Сущность механизма гражданско-правового регулирования

 

Наиболее распространенным в теории права является понимание механизма правового регулирования как взятая в единстве система правовых средств, при помощи которой обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения[133]. С.С. Алексеев, определяя его значение, отмечает, что понятие позволяет не только собрать вместе явления правовой действительности – нормы, правоотношения, юридические акты и др. и обрисовать их как целостность (это достигается также и при помощи понятия «правовая система»), но и представить их в «работающем», системно-динамическом виде, что характеризует результативность правового регулирования, его способность гарантировать с правовой стороны достижения поставленных законодателем целей. Кроме того, автор указывает, что категория механизма правового регулирования помогает высветить специфические функции, которые выполняют те или иные юридические явления в правовой системе, показать их связь межу собой и взаимодействие[134].

Действительно, в буквальном понимании механизм представляет собой «совокупность совершающих требуемые движения тел (обычно — деталей машин), подвижно связанных и соприкасающихся между собой», что определяется его основной функцией - служить для передачи и преобразования движения[135]. Поэтому изучение правового регулирования, осмысливаемого как динамический процесс в рамках понятия «механизм», дает возможность увидеть юридические явления в действующем состоянии, уточнить, исходя из этого, их сущность, устройство и усовершенствовать его. Разумеется, нельзя допускать механистического подхода к исследованию правового воздействия, полностью отождествляя право как идеальное с материальным. Исключение такого значимого фактора как человеческое сознание может привести в лучшем случае лишь к конструированию неприменимых и нереализуемых норм права. Отсюда следует, что правовое регулирование как движение идеального в отличие от материального есть, прежде всего, развитие мысли о юридическом явлении. Например, действие сделки означает, в первую очередь, наличие у соответствующих лиц представления о собственном и чужом поведении, которое проверяется на соответствие с условиями сделки путем толкования. Особенно очевидно это становится при исследовании гражданско-правового регулирования, поскольку оно по своей сущности диспозитивно и, как следствие, – многозначное, неокончательное, предполагающее домысливание. Например, американский юрист Ч. Фокс считает, что цель договора состоит в том, чтобы «с предельной точностью описать достигнутый сторонами консенсус. Описать так, чтобы все, кто будет читать этот контракт, понимали его одним и тем же образом»[136].

Нельзя не согласиться с тем, что категория механизма правового регулирования отражает саму субстанцию права, т.е. элементы правовой системы, через которые осуществляется правовое регулирование, что позволяет поднять вопросы догмы права и техники юриспруденции на философский (общесоциологический) уровень[137]. В рамках цивилистического исследования использование данной категории позволяет оценивать действующее гражданское право не только с формально-юридических позиций, но в контексте общесоциального его значения, не давая при этом ограничиваться утилитарными, бытовыми либо сугубо экономическими рамками.

С.С. Алексеевым отмечается, что понятие механизма охватывает две стороны правового регулирования: во-первых, обеспечение при помощи совокупности правовых средств правового воздействия на общественные отношения и, следовательно, обеспечение эффективности правового воздействия; во-вторых, внутреннее строение механизма, его отдельные элементы (части), взятые в соотношении[138]. Последнее в современной российской теории права выделено в специальный аспект исследования механизма правового регулирования, обозначенный как инструментальный[139], наряду с психологическим и социальным[140]. В психологическом аспекте механизм правового регулирования характеризует происходящие в результате правового регулирования формирование и действие мотивов поведения людей – участников общественных отношений[141]. Социальный аспект предполагает исследование вопросов о доведении правовых норм и предписаний до всеобщего сведения, направление поведения субъектов путем постановки в правовых актах социально полезной цели, формирование правовом социально полезных образцов поведения, социально-правовой контроль[142]. Только исследование всех сторон механизма правового регулирования дает возможность составить полное представление о нем, но наибольшее значение при этом имеет, конечно инструментальный, специально-юридический аспект.

В.А. Сапуном была предпринята попытка создания специально-юридической научной теории, освещающей правовую действительность в аспекте инструментального подхода, т.е. инструментальной теории, «ядром которой может оказаться теория правовых средств как перспективное направление исследования служебной роли права в обеспечении жизнедеятельности личности и общества»[143]. Причем основным отличием теории правовых средств от технико-юридической догматической теории ученый назвал «способность выявить основные закономерности действия и использования юридических механизмов на отдельных участках правового воздействия для решения разнообразных социально-экономических задач»[144]. Действительно, указанная теория позволяет поднять исследование, прежде всего, отраслевых правовых средств, до уровня их философского осмысления, что позволяет прийти к новым значимым специально-юридическим выводам. Однако в силу общего характера, теория страдает противоречиями, которые не позволяют её сделать удобной для применения. Особенно очевидны эти противоречия с позиции отраслевого её использования, несмотря на то, что у истоков исследования правовых средств стояли, прежде всего, цивилисты[145]. Специально проблеме гражданско-правовых средств посвящено исследование Б.И. Пугинского, которое он проводил в середине 80-х годов XX в. Многие его выводы требуют развития, на чем настаивает и сам автор[146], и, думается, переосмысления в современных условиях.

Нельзя не согласиться с исследователями в том, что понимание сущности механизма правового, в том числе и гражданско-правового регулирования, невозможно без определения понятия правовых и, соответственно, гражданско-правовых средств. Прежде чем приступать к их исследованию, необходимо уточнить, что категория «средство» рассматривается в рамках различных наук. С позиции философии она выражает функциональную характеристику объектов в механизме целенаправленной человеческой деятельности[147]. Представители психологической науки обозначают средства в качества важной составляющей структуры деятельности[148]. В метатеории науки управления – праксеологии – определено, что «средством является все, что служит достижению цели, намерению или замыслу» [149].

Для настоящего исследования важными также являются выводы различных гуманитарных наук о том, что в качестве средств могут пониматься не только предметы как объекты внешнего мира, но и феномены психики, знания. Право – идеальное явление, поэтому все средства, называемые правовыми, не могут быть реальными сущностями, а только порождениями человеческого сознания, хотя и оформленными внешними актами.

Таким образом, использование категории «средства» в различных сферах знания придаёт его пониманию неоднозначность, поэтому определимся с его пониманием для настоящего исследования. В толковом словаре русского языка С.И. Ожегова под средством понимается: 1) прием, способ действия для достижения чего-нибудь; 2) орудия (предмет, совокупность приспособлений) для осуществления какой-нибудь деятельности[150]. Употребление первого значения может внести путаницу в уже имеющиеся и сложившиеся теоретико-правовые понятия. Поэтому более приемлемым является его использование во втором значении.

Гражданско-правовые средства достаточно давно привлекали внимание учёных, однако первое крупное их исследование на цивилистической уровне, как уже было отмечено выше, было проведено Б.И. Пугинским. В отсутствие общей теории правовых средств он сформулировал общие положения о природе и функциональной специфике гражданско-правовых средств. Учёный определил гражданско-правовые средства как «комплексы юридических действий лица, основанные на институциональных дозволениях гражданского законодательства и служащие достижению собственных целей лица, не противоречащих закону и интересам общества»[151]. Б.И. Пугинский полагает, что ключевым для установления сущности гражданско-правовых средств является определение того, в чьих целях (интересах) осуществляются субъектами те или иные юридически значимые действия[152]. Поэтому он выделяет нормативные средства, например, императивные установления (предписания, запреты), применяемые в качестве средства законодателем, и ненормативные, к которым он относит договор, способы обеспечения исполнения обязательств и т. п., взятые со стороны предусматривающих их правовых дозволений, играющие роль средства для граждан и организаций[153]. При этом учёный считает необходимым строгое разграничение деятельности государства по законодательному регулированию общественных отношений и действий отдельных лиц по использованию правовых возможностей для решения собственных, индивидуальных задач. В результате исследователь приходит к выводу о том, что принципиальное различие указанных уровней деятельности делает несовместимым рассмотрение норм и институтов права как однопорядковых явлений со сделками и иными индивидуальными правовыми актами, не позволяет объединить их общим термином «правовое средство»[154].

Теория Б.И. Пугинского помогла иначе оценить многие явления, действия гражданского права, выявить, определить и показать их важность для гражданско-правового регулирования[155]. Большое значение имеет новый взгляд исследователя на основные регуляторы. Как верно отметил В.Ф. Яковлев в рецензии на работу Б.И. Пугинского, понимание правовых средств, изложенное в исследовании «направлено против наблюдаемых иногда в науке попыток ограничить исследование правовых явлений анализом норм»[156].

Однако определение правовых средств только как ненормативных образований не нашло поддержки среди учёных. С.С. Алексеев отметил, что попытки свести правовые средства только к определенному кругу правовых явлений, притом таких, которые во многом носят «ненормативный» характер, вряд ли могут увенчаться успехом. И не только потому, что такой подход касается в основном частного права, но и потому, что затруднена их оценка в качестве правовых. В итоге, – заключает С.С. Алексеев, – в качестве правовых фигурируют те же явления, которые считаются таковыми и при традиционном подходе: договор, имущественная ответственность, юридическое лицо и т. д.[157]. Ю.Х. Калмыков и Н.А. Баринов также указывали, что «правовые средства потому и называются правовыми, что они предусмотрены нормами права»[158], т. е. их определение оказалось не согласованным с самой оценкой средств в качестве «правовых».

Возражение против понимания правовых средств как комплекса действий высказал В.А. Сапун. Учёный, предпринявший масштабное теоретико-правовое исследование правовых средств, полемизируя с Б.И. Пугинским, отмечает, что, правильно подчеркивая необходимость изучения правовых реалий не изолированно, а в органическом единстве с деятельностью, как ее средства, определяя правовую деятельность как совокупность действий субъектов в связи с созданием и реализацией юридических норм, использованием других правовых рычагов при решении экономико-социальных задач, автор понимает под правовыми средствами не эти «правовые рычаги», а саму деятельность по их использованию[159].

Активная дискуссия, развернувшаяся по итогам работы Б.И. Пугинского, привела к возникновению ряда попыток определения правовых средств. Одним из первых сформулировал свою позицию по вопросу С.С. Алексеев. Он заявил, что «правовые средства есть субстанциональные, институциональные явления правовой действительности, воплощающие регулятивную силу права, его энергию, им принадлежит роль её активных центров»[160]. Аналогичной «субституциональной» позиции в понимании правовых средств сегодня придерживается В.А. Сапун. Он считает, что правовые средства – это такие институционные образования (установления, формы) правовой действительности, которые в реальном функционировании, использовании в процессе специальной правовой деятельности приводят к достижению определенного результата в решении социально-экономических, политических, нравственных и иных задач и проблем, стоящих перед обществом и государством на современном этапе[161].

По вопросу о понятии и составе правовых средств в теоретической литературе была высказана и компромиссная точка зрения. А.В. Малько определил правовые средства как «правовые явления, выражающиеся в инструментах (установлениях) и деяниях (технологии), с помощью которых удовлетворяются интересы субъектов права, обеспечивается достижение социально полезных целей»[162]. Свою позицию учёный обосновывает тем, что правовые средства имеют синтетический, своего рода «компромиссный» характер, ибо призваны связывать идеальное (цель) с реальным (результатом). Поэтому они, выступая специфическим посредником, с неизбежностью включают как фрагменты идеального (инструменты, средства-установления – субъективные права, обязанности, льготы, запреты, поощрения, наказания и т. д.), так и фрагменты реального (технология, средства-деяния, направленные на использование инструментов – прежде всего акты реализации прав и обязанностей)[163].

Прежде чем приступить к анализу изложенных подходов, остановимся еще на тех признаках, которые выдвигаются исследователями для обоснования отнесения тех или иных явлений к правовым средствам.

Б.И. Пугинский выделил следующие признаки гражданско-правовых средств: 1) представляют собой группы, комплексы совершаемых субъектами действий юридического характера; 2) имеют правовую природу; основываются на дозволительных, управомочивающих нормах гражданского законодательства; сюда же автором отнесено наличие мер государственного принуждения, гарантирующих использование этих средств субъектами; 3) имеют институционный характер, представляют собой не случайные сочетания юридических действий, а корреспондируют институтам; 4) их использование рассчитано на инициативу и известную свободу усмотрения субъектов в выборе средств, наполнении их содержания, определения целей и порядка применения; 5) имеют относительно универсальный характер, т.е. пригодны для решения сравнительно широкого класса задач с изменяющимися условиями[164].

А.В. Малько иначе обозначил признаки правовых средств: 1) выражают собой все обобщающие юридические способы обеспечения интересов субъектов права, достижения поставленных целей (в этом проявляется социальная ценность данных образований и в целом права); 2) отражают информационно-энергетические качества и ресурсы права, что придает им особую юридическую силу, направленную на преодоление препятствий, стоящих на пути удовлетворения интересов участников правоотношений; 3) сочетаясь определенным образом, выступают основными работающими частями (элементами) действия права, механизма правового регулирования, правовых режимов (т. е. функциональной стороны права); 4) приводят к юридическим последствиям, конкретным результатам, той или иной степени эффективности либо дефектности правового регулирования; 5) обеспечиваются государством. Далее автор уточнил, что различает признаки средств-установлений (инструментов) и средств-деяний (технологии). К первым он отнёс: 1) субстанциональность, которая призвана охарактеризовать само тело, вещество, плоть того или иного явления – то, из чего оно состоит как реальный факт окружающей действительности; 2) информационный характер, означающий, что юридические инструменты – это прежде всего закрепленные в законодательстве сведения, выражающиеся в юридических фактах, субъективных правах, обязанностях, льготах, запретах, поощрениях, наказаниях и т. д.; 3) статический характер, ориентирующий на то, что это – предписания, а не деяния, что инструменты автоматически не действуют, их необходимо «взять в руки» и использовать; 4) находятся преимущественно в сфере должного, ибо фиксируются прежде всего в законах, подзаконных актах, требующих определенного поведения; 5) выступают в качестве моделей, которые только в потенциале и процессе их использования могут привести к достижению поставленных целей. Признаки средств-деяний (технологии) автор обозначил следующие: 1) связаны с использованием инструментов, орудий, веществ (средств-установлений); 2) носят энергетический характер, означающий, что без активности, особой юридической силы невозможно как преодолеть препятствия, стоящие на пути удовлетворения интересов субъектов права, так и осуществить любую юридически полезную деятельность, направленную на достижение социально значимой цели и получение нужного эффекта; 3) носят динамический характер, ориентирующий на соответствующую деятельность по использованию инструментов; 4) находятся в сфере сущего, ибо проявляются в реально осуществляемом поведении лиц; 5) выступают прежде всего в качестве актов реализации прав и обязанностей, которые обозначают завершающий этап достижения целей и удовлетворения соответствующих интересов[165].

К.В. Шундиковым уточнены те признаки правовых средств, которые выделены А.В. Малько: 1) обладают специально-юридической природой, ибо основаны на правовых нормах, обличены в юридическую форму, их применение влечет правовые последствия; 2) выражают собой все обобщающие правовые способы обеспечения интересов субъектов общественных отношений, достижения поставленных целей, в чем проявляется социальная ценность данных образований; 3) отражают информационно-энергетические качества и ресурсы права, аккумулируют в себе его возможности, что придает им особую силу, своёобразную «юридическую энергию», направленную на преодоление препятствий, стоящих на пути удовлетворения интересов участников правоотношений; 4) сочетаясь определенным образом, правовые средства выступают основными работающими частями (элементами) действия права, механизма правового регулирования, правовых режимов, характеризуя тем самым функциональную сторону права; 5) обеспечиваются государством, гарантируются мерами властного воздействия; 6) приводят к определенным юридически значимым последствиям, конкретным результатам, той или иной степени эффективности либо дефектности правового регулирования[166].

В.А. Сапун выделил в качестве признаков правовых средств то, что они являются составной частью механизма правового регулировании, выступают в качестве юридического инструментария и имеют институционный характер[167].

Итак, из приведенных определений и признаков правовых средств можно сделать вывод об отсутствии в науке единообразия в их определении. Дискутируется даже вопрос о том являются ли рассматриваемые явления правовыми и только правовыми, или они могут быть и фактическими. Единственное, с чем согласны все исследователи – то, что правовые средства являются элементами механизма правового регулирования. Конечно, это нельзя назвать основным признаком, однако, точкой начала исследования – вполне. Поэтому, анализируя сущность правовых средств, будем отталкиваться от этого утверждения.

Как уже отмечалось, механизм правового регулирования определяется в теории права как единая система правовых средств, при помощи которых обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения[168]. Из этого определения вытекает, во-первых, то, что составляющие его средства могут быть только правовыми. Правовой характер любого явления, в том числе и средства, состоит в том, что оно связано с нормой права. Вывод следует из понимания права как системы норм, обладающих рядом признаков: установленных или санкционированных государством, выражающих государственную волю, имеющих общеобязательный характер, охраняемых и обеспечиваемых государством[169]. Во-вторых, правовые средства не включают в себя действия. Отделять средства от действий по их использованию необходимо для того, чтобы добиться четкости в исследовании указанных явлений. В реальности действия и средства находятся в тесной взаимосвязи. Например, известный психолог П.Я. Гальперин, подчеркивал, что орудийные операции представляют собой процедуры применения именно данных (а не каких-либо других) орудий для непосредственного или опосредованного воздействия на предмет деятельности[170]. Таким образом от орудия могут зависеть характер совершаемых действий, их последовательность, длительность и т. д. Однако при этом орудие не сливается с действием, отделено от него, и, как следствие, должно изучаться также самостоятельно.

А.В. Малько считает, что невключение деяний в понятие «юридические средства» неизбежно будет обуславливать «отсечение» от механизма правового регулирования ряда его общеизвестных элементов: юридических фактов (правомерных действий), актов применения права (прежде всего, актов-действий), что тоже противоречит логике и не является оправданным[171]. По нашему мнению, как раз противоречит логике, по крайней мере с позиции «чистоты» исследования, объединение средств и действий, составляющих деятельность. Неразличение этих элементов далеко не безобидно и ведёт к весьма серьезным правовым заблуждениям. Так, например, в гражданско-правовом договоре начинают искать нормы права[172], а владение называть субъективным правом[173]. Поэтому согласимся с С.С. Алексеевым, который оценивая подобные попытки собрать разноплановые правые явления вместе и охарактеризовать их в одном ряду, замечал, что этот подход не позволяет обрисовать механизм правового регулирования в виде функционирующей системы, вычленить в ней определяющие структурные связи[174].

Без всякого сомнения, результат деятельности невозможно получить только посредством субстанциональных явлений, которые автоматически не приводят к нужному эффекту. Требуются ещё и деяния, усилия, активность, связанные с использованием правовых средств. К результату приводят не сами средства, а действия, совершаемые с помощью средств. В этом и состоит важность действий, и, в то же время, самостоятельность средств.

Представляется, что в вопросе о сущности правовых средств ближе к истине те исследователи, которые считают их субстанциональными явлениями, т.е. теми, которые образуют существенную часть правовой мате­рии, то, что может быть названо «веществом», плотью и в этом смыс­ле – субстанцией права, всей правовой системы[175]. Действительно, правовое регулирование, в том числе и гражданско-правовое, не может быть осуществлено с помощью средств, которые не имеют регулятивного характера. Верно отмечает С.С. Алексеев, что определяющая роль в правовой действительности принадлежит яв­лениям-регуляторам: «они образуют существенную часть правовой мате­рии, то, что может быть названо «веществом», плотью и в этом смыс­ле – субстанцией права, всей правовой системы»[176].

Однако, определение правовых средств через термин «субстанция», верное в принципе, все же вызывает возражения. Исходя из пояснений, которые дает С.С.Алексеев «субстанциональность» является синонимом выражений «обладание сугубо правовым характером» или «правовым характером в узком смысле слова». Т.е. термин не характеризует полностью природу правового средства, задавая лишь область её поиска. Иными словами, субстанциональность правовых средств означает, что они обладают признаками сугубо правовых явлений. Конечно, для определения сущности правовых средств требуется больше определенности, что и следует из дальнейших рассуждений С.С. Алексеева. Ученый отличает правовые средства от явлений правовой деятельности и субъективной стороны право­вой действительности[177]. При этом он использует термин – «явления-регуляторы», который, по нашему мнению, более точный и гораздо лучше раскрывает сущность правовых средств.

При этом важным является правильное понимание регулятивности. С.С. Алексеев поясняет термин следующим образом: регулировать – значит определять поведение людей, их коллективов, давать ему направление функционирования и развития, вводить его в рамки, целенаправленно его упорядочивать[178]. При этом учёный уточняет, что закрепление и упорядочение общественных отношений достигается главным образом путем предоставления лицам субъективных прав на положительные действия и возложения на всех лиц пассивных обязанностей – обязанностей воздерживаться от совершения определенных действий[179]. В качестве примера он приводит институты права собственности. Юридическая суть институтов права соб­ственности в том и состоит, чтобы закрепить существую­щие имущественные порядки путем предоставления отдель­ным лицам (государству, организациям, гражданам) наиболее широких и непосред­ственно осуществляемых правомочий владения, пользова­ния и распоряжения вещами и возложения пассивной обя­занности на всех других лиц воздерживаться от нарушения субъективных прав собственности. Для гражданского права такой путь воздействия права на общественные отношения, иными словами содержание гражданско-правового регулирования, является преобладающим, хотя и не исключающим и другие – возложение на лиц юридических обязанностей, а также применение к лицам мер защиты и мер ответственности.

Но специфика правовых средств, по мнению исследователей, не исчерпывается указанием на субстанциональность, т.е. регулятивность. Они должны быть оформлены, вследствие чего приобретают свойство институциональности. При этом С.С. Алексеев уточняет, что субстанциональное значение имеет и правовая форма в силу характерного для права глубокого единства формы и содержания, обус­ловливающего высокий уровень его внешней объективизации, его институциональность. «Правовые акты, связанные с ними средства юридической техники, – пишет ученый, – также относятся к юридическому инструментарию»[180]. С рассуждениями С.С. Алексеева согласны и другие исследователи правовых средств.

Б.И. Пугинский считает, что гражданско-правовые средства обладают свойством институционности. При этом он, ссылаясь на более раннюю работу С.С. Алексеева[181], понимает под институционностью не только выражение «правового материала» в юридических источниках, но и реально существующее соединение, организацию его в институты права[182]. Такое определение заставляет автора в своей работе останавливаться на соотношении институтов и юридических средств, которое, по его мнению, «не должно пониматься как связь формы и содержания»[183]. Взаимосвязь их исчерпывается тем, считает исследователь, что определенным правовым средствам корреспондируют соответствующие институты права. Однако автор замечает, что такое понимание гражданско-правовых средств создает «известную двойственность терминологии, возможность недоразумений»[184]. В качестве примера он приводит гражданско-правовой договор, который может исследоваться в качестве правового средства или более ограниченно – как институт, совокупность норм о договоре. Поэтому автор предлагает в каждом исследовании оговариваться о средстве или институте идет речь.

Полагаем, что некорректным является и выделение таких признаков, как обеспечение государством, наличие юридических последствий, обеспечение удовлетворение интереса. Все перечисленные характеристики охватываются правовой сущностью средств.

Из сказанного нами выше о гражданско-правовой деятельности можно сделать следующие выводы о признаках гражданско-правовых средств:

во-первых, правовые средства не относятся к действиям, поскольку это различные элементы деятельности и образуют механизм гражданско-правового регулирования;

во-вторых, могут быть только правовыми и, соответственно, должны отвечать частно-автономной специфике метода гражданского права, т.е. предоставлять субъектам возможности для самостоятельного их использования с целью удовлетворения своих потребностей и интересов;

в-третьих, обладают регулятивным характером;

в-четвертых должны быть оформлены, вследствие чего приобретают свойство институционности, которое понимается не только как выражение «правового материала» в юридических источниках и актах, но и, как реально существующее соединение, организацию его в институты права;

в-пятых, должны отвечать ведущей цели гражданско-правовой деятельности, в рамках которой используются.

Сказанное позволяет сформулировать определение исследуемого явления. Гражданско-правовые средства – это институционные правовые явления-регуляторы, основанные на частной автономии, использование которых в рамках механизма гражданско-правового регулирования направлено на создание юридических условий для обеспечения осуществления имущественных и личных неимущественных интересов субъектов общественных отношений.

Принятое в науке определение правовых средств, в том числе и гражданско-правовых, как институционных явлений, противостоящих явлениям правовой деятельности и субъективной стороне право­вой действительности, отличается большой неопределенностью. Поэтому к правовым средствам относят огромное число явлений. Приведём их существующие классификации с целью определения круга тех явлений, которые согласно изложенному в настоящей работе пониманию сущности правовых средств могут быть отнесены к последним.

Наибольшее число видов гражданско-правовых средств выделено Б.И. Пугинским. Им предложено несколько классификаций. В зависимости от непосредственного назначения, целей применения ученый группирует следующие виды: 1) служащие достижению субъектами целей на основе формирования или конкретизации в правоотношениях взаимных прав и юридических обязанностей, определяющих порядок выполнения имущественной или иной деятельности (договор и договорное обязательство); 2) обеспечивающие реализацию гражданских субъективных прав и исполнение юридических обязанностей (меры имущественной ответственности, способы защиты гражданских прав, меры оперативного воздействия, меры имущественного обеспечения исполнения обязательств); 3) отдельные средства вспомогательного характера, применяемые для содействия использованию других средств или осуществления гражданских прав (вина, презумпции, юридические фикции и др.); 4) регулирующие допуск социалистических организаций в число участников гражданского оборота (признание организации юридическим лицом, производственной единицей в составе соответствующего объединения либо лишение этого правового признака); 5) регулирующие степень (объём) участия лиц в гражданско-правовой деятельности и субъектный состав участников отдельных юридических действий (признание лица недееспособным, ограничение и расширение право- и дееспособности субъектов, представительство и др.)[185]. Также им приводится классификация по кругу субъектов, правомочных применять различные гражданско-правовые средства. По этому основанию ученый выделяет гражданско-правовые средства: 1) применяемые непосредственно участниками гражданского оборота; 2) используемые юрисдикционными органами по своей инициативе или заявлению управомоченного органа (должностного лица); 3) применяемые органами государственной власти и управления. Еще одно деление гражданско-правовых средств основано Б.И. Пугинским на порядке их применения. По указанному признаку он выделяет средства, применяемые: 1) собственными действиями участников гражданского оборота; 2) при содействии учреждений банка, нотариата и иных органов; 3) на основе правоприменительных актов суда, арбитража, других управомоченных органов; 4) на основе административных актов органов государственного управления[186].

С.С. Алексеев, классифицируя правовые средства, исходит из того, что в развитых правовых системах при достаточно высокой степени институализации правовых явлений то или иное правовое средство выступает в различных видах в зависимости от уровня, на котором рассматривается юридический инструментарий. Таких уровней три:

– во-первых, уровень первичных правовых средств – элементов механизма правового регулирования в целом и его важнейших подразделений; это прежде всего юридические нормы, правоотношения, индивидуальные правоустанавливающие веления и предписания, акты правоприменительных органов;

– во-вторых, уровень сложившихся правовых форм, обычно нормативно выраженных в виде институтов – отдельных образований, юридических режимов или комплексов взаимосвязанных правовых образований и режимов, представляющих собой юридически действенные формы решения жизненных проблем (например, «договор вообще» – договор как способ организации работ и оплаты их результатов);

– в-третьих, операциональный уровень – конкретные юридические средства, находящиеся непосредственно в оперативном распоряжении тех или иных субъектов, например договор конкретной разновидности – подряда, аренды, страхования. В данном случае этот договор является способом организации взаимоотношений между конкретными субъектами, организациями.[187]

С.С. Алексеев считает, что определяющая роль в правовой действительности принадлежит явлениям-регуляторам. К этому он добавляет то, что субстанциональное значение имеет и правовая форма в силу характерного для права глубокого единства формы и содержания, обусловливающего высокий уровень его внешней объективизации, его институциональность. Правовые акты, связанные с ними средства юридической техники также относятся им к юридическому инструментарию. Таким образом, учёный делает вывод о том, что правовые средства – это нормы права, индивидуальные предписания и веления, договоры, средства юридической техники, все другие инструменты регулирования, рассматриваемые в единстве характерного для них содержания и формы.

Классификацию указанных правовых средств С.С. Алексеев проводит в зависимости от их общности и значимости и выделяет: 1) уровень основных элементов механизма правового регулирования в целом – юридические нормы, правоотношения, индивидуальные правоустанавливающие веления и предписания, акты правоприменительных органов и др.; 2) уровень целостных правовых режимов, которые направлены на реализацию специальных задач в процессе правового регулирования и состоят из блока правовых средств, обеспечивающих льготный пли ограничительный порядок в регулировании; 3) уровень операционального юридического инструментария, используемого в оперативной деятельности юридических органов, должностных лиц, граждан: жалоба, иск, штраф и т. д.

С.С. Алексеевым предлагаются и другие классификации правовых средств. К примеру, им выделяется классификация, основанная на том, какие субъекты и в каких целях их используют, или, какие методы правового регулирования с ними соотносимы[188].

В.А. Сапун обращает внимание на возможность многообразия членения правовых средств. Учёным приводится несколько оснований для их классификации[189]: 1) по уровню решаемых в правовом регулировании задач – общие и специальные правовые средства; 2) по характеру деятельности субъектов в процессе их практического использования – правовые средства, обеспечивающие правотворческую, правореализационную и правоприменительную деятельность; 3) с точки зрения содержания и функций в процессе их использования (регулятивные, охранительные, процессуально-процедурные); 4) с точки зрения методов, способов и типов правового регулирования в сферах публичного и частного права (правовые средства обеспечения общедозволительного и разрешительного регулирования).

В.А. Сапун выделяет общедозволительные правовые средства и подразделяет их на первичные и вторичные. Первичные – «непосредственно направлены при их использовании на достижение целей общедозволительного регулирования, определяют характер и содержание деятельности субъектов данного вида общес<