие у арабов в столь позднее время хороших античных карт, которые: а) приписывались Марину Тирскому; б) были признаны относивши- мися к иной традиции, превосходившей птолемеевскую, Норденшельд создал по меньшей мере основы правдоподобного ответа на загадку «утраченной эволю- ции» портоланов до появления Пизанской карты. Вот вкратце его сценарий. Карты типа «морская рыба», «не испорченные» Птолемеем, которые были доведены до совершенства ко II веку н.э., сохранялись в арабской культуре вплоть до XIII века. Затем по крайней мере часть этого наследия — черт