Две музы: любовь к телеискусству и дело писателей

 

Между тем в системе власти «дворцовый элемент» только усиливался, фаворитизм доминировал, и в выигрыше оказывался тот, кто ближе находится к уху президента. Ближе чаще всего оказывался Анатолий Борисович Чубайс, а иногда и Борис Абрамович Березовский. Разыгралась борьба за руководство Госкомимущества, в результате которой был убит глава питерского комитета имущества М. Маневич, собиравшийся выехать в Москву, чтобы занять пост в Госкомимущества. Это произошло в августе 1997 года. К этому моменту был все-таки смещен Альфред Кох за осуществление новых продаж в пользу Владимира Потанина, который к этому времени ушел из правительства, но в результате деятельности Альфреда Коха еще прихватил напоследок изрядное количество собственности в виде «Связьинвеста» и «Норильского никеля», окончательно перешедшего к нему. За это Кох все-таки был снят, поскольку даже с точки зрения неписаных правил игры для олигархов его поведение было недопустимым. Другие олигархи вынуждены были выступить против него, прежде всего это сделали Березовский и Гусинский, обладавшие возможностью воздействия на телеканалы.

 

Последовавшая схватка в конечном счете привела к «делу писателей», в результате которого были сняты с должностей уже все «приватизаторы» во главе с Максимом Бойко, сразу после Коха возглавившим ведомство государственного имущества. Еле-еле уцелел Чубайс, и в очередной раз было продемонстрировано, что Ельцин не может жить без Чубайса, что они составляют единое целое. Что-то очень серьезное связывало Ельцина с Чубайсом, и Ельцин не смог уволить его даже в той ситуации, когда его отставка была явно необходима. Тем не менее Чубайс сохранил свой пост и продолжал свою деятельность.

 

Причины, вызвавшие к жизни «дело писателей», были подробно рассмотрены различными авторами. В основном они сводились к конфликту групп Березовского, Гусинского и Потанина, которого в то время поддерживали Чубайс и Немцов. Группы эти конфликтовали по всему спектру из-за назначения чиновников, например, по поводу назначения руководителя Внешэкономбанка. Это был важный пост, поскольку он давал доступ к рычагам управления внешним долгом России, что представляло собой очень лакомый кусок для олигархов, возможность извлекать сверхдоходы.

 

Еще более ожесточенный поединок вызвал аукцион по «Связьинвесту». Гусинский и Березовский хотели купить «Связьинвест», для того чтобы полностью контролировать обстановку в стране. Дело в том, что телеканалы сами по себе убыточны, поскольку они не в состоянии окупить затраты на распространение сигнала, но если бы телекоммуникации окончательно оказались в руках Березовского и Гусинского, они смогли бы сами себе продавать сигнал, а президент был бы лишен даже такого рычага воздействия на телевидение, как возможность поднять тарифы связи и таким образом напомнить олигархам, откуда они получили свои телеканалы и почему им позволяется владеть ими. Ведь приватизация средств массовой информации была еще одним абсурдом: никаких денег государству она не принесла, зато повлекла за собой убийство Листьева и криминализацию телевизионного бизнеса, приход в него людей явно криминальной направленности, преследующих свои цели. Они не могли даже оплатить издержки, себестоимость процесса вещания. Стоило бы только поинтересоваться, сколько они платят государству за распространение, раскрылась бы их убыточность. Поэтому они все время брали в различных банках кредиты, что и стало причиной краха НТВ (похожая ситуация была и на ОРТ). Овладение «Связьинвестом» было очень важно для Березовского и Гусинского, поскольку таким образом они бы полностью отделились от государства и могли бы действовать без оглядки на правительство.

 

Поэтому Чубайс и Немцов вдруг наконец вспомнили о государстве, неожиданно стали этакими государственниками и продали «Связьинвест» Потанину. Логика, конечно, была здесь потрясающая: только для того, чтобы Березовский и Гусинский не смогли этого сделать, мы сделаем по-другому, передадим желанный объект другой группе, чтобы не допустить концентрации власти в одних руках. Так объяснял Чубайс передачу «Связьинвеста» Потанину. Они с Немцовым, оказывается, хотели разорвать путы зависимости от усилившихся олигархов, перейти, по их выражению, «к цивилизованным отношениям между властью и бизнесом», добиться «равноудаленности олигархов» и т. д. И когда Березовский и Гусинский организовали против них травлю, это было представлено так, что теперь-то стало ясно, для чего они приобрели средства массовой информации: чтобы фактически управлять политической властью.

 

Но на самом-то деле совершенно не обязательно было вообще Кому-либо передавать «Связьинвест». Вообще, как правило, предприятия связи нет смысла передавать частным собственникам, тут надо действовать очень осторожно. Совершенно непонятно, почему все-таки опять была взята на вооружение идея продажи, маниакально продавливаемая реформаторами. И если уж ощущалась опасность, что олигархи намереваются овладеть предприятиями связи для использования их в качестве рычага в политической борьбе, то можно было вообще остановить их продажу, оставить их у государства. Но опять в который раз с Чубайсом никто почему-то не стал спорить. Точно так же Чубайс говорил и ранее. Он доказывал, что якобы в 1995 году ни у кого не было денег, чтобы заплатить за предприятия, и поэтому можно было установить сумму залога не более 600 млн долларов фактически за все лучшие предприятия России, а именно «Норильский никель», «ЮКОС», «Сибнефть» и т. д. Потом он почему-то проговорился, что к нему обращались некие братья Черные, которые хотели купить «Норильский никель» дороже, чем Потанин. Но Чубайс, по его собственным словам, задумался в тот момент — хотел бы он, чтобы компания, представляемая братьями Черными («Трансволгрупп»), завладела «Норильским никелем», пусть даже за большие деньги? И он понял, что этого нельзя допустить, поэтому владельцем «Норильского никеля» стал Потанин, хотя совершенно не ясно, почему вообще кто-то должен был стать его владельцем. Ведь могло и государство остаться собственником предприятия, извлекать из него большие доходы и финансировать социальные программы. Но такая возможность почему-то не рассматривалась. Людей убеждали в том, что предприятия, сменившие собственников в результате аукционов, существенно повысили эффективность работы, что у них очень хорошо поставлен бизнес, налажено управление, проведена реструктуризация, прекрасно осуществляются различного рода социальные программы и т. д. То есть людей отвлекали от понимания того, что же происходит на самом деле. Чубайс каждый раз говорил: надо продать обязательно. При этом, для того чтобы в роли покупателя оказалась наиболее близкая ему структура, в ход обязательно пускались какие-нибудь страшилки. Обычно роль пугала у Чубайса играли коммунисты, но в данном случае за неимением коммунистов стращать Чубайсу пришлось своими вчерашними друзьями — олигархами.

 

Поэтому в итоге разгоревшейся схватки, когда выяснились неблаговидные поступки группы «писателей», многие из них поплатились должностями. Позиции Чубайса были ослаблены, правда и Березовский приблизительно в это же время (накануне этих событий) был снят с должности, что наводит на мысль о прямой взаимосвязи всего происходившего. То есть, по сути, кланы обменялись ударами. В результате и Березовский вынужден был отойти на дистанцию, и Чубайс был несколько ослаблен и не мог вернуть политическое влияние, которое было у него в период выборов 1996 года.