Накануне, или «семья» на распутье

 

Итак, почему Путин, выдержав сложную схватку в верхах, которая велась на протяжении 1997-1999 годов, все-таки оказался избранником «семьи» и стал впоследствии президентом? До своего назначения на пост премьер-министра в августе 1999 года Путин не пользовался в стране широкой известностью. В 90-х годах он работал первым заместителем Анатолия Собчака. Потом, после поражения Собчака на выборах в 1996 году, когда бюрократия под руководством Центра организовала смещение Собчака и поставила на его место «хозяйственника» Яковлева, Путин ушел из питерских органов власти в Управление делами Президента РФ. Там он поработал некоторое время и был назначен в Администрацию президента, сначала в контрольное управление, а потом — первым заместителем руководителя администрации, впоследствии — директором ФСБ, секретарем Совета безопасности и, наконец, премьер-министром. Если учесть, что в структуре московской власти он появился всего лишь осенью 1996 года, такая стремительная карьера означает, что в основе этого продвижения лежали какие-то серьезные обстоятельства. Дело в том, что продвижение Путина происходило на фоне все более и более обостряющейся борьбы кланов на самом верху.

 

Лебедь, раки щуки...

 

Действительно, наиболее мощные кланы уже открыто претендовали на господство в постъельцинский период. Прежде всего это была группа Лужкова, которая, как уже говорилось, представляла собой мощную финансово-политическую группировку. И во главе ее стоял достаточно харизматичный лидер, проявивший себя неплохим руководителем за долгое время пребывания на посту мэра Москвы, а Москва являлась и является сердцевиной всей макроэкономики, финансовой и политической жизни страны. Кроме того, существовало мощное топливно-энергетическое лобби, прежде всего газпромовское, которое представлял Виктор Степанович Черномырдин, в то время имевший серьезную поддержку как в России (со стороны ряда олигархов), так и за рубежом (в первую очередь со стороны США).

 

Наконец, в 1998 году после дефолта резко выросла популярность Евгения Максимовича Примакова, который пришел во власть в сложный для страны момент и сумел остановить кризисные явления, навести некоторый порядок после трагических событий августа 1998 года, когда миллионы людей были разорены в одночасье. Примакову приходилось действовать в условиях тяжелой политической борьбы. Он был не в самых лучших отношениях с «семьей», особенно с Березовским и другими олигархами, и испытывал давление со стороны коммунистического лобби, которое в значительной степени являлось его опорой в правительстве. Вспомним, что в результате сложной политической интриги коммунисты-зюгановцы очень усилили свои позиции в августе 1998 года. Играя на противоречиях, возникших между Лужковым и Черномырдиным, они сумели выдвинуть в правительство Маслюкова, могли контролировать Государственную Думу, во главе которой стоял Селезнев, и были способны влиять на принятие политических решений, так как в этот момент Примаков вынужден был опираться на «левый» парламент.

 

Тем не менее Примаков пользовался достаточно большой популярностью и также мог претендовать на высший пост в государстве, поскольку имел большой авторитет в мире, внутри страны, хорошие связи и опору в спецслужбах, силовых структурах. Так что он представлял еще одну мощную финансовую, даже скорее административную, политическую группу влияния.

 

И наконец, популярен был в тот момент генерал Лебедь, которого расценивали как харизматичного лидера. Многие считали, что олигархи могут совместными усилиями обеспечить ему мощную пиар-кампанию: поддержку в прессе и на всех телеканалах. Довольно раскрученный образ бравого генерала, правдоруба и человека из народа мог бы обеспечить Лебедю значительное количество голосов избирателей, если бы олигархи все-таки решили поставить на него. И он мог в определенном смысле их устроить, поскольку не имел ни малейшего представления о политических и экономических процессах в стране, ни собственной команды, ни специальных знаний, требующихся для управления, то есть был бы идеальной ширмой для дельцов олигархической группы. Так что у него тоже были неплохие шансы: стремление олигархов поставить на президентский пост человека, полностью неспособного к управлению страной, могло сделать его подходящей фигурой.

 

Однако все названные люди по различным причинам не устраивали семейный клан, а он, по сути дела, являлся главной из всех боровшихся в тот момент на политической арене сил, поскольку располагал огромным козырем: он уже был в Кремле, а находясь в Кремле, гораздо легче защищать свою власть, чем пытаться занять Кремль извне — оборонительный бой вести намного проще, чем наступательный, он требует гораздо меньше усилий. Поэтому у «семейных» было огромное преимущество. Они уже находились в кабинетах, и им надо было только отстоять их, разменяв свое влияние на схемы, с помощью которых они могли бы остаться пускай не в этих кабинетах, но где-то рядом с ними. И об этом они начали думать уже за пару лет до надвигающихся выборов. В связи с этим они предпринимали различные шаги, например, добились отставки Черномырдина, что, однако, повлекло серьезное ослабление этих сил, так как встречная волна чуть было не смела в августе 1998 года Ельцина и могла вообще свести влияние «семьи» к нулю. Тем не менее им удалось удержаться, и через некоторое время, укрепившись, они снова перешли в наступление. В результате с поста премьера был смещен Примаков, а Степашину, попытавшемуся было играть какую-то самостоятельную роль, состав кабинета был навязан, продиктован «семейной» группировкой. Таким образом, «семья» была главным игроком на этом поле, но, несмотря на это, положение ее было в тот момент далеко не блестящим. Причиной такой ситуации был тяжелейший кадровый и интеллектуальный кризис, который разразился в Кремле в то время.

 

Парадоксы кузницы кадров

 

Как мы уже говорили, олигархическая система стимулирует продвижение наверх людей, во-первых, аморальных и совершенно беспринципных, во-вторых, связанных с разного рода коммерческими структурами и не только чуждых каких-то государственных интересов, но даже не имеющих личных воззрений на ход развития страны. То есть требуются люди, которые полностью полагаются на решения своих спонсоров. И наконец, в-третьих, в основном системе необходимы люди неэффективные, несостоятельные в профессиональном плане. Олигархическая система, выросшая из советской системы и впитавшая ее худшие черты, не требует высоких профессиональных качеств. Их наличие иногда даже опасно для тех, кто пытается «рулить» политическим и финансовым процессом, поскольку у выдвигаемого человека создается впечатление, что он лично заслужил продвижение. Такой человек не будет так предан выдвинувшим его структурам, не будет так верно им служить, и напротив, человек некомпетентный, а в лучшем случае еще и запачкавшийся, будет преданно отрабатывать свое продвижение.

 

Таким образом, наверх выдвигались все больше и больше люди беспринципные, несостоятельные профессионально, находящиеся на содержании коммерческих структур либо сами являющиеся их участниками, активными коммерсантами. И наконец, замаранные чем-то, то есть на них был компромат и они боялись, что в любой момент, как только они отклонятся от того курса, который потребуют проводить кукловоды, они будут немедленно уничтожены морально, а возможно, и физически.

 

В результате «семья» попала в ловушку, сама себя загнала в тупик. Она прекрасно понимала, какие люди ее окружают, им ни в коей мере нельзя было верить, в большинстве своем это были порождения олигархической системы.

 

Между тем Ельцин в людях разбирался неплохо и очень силен был в области политического выживания, чего не скажешь о его способностях в сфере государственного управления и управления обществом, создания в обществе чего-либо позитивного. Зато в плане личного политического выживания Ельцин был искушен, многолетний опыт работы в партийном аппарате приучил его чувствовать ситуацию заблаговременно. Поэтому, несмотря на свою физическую слабость, он все-таки мог понять, что за компания сложилась вокруг него и как опасно передавать власть этим людям. Необходимо было найти человека, который хотя бы в какой-то степени отличался от этой массы. Действительно, передай «семья» власть человеку беспринципному, находящемуся полностью на содержании у какого-либо финансового клана, или же абсолютно некомпетентному, наконец, просто человеку, на которого у каких-либо финансовых группировок имелся компромат, — и господство «семьи» могло быть подорвано, потому что неизвестно, как бы повел себя этот человек впоследствии.

 

Если бы на выдвиженца имелся компромат у какого-либо финансового клана либо он находился у этого клана на содержании, этот клан получил бы рычаги влияния на будущего президента и «семья» уже не могла бы полностью быть уверена в своем влиянии на кандидата. Таким образом, с самого начала «семье» не удалось бы «рулить» после его прихода к власти.

 

А его полная некомпетентность и неспособность к каким-либо самостоятельным действиям, которая в условиях олигархической системы была хорошим фактором для продвижения по бюрократической лестнице и давала возможность пробиться к «трону», тут становилась недостатком, поскольку не позволяла удержать власть. «Семья» и в этом случае оказалась бы в сложной ситуации, поскольку после того как она произвела в стране такие серьезные изменения в области собственности, надо было отстоять и удержать то, что завоевано нелегким трудом. Человек, абсолютно неспособный управлять страной, был бы опасен. Он мог немедленно растерять политическое влияние, стать причиной кризиса и перехвата власти теми группами, которые, например, привлекли бы «семью» к уголовной ответственности и решили бы разом все проблемы, в том числе обеспечили бы передел собственности. Так что выдвижение никчемного человека тоже было опасно. Очевидно, невозможным было продвижение аморального и беспринципного человека — он мог надуть «семью»: воспользоваться ее услугами, а затем, став президентом, покончить с ней, чтобы отделаться от ее влияния. Вот такая вырисовывается сложная картина.

 

Учитывая, что практически все люди в высших эшелонах власти в тот момент соответствовали этому описанию, то есть они были и некомпетентны, и беспринципны, и контролировались различного рода олигархическими криминальными группировками, имевшими на них компрометирующие сведения и дергавшими за ниточки, как кукловоды, найти кого-либо подходящего было очень сложно.

 

С другой стороны, «семья» не могла пойти по пути признания какой-то на самом деле достойной фигуры вроде Лужкова, Примакова или Черномырдина, за которыми были и реальный политический вес, и финансовая база, и хорошие связи внутри страны и на международном уровне. В этом случае «семья» не могла бы извлечь максимальной пользы из своего влияния: передача власти любой из этих фигур автоматически означала бы уход «семьи» с политической и экономической арены. У всех этих фигур был один важный недостаток в глазах «семьи» — они опирались на достаточно большое число людей, на мощную социальную, политическую и финансовую базу, обладали кадрами и инфраструктурой влияния и поэтому могли быть абсолютно независимыми, хотя и подходили по другим критериям. Они могли бы обеспечить нормальное, эффективное управление государством, то есть в стране был бы порядок. Они не были полностью ориентированы на какие-либо клановые интересы, и отдельным олигархам не удалось бы дергать их за ниточки. Эти фигуры представляли достаточно крупные слои нашего общества, за каждым стояла так называемая партия интересов.

 

Они подходили и по критерию личных качеств, поскольку не стали бы, конечно, сводить счеты. Но «семью» они не устраивали, поскольку в таком случае ее политическая роль резко сужалась бы. Бразды правления полностью перешли бы к одной из этих группировок, а хотелось все-таки поставить во главе государства человека, который максимально учел бы их интересы.

 

И парадокс Путина

И тут возник парадокс Путина. Не будучи человеком «семьи», не будучи вообще представителем этой олигархической системы, являясь нетипичным явлением для нее, он просто оказался в зоне обозрения Ельцина, и тот инстинктивно почувствовал, что это один из немногих честных людей, которые вообще находятся в сфере его внимания. Ведь власть построена таким образом, что в ее закрытости заложена серьезнейшая проблема. Эта закрытость, которая является как бы защитной капсулой, оберегает от всего остального общества, создает очень серьезный кадровый голод и подчас лишает руководителя возможности выбора. Приток новых лиц невозможен, а те, кто есть, входят в касту, быстро создают разного рода объединения, сходятся друг с другом, обмениваются услугами и, по сути, блокируют информацию, создают совершенно извращенное информационное поле, что мы и видим в эпоху позднего Ельцина.

 

Поздний Ельцин в вакууме

 

Сложившаяся каста выдвиженцев олигархического капитала монополизировала процесс принятия решений и через дочь президента и руководителя администрации Юмашева

 

обеспечивала подписание любых бумаг и осуществление любых действий. Реального выбора в проведении политики у Ельцина уже в этот момент не было. Из-за своего физического состояния он не мог часто встречаться с разными людьми, был ограничен в выборе круга общения. Вокруг него был создан некий вакуум. В принципе это происходит во всех иерархических системах, где многое зависит от первого лица, процесс принятия решения замкнут на одного человека, персонифицирован.

 

Так что наличие в окружении Ельцина хотя бы одного человека, который не являлся представителем какой-то группы, не был негодяем и при этом был профессионален, было для него огромной удачей, даже несмотря на то, что этот человек не был сильно обязан «семье» в материальном плане, не был явно зависимым в отличие от некоторых других возможных кандидатов, которые, может быть, и были явно зависимыми и потому казались привлекательнее, зато вызывали большие сомнения по другим критериям.

 

Прежде всего вызывала сомнения возможность их самостоятельного «плавания» в роли руководителя огромной страны, вызывали сомнения их личные и моральные качества, а также все-таки они могли оказаться в зависимости не только от «семьи», но и от кого-то еще.

 

САМООТРИЦАНИЕ СИСТЕМЫ

 

Отвергнув представителей крупных социально-политических группировок, таких, как Лужков, Примаков и Черномырдин, и не имея практически никаких подходящих кандидатур в своем окружении, «семья» окончательно запуталась в своем выборе. И то, что рядом оказался Путин, явилось огромной удачей для «семьи» и, как мы увидим впоследствии, для страны в целом. Получилось, что олигархическая система, как это ни странно, в данном случае отрицала саму себя, свои принципы внутренней кадровой ротации.

 

В начале

 

Получилось, что на вершине оказался человек не той породы, которая была в то время выведена в высших эшелонах власти, что впоследствии позволило ему, в свою очередь, начать постепенное изменение всей системы, сохраняя при этом гармонию и баланс интересов уходящих кланов, которых беспокоила потеря влияния, и обновляющегося личного кадрового состава высших органов власти. Путин представлял собой золотую середину. «Семья» нарушила принцип кадровой ротации олигархического капитала и сделала ставку на человека, который не был полностью повязан с ними, но при этом был честным и профессиональным. И за счет свой честности он соблюдал политические договоренности, существовавшие между ним и «семьей» (весь первый срок президентства Путин в основном придерживался этих договоренностей), а в силу своей профессиональности он сумел обеспечить управляемость страны. И мы видим, что Путин достаточно грамотно выстроил политическую линию и усилил свою власть.

 

Исход

 

В это время не было сколько-нибудь мощных потрясений, но в силу своей честности и профессионализма этот человек начал незаметно менять систему, во главе которой он оказался. И мы видим, что через некоторое время страну покинул Борис Абрамович Березовский, который поначалу пытался создать впечатление, что Путин является его марионеткой. Березовский всегда, уже со времен Ельцина, привык выдавать все происходящее в стране, даже не имевшее к нему никакого отношения, за дело своих рук. В данном случае это ему удавалось недолго, и поэтому он был выдавлен из страны и продолжил попытки бороться с Путиным уже из Лондона, но в силу своей абсолютной непопулярности в массах серьезным соперником для Владимира Владимировича он не стал. Более того, он в каком-то смысле даже оттенял Путина. Наличие столь одиозной, отталкивающей личности, оппонирующей президенту, в какой-то степени даже повышало президентский рейтинг, а нежелание Путина подчиняться олигархам укрепляло доверие к нему людей. Одновременно пришлось выехать и другому олигарху, банкиру Гусинскому, и средства массовой информации снова постепенно начали переходить под государственный контроль.

 

Без «семьи»

 

Кроме того, под конец первого путинского президентского срока был арестован олигарх из олигархов Ходорковский, который укрепился настолько серьезно, что уже стал претендовать на мощное политическое влияние и пытался на практике воплотить идею Березовского о том, что олигархи должны напрямую управлять государством. Этого им Путин не позволил. Постепенные изменения в сфере политического влияния сопровождались параллельными изменениями в кадровой политике. В органах власти начали все-таки появляться люди, не скомпрометированные связями с олигархическими группами и выдвинутые не по принципам торговли должностями и сделок между олигархами, в ходе которых происходил обмен назначениями высших чиновников и оказываемыми ими услугами. Понемногу все же сформировался некий слой совершенно новых людей, которые не являлись непосредственным порождением олигархической системы. Не все из них были в достаточной степени профессиональны, но все-таки это было значительно лучше, чем то, что существовало в позднюю ельцинскую эпоху. Поэтому тот факт, что Владимир Владимирович Путин был назначен Ельциным, никоим образом не означает, что он унаследовал ту систему методов управления, которая использовалась во времена Ельцина.

 

Он лишь обеспечил спокойный уход этой группировки от управления страной, тем самым предотвратив возможные эксцессы, схватки, которые могли бы привести к печальным последствиям для страны, поскольку передравшиеся в борьбе за собственность, власть и финансы олигархи могли снова начать осуществлять действия наподобие различных путчей, обстрелов Белого дома и тому подобных. Тем более, что похожие действия в виде взрывов домов в момент предвыборной кампании в Москве имели место и могли со значительной степенью вероятности быть связаны не только с чеченской темой, но и с борьбой за политическое влияние, поскольку ясно, что Чечня является мощным каналом политического и финансового влияния на исход президентских выборов. Те, кто контролировал чеченское направление и параллельно средства массовой информации (Березовский и компания) могли в значительной степени влиять не только на ход выборов, но и на последующее распределение должностей и действия кабинета, сформированного по итогам выборов.

 

Так что все-таки появление на высшем посту Владимира Путина избавило страну от возможных кровавых баталий, в ходе которых обезумевшие олигархи могли от информационных войн перейти к настоящим войнам друг с другом на улицах городов. А каждый из них к тому времени обладал фактически собственной армией. Каждая группировка имела службу безопасности, в структуру которой входили тысячи хорошо вооруженных и специально обученных людей (в большинстве своем из числа лучших бойцов специальных подразделений); была окружена значительным количеством криминальных группировок, которые она контролировала; имела прочные связи в силовых структурах и правоохранительных органах. Поэтому схватки между ними могли принять ожесточенный характер. Службы безопасности этих структур представляли собой хорошо подготовленные военизированные формирования и могли быть очень опасны. Бой между подразделениями бывших спецназовцев, тысячами лучших бойцов спецподразделений на улицах Москвы был бы равносилен схватке дивизий, так как война спецподразделений значительно сложнее обычных боевых действий. В том, что этого не произошло, — заслуга Путина.

 

Кроме того, он позволил, пусть медленно и постепенно, отойти от власти представителям старых бюрократических кланов, шаг за шагом внедряя в структуры управления новых людей и создавая возможность уменьшения влияния олигархических группировок, что на самом деле было очень непросто.

 

Терапия или хирургия

 

Можно, конечно, критиковать Путина за недостаточную скорость этого процесса, но положа руку на сердце, надо отметить, что, наверное, проводить какие-то преобразования быстрее было просто невозможно. Олигархи накопили огромные капиталы, сопоставимые с бюджетом России, хранившиеся в основном на Западе, и контролировали всю собственность в стране в результате многих этапов приватизации. У них сложилась мощная структура коррупционных связей, заразивших весь управленческий аппарат. Кроме того, олигархи полностью контролировали вопросы внешнего долга России и пользовались поддержкой западных стран, так как обеспечивали перелив капитала в их экономику, поддерживая там неэффективные отрасли. Западные страны понимали, что олигархи наносят стратегический урон России, поэтому полезны вдвойне. Так что Путин не был конечно же в состоянии вступить в поединок одновременно и с международным сообществом, и с владельцами крупнейших предприятий, прикрывшимися разного рода бумагами, подписанными Ельциным и Чубайсом, и создавшими во всех структурах власти мощнейшее лобби, которое в любую секунду либо явно вставало на защиту их интересов, либо тихо саботировало деятельность, могущую помешать олигархам. В таких условиях вряд ли было возможно немедленно приступить к созданию новой экономики и новой политической системы.

 

Поэтому Путин в тот момент делал все возможное и создавал хоть какой-то фундамент, ростки новой жизни. Важно, во всяком случае, что закончилась эволюция олигархической системы, ее воспроизведение. Фактически крупнейшие олигархические группы уже не воспроизводились, они дорабатывали свой ресурс и заходили в тупик. На сегодняшний день можно отметить, что их влияние уже несопоставимо с тем, которое было всего лишь несколько лет назад. А после недавних изменений в правительстве и в Администрации президента это влияние, скорее всего, практически сойдет на нет.

 

В то же время Путин конечно же не будет создавать никаких новых олигархов, поскольку они в принципе ему не нужны, так как олигархическая система могла возникнуть только в условиях ельцинского господства, когда модель руководства предусматривала наличие малочисленной группы, своего рода олигархического политбюро, принимающего все решения. Думаю, даже Ельцин, если бы он оставался здоровым и дееспособным, не пошел бы, наверное, на создание олигархических групп, настолько неэффективным было это решение и в политическом, и в экономическом плане. Он не мог не понимать, что в экономическом плане это привело к формированию монополий, к загниванию экономики; сузились и возможности политического маневра со стороны первого лица государства. Скорее всего, уже в момент захвата власти олигархами Ельцин не поддерживал этот план, поскольку чувствовал, что превращается в английскую королеву при олигархах, которые через его дочь и ее будущего мужа Юмашева коррумпировали его «двор», вертят им и могут позволить себе осуществить любые преобразования.

 

Если бы Ельцин не был болен, он вряд ли допустил бы концентрацию власти в руках этих людей. Но его ближайшие сподвижники Чубайс и Березовский были явными сторонниками этой системы, они, по сути дела, принудили Ельцина отказаться от любых противовесов этой системе. Разогнав оставшихся ее противников в лице Коржакова, с 1996 года они уже правили страной за Ельцина, прикрываясь его именем.

 

Для создания такой системы Путиным какие-либо предпосылки отсутствуют. И состояние его совсем не такое, как у Ельцина в середине 90-х годов, и авторитет внутри страны достаточно высок, и, кроме того, нет полной зависимости от коммерсантов, которые могут в обмен на свои услуги вынуждать принимать выгодные им решения (вспомним, как Березовский и Гусинский сначала завладели телеканалами, а потом во время президентских выборов фактически обменивали их работу на дальнейшее политическое влияние, то есть, получив незаконно телевизионные каналы, потом с их помощью они хотели получить и все остальное, отстранив утратившего идеологические рычаги Ельцина от остатков власти). В эпоху Путина, естественно, этого нет, и поэтому появление новых олигархов очень сомнительно.

 

Скорее всего, власть будет создавать достаточно большое количество финансово-промышленных групп, может быть, 50, а может быть, 100 различных групп, в каком-то смысле поддерживать их и поощрять конкуренцию между этими структурами, чтобы оживить экономику и в то же время не дать ни одной из групп доминировать в политической жизни. Это весьма вероятный сценарий развития событий. Поэтому олигархическая система, никаким образом не соответствующая потребностям общества в целом, не может уже рассматриваться как единственная возможность для развития страны.

 

Олигархи-правозащитники

 

Это не означает, что устранение олигархических групп из политической и экономической жизни происходит безболезненно. Естественно, они ведут тайную игру против Путина и в значительной степени пытаются объединяться, создавая своеобразные блоки, чтобы помешать изменить эту систему. При этом их деятельность по противодействию реформам Путина носит очень изворотливый и хорошо законспирированный характер. Во-первых, деятельность эта прежде всего ведется под красивыми лозунгами, то есть, поскольку на сегодняшний день некоторые действия Путина могут выглядеть как ограничение демократии, олигархи взяли на себя функции защитников демократии и представляют борьбу против них как нападение на либерализм, свободу и рыночные реформы. Так в сознание людей внедряется мысль, что Путин якобы пытается установить авторитарный режим, а олигархи и их система, напротив, являются основой стабильности таких институтов общества, как собственность и представительная демократия.

 

Такое видение событий насаждается в средствах массовой информации, которые все-таки в значительной мере находятся под влиянием олигархов, которые, придавая своим интересам такой оттенок, могут задавать определенный фон для деятельности Путина. Конечно, внутри страны им все-таки сложно обмануть население, которое понимает, какая «демократия», какие «реформы» скрываются за словоблудием лиц, которым сейчас приходится защищаться. Но на международной арене им удается действовать на общественное мнение. Во многом это объясняется тем, что западные круги в принципе заинтересованы в дальнейшем существовании олигархической системы, поскольку она полностью устраивала международное экономическое, политическое и финансовое сообщество, позволяя западным странам решать какие-то внутренние задачи, в том числе задачу стратегического, экономического сдерживания России, удержания ее на коротком поводке с помощью разного рода кредитов МВФ, Всемирного банка, контроля над ее финансово-экономической политикой через постоянные

 

вмешательства. И эта система начинает рушиться вместе с обрушением олигархической системы. Поэтому на Западе олигархи получают поддержку и выступают там как защитники демократии, либерализма и свободы, что у них не получается внутри страны, поскольку их либерализм и приверженность демократии миллионы россиян ощутили на своей собственной шкуре, на своем собственном кармане.

 

Саботажники и провокаторы

 

Что же касается других форм противодействия деятельности Путина, олигархи имеют еще и хорошие стартовые возможности, чтобы саботировать, незаметно мешать деятельности президента. Они наводнили государственные структуры своими людьми, многие из которых могут замаскироваться, как в разведке, когда резидент на время затихает и не работает напрямую на ту спецслужбу, которая его заслала. А поскольку открытое лоббирование в отличие от позднеельцинской эпохи уже опасно, за это можно поплатиться, многие перевертыши — выдвиженцы олигархов могут сделать вид, что они с олигархами не связаны, олигархи же могут им в этом подыгрывать. Однако незримая связь между ними, возможно, будет все равно существовать, и это позволит олигархам создать глубоко законспирированную подрывную сеть внутри аппарата, целью которой будет усыпить бдительность Путина и создавать ему неожиданные трудности. Например, подстроить какой-нибудь финансовый крах и создать «пятую колонну» в случае контрнаступления олигархов, которое надо еще подготовить и создать для него условия. Деятельность по формированию «пятой колонны», системы «кротов» во всех министерствах и ведомствах, которые будут ждать часа X, чтобы вместе выступить против Путина, ударить по нему, по народу, опять устроить какую-нибудь финансовую катастрофу и немедленно подключить к этому международные сообщества, которые объявят о своей поддержке всей этой структуры, вполне возможно, уже ведется. Это не исключено.

 

Законспирировавшиеся «кроты», тайные союзники олигархического капитала в аппарате могут использовать тактику, в свое время применявшуюся будущими гэкачепистами в отношении Горбачева, когда разного рода неблаговидная деятельность, направленная на развал Союза (например, штурм телецентра в Вильнюсе или провокации в Тбилиси), выдавалась за деятельность Михаила Сергеевича. Это удавалось, поскольку реакционные силы в политбюро, понимавшие, что реформы Горбачева представляют для них угрозу, все-таки продолжали контролировать массу структур. Под видом деятельности Горбачева они осуществляли разного рода непопулярные меры, тем самым снижая его рейтинг, подрывая доверие к нему людей. А в это время Ельцин, который уже тогда предполагал пойти на прямой сговор с реакционной частью политбюро, прежде всего с будущей группой ГКЧП, набирал очки.

 

Союз Ельцина с ГКЧП был абсолютно явным, совершенно ясно было, что они действуют в одном направлении. Даже в момент подписания союзного договора, предшествующего непосредственно августовскому путчу, по сведениям Гавриила Харитоновича Попова (а его осведомленность не вызывает сомнений, поскольку он был в то время мэром Москвы, одним из ключевых людей в стране, и знал очень многое), Ельцину предлагали возглавить вместо Горбачева съезд, стать Президентом СССР на Съезде народных депутатов. И если бы он согласился, ГКЧП выдвинул бы его своим лидером. Вот до чего мог дойти демократ Ельцин. И фактически он все равно сделал все то же самое, только немного по-другому, более скрытно.

 

Все равно под его руководством пришли к власти те же силы. А что мешает применить ту же самую модель олигархам? Олигархи представляют собой сейчас полную аналогию политбюро, а именно его реакционной части. Они тоже считают себя наряду с президентом хозяевами страны, они тоже, как члены политбюро, контролируют целые сферы нашего общества, обладают финансово-организационными и политическими ресурсами, кадрами. И в связи с угрозой своему положению они могут так же, уже третьим способом противодействовать Владимиру Владимировичу Путину, пытаться осуществить какие-нибудь действия против него, ссылаясь на него же, на его политику, так, чтобы народ не мог распознать истинных авторов этих действий. Может быть, под видом каких-то очередных реформ, очередных проектов они попытаются пропихнуть то, что навредит Путину, и за это время раскрутить какую-нибудь оппонирующую фигуру, которая могла бы сыграть как раз на этих созданных трудностях.

 

Поэтому не все то, что будет происходить и уже происходит под флагом Путина, надо обязательно приписывать Владимиру Владимировичу. Многое может исходить из разных источников, тем более что в его окружении по-прежнему сохраняются разные силы, не все из них являются его стратегическими сторонниками. Поэтому, как говорил Козьма Прутков, «если на клетке слона увидишь надпись «Буйвол», не верь глазам своим».

 

Ко всему, что происходит и будет происходить на политической и экономической арене в ближайшее время, надо относиться с подозрением и очень внимательно, задавая себе вопросы: а нет ли здесь скрытого противодействия? нет ли здесь попыток приписать Путину те меры, которые на самом деле ему не нужны? нет ли здесь какой-то «пятой колонны», и не действуют ли это те законспирировавшиеся силы, которые в час X совместно должны выступить и сместить Путина с поста президента, чтобы восстановить олигархическую форму правления в стране? Надо это все внимательно отслеживать. Наконец, надо задавать себе вопрос: а что значат те или иные слова, когда они употребляются разного рода политическими деятелями, какую именно демократию имеют в виду защитники демократии сегодня, какие именно экономические реформы они считают успешными и какие завоевания считают необходимым защищать? Надо к этому относиться очень осторожно, поскольку сейчас эта фразеология может использоваться с противоположными целями, то есть защитники демократии, реформ и свободы вполне могут таковыми не являться, а реально у них просто удобная позиция для использования этих лозунгов.

 

Тут возможна аналогия с событиями 1993 года. Верховный Совет России состоял из крайне реакционной части номенклатуры, которая фактически и должна была до этого уйти с политической арены, но вместо этого она вытолкнула Ельцина на авансцену и его руками расправилась с прогрессивными силами. Эта часть затем попыталась воздействовать на Ельцина, но у нее не получилось, вот тогда-то, поскольку Ельцин не хотел и впредь считаться со своими прародителями, а начал свою игру, и произошел раскол в высших эшелонах власти. Так вот, Верховный Совет России в тот момент тоже оседлал правильные и хорошие лозунги. Он говорил о защите Конституции, о демократии, и тут произошла парадоксальная вещь. Правильные вроде бы лозунги должны были привести к печальным результатам, потому что, если действовать по Конституции, Ельцин должен был быть отстранен от власти, и в точном соответствии с буквой закона власть должна была перейти к Верховному Совету России, что было гораздо хуже Ельцина, поскольку там находились самые «отстойные» силы реакционной номенклатуры. Их приход к власти был чреват полнейшей деградацией Российского государства, поскольку они были еще хуже Ельцина. И слава богу, что этого не произошло. А использовали они хорошие, правильные слова «конституция» и «демократия».

 

Правда, произносившие их забыли, что они не придерживались Конституции и демократии, когда всего лишь за пару лет до этого упраздняли Советский Союз и изгоняли из Кремля Горбачева. Тогда почему-то их не интересовала Конституция. Но в 1993 году силы, действовавшие через Верховный Совет России, выступали под правильными лозунгами. Поэтому и сейчас тем группам, которые отстраняются от высших эшелонов власти, отходят на другие позиции и фактически не могут рассматриваться как участники будущего политического и экономического процесса, ничто не мешает применить ту же тактику.