Структура деятельности: психологический и гражданско-правовой аспекты

 

Всеобщая структура деятельности, разработанная в философии и психологии, включает цель, средство, результат и сам процесс деятельности. Целесообразный характер деятельности предполагает, что одним из главнейших ее условий и оснований является сознание, понимаемое в самом широком смысле: не только как совокупность самых различных форм сознания, но и как множество его внутренних регулятивов (потребностей, мотивов, установок, ценностей и т. д.).

Психологами предложено большое число концептуальных схем деятельности, выходящих за пределы классической триады: цель, средство, результат, и за пределы схемы, в которой деятельность, действия, операции поставлены в соответствие с мотивом, целью, условиями. В схеме, предложенной С.Л. Рубинштейном, присутствуют: мотив, цель, средство, социальная ситуация, результат, оценка; в схеме В.В. Давыдова – потребность, мотив, задача, способ действия. При этом разные компоненты несут разную функциональную нагрузку на уровнях, действия и операции. В схеме Г.П. Щедровицкого, анализировавшего мыследеятельность, присутствуют: цель, задача, исходный материал, средства, процедура, продукт. О.А. Конопкина, изучая саморегуляцию деятельности, предложила включать в неё цель, модель условий, программу критерий успеха, информациюо результатах, решение о коррекции. Схема В.Д. Шадрикова кольцевая: мотив, цель, программа, информационная основа, принятие решения, профессионально важные качества. Г.В. Суходольский в структуре деятельности выделяет: цель, результат, оценку. Наконец, В. Э. Мильман, рассмотрев различные схемы деятельности, предлагает свой вариант: потребность, мотив, объект, цель, условия среды, средства, состав, контроль, оценка, продукт[35]. По мнению В.П. Зинченко, перечисленные схемы существенно неполны, поскольку в них лишь косвенно присутствуют аффективно-личностные компоненты, состояния напряженности, тревожности, меры значимости, смыслы, ценности и пр.[36], преобладают мотивационно-целевые и оперативно-технические компоненты деятельности. Согласимся с выводами специалистов: построение целостной структуры человеческого поведения – дело будущего. Для настоящего исследования осознание односторонности общеизвестной структуры деятельности означает, что мы, исследуя её, не должны оставлять без внимания те «переживания», которые действительно имеют значение для гражданского права, как например, волю, которая не выделена в качестве элементов деятельности.

Вслед за философами и психологами определим следующие основные элементы деятельности: цель, предмет, орудия (средства), операции (или действия), субъект деятельности, продукт (результат). Представленные элементы можно описать следующим образом:

– цель (и мотив) – то, что должно быть достигнуто (и то, что по­буждает человека действовать, опредмеченная потребность: пред­мет, соответствующий потребности);

– предмет – то, что подлежит преобразованию, исследованию;

– орудия – то, с помощью чего осуществляется преобразование или исследование предмета деятельности;

– операции – процедуры воздействия орудиями на предмет;

– субъект деятельности – ее носитель;

– продукт – результат, который получается в итоге.

Для целей настоящего исследования особый интерес представляют знания об орудиях (средствах) деятельности, полученные психологической наукой. Прежде всего, важно очевидное, но от этого не теряющее своей значимости различение орудий физических и психических. Не менее важно и то, что все они имеют разный уровень обобщенности. Поэтому физические орудия разделяют на орудия индивидуального (единичного) профиля – средства узко-специализированного назначения, группового (серийного) профиля – средства более широкого назначения, но ограниченного «рамками» определенного класса (подразделения), универсального (широкого профиля) – средства межпредметного назначения. Аналогичное подразделение имеют и психические орудия. Например, И.П. Калошина выделяет следующие теоретические орудия: конкретно-методического уровня – положения, соотносимые именно с данным предметом деятельности и указывающие как нужно воздействовать на него для достижения заданной цели; специально-научного уровня – обобщённые положения и законы, принятые в данной предметной области и предназначенные для разработки различных орудий конкретно-методического профиля в данной предметной области; обще- или всеобщенаучного уровня – фундаментальные знания[37].

Непосредственно связаны с орудиями действия, которые в связи с этим нами должны быть рассмотрены с позиции психологической теории также более подробно. Человеческая деятельность не существует иначе, как в форме действия или цепи действий. Характеризуя понятие «действие», выделяют следующие четыре момента. Первый момент: действие включает в качестве необходимого компонента акт сознания в виде постановки и удержания цели. Второй момент: действие – это одновременно и акт поведения. Третий, очень важный, момент: через понятие «действие» теория деятельности утверждает принцип активности, противопоставляя его принципу реактивности. Принцип активности и принцип реактивности различаются по тому, где согласно каждому из них должна быть помещена исходная точка анализа деятельности: во внешней среде или внутри организма (субъект). Для человека слишком типичны действия, которые подчиняются не логике внешних воздействий, а логике его внутренней цели. Это не столько реакции на внешние стимулы, сколько акции, направленные на достижение цели с учетом внешних условий. Через понятие действия, предполагающее активное начало в субъекте (в форме цели), психологическая теория деятельности утверждает принцип активности. И, наконец, четвертое: понятие действия «выводит» деятельность человека в предметный и социальный мир. Ведь представляемый результат (цель) действия может быть любым, а не только и даже не столько биологическим, как, например, получение пищи, избегание опасности и т.д. Это может быть производство какого-то материального продукта, установление социального контакта, получение знаний и др.

Итак, принципиальным для определения действия в психологии является его соотнесение с целью. А.Н. Леонтьев писал: «Действием мы называем процесс, подчиненный представлению о том результате, который должен быть достигнут, т.е. процесс, подчиненный сознательной цели»[38]. Связь действия с целью определяет его многоаспектность. При конкретизации целей и условий ее достижения цель объективно существует в некоторой предметной ситуации и хотя, как отмечает А.Н. Леонтьев, «…для сознания субъекта цель может выступать в абстракции от этой ситуации, но его действие не может абстрагироваться от нее. Поэтому помимо своего интенционального аспекта (что должно быть достигнуто) действие имеет и свой операционный аспект (как, каким способом это может быть достигнуто), который определяется не самой по себе целью, а объективно-предметными условиями ее достижения. Иными словами, осуществляющееся действие отвечает задаче; задача – это и есть цель, данная в определенных условиях. Поэтому действие имеет особое качество, особую «образующую», а именно способы, какими оно осуществляется. Способы осуществления действия я называю операциями»[39]. Термины «действие» и «операция» часто не различаются. Однако в контексте психологического анализа деятельности их четкое отграничение, – указывает А.Н. Леонтьев, – необходимо. Действия, как уже было сказано, соотносятся с целями, операции – с условиями. Приведем несколько простых примеров. Перемножить два двузначных числа можно в уме или письменно, решая пример «в столбик». Это будут два разных способа выполнения одного и того же арифметического действия, или две разные операции. Операции характеризуют техническую сторону выполнения действий, и то, что называется «техникой», ловкостью, сноровкой, относится почти исключительно к уровню операций. Главное их свойство состоит в том, что они мало осознаются или совсем не осознаются. Этим операции принципиально отличаются от действий, которые предполагают и сознаваемую цель, и сознательный контроль за протеканием действия. По существу, уровень операций заполнен автоматическими действиями и навыками. Характеристики последних есть одновременно и характеристики операций. Операции бывают двух родов: одни возникают путем адаптации, прилаживания, непосредственного подражания; другие возникают из действий путем их автоматизации. Это первый тезис. Второй тезис: операции первого рода практически не осознаются и не могут быть вызваны в сознании даже при специальных усилиях. Операции второго рода находятся на границе сознания. Они легко могут стать актуально сознаваемыми.

Из проведенного экскурса в область психологии для нашего исследования могут быть вынесены следующие выводы. В рамках единой деятельности могут находиться как мыслительные, так и материальные действия и операции. Вычленение последних требует достаточно серьёзных усилий сознания.

Анализируя психологические основы деятельности, мы не можем не остановиться на проблеме воли. Воля не выделена в качестве элемента её структуры. Однако, как уже отмечалось выше, это не означает, что воля не имеет никакого отношения к деятельности. Особую значимость вопрос приобретает в свете активизировавшихся в последнее время психологических исследований воли[40].

Несмотря на то, что в XVIII – XIX вв., эта проблема была одной из центральных в психологических исследованиях, в начале XX в. в связи с общим кризисным положением в этой науке исследования воли отошли на второй план. Это позволило В.А. Ойгензихту в 1983 г. согласиться с мнением о том, что исследования воли оказались в течение многих лет в забвении[41]. С.Р. Немов поясняет это следующим образом: проблема оказалась самой трудной из тех, которые необходимо было ставить и решать на новой методологической основе[42]. Но, – замечает психолог, – игнорировать ее и полностью не замечать было невозможно, так как воля относится к числу тех психических явлений (наряду с воображением), жизненно важную роль которых нет особой необходимости доказывать[43]. По этой причине в начале XX в. и в последующие десятилетия исследования воли продолжались, правда, не столь широко и активно, как прежде, но с использованием того же самонаблюдения в качестве основного метода выявления связанных с ней феноменов. Однако вследствие неудовлетворенности общим состоянием исследований воли многие ученые в первые десятилетия прошедшего столетия стремились вообще отказаться от этого понятия как от якобы ненаучного, заменить его поведенческими характеристиками или такими, которые можно наблюдать и оценивать. Так, в американской поведенческой психологии вместо понятия воли стали употреблять понятие «устойчивость поведения» – настойчивость человека в осуществлении начатых поведенческих актов, в преодолении возникающих на их пути преград[44]. Тем не менее из работ тех психологов, которые продолжали заниматься исследованиями воли, как, например, У. Джемс[45] в США и С.Л. Рубинштейн[46] в России, видно, что воля — вполне реальное явление, обладающее своими специфическими, легко обнаруживаемыми и описываемыми научным языком признаками. Каковы же они? Р.С. Немов называет следующие её признаки[47].

Во-первых, волевой акт всегда связан с приложением усилий, принятием решений и их реализацией. Иными словами,воля предполагает борьбу мотивов. По этому существенному признаку волевое действие всегда можно отделить от остальных. Волевое решение обычно принимается в условиях конкурирующих, разнонаправленных влечений, ни одно из которых не в состоянии окончательно победить без принятия волевого решения. Воля предполагает самоограничение, сдерживание некоторых достаточно сильных влечений, сознательное подчинение их другим, более значимым и важным целям, умение подавлять непосредственно возникающие в данной ситуации желания и импульсы. На высших уровнях своего проявления воля предполагает опору на духовные цели и нравственные ценности, на убеждения и идеалы. Во-вторых, признаком волевого характера действия или деятельности, регулируемой волей, выступает наличие продуманного плана их осуществления. Действие, не имеющее плана или не выполняемое по заранее намеченному плану, нельзя считать волевым. В-третьих, существенными признаками волевого действия являются усиленное внимание к такому действию и отсутствие непосредственного удовольствия, получаемого в процессе и в результате его выполнения. Имеется в виду, что волевое действие обычно сопровождается отсутствием эмоционального, а не морального удовлетворения. Напротив, с успешным совершением волевого акта обычно связано как раз моральное удовлетворение от того, что его удалось выполнить.

Выделенные признаки помогают психологам отличать волю от других явлений, но не дают возможность определить её природу. Психологические исследования воли в настоящее время оказались разделенными между разными научными направлениями: в бихевиористски ориентированной науке изучаются соответствующие формы поведения, в психологии мотивации в центре внимания находятся внутриличностные конфликты и способы их преодоления, в психологии личности основное внимание сосредоточено на выделении и изучении соответствующих волевых характеристик личности. Исследованиями воли занимается также психология саморегуляции человеческого поведения. Сейчас многими учеными предпринимаются усилия, направленные на то, чтобы возродить целостное учение о воле, придать ему интегративный характер. Например, В.А.Иванников считает, что проблема воли вытекает из борьбы двух трудно-согласуемых друг с другом концепций человеческого поведения: реактивной и активной. Согласно первой все поведение человека представляет собой в основном реакции на различные внутренние и внешние стимулы и задача его научного изучения сводится к тому, чтобы отыскать эти стимулы, определить их связь с реакциями. Эта идея близка к исследованиям рефлекторного поведения: безусловных рефлексов и условного (неоперантного) обусловливания. Рефлекс в его традиционном понимании всегда рассматривался как реакция на какой-либо стимул. Отсюда и понимание поведения как реакции, исключающей значение воли[48].

Согласно другой концепции, которая в последние несколько десятилетий набрала силу и находит все больше сторонников, поведение человека понимается как изначально активное, а сам он рассматривается как наделенный способностью к сознательному выбору его форм. Новейшая физиология высшей нервной деятельности в лице таких ученых, как Н.А.Бернштейн, П.К. Анохин, удачно подкрепляет и поддерживает эту точку зрения со стороны естествознания[49].

Оригинальный подход к определению воли развивает Е.П. Ильин. Он полагает, что воля – не столько объяснительное, сколько классификационное понятие, которое позволяет отделить произвольные (сознательные, разумные) действия от рефлекторных (непроизвольных) реакций. Он считает, что воля, как и многие другие психологические термины (восприятие, мышление, память) – это обобщенное понятие, обозначающее определённый класс психических явлений, процессов и действий, объединенных единой функциональной задачей – сознательным и преднамеренным управлением поведением и деятельностью человека[50], включающая в себя самодетерминацию (мотивацию), самоинициацию и самоторможение, самоконтроль, самомобилизацию (внимание) и самостимуляцию[51].

С учетом сказанного можно сделать вывод о том, что воля понимается в современных психологических исследованиях как сознательное регулирование человеком своего поведения, выраженное в умении видеть и преодолевать внутренние и внешние препятствия на пути целенаправленных поступков и действий[52]. При этом подчеркивается, что функцией волевой регуляции является повышение эффективности соответствующей деятельности, а волевое действие предстает как сознательное, целенаправленное действие человека по преодолению внешних и внутренних препятствий с помощью волевых усилий.

Связь деятельности и воли поясняется следующим образом. Включение воли в состав деятельности начинается с постановки человеком перед собой вопроса: «Что случилось?». Это свидетельствует о тесной связи воли с осознанием действия, хода деятельности и ситуации. Первичный акт включения воли в действие фактически заключается в произвольном вовлечении сознания в процесс осуществления деятельности. Затем волевая регуляция необходима для того, чтобы в течение длительного времени удерживать в поле сознания объект, над которым размышляет человек, поддерживать сконцентрированное на нем внимание. Воля участвует в регуляции практически всех основных психических функций: ощущений, восприятия, воображения, памяти, мышления и речи. Развитие указанных познавательных процессов от низших к высшим означает приобретение человеком волевого контроля над ними.

Волевая регуляция может включиться в деятельность на любом из этапов ее осуществления: инициации деятельности, выбора средств и способов ее выполнения, следования намеченному плану или отклонения от него, контроля исполнения. Типичным случаем включения воли в управление деятельностью является ситуация, связанная с борьбой трудносовместимых мотивов, каждый из которых требует в один и тот же момент времени выполнения различных действий. Тогда сознание и мышление человека, включаясь в волевую регуляцию его поведения, ищут дополнительные стимулы для того, чтобы сделать одно из влечений более сильным, придать ему в сложившейся обстановке больший смысл. Психологически это означает активный поиск связей цели и осуществляемой деятельности с высшими духовными ценностями человека, сознательное придание им гораздо большего значения, чем они имели вначале.

Энергия и источник волевых действий всегда так или иначе связаны с актуальными потребностями человека. Опираясь на них, человек придает сознательный смысл своим произвольным поступкам. В этом плане волевые действия не менее детерминированы, чем любые другие, только они связаны с сознанием, напряженной работой мышления и преодолением трудностей. При волевой регуляции поведения, порожденной актуальными потребностями, между этими потребностями и сознанием человека складываются особые отношения. С.Л.Рубинштейн охарактеризовал их так: «Воля в собственном смысле возникает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии своих влечений, может так или иначе отнестись к ним. Для этого индивид должен уметь подняться над своими влечениями и, отвлекаясь от них, осознать самого себя... как субъекта... который... возвышаясь над ними, в состоянии произвести выбор между ними»[53].

Т.о. современные психологические исследования позволяют говорить о воле, как о многофункциональном явлении сознания и деятельности, представляющее собой, по сути, произвольное управление или саморегуляцию.

Выделение описанных выше элементов–лишь один аспект анализа внешней предметной материальной деятельности человека и его психики. Другой аспект – определение взаимосвязи между элементами. В философии отмечена следующая их взаимосвязь: «цель как закон определяет способ и характер действий»[54]. Приведенное положение означает, что цель (в соотношении с предметом) объективно обусловливает орудия, а также действия и операции деятельности.

Для анализа правовой деятельности важной является идея об иерархии внешней предметной деятельности, развиваемая И.П. Калошиной о существовании главной (ведущей) и вспомогательной деятельностей[55]. Основанием для подразделения деятельности на главную и вспомогательную служат особенности элементов в структуре любой деятельности. В разных видах деятельности одни и те же объекты и явления внешнего мира могут быть разными компонентами. Например, станок– орудие в деятельности рабочего-станочника (в этой деятельности цель – деталь заданной формы, а предмет – заготовка); тот же станок выступает целью и продуктом в деятельности рабочего-сборщика (предметом его деятельности являются отдельные детали и узлы станка, а орудием – сборочный конвейер с его оснасткой); в деятельности же рабочего-наладчика или ремонтника станок служит предметом (цель этой деятельности – наладка станка, а орудия – контрольно-измерительные инструменты и ремонтно-наладочное оборудование).

Часто за объектами и явлениями внешнего мира, которые могут быть разными компонентами деятельности, закрепляется какая-либо главная функция, т. е. эти объекты имеют общественно-фиксированное назначение и являются общественно-фиксированными компонентами. Так, все машины, станки, инструменты, приборы есть общественно-фиксированные орудия (а не предметы, не цели и не продукты). Существуют также общественно-фиксированные продукты (все, что непосредственно потребляется человеком): продукты материального производства в легкой и пищевой промышленности, сельском хозяйстве и продукты духовного производства – произведения литературы и искусства. Общественно-фиксированными предметами деятельности являются земля и ее недра, добытые полезные ископаемые, заготовки (разного рода) для изготовления продуктов.

Общественно-фиксированные компоненты деятельности, в свою очередь, могут быть компонентами разных порядков функционирования. Так, орудия подразделяются на орудия первого, второго и последующих порядков функционирования: орудия первого порядка функционирования предназначены для получения универсального продукта – объектов, одни из которых могут быть в дальнейшем продуктом, другие – предметом, третьи – орудием, четвертые – любым компонентом и быть (или не быть) при этом общественно-фиксированными; орудия второго и последующих порядков функционирования предназначены для получения в качестве продукта общественно-фиксированных орудий первого (второго) порядка функционирования.

Например, орудия (станки) в деятельности рабочего-станочника – орудия первого порядка функционирования, ибо получаемые в итоге продукты (детали разной формы) могут использоваться в дальнейшем в разных функциях (быть предметом в деятельности сборки каких-то узлов или орудием в той же деятельности, или продуктом – экспонатом на выставках как произведение искусства), т. е. являются универсальным продуктом. Орудие – сборочный конвейер в деятельности рабочего-сборщика орудий (станков, машин) относится к орудиями второго порядка функционирования, предназначенных для получения в качестве продукта общественно-фиксированных орудий (станков).

Предмет деятельности тоже может быть разных порядков функционирования: первого порядка функционирования, который направлен на получение универсального продукта, второго (и последующих) – на получение общественно-фиксированных предметов. Деятельность, в которой тот или иной объект (или явление) внешнего мира выступает в своей главной (общественно-фиксируемой) функции первого порядка, является главной деятельностью [56]. Остальные виды деятельности, в которых соответствующий объект выступает в функции, общественно не фиксируемой или общественно-фиксированной второго и последующих порядков, – вспомогательные.

Введенное подразделение внешней предметной деятельности на главную и вспомогательную необходимо для уточнения структуры деятельности, в частности установления того, что цель вспомогательной деятельности определяется целью главной деятельности. Это значит, что орудия (всех уровней) вспомогательной деятельности определяются целью главной деятельности. Для того, чтобы разработать орудия для воздействия на предмет вспомогательной деятельности (т. е. чтобы выполнить вспомогательную деятельность), нужно установить главную деятельность, соответствующую данной вспомогательной.

Структура гражданско-правовой деятельности, как и любой деятельности, представляет собой элементы, находящиеся в определенной связи. Б.И. Пугинский полагает, что в качестве таких элементов выступают субъекты, осуществляющие деятельность – органы государства, организации, граждане[57]. Кроме того, учёный, используя системный подход, считает, что гражданско-правовая деятельность состоит из ряда уровней (подсистем), к которым он относит следующие.

1. Подсистема, обеспечивающая формирование норм, общих целей и принципов гражданско-правовой деятельности. Её элементами выступают органы государства, правомочные издавать нормативные акты гражданского права, определять общие цели, принципы и порядок их применения[58]. При этом Б.И. Пугинский оговаривается, что наука гражданского права занимается изучением деятельности законодательных органов, однако в весьма узких границах. Учёный справедливо замечает, что цивилистику интересуют собственно не сами эти органы и не порядок их функционирования, а виды принимаемых ими нормативных актов, юридическая сила таких актов, соотношение между ними. В целом её интересы сводятся к выявлению источников (форм выражения) гражданского права, установлению их взаимоположения и последующему анализу содержания. При этом автор верно уточняет, что и в самой законотворческой деятельности имеется ряд участков, относящихся исключительно к проблемам гражданского права, как например, разработка планов законопроектных и кодификационных работ по разделу гражданского законодательства, обоснование предложение об издании новых и пересмотре действующих актов, определение уровня принятия подготавливаемых актов, научное обеспечение согласованности норм, издаваемых различными органами, и т.д.[59]

2. Подсистема деятельности по непосредственной реализации правовых норм и использованию юридических средств. Элементами её выступают все граждане и социалистические организации, а также государство, органы государственности власти и управления, признанные субъектами гражданского права[60].

3. Подсистема правоприменительной деятельности, направленная на обеспечение надлежащего исполнения законодательных установлений. Осуществление её возложено на правоприменительные (юрисдикционные) органы: суд, арбитраж и др.[61]

Кроме того, Б.И. Пугинский, следуя системному подходу, пытался найти в гражданско-правовой деятельности механизм её воспроизводства и, соответственно, выделил особую группу элементов, занятых организацией осуществления права, налаживанием непосредственной его реализации. Учёный пришёл к выводу о том, что эту функцию выполняют различные органы государства, причём в значительной степени внеправовыми способами[62].

Между выделенными подсистемами исследователь усматривает различные связи: 1) связи управления, ведущими среди которых являются связи по изданию правовых норм, регулирующих деятельность граждан и организаций[63], отношения по переводу законодательных установлений в нормативные акты нижележащих уровней; связи между правоприменительными (юрисдикционными) органами и субъектами, обращающимися за защитой либо понуждаемые к исполнению правовых установлений; связи организации исполнения законодательства[64]; 2) связи методического руководства исполнения законодательства[65]. Б.И. Пугинский также выделяет связи, возникающие между элементами гражданско-правовой деятельности, т.е., согласно его подходу, субъектами права. К ним он относит связи, возникающие в процессе исполнения законодательных установлений, среди которых различает, прежде всего, связи кооперирования и конфликтные[66].

В предложенной Б.И. Пугинским структуре гражданско-правовой деятельности, верно отражены её основные черты. Именно поэтому мы, чтобы не повторяться, и остановились на ней так подробно. И всё же учёным, по нашему мнению, не достаточно последовательно проводится деятельностный подход. Поэтому гражданско-правовая деятельность теряет своё основное качество – связь с конкретным человеком, выступает обезличенной системой.

Полагаем, что структура гражданско-правовой деятельности должна соответствовать общей структуре деятельности, т.е. той, которая вычленяется в философской и психологической науках. Кроме того, в составе такой сложноорганизованной деятельности, как гражданско-правовая деятельность, следуя сказанному выше, необходимо выделять несколько видов деятельности. Одна из них является ведущей, а другие – вспомогательными. Связь между этими деятельностями-элементами иерархична и выражается в том, что цель вспомогательной деятельности определяется целью главной деятельности. Обратим внимание на то, что указанные виды деятельности самостоятельны, т.е. имеют свою собственную структуру, но едины по цели с ведущей деятельностью, хотя возможно совпадение и других их элементов.

Итак, на основе сказанного, попытаемся воссоздать структуру гражданско-правовой деятельности. Прежде всего, определим главную и вспомогательные виды деятельности. Для этого, следуя логике деятельностного подхода, выявим функции гражданского права и определим их иерархию.

Изучение функций права и отдельных правовых явлений уже давно стало одним из важных направлений исследования теоретико-правовой и отраслевых юридических наук[67], в том числе и гражданско-правовой[68]. В целом функции права определяют как направления правового воздействия, выражающие роль права в организации (упорядочении) общественных отношений[69]. Соответственно под функциями гражданского права можно понимать направление гражданско-правового воздействия по упорядочению имущественных и личных неимущественных отношений.

Гражданское право выполняет несколько функций, главными среди которых являются регулятивная и охранительная[70]. Регулятивная функция заключается в предоставлении участникам имущественных и личных неимущественных отношений возможностей их самоорганизации, саморегулирования. Охранительная функция гражданского права имеет первоочередной целью защиту имущественных и личных неимущественных интересов участников гражданского оборота. Она направлена на поддержание имущественного и неимущественного состояния (статуса) добросовестных субъектов в положении, существовавшем до нарушения их прав и интересов. Поэтому по общему правилу она реализуется путём восстановления нарушенных прав, либо компенсации причинённых потерпевшим убытков[71]. Следует отметить, что если в отношении регулятивной функции разногласия между учёными отсутствуют, то по поводу охранительной функции ведутся серьёзные споры. Дискутируется даже само понятие «охрана»[72], которое понимается исследователями в широком и узком смысле. Так, рассуждая об охране отношений собственности, О.С. Иоффе отмечал, что в широком смысле гражданско-правовая охрана осуществляется при помощи всех норм гражданского права, применение которых обеспечивает нормальное и беспрепятственное развитие экономических отношений общества. Он также подчеркивал, что гражданско-правовая охрана – категория более объёмная, чем одна только сфера борьбы с гражданскими правонарушениями, хотя она и не тождественна всем видам и способам законодательного регулирования имущественных и личных неимущественных отношений[73]. Под гражданско-правовой охраной в узком смысле, считал О.С. Иоффе, должна пониматься совокупность только тех способов и средств, которые применяются в связи с совершением правонарушений[74], т.е. мер защиты и охраны[75]. При этом, по верному замечанию А.Е. Шерстобитова, охрана в узком смысле есть ни что иное, как защита отношений в случае их нарушения. В связи с этим, считает учёный, представляется более обоснованным не выделять охрану в узком смысле, а использовать термин «защита», как наиболее точно отвечающий сути проблемы[76]. Понимание охранительной функции гражданского права невозможно без соотнесения категорий «охрана» и «обеспечение». В.А. Ойгензихт считает, что охрана является составной частью категории обеспечения, в которую включаются также превенция, защита и ответственность[77]. В свою очередь, правовое обеспечение представляет собой стабилизацию (гарантированность) общественных отношений при помощи норм права. При этом, термин «правовое обеспечение» используется также в широком и узком смыслах. В узком смысле под обеспечением понимается деятельность, совершаемая непосредственно внутри права, целью которой является гарантированность субъектам правоотношений их прав и обязанностей[78]. В широком смысле обеспечение – это вся деятельность права в целом как единого средства обеспечения интересов государства и отдельных лиц. Б.И. Пугинский обоснованно считает, что такую деятельность принято именовать не обеспечительной, а общеправовой, поскольку в данном случае речь идет об общей деятельности права, составляющей, наряду с экономической, политической, идеологической и прочей деятельностью государства, совокупность конституционных гарантий его граждан и иных лиц[79]. Б.М. Гонгало в специальном исследовании конкретизирует понимание обеспечения. Он приходит к выводу о том, что к правовым обеспечительным мерам следует относить установление обязанностей, запретов, введение ответственности за неисполнение обязанностей и нарушение запретов, принуждение. Учёный считает, что правовыми обеспечительными средствами являются также юридические средства, гарантирующие беспрепятственное осуществление субъективных прав[80]. Поэтому гражданско-правовые обеспечительные меры понимаются им как установленные законом или договором дополнительные гарантии осуществления своих прав уполномоченным лицом или (и) защиты интереса этого лица[81]. Высказывания исследователей позволяют заключить, что категория «обеспечение» может быть выделена только в узком смысле и выступает частью понятия «охрана», поскольку обе имеют применение в ситуациях, связанных с нарушением осуществления субъективного гражданского права. Только обеспечение имеет превентивный характер, т.е. применяется в случаях угрозы нарушения, а также для предупреждения нарушения прав и интересов. Поэтому полагаем, что для характеристики соответствующей функции гражданского права действительно более целесообразно использовать понятие «охрана», включая в него, при этом, превенцию (как например, обеспечение исполнения обязательств), а также защиту. Итак, определившись с тем, что основными функциями гражданского права действительно являются регулятивная и охранительная, перейдем к вопросу о том, какая из них является ведущей. Отметим, что учёные единодушно признают в качестве преобладающей регулятивную функцию[82].. Охранительная функция лишь способствует ей. Действительно, предмет гражданского права (общественно-фиксированный предмет первого порядка) – те имущественные и личные неимущественные отношения, которые находятся в нормальном состоянии. Поддержание их том же состоянии (общественно-фиксированный предмет второго порядка) обеспечивается наличием соответствующих правовых условий. Поэтому нет сомнений в том, что главной для гражданского права является регулятивная функции.

Выделение функций гражданского права ведёт к определению соответствующих видов гражданско-правовой деятельности. По этому поводу в науке уже имеются некоторые соображения. Помимо Б.И. Пугинского, чьё мнение было приведено выше, по указанному вопросу высказалась Т.И. Илларионова. Она считает, что в гражданском праве программируется два вида деятельности: социально-экономическая деятельность и специфическая деятельность государства по обеспечению правовыми средствами условий развития социалистических отношений и их охраны (юридико-обеспечительная)[83]. При этом, она полагает, что норма, отдельное нормативное предписание выступают в качестве формы программирования особых дозволяемых и поощряемых форм и способов социально-экономической деятельности и функции государственного обеспечения их должного осуществления и развития. Исследовательница поясняет, что в указанном смысле гражданско-правовая норма может рассматриваться в качестве носителя конкретных социально-правовых функций[84]. Выводы, сделанные Т.И. Илларионовой, представляются убедительными. Действительно, нормальная деятельность участников гражданског