Проблемы реализации состязательности в уголовном процессе Российской Федерации

 

В.А. Лазарева

 

Уголовное судопроизводство, гласит ст. 15 УПК, осуществляется на основе состязательности сторон. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Стороны обвинения и защиты равны перед судом. Эти положения УПК отражают закономерное стремление России к идеалам правового демократического государства, обязанностью которого является признание, соблюдение и защита прав и свобод личности (ст. 2 Конституции). Права и свободы человека и гражданина составляют смысл, содержание и применение законов, деятельности органов государственной власти и местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. 18 Конституции).

Гарантированная государством защита прав и свобод человека и гражданина обеспечивается предоставлением ему справедливой судебной процедуры для рассмотрения спора о гражданских правах или обязанностях или предъявленного лицу уголовного обвинения (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Элементы справедливой судебной процедуры, перечисленные в п. 3 ст. 6 Конвенции для лиц, обвиняемых в совершении преступления, дают представление о том, как именно должно быть организовано состязательное уголовное судопроизводство. "Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;

e) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке".

Толкуя вышеуказанные положения, Европейский Суд по правам человека отмечает, что предоставляемые обвиняемому процессуальные гарантии обеспечивают выравнивание процессуальных возможностей сторон обвинения и защиты, способствуют установлению "справедливого равновесия между сторонами"*(367) с тем, чтобы каждая сторона могла представить суду свое дело, и ни одна из них не имела бы неоправданных преимуществ перед другой стороной.

Представляется очевидным, что только справедливая судебная процедура способна обеспечить человека эффективной судебной защитой и только состязательная форма уголовного судопроизводства - справедливость судебного разбирательства.

Состязательность уголовного судопроизводства, таким образом, гарантирует процессуальное равноправие сторон и справедливое рассмотрение и разрешение уголовного дела, обеспечивает реализацию назначения уголовного судопроизводства как механизма защиты прав и свобод нуждающихся в такой защите лиц (ст. 6 УПК).

Но является ли уголовный процесс РФ в действительности состязательным? В какой мере правила уголовного судопроизводства подчинены идеям состязательности и справедливости? Этот вопрос неизменно возникает по причине смешанного характера уголовного процесса РФ, благодаря чему в нем присутствует досудебное производство.

Дискуссия о состязательности досудебной части уголовного процесса представляется беспочвенной, если правильно понимать сущность состязательности и роль досудебного производства в реализации назначения уголовного судопроизводства.

Досудебное производство - сфера преимущественного функционирования обвинительной власти государства.

Понятие обвинительной власти. Понимая власть*(368) не только как систему органов, но и как право и возможность распоряжаться чем-либо, подчинять своей воле волю других субъектов, обвинительную власть можно определить через принадлежащие уполномоченным государственным органам и должностным лицам право и возможность осуществлять уголовное преследование лиц, совершивших преступление, в целях привлечения их к законной уголовной ответственности. Обвинительная власть реализуется следователем, дознавателем и прокурором путем осуществления специальных процессуальных полномочий, образующих исключительную компетенцию названных субъектов: никто другой не вправе осуществлять уголовное преследование. Предоставленные следователю, дознавателю, прокурору полномочия носят властный характер: субъекты, вступающие с ними в правоотношения, обязаны подчиняться решениям органов уголовного преследования и могут быть подвергнуты принуждению к исполнению возлагаемых на них обязанностей. Реализуя свои властные полномочия, органы предварительного расследования и органы прокуратуры вносят существенный вклад в установление правопорядка и укрепление законности, защиту прав и свобод человека, гражданина, других субъектов права.

Как и всякая другая власть, обвинительная власть обладает верховенством и суверенитетом (независимостью от равноценных суверенных властей). Функционирующая в правовом поле и стремящаяся быть легитимной, обвинительная власть обладает способностью к самоограничению, достигаемому соблюдением закона, прав и свобод человека*(369), что придает ей подзаконный характер.

Обвинительная власть действует от имени государства и в его интересах, осуществляет поставленные государством (в виде издания соответствующих законов) задачи. Поэтому государство наделяет обвинительную власть полномочиями, предоставляет ее субъектам необходимые для их осуществления гарантии.

Обвинительная власть выполняет важную правоохранительную функцию, обеспечивает реализацию уголовного закона, привлечение виновных в его нарушении к уголовной ответственности.

Сфера деятельности обвинительной власти ограничена уголовным судопроизводством. Обвинительная власть имеет собственное содержание и форму.

Содержанием обвинительной власти является уголовное преследование, деятельность по изобличению подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления лиц, осуществляемая в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом, в целях обеспечения возможности реализации уголовной ответственности (п. 55 ст. 5 УПК). Следовательно, формами реализации обвинительной власти являются предварительное расследование (предварительное следствие и дознание), надзор за законностью процессуальной деятельности органов предварительного следствия и дознания, поддержание государственного обвинения в судебных стадиях.

Массовое нежелание видеть объективную реальность такой, как она есть, постоянно возвращает теорию уголовного процесса к вопросу о функциях следователя, дознавателя и прокурора. Имеющая давние исторические корни и испытывающая сильное влияние господствующей (государственной) идеологии, эта дискуссия должна, наконец, уйти в прошлое, ибо искажение функции органов предварительного расследования и прокурора тормозит развитие состязательных начал уголовного судопроизводства.

Чтобы не возвращаться более к этому вопросу, обоснуем высказанное утверждение.

Уголовное преследование, т.е. деятельность, направленная на изобличение подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, совпадает с доказыванием: изобличение подозреваемого, обвиняемого происходит в процессе доказывания его вины. Изобличить лицо в совершении преступления можно, только собрав убедительную совокупность неопровержимых доказательств, поэтому уголовное преследование осуществляется путем производства следственных и иных процессуальных действий, направленных на выявление доказательственной информации, т.е. сведений, которые можно использовать для проверки обоснованности подозрения и обоснования выдвинутого против лица обвинения. Поиск, обнаружение и закрепление в целях сохранения для последующего использования этих сведений - задача досудебного этапа уголовного процесса, само существование которого обусловлено необходимостью выявления оснований и создания условий для передачи уголовного дела на рассмотрение суда. В состязательном процессе сама возможность судебного разбирательства целиком и полностью зависит от волеизъявления обвинителя (частного или официального). В делах публичного и частно-публичного обвинения право обратиться в суд с утверждением о совершении лицом преступления и просьбой о его наказании ("прошения о наложении на обвиняемого уголовной ответственности"*(370), говоря словами И.Я. Фойницкого) принадлежит официальным органам обвинительной власти. И поскольку обвинитель (вспомним историю) всегда несет ответственность за обоснованность выдвинутого против лица обвинения, он может принять такое решение, только имея в своем распоряжении достаточную совокупность убедительных доказательств виновности обвиняемого лица. Поэтому предварительное расследование, начатое при наличии одних только признаков преступления (ч. 2 ст. 140 УПК), нацелено на выявление всех обстоятельств его совершения, обнаружение и изобличение совершившего это преступление лица. Если подозреваемое или обвиняемое в совершении преступления лицо в ходе расследования не изобличено, есть основания сомневаться в том, что лицо, совершившее преступление, обнаружено, ибо не известно еще, то ли лицо было обнаружено.

Таким образом, предварительное расследование - это деятельность следователя или (в зависимости от формы расследования) дознавателя, направленная на раскрытие преступления, выявление и изобличение лица, его совершившего. Раскрытие преступления, выявление и изобличение лица, совершившего преступление, и есть стоящая перед органом расследования цель. "Какими бы фактическими данными ни располагал следователь, приступая к расследованию уголовного дела, он свою работу будет строить так, чтобы установить (или подтвердить) вину обвиняемого, а если такового нет - найти его. И эта работа (постановка целей, выдвижение версий, планирование, применение различных тактических приемов) будет подчинена общей цели - изобличению виновного"*(371). Для достижения этой цели он совершает определенные поисковые, познавательные и удостоверительные действия, принимает процессуальные решения, привлекает лицо в качестве обвиняемого, предъявляет обвинение и совершает иные необходимые действия. В целях обеспечения эффективности этой деятельности, т.е. для достижения задачи изобличения виновного, он применяет меры принуждения. "Функциональное назначение его деятельности одно - устанавливать признаки преступления, возбуждать уголовные дела при наличии определенных законом оснований, устанавливать и изобличать посредством собирания доказательств лиц, совершивших преступные деяния, и передавать уголовные дела на них в суд"*(372), а это и есть уголовное преследование. Определив функцию органов расследования именно как уголовное преследование, законодатель дал основание для понимания предварительного расследования как формы уголовного преследования.

Такая характеристика предварительного расследования не зависит от того, имеется ли в наличии подозреваемое лицо*(373). Совершение преступления порождает право государства на наказание лица, его совершившего, но реализация этого права требует усилий по установлению личности правонарушителя. "Право наказания создает для государства право на деятельность, имеющую задачей осуществление карательной власти в каждом отдельном случае"*(374). Поэтому возбуждение уголовного дела является и возбуждением (началом) уголовного преследования (неизвестного) лица, совершившего преступление, в целях его выявления, обнаружения и изобличения. Бесконечно прав был М.А. Чельцов (Чельцов-Бебутов): "Уголовный процесс должен быть начат, если органы, имеющие право на возбуждение уголовного преследования, располагают данными о совершившемся (или подготавливающемся) преступлении. Лицо, его совершившее, может скрыться. Оно может быть известно органам прокуратуры лишь по приметам и вовсе быть не известным. И все же уголовное преследование должно быть возбуждено"*(375).

Сказанное не означает, что в ходе предварительного расследования не должны выясняться обстоятельства, свидетельствующие о невиновности или меньшей виновности обвиняемого, а также смягчающие его ответственность, или не должны проверяться факты, противоречащие версии о виновности обвиняемого, доводы, приводимые обвиняемым в свою защиту, игнорироваться оправдательные доказательства. Такое (одностороннее) расследование не имеет ничего общего с концепцией расследования как формы уголовного преследования. Предварительное следствие, как и дознание, только тогда достигает требуемой степени эффективности, когда проверены все версии, в том числе о невиновности обвиняемого, и опровергнуты доводы и доказательства, приводимые и представляемые стороной защиты, ослабляющие или опровергающие обвинение. Иными словами, расследование или уголовное преследование должно быть объективным, иначе его результаты не выдержат в суде проверки гласностью, непосредственностью, состязательностью.

Не будем забывать, публичное уголовное преследование ведется от имени государства государственными органами и состоящими на службе государства должностными лицами, а потому подчиняется требованию законности (ст. 7 УПК). Значит, в процессе уголовного преследования должны соблюдаться закрепленные и гарантированные законом права и свободы участников уголовного судопроизводства, а предъявленное лицу обвинение должно быть основано на достаточной совокупности достоверных и законным способом полученных доказательств. Чтобы достичь цели изобличения виновного, следователь обязан выяснить все обстоятельства, имеющие значение для дела (входящие в предмет доказывания), проверить версию обвиняемого, опровергнуть доводы стороны защиты. Доказать наличие оснований уголовной ответственности можно только доказав отсутствие обстоятельств, которые исключают эту ответственность*(376). Это очевидно. Объективность, полнота и всесторонность расследования - нормальные и необходимые условия его эффективности: совокупность доказательств, обосновывающих виновность лица, должна быть такой, которая исключала бы какой-либо другой вывод в отношении этого лица. Точно так же и выполнение органом расследования возложенных на него многочисленных обязанностей по обеспечению прав участников процесса является обязательным условием, при котором результаты расследования обладают свойством допустимости, т.е. приемлемы для обоснования обвинения.

Изложенное, однако, не меняет функции следователя и дознавателя, не дает основания говорить, что следователь действует в интересах защиты*(377) или является не обвинителем, а объективным исследователем*(378), выполняет функции обвинения, защиты и разрешения дела одновременно*(379), а лишь характеризует ее определенным образом. Уголовное преследование осуществляется следователем именно путем полного и всестороннего исследования обстоятельств дела*(380). Расследование или исследование обстоятельств дела не имеет никакой другой цели, кроме обнаружения и изобличения лица, совершившего преступление, а это и есть уголовное преследование. Уголовное преследование, таким образом, является содержанием предварительного расследования. Предварительное расследование, в свою очередь, выступает формой уголовного преследования.

Попытки представить предварительное расследование как простую исследовательскую деятельность, лишенную всякой цели или нацеленную на установление объективной истины, следует рассматривать как дань советскому прошлому, не признававшему состязательности уголовного судопроизводства, а потому отрицавшему не только разделение процессуальных функций, но и само существование уголовного преследования. УПК РСФСР исходил из единства целей и задач официальных субъектов уголовно-процессуальной деятельности: суд, прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, в каждом случае совершения преступления обязаны были возбудить уголовное дело и принять все предусмотренные законом меры к полному, всестороннему и объективному исследованию обстоятельств дела, выяснить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого обстоятельства, а также обстоятельства, отягчающие и смягчающие его ответственность. Однако УПК не позволяет сохранять иллюзию единства цели участников уголовного процесса и бесконфликтности судопроизводства. Каждый субъект в состязательном уголовном процессе играет свою роль, амбициозные претензии любого властного субъекта (следователя, прокурора, суда) на расширение сферы свой компетенции за счет присвоения чужих полномочий должны остаться в прошлом.

Наиболее заметно функциональное различие субъектов уголовно-процессуальной деятельности проявляется в доказывании. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого, обвиняемого, лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14 УПК), и пока обвинение в установленном законом порядке не доказано (а считать его доказанным можно только с момента вступления в законную силу обвинительного приговора суда), обвиняемый считается невиновным (ч. 1 ст. 14 УПК). Неустранимые сомнения в виновности обвиняемого толкуются в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 14 УПК), поскольку они не позволяют обосновать достоверный вывод, а предположения, т.е. знания, основанные на вероятности, не могут быть использованы для обоснования обвинительного приговора (ч. 4 ст. 14 УПК). Возбуждая уголовное преследование против конкретного лица, следователь, дознаватель обязаны доказать его виновность, поэтому, осуществляя в ходе предварительного расследования уголовное преследование, они осуществляют доказывание виновности подозреваемого, обвиняемого.

Разумеется, предварительное расследование как сложноорганизованная деятельность не может быть целиком сведено к уголовному преследованию. Следователь и дознаватель выполняют в процессе расследования огромное количество организационно-распорядительных и правобеспечительных мероприятий, каждое из которых имеет свою цель и связанное с этой целью значение. Однако при ближайшем рассмотрении этой массы мероприятий нельзя не видеть их подчиненности основной цели органа предварительного расследования. Например, возбуждение уголовного дела является необходимым условием начала активной деятельности по осуществлению уголовного преследования. Соединение в одно производство уголовных дел обеспечивает полноту уголовного преследования. Предоставляя обвиняемому возможность получить квалифицированную помощь, следователь обеспечивает законность уголовного преследования и возможность довести его до логического завершения, т.е. до вступления обвинительного приговора в законную силу. Невыполнение этих действий чревато негативными для уголовного преследования последствиями: возвращением уголовного дела из суда (п. 4 ч. 1 ст. 237 УПК), отменой приговора (ст. 381 УПК).

С этих же позиций следует решительно отвергнуть попытки представить полномочие органов предварительного расследования по прекращению уголовных дел как свидетельство функции разрешения уголовного дела. Разрешения уголовного дела по существу его основного вопроса (виновен или не виновен обвиняемый) при прекращении дела не происходит. Прекращая дело, обвинительная власть в силу тех или иных обстоятельств отказывается от продолжения уголовного преследования. Причины такого решения различны - неэффективность уголовного преследования, в силу которой лицо, совершившее преступление, не установлено или не изобличено, объективные обстоятельства, не позволяющие обвинительной власти добиваться привлечения лица к уголовной ответственности (истечение срока давности уголовного преследования), нецелесообразность продолжения уголовного преследования в условиях, когда социальная справедливость может быть восстановлена без применения мер уголовной ответственности. Однако в любом случае прекращение уголовного дела и (или) уголовного преследования является способом осуществления следователем или дознавателем полномочий, принадлежащих им как органам обвинительной власти.

Эффективное предварительное расследование является необходимым условием реализации государством своего права на возложение ответственности на совершившее преступление лицо, но реализация этого права - исключительная прерогатива судебной власти. Независимый от органов предварительного расследования, не выполняющий функцию уголовного преследования, суд рассматривает уголовное дело точно так же, как он рассматривает всякое другое обращение к нему (иск, жалобу) - по правилам состязательного судопроизводства. Поэтому, направив в суд уголовное дело, обвинительная власть продолжает уголовное преследование и доказывание виновности обвиняемого путем подержания государственного обвинения. Государственное обвинение, таким образом, выступает как самостоятельная форма уголовного преследования.

Предварительное расследование и поддержание государственного обвинения в суде взаимосвязаны и взаимообусловлены. Сформулированное в досудебном производстве обвинение определяет пределы уголовного преследования в суде. Государственный обвинитель вправе добиваться признания подсудимого виновным лишь в том преступлении, обвинение в котором ему было предъявлено органом предварительного расследования, и не может выйти за его пределы. Объем претензий государства к обвиняемому, изложенный в обвинительном заключении, обвинительном акте, государственным обвинителем может быть лишь уменьшен, но увеличению ни при каких условиях не подлежит. Исправление допущенной органом расследования ошибки в объеме обвинения и в его юридической квалификации ограничено требованием недопустимости поворота к худшему. Неполнота предварительного расследования, которая послужила причиной такой ошибки, в судебном заседании невосполнима. Существенно затрудняют задачу государственного обвинителя, а иногда делают ее невыполнимой допущенные в ходе предварительного расследования нарушения предусмотренных законом правил производства следственных действий и принятия процессуальных решений, нарушения прав участвующих в предварительном расследовании лиц. Эффективность выполнения в суде задачи, возложенной на государственного обвинителя, таким образом, во многом зависит от качества предварительного расследования: его полноты, объективности, законности. Этим и обусловлена необходимость прокурорского надзора за предварительным расследованием - выполнение органами предварительного следствия и дознания стоящих перед ними задач позволяет прокурору продолжать уголовное преследование в суде. Поэтому прокурор наделяется властными полномочиями, позволяющими ему влиять на предварительное расследование, обеспечивая законность уголовного преследования, что позволяет рассматривать надзор за процессуальной деятельностью органов следствия и дознания как особую (косвенную) форму уголовного преследования.

Полномочия по надзору за процессуальной деятельностью органов следствия и дознания, право оценивать (принимать или отвергать) результаты деятельности органов предварительного расследования, прерогатива принятия решения о передаче уголовного дела на рассмотрение суда, исключительность права продолжить уголовное преследование в суде дают прокурору власть над органами предварительного расследования и над сформулированным ими обвинением, по сути, ставят прокурора во главу обвинительной власти.

Возглавляя обвинительную власть, прокурор несет полную ответственность за эффективность и законность уголовного преследования на всех этапах уголовного судопроизводства и полное право распоряжаться обвинением - продолжать или прекращать уголовное преследование, вносить в содержание обвинения определенные изменения, отказаться от использования в целях уголовного преследования недопустимых доказательств. В то же время власть прокурора над обвинением не абсолютна, поскольку даже в досудебном производстве действия и решения органов уголовного преследования, ограничивающие конституционные права и свободы, преграждающие доступ к правосудию, поставлены под контроль суда (ст. 29, 108-109, 125, 165 УПК и др.). В условиях наблюдаемой сегодня неустойчивости и колебания уголовно-процессуальной политики государства, заметных движений в обратную от лежащих в основе УПК реформаторских замыслов сторону, вопрос о пределах обвинительной власти обретает исключительное значение.

Пределы обвинительной власти и проблемы их установления. Решение названной проблемы следует искать в характере уголовного процесса России, сохранившего смешение розыскных и состязательных начал. Задача законодателя в этих условиях состоит в том, чтобы четко определить сферы реализации каждого из них, обеспечить как исторические традиции России, так и диктуемые временем настоятельные потребности в состязательной судебной процедуре. Поэтому далеко не случайно УПК четко делит наше уголовное судопроизводство на две части - досудебную и судебную (п. 9, 56 ст. 5), как бы подчеркивая этим определенную автономность, самостоятельность каждой. В первой - досудебной - части уголовного процесса власть (т.е. право и возможность принимать решения, определяющие направления движения уголовного дела) принадлежит органам уголовного преследования, во второй - суду. Основное различие между досудебным производством и производством в суде (применительно к предмету настоящего исследования) заключается в монофункциональности первого по сравнению со вторым.

Все производство по уголовному делу на досудебных стадиях сосредоточено в руках органов, осуществляющих уголовное преследование. Именно поэтому, как было отмечено, расследование совпадает с уголовным преследованием, сливается с ним, образуя единое целое. Функциональное назначение следователя, дознавателя определяется задачами досудебного производства. Эти задачи состоят в том, чтобы раскрыть (по возможности, быстро и полно) преступление, выявить лиц, его совершивших, собрать доказательства, достаточные для обоснования вывода о виновности этих лиц перед независимым (судебным) органом. Решение этих задач - исключительная прерогатива обвинительной власти.

Задачи судебных стадий уголовного процесса не совпадают с уголовным преследованием: уголовное преследование и правосудие (рассмотрение и разрешение дела) разделены между разными субъектами государственной власти. Задача государственного обвинителя состоит в том, чтобы убедить суд в наличии оснований применения уголовной ответственности. Задача же суда - обеспечить четкое соблюдение судебной процедуры, дающей сторонам равные возможности добиваться справедливого судебного решения. Прокурор, представляющий в суде обвинительную власть (вне зависимости от должности, занимаемой в структуре органов прокуратуры, - государственный обвинитель), здесь не более чем одна из равноправных сторон. Его власть ограничена суверенитетом судебной власти.

И дело не только в том, что государственный обвинитель подчиняется распоряжениям председательствующего и регламенту, подчеркивает свое уважение к суду, обращаясь к нему стоя, испрашивает согласие суда на совершение любого процессуального действия и т.п. Главная особенность процессуального положения прокурора в суде - ограниченность его власти над предметом обвинения. Прокурор сохраняет право распоряжаться обвинением, его объемом и квалификацией, лишь в пределах обвинительного заключения, обвинительного акта, иное нарушало бы права второй стороны, а значит, и баланс процессуальных возможностей сторон. Неограниченный в своем праве расширять или утяжелять предмет обвинения в досудебном производстве, обвинитель связан своим решением об утверждении обвинительного заключения, обвинительного акта и направлении уголовного дела на рассмотрение суда. Утверждение обвинительного заключения, обвинительного акта, предшествующее направлению уголовного дела в суд, в состязательном уголовном процессе должно быть окончательным решением, фиксирующим объем претензий государства к лицу, обвиненному в совершении преступления.

С этих позиций законодатель установил правило о пределах судебного разбирательства (ст. 252 УПК), исключил ранее существовавшую возможность возбуждения судом уголовного дела по новому обвинению, возможность восполнения пробелов предварительного расследования после направления уголовного дела в суд (ст. 237), установил пределы и ограничил условия отмены или изменения приговора, не вступившего в законную силу (ст. 360), закрепил недопустимость поворота к худшему после вступления обвинительного или оправдательного приговора в законную силу (ст. 405, п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК). Момент перехода уголовного дела из досудебного производства в судебное, таким образом, служит границей, которая означает смену власти, а вместе с ней смену процессуального режима. Если в досудебном производстве преобладают розыскные начала, то производство в судебных стадиях - исключительно состязательное. Правила, естественные для досудебного производства, не должны, не могут переноситься в судебные стадии, и там, где это происходит, возникает угроза состязательности процесса и независимости судебной власти. Состязательность уголовного судопроизводства и независимость судебной власти, взаимозависимые и взаимообусловленные черты современного российского уголовного процесса, устанавливают пределы обвинительной власти. Любая попытка возвысить обвинительную власть над судебной разрушает состязательную конструкцию уголовного судопроизводства, ослабляет систему принципов уголовного судопроизводства и обусловленных этой системой процессуальных гарантий.

Попытки ослабить состязательность, пролоббированные ее противниками, уже привели к отказу от достигнутого уровня процессуальных гарантий - сняты ограничения на производство процессуальных действий по уголовному делу, возвращенному судом прокурору на основании ст. 237 УПК; отменен абсолютный запрет на недопустимость поворота к худшему после вступления приговора в законную силу (ст. 405 УПК); преодолены ограничения на установленное законом толкование новых обстоятельств, влекущих возобновление производства по уголовному делу, исключительно как устраняющих преступность и наказуемость деяния (п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК). Тем самым открыты возможности для продолжения уголовного преследования не только после направления уголовного дела в суд, но и после вступления в законную силу окончательного решения, т.е. за пределами нормальных в состязательном процессе границ. Обвинительная власть получила существенные необоснованные преимущества. Состязательность уголовного процесс умерла, не успев родиться.

Состязательность и пересмотр приговора, вступившего в законную силу. Право стороны обвинения на пересмотр окончательного, т.е. вступившего в законную силу, приговора находится в противоречии с принципом non bis in idem, в соответствии с которым никто не может быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже окончательно осужден или оправдан в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. Являющийся конкретизацией общеправового принципа справедливости и направленный на обеспечение правовой стабильности, правовой определенности и правовой безопасности, этот международный принцип нашел свое воплощение в принятом в 2001 г. УПК. Отмена вступившего в законную силу приговора, как в порядке надзора, так и при появлении новых и вновь открывшихся обстоятельств в нем конструировалась исключительно как механизм восстановления нарушенного права необоснованно осужденного, средство защиты от судебной ошибки или несовершенства правосудия. Изменение к худшему правового положения лица, в отношении которого вынесено окончательное судебное решение, Кодексом не допускалось.

Концепция института пересмотра вступившего в законную силу приговора еще до принятия УПК была определена Конституционным Судом РФ в соответствии со ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах: исключения из запрета повторно осуждать за одно и то же деяние и, следовательно, пересматривать окончательные приговоры судов допускаются, лишь если это необходимо в силу новых или вновь обнаруженных обстоятельств, в том числе указывающих на судебную ошибку, приведшую к незаконному осуждению. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 02.02.1996 N 4-П сказано, что никому не может быть отказано в вынесении справедливого решения по делу в случаях, когда вступивший в законную силу, т.е. окончательный приговор, содержит судебную ошибку, и его пересмотр необходим для обеспечения судебной защиты прав необоснованно осужденных граждан.

В других случаях окончательные приговоры судов пересмотру не подлежат. Из сопоставления ч. 1 ст. 50 Конституции и п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах следует, что после окончательного разрешения дела ни один оправданный по обвинению в преступлении не может быть вновь судим за него и ни одному осужденному не может быть за то же деяние назначено еще одно, в том числе дополнительное либо более суровое наказание, в то время как оправдание или смягчение наказания не исключается и после вынесения окончательных приговоров, так как такое изменение всегда служит защите прав граждан от допущенных судебных ошибок (определение Конституционного Суда РФ от 03.07.1997 N 87-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса судьи Московского областного суда Н.В. Григорьевой").

Вместе с тем Протокол N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Страсбург, 22 ноября 1984 г.) не препятствует повторному рассмотрению дела, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения. Однако исключения из общего правила о запрете поворота к худшему допустимы лишь в качестве крайней меры, когда неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия, разрушая необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов оправданных (осужденных) и потерпевших.

Пользуясь этой оговоркой, Конституционный Суд РФ в постановлениях от 11.05.2005 N 5-П и от 16.05.2007 N 6-П признал несоответствующими Конституции ст. 405, а затем и соответствующие положения ст. 413 и 418 УПК, поскольку установленный ими запрет поворота к худшему не позволял устранять допущенные в предыдущем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела.