Правовое понимание деятельности

Недостатки философской и психологической теорий деятельности проявились и при исследовании её правового аспекта. Как верно отмечает Р.В. Шагиева, в теоретико-правовой литературе оказались более глубоко разработанными вопросы правового поведения, правовых форм деятельности государства, а также правомерного поведения, но не собственно категория «правовая деятельность»[17]. Объясняется это тем, что анализ деятельности в правовой сфере в основном связывался с изучением тех действий, которые регулируются правом и которыми реализуются правовые нормы, субъективные права и юридические обязанности[18]. Однако понятие правовой деятельности не сводится к совокупности действий. Полагаем, что развитие научной мысли в указанном направлении было затруднено в силу смешения деятельности и правоотношений.

Нетрудно заметить, что понимание деятельности, урегулированной правом, в качестве правовой деятельности согласуется с определением правоотношения как общественного отношения, урегулированного правом. Такое понимание было до определенного момента практически общим местом в отечественном правоведении. На этом основании некоторые авторы пришли к выводу, что «чистой» правовой деятельности (как и правовых общественных отношений) со специфическим правовым предметом не существует[19]. В частности, Ю.С. Решетов писал по этому поводу: «Говоря о правореализующей деятельности, следует иметь в виду не какую-то особую разновидность человеческой деятельности, вписанную в нее в качестве одной из структурных единиц наряду с производственной, социально-политической, духовной деятельностью, а перевод соответствующих принципов и норм права из потенциального состояния в поведенческое, процессуальное состояние, в ходе чего решаются экономические, политические, социальные, идеологические задачи...»[20].

Более обоснованной представляется позиция тех учёных, которые исходят из понимания самостоятельности правовой деятельности. Среди сторонников выделения самостоятельной правовой деятельности можно назвать Ф.Н. Фаткуллина, который считал, что она слагается из всех действий субъектов права в различных сферах жизни, предпринимаемых на основе правовых норм, в соответствии с ними[21].Ученый утверждал, что с правовой деятельностью сопоставима лишь категория «правовая надстройка», вместе с которой они и составляют особую целостность – правовую реальность. В плоскости той же реальности им рассматривались также противоправные действия и бездействие физического или вербального (словесного) характера, образующие правонарушения, равно как и злоупотребления правом, когда они не перерастают в правонарушения[22]. Впоследствии исследователь к противоправной реальности прибавил объективно-противоправные деяния и правоприменительные ошибки[23]. Б.И. Пугинский также считает возможным выделение правовой (а именно гражданско-правовой) деятельности, определяя её как «совокупность действий советского государства в лице его органов, иных социальных организаций и граждан по созданию и применению норм, других юридических регуляторов в целях решения разнообразных имущественных задач и обеспечения личных интересов»[24]. Именно этот подход стал определяющим для других, в том числе и теоретических, исследований по гражданскому праву[25]. Р.В. Шагиева, отстаивая существование правовой деятельности, формулирует следующую её дефиницию: «такая социально значимая активность (свобода выбора и свобода самовыражения), которая специально осуществляется субъектами как носителями субъективных прав и юридических обязанностей в различных сферах общественной жизни для удовлетворения их разнообразных потребностей специфическим духовно-практическим способом (в рамках правоотношений) и которая поэтому признается обществом (фактически) и государством (официально, формально) правильной, справедливой, а в случае необходимости – дающей возможность вынести решение и вызвать юридически значимые последствия»[26].

Отрицание самостоятельности правовой деятельности, пишет Р.В. Шагиева, в какой-то степени обусловлено спором относительно того, что под предметом правовой деятельности подразумевается её результат[27].Однако такой подход не соответствует действительности. Ведь реальные общественные отношения, ставшие предметом правовой деятельности, претерпевают значительные изменения. Например, спор двух лиц, пользовавшихся в разное время одним муниципальным имуществом, относительно прав на него, может быть разрешен в результате правореализационной деятельности самих участников спора, а также правоприменительной деятельности соответствующих органов. По заявлению этих лиц органом местного самоуправления будет вынесено решение и заключен с одним из указанных пользователей договор аренды. Таким образом, отношения двух лиц упорядочены и спор, скорее всего, прекращен.

Очевидно, что реальные отношения в результате гражданско-правовой деятельности соответствующих лиц приобретают новое качество правовой упорядоченности. Следовательно, отсутствует совпадение предмета и результата гражданско-правовой деятельности, что подтверждает предположение о возможности вычленения правовой деятельности из деятельности социальной. Сказанное, тем не менее, не должно пониматься таким образом, что, будучи самостоятельной разновидностью социальной деятельности, гражданско-правовая деятельность должна противопоставляться, например, экономической или политической деятельности. Такое противопоставление некорректно.

Как верно отмечает Р.В. Шагиева, правовая деятельность (в отличие от юридической) не является разновидностью социальной деятельности в ряду видов человеческой деятельности, выделяемых в соответствии с основными сферами общественной жизни – экономической, социальной, политической и духовной[28]. Правовая деятельность выступает дополнительным социальным аспектом экономического, духовного и т.д. способа бытия, когда в них возникает потребность в совершенствовании межличностных отношений, в создании и поддержании порядка, мира, безопасности, справедливости. В связи с этим учёный приходит к обоснованному выводу о том, что имеет смысл научно обосновывать понятие «правовая деятельность» лишь в плане его отграничения от понятия «неправовая» или «внеправовая», охватывающего всю остальную человеческую деятельность, реально осуществляемую в социально-экономической, политической и духовной сферах вне пределов правового способа бытия[29].

Полагаем, что основанием членения социальной деятельности может выступать особенность достижения общественного мира. Именно это позволяет выделить правовую деятельность, придав ей тем самым самостоятельный характер. Социальная деятельность становится правовой, поскольку обретает особую организованность, способствующую достижению общественного мира. Иными словами, даже представляя собой свободную реализацию воли субъектов в целях удовлетворения их разнообразных интересов, она упорядочена так, чтобы предотвратить социальные коллизии или иметь возможность их скорейшего разрешения. Причем, для того чтобы быть общезначимой, указанная организация социальной деятельности должна получить государственное санкционирование. Правовой характер социальной деятельности также означает, что в случае нарушения указанного порядка социальной деятельности, возможно применение насилия, организованного, впрочем, так же с целью достижения общественного мира.

В новых постсоветских исследованиях обращает на себя внимание активное употребление понятия «юридическая деятельность»[30], которому придаются различные смыслы. Так, некоторые учёные считают собственно правовой лишь деятельность специальных субъектов (законодательных органов, милиции, суда и т. д.), направленную на организацию иподдержание правопорядка[31]. При таком понимании возникает и не находит разрешения вопрос о правовой природе реализационной деятельности, что говорит о крайней узости этого понимания. Другие рассматривают юридическую деятельность как деятельность всех субъектов, реализующих права и обязанности с помощью специальных правовых средств в различных типах правового регулирования: правовая активность, правореализующая деятельность в составе общедозволительного и разрешительного регулирования[32]. Здесь допускается смешение, отождествление правовой и юридической деятельности, её расширительное определение. Думается, что оба подхода неверны.

В общей теории государства и права юридическая деятельность обоснованно понимается гораздо уже, чем деятельность правовая[33]. Как убедительно доказывает в своём исследовании Р.В. Шагиева, юридическая деятельность входит в состав правовой и является деятельностью специальных субъектов. Подводя итоги сопоставлению правовой и юридической деятельности, она констатирует, что юридическая деятельность (правотворческая, правоприменительная и т. д.), будучи в современном обществе также «правовой» и даже упорядоченной посредством процедурных или процессуальных норм права, имеет своей целью организацию и контроль за всей правовой деятельностью путём принятия государственно-властных решений как общего, так и индивидуального характера. В современном обществе, − справедливо подчеркивает исследовательница, − такая деятельность должна носить профессиональный и государственно-властный характер[34]. Значимость юридической деятельности состоит в том, что с её помощью происходит официальное (формальное) подтверждение границ правового в общественной жизни и придание им юридической значимости. Кроме того, юридическая деятельность носит по преимуществу охранительный характер. Поэтому правовая деятельность не может не сопровождаться юридической, обеспечивающей первой необходимую степень «признания» со стороны общества и государства.

Из сказанного можно сделать вывод, что правовая деятельность представляет собой такую социальную деятельность, порядок осуществления которой санкционирован и обеспечивается государством в целях поддержания общественного мира. Выделение и определение гражданско-правовой деятельности возможно на основании специфики структурных элементов правовой деятельности, к исследованию которых мы переходим.