Судебная экспертиза: в поисках новых парадигм

 

Е.А. Зайцева

 

Судебная экспертиза играет приоритетную роль в деле внедрения достижений науки и техники в уголовном процессе, повышении в целом культуры процессуальной деятельности правоохранительных органов. Специфика экспертизы как правового явления, как следственного действия состоит в самом процессе получения итогового документа, отражающего результаты исследования, - заключения эксперта; в особенностях правового статуса участников данного следственного действия и, прежде всего, - его центральной фигуры - эксперта; в сложности оценки заключения эксперта как доказательства. К этим вопросам и в целом к процессуальным аспектам правового института судебной экспертизы проявлен заметный интерес со стороны ученых и практических работников. Тем не менее, современные проблемы данного института нуждаются в анализе с позиций укрепления состязательных основ уголовного судопроизводства, требуется изучение закономерностей его функционирования в системе российского уголовно-процессуального права для определения оптимальных путей его развития и совершенствования нормативной регламентации.

Правовой институт судебной экспертизы представляет собой компактную совокупность юридических норм, обеспечивающих цельное, относительно законченное регулирование уголовно-процессуальных отношений, возникающих в связи с назначением и производством судебной экспертизы и получением заключения эксперта. Правовой институт судебной экспертизы выделяется в системе уголовно-процессуального права по своему формальному обособлению в структуре УПК, где основным нормам, регулирующим правоотношения при проведении экспертизы, отводится специальная гл. 27 "Производство судебной экспертизы". Частично нормы, определяющие порядок участия в судебных стадиях эксперта и процедуру проведения экспертизы в суде, содержатся в гл. 36 и 37 - "Подготовительная часть судебного заседания" и "Судебное следствие". Деятельность самих судебных экспертов, а также руководителей экспертных учреждений регламентируются, кроме того, нормами специализированного акта - Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", который носит межотраслевой характер и направлен на обеспечение единых нормативных основ и стандартов судебно-экспертной деятельности во всех видах судебного производства.

Правовые институты как структурные подразделения права разграничиваются по предмету и методу правового регулирования. Правовой институт судебной экспертизы регулирует правоотношения, складывающиеся в процессе осуществления органами расследования и правосудия процессуальной деятельности по получению доказательства - заключения эксперта.

Следует остановиться на структуре предмета правового регулирования данного института - на уголовно-процессуальных отношениях, которые В.М. Галкин в силу их специфичности называет экспертно-процессуальными*(483). С точки зрения теории права традиционно идеальная структура любого правоотношения включает в себя субъект, объект, субъективные права и юридические обязанности субъектов*(484). В качестве субъектов экспертно-процессуальных отношений могут выступать различные участники уголовного судопроизводства, вовлеченные в процесс назначения и производства экспертизы. Объектом*(485) является сама экспертиза, в связи с проведением которой и возникает весь спектр данных правоотношений, по поводу назначения и производства которой субъекты реализуют предоставленные им права и выполняют возложенные на них обязанности. Что касается субъективных прав и юридических обязанностей субъектов экспертно-процессуальных отношений, то законодатель сформулировал неравноценные комплексы прав для обвиняемого, подозреваемого, их защитника, с одной стороны, и потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, свидетеля и их представителей, с другой стороны. С учетом ориентации УПК на состязательный тип судопроизводства, один из основополагающих постулатов которого - равенство сторон, такой "дисбаланс" в обеспечении прав участников процесса при назначении и производстве экспертиз является нелогичным, противоречащим самому назначению уголовного судопроизводства, которым согласно п. 1 ч. 1 ст. 6 является защита прав и интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений.

Наряду с вышеуказанным недостатком в нормативной регламентации экспертно-процессуальных отношений можно отметить также тот факт, что законодатель неудачно сформулировал нормы, регулирующие статус участников этих отношений, отказавшись от использования обязывающих норм при конструировании соответствующих статей. При анализе этой ситуации необходимо помнить, что различные по характеру нормативные предписания обеспечивают цельное регулирование соответствующих правоотношений. Отсутствие определенного вида нормативных предписаний ведет к пробельности в правовом регулировании. С.С. Алексеев справедливо указывал, что "регулятивное правовое воздействие подразделяется на две самостоятельные функции - регулятивную статическую (закрепление господствующих общественных отношений) и регулятивную динамическую (оформление их движения, развития). Отсюда проистекают функциональные различия между обязывающими предписаниями, с одной стороны, управомочивающими и запрещающими - с другой... Первая из перечисленных разновидностей выражает действие регулятивной динамической функции, а две вторые - регулятивной статической функции"*(486). Таким образом, обязывающие нормы устанавливают обязанность лица совершать определенные положительные действия, побуждают участника правоотношений к активности. Отсутствие (либо малое количество) обязывающих предписаний в структуре того или иного правового института при формулировании норм этой общности законодателем ведет к дисбалансу механизма правового регулирования соответствующих отношений, где начинает преобладать статическая регулятивная функция права.

Подобные отступления от традиционной законодательной техники ни в коей мере не способствуют повышению эффективности правового регулирования общественных отношений нормами уголовно-процессуального института судебной экспертизы*(487). Данные нормы нуждаются в корректировке на основе базовых положений общей теории права и выработанными многолетней практикой законотворческого процесса приемами, правилами, традициями.

Характеристика правового института судебной экспертизы будет неполной без анализа методов правового регулирования, с помощью которых преимущественно осуществляется нормативное воздействие на общественные отношения данного вида и создается специфический правовой режим, обеспечивающий получение итогового документа судебной экспертизы - заключения эксперта.

С учетом того, что правовой институт судебной экспертизы является институтом уголовно-процессуального права, в котором нормативное регулирование чаще осуществляется с помощью императивного метода, данный метод превалирует в регулятивном правовом воздействии норм исследуемого института, что подчеркивает публичный характер судебно-экспертной деятельности. Так, следователь выносит постановление о назначении экспертизы, которое является обязательным для лиц, которым оно адресовано. В случаях, предусмотренных ст. 196 УПК, следователь (дознаватель, суд) должен назначить экспертизу, эксперт обязан принять ее к производству, руководитель экспертного учреждения должен поручить производство экспертизы конкретным экспертам и выполнить требования ч. 2 ст. 199 УПК.

Однако и диспозитивный метод правового регулирования, который в обновленном уголовно-процессуальном законодательстве занял прочное место, играет немаловажную роль в упорядочивании экспертно-процессуальных отношений. УПК в соответствии с назначением уголовного судопроизводства обеспечил участникам данных отношений в ряде случаев возможность выбора модели правомерного поведения. Так, довольно широкий комплекс прав предоставлен в ст. 198 УПК обвиняемому, подозреваемому и их защитнику, которыми указанные участники процесса могут воспользоваться, вызвав к жизни новые процессуальные отношения, а могут и занять пассивную позицию в реализации своих законных интересов. Согласно ч. 2 ст. 198 УПК у потерпевшего есть право знакомиться с постановлением о назначении экспертизы, заявлять отвод эксперту и знакомиться с заключением эксперта, если экспертиза проводилась в отношении его. "Волеизъявление участников процесса, имеющих свои личные интересы, приобретает при облечении его в соответствующую процессуальную форму характер юридического факта, влекущего возникновение, изменение или прекращение процессуальных отношений"*(488). Наличие подобных норм, позволяющих участникам процесса по своему усмотрению распоряжаться предоставленными им правами, отражает объективную тенденцию в современном уголовном судопроизводстве, ориентированном на состязательность и укрепление диспозитивных начал.

Кроме двух вышеназванных методов, традиционно выделяемых общей теорий права и наукой уголовно-процессуального права, в регулировании экспертно-процессуальных отношений можно выявить и арбитральный метод*(489), который регулирует трехсубъектные правоотношения, возникающие в связи с осуществлением федеральным судьей разрешительной функции при назначении стационарных судебно-психиатрических и судебно-медицинских экспертиз, а также в связи с производством экспертиз в судебных стадиях уголовного процесса, когда назначение судебной экспертизы инициируется сторонами, которые активно обсуждают в присутствии суда задание эксперту, а решение о назначении экспертизы принимает суд, он же и дает окончательную формулировку вопросов для эксперта. Этот метод приобретает особую значимость в системе координат принципа состязательности сторон.

Предпринятый нами краткий теоретический анализ правового института судебной экспертизы позволяет выявить наиболее спорные аспекты нормативного регулирования экспертно-процессуальных отношений в современных условиях и спрогнозировать перспективы его дальнейшего развития.

Ориентация действующего уголовно-процессуального законодательства на состязательную модель судопроизводства (идейную основу которой заложила "тихая революция" Конституционного Суда РФ, постепенно и последовательно обозначавшего тенденцию на расширение действия принципа состязательности в уголовном процессе*(490)), безусловно, повлияла на содержание норм правового института судебной экспертизы. Однако его современное состояние не в полной мере соответствует потребностям практики, не обеспечивает эффективное нормативное регулирование экспертно-процессуальных отношений, что диктует необходимость разработки концепции совершенствования указанного института в условиях состязательного судопроизводства, которая включает в себя следующие направления:

1) разработку критериев разграничения использования в доказывании различных форм специальных познаний (познаний эксперта, специалиста, сведущего свидетеля);

2) совершенствование процессуального статуса судебного эксперта и руководителя экспертного учреждения;

3) создание процессуального механизма действенной защиты прав участников процесса, имеющих в деле интерес, в связи с проведением экспертизы;

4) совершенствование формы заключения эксперта и правил оценки заключения эксперта;

5) разработку положений о расширении круга стадий судопроизводства, на которых возможно проведение экспертизы;

6) унификацию процедуры назначения и производства экспертизы для различных отраслей процессуального права;

7) разработку теоретических, организационно-правовых и нравственных основ состязательной экспертизы.

Перечисленные выше направления нуждаются в кратком обосновании для характеристики сущности нашей концепции.

Первое концептуальное положение. Анализ истории становления и развития института сведущих лиц в российском уголовном судопроизводстве показывает, что традиционно цели привлечения эксперта и специалиста к производству по делу различались - в этом был "особый" путь развития отечественного законодательства о сведущих лицах*(491). Уголовно-процессуальный институт судебной экспертизы как самостоятельное подразделение отечественного уголовно-процессуального права "зародился в недрах" процессуального института сведущих лиц, получил нормативное закрепление в УПК РСФСР (1922, 1923) и окончательно сформировался после включения в УПК РСФСР (1960) Указом Президиума Верховного Совета от 31.08.1966 значительных дополнений о специалисте. Данные нормы, впервые регламентировав в российском законодательстве статус этого участника процесса, закономерно закрепили итог нормативного обособления в системе уголовно-процессуального права института судебной экспертизы, разграничили предмет правового регулирования института судебной экспертизы и института специалиста и установили пределы действия норм данных институтов.

Основная задача специалиста в современном уголовном судопроизводстве - содействие в обнаружении, фиксации и изъятии следов при проводимых следственных действиях, применение в этих целях специальной техники и дача, при необходимости, консультаций и заключений по специальным вопросам, относящимся к его компетенции. Разграничение полномочий специалиста и эксперта носит принципиальный характер в понимании сущности современной регламентации участия в уголовном процессе сведущих лиц.

В рамках уголовного судопроизводства только эксперт наделен полномочиями проводить научные исследования и делать из полученных результатов выводы на основе своих специальных познаний. Специалист такие исследования осуществлять не вправе*(492). Его заключения не должны носить формы выводного знания. Иначе "размывается" грань между экспертом и специалистом.

Таким образом, объективной тенденцией развития законодательства о сведущих лицах является дифференциация форм их участия в уголовном судопроизводстве с последующим нормативным закреплением этих форм в действующем законодательстве. С учетом этого следует четко закрепить в УПК отличия результатов деятельности экспертов и специалистов - заключения эксперта и заключения специалиста - чтобы исключить на практике смешение процессуальных функций этих участников*(493).

Вторым концептуальным положением является совершенствование статуса судебного эксперта, для реализации которого необходимо нормативно закрепить в тексте ст. 57 УПК обязанности эксперта, так как только обязывающие нормы обеспечивают реализацию динамической функции уголовно-процессуальной отрасли права, сохраняют баланс механизма уголовно-процессуального регулирования. Данное предложение направлено на устранение несоответствия норм УК и УПК в части регламентации ответственности судебного эксперта.

Назначение судебным экспертом негосударственного эксперта, на которого процессуальный статус эксперта должен распространяться при наличии особых условий (не только в связи с вынесением постановления о назначении экспертизы и поручением ее производства этому лицу), требует закрепления в законе этих условий. Заключение с ним договора об оказании возмездных услуг (причем только на добровольной основе) обеспечивает защиту прав негосударственного эксперта от принуждения его к осуществлению полномочий судебного эксперта. Кроме того, гражданско-правовая ответственность по данному договору будет дополнительной гарантией более качественного выполнения экспертизы негосударственным экспертом.

Третье направление совершенствования правового института судебной экспертизы связано с созданием процессуального механизма действенной защиты прав участников процесса, имеющих в деле интерес, при проведении экспертиз в состязательном судопроизводстве.

Проведенное нами ранее исследование специфики реализации состязательных начал уголовного судопроизводства при проведении экспертиз в досудебных стадиях и принципа состязательности сторон при привлечении сведущих лиц в судебном производстве позволяет сделать вывод о том, что элементы состязательности проникают в процессуальную деятельность по назначению, производству экспертиз и оценочную деятельность результатов применения специальных познаний в различных формах.

В досудебном производстве это проявляется:

1) в инициации производства несудебной экспертизы*(494) лицами, пострадавшими от преступлений, на стадии возбуждения уголовного дела для подтверждения наличия признаков преступления;

2) в инициации производства судебной и несудебной экспертизы участниками процесса, имеющими в деле самостоятельный правовой интерес, и их представителями в стадии предварительного расследования;

3) в активном использовании сторонами прав, предусмотренных ст. 198 и 206 УПК;

4) в их участии в допросе эксперта;

5) в привлечении ими специалиста для оценки заключения судебной экспертизы в порядке п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК.

В судебном производстве элементы состязательности проявляются:

1) в инициации вопроса об исключении заключения эксперта как недопустимого доказательства в ходе предварительного слушания на стадии подготовки к судебному разбирательству;

2) в инициации назначения повторной судебной экспертизы в рамках предварительного слушания;

3) в получении заключения несудебной экспертизы для представления его в судебном разбирательстве;

4) в активном участии сторон в назначении судебной экспертизы по правилам ст. 283 УПК;

5) в допросе сторонами эксперта в суде первой инстанции по правилам ст. 282 УПК;

6) в приглашении сторонами специалистов и сведущих свидетелей для исследования заключения судебной экспертизы;

7) в приглашении сторонами специалистов и сведущих свидетелей для участия в допросе эксперта;

8) в получении заключения несудебной экспертизы для представления в качестве дополнительных материалов в вышестоящих судебных инстанциях.

Безусловно, исчерпывающее исследование перечисленных принципиальных положений выходит за рамки настоящей работы в силу ее объема и направленности. Однако не менее важной, полагаем, является сама постановка вопроса о необходимости реализации указанных концептов с целью создания основ состязательной экспертизы в уголовном судопроизводстве.

В связи с вышеизложенным целесообразно рассмотреть проблему производства несудебной экспертизы, в которой наиболее ярко проявляет себя "дух состязательности". Инициатива назначения экспертизы может исходить от заинтересованных лиц с целью получения заключения, которое послужит следователю поводом для назначения судебной экспертизы, либо в качестве альтернативного заключения эксперта составит конкуренцию заключению судебного эксперта. Такие экспертизы на практике, в ряде научных публикаций, законах и подзаконных актах*(495) называют "независимыми". Однако, как справедливо отмечает В.И. Внуков, сам термин "независимая экспертиза" не совсем точно отражает суть этого явления. Ведь если использовать в судопроизводстве понятие "независимая экспертиза", то, по логике, другие экспертизы будут являться "зависимыми", а это противоречит как уголовно-процессуальному законодательству, так и ст. 7 Федерального закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации"*(496). Действительно, термин "независимость" не подходит к экспертизе как к объективной категории, обозначающей комплекс процессуальных действий и специальных исследований. "Независимость" характеризует не сам процесс исследования, а субъекта, его осуществляющего, поэтому корректнее говорить не о независимой экспертизе, а о независимости эксперта.

Поэтому вполне обоснованно выглядит предложение В.И. Внукова об употреблении термина "альтернативная экспертиза" вместо "независимая экспертиза". Анализ этих терминов показывает, что понятие "альтернативная экспертиза" по объему больше, чем понятие "независимая экспертиза", и включает в себя экспертизы, проводимые как в государственных ведомствах, осуществляющих производство по уголовному делу, так и вне их. Введение термина "альтернативная экспертиза" исключит противопоставление негосударственной экспертизы (под которой чаще всего и подразумевают "независимую экспертизу") - государственной. Альтернатива - это "необходимость выбора одного из двух (или нескольких) возможных решений"*(497), что наиболее точно отражает суть данной экспертизы - ведь заинтересованный участник процесса может выбрать и государственное, и негосударственное экспертное учреждение для производства экспертизы, и обратиться к частному эксперту - в качестве альтернативы судебному эксперту, назначенному органом, осуществляющим производство по уголовному делу.

Кроме того, применение термина "альтернативная экспертиза" исключит логическое противоречие, возникающее из-за применения термина "независимая экспертиза" (все другие экспертизы априори становятся зависимыми). Термин "альтернативная экспертиза" семантически "вписывается" в систему правоотношений, возникающих в состязательном процессе, построенном не только на противопоставлении функций обвинения и защиты, но и на наличии равных возможностей для сторон в реализации их законных интересов, тем более что альтернативность экспертизы не обязательно исключает ее судебный (регламентированный законом) характер.

Полагаем, что в перечень прав участников процесса при назначении экспертизы, предусмотренный ст. 198 УПК, необходимо ввести новеллу о возможности ходатайствовать о производстве альтернативной экспертизы с приглашением своего эксперта. Как верно отмечает А.Г. Давтян, "наличие нескольких заключений, а следовательно, и множество одновременных исследований, позволит намного сократить путь к истине, чем несколько повторно назначенных экспертиз по одному и тому же делу"*(498).

Проблема "состязательной экспертизы" неоднократно обсуждалась и в рамках гражданско-процессуальной науки. Глубокий анализ разных аспектов этого феномена дан в работе Т.В. Сахновой, которая в контексте этой проблемы исследует несудебную экспертизу. Сахнова обоснованно утверждает, что "с фактической стороны, несудебная экспертиза - полноценное специальное исследование, отличающееся от судебной экспертизы "только" отсутствием процессуальной формы"*(499). В связи с этим Т.В. Сахнова выступает за возможность использования результатов несудебной экспертизы, проведенной вне суда по инициативе стороны, причем доказательственное значение результатов такой экспертизы она связывает с тем, кто выступает инициатором несудебной экспертизы: выше значимость обязательных ведомственных экспертиз, чем проведенных по обращению стороны, так как в первом случае у заключения эксперта большее самостоятельное значение, а во втором такое заключение необходимо оценивать в совокупности с выступлением стороны*(500). Таким образом, делает вывод Т.В. Сахнова, "частное заключение рассматривается как элемент доводов стороны, часть ее объяснений"*(501). Ее не удовлетворяет современная практика гражданского судопроизводства, где заключения несудебных экспертиз используются "по умолчанию" законодателя в качестве письменных доказательств, так как это юридически некорректно. В связи с этим она высказывается за необходимость урегулирования статуса несудебного специального исследования с приданием его результатов самостоятельного доказательственного значения, равно как специфического статуса лицу, проводившему несудебную экспертизу*(502).

Следовательно, вопросы законодательной регламентации альтернативных судебных и несудебных экспертиз актуальны не только для уголовного, но и для гражданского процесса, что указывает на межотраслевой характер обозначенной нами проблемы.

Об объективной необходимости изменения уголовно-процессуального закона в этой части свидетельствует и практика производства по уголовным делам. В настоящее время уже нередко сторонами применяется возможность производства экспертиз в негосударственных учреждениях независимыми экспертами, которые удачно конкурируют с экспертами ведомств, осуществляющих производство по уголовным делам. Причем привлечение негосударственных экспертов осуществляется органами расследования и суда по собственной инициативе либо по ходатайству сторон в порядке п. 3 ч. 1 ст. 198 УПК.

Практика привлечения негосударственных экспертов широко распространена в московском регионе, что объясняется относительным насыщением рынка частных экспертных услуг за счет развитой сети негосударственных экспертных учреждений. В Москве известность приобрели такие экспертные учреждения, как Институт Независимых Исследований, Бюро независимых экспертиз "Версия", АНО "СОДЭКС МГЮА", Бюро независимых экспертиз "Индекс", бюро "Такисан", "Центр независимых экспертиз" и независимая экспертная компания "Мосэкспертиза". Штатные и нештатные сотрудники этих учреждений привлекаются к производству как судебных, так и несудебных экспертиз, оказывая высококвалифицированные экспертные услуги правоохранительным органам и участникам судопроизводства, имеющим в деле самостоятельный правовой интерес, и их представителям. Возможность выбора соответствующего экспертного учреждения - государственного или негосударственного - открывает широкие перспективы для реализации состязательных начал при проведении экспертиз. Однако эти перспективы могут оказаться невостребованными ввиду нежелания органов, осуществляющих производство по делу, удовлетворить ходатайства стороны защиты, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей о проведении альтернативной экспертизы в негосударственном экспертном учреждении или частным экспертом. Судьба полной реализации состязательных начал при проведении экспертизы в системе существующих уголовно-процессуальных отношений зависит от усмотрения следователя, дознавателя, судьи.

Некоторые процессуалисты отмечают, что "принцип состязательности при назначении экспертизы в полной мере не реализован. Имеется в виду, что 1) сторона защиты не вправе назначить судебную экспертизу, то есть 2) не вправе составить собственное задание для экспертизы; 3) не вправе своим решением выбрать эксперта, а также 4) не может обеспечить ему доступ к объекту экспертизы, и поэтому 5) о каком-либо полученном стороной защиты экспертном заключении не может быть и речи"*(503). Единственную легальную возможность в создании условий конкуренции, состязания в применении специальных познаний Е.В. Селина видит в привлечении защитником специалиста на основании п. 3 ч. 3 ст. 53 УПК.

Таким образом, назрела объективная необходимость в создании действенного механизма защиты интересов участников процесса при производстве экспертиз в условиях состязательного судопроизводства. Для этого следует закрепить в законе обязательность удовлетворения мотивированных ходатайств сторон о производстве альтернативной судебной экспертизы, в случае, если количество и качество объектов экспертизы позволяет осуществлять их неоднократное исследование. Если специфика состояния объектов экспертизы не дает возможности провести альтернативное исследование независимому эксперту, приглашенному стороной, нужно в обязательном порядке удовлетворять ходатайство стороны о привлечении к производству экспертизы на комиссионных началах такого эксперта. Подобная процедура способствовала бы реализации состязательных начал при производстве экспертиз в уголовном судопроизводстве, позволила бы сторонам получать заключения от высококвалифицированных экспертов, которые вполне могут составить конкуренцию экспертам, назначаемым по инициативе органов, осуществляющих производство по делу.

Для обеспечения сохранности объектов экспертизы, предоставляемых в распоряжение эксперта, приглашенного стороной, который будет проводить альтернативное экспертное исследование, необходимо создать систему гарантий от фальсификации результатов экспертизы, самих объектов исследования и их умышленного повреждения или порчи. С этой целью следователь должен при передаче объектов экспертизы эксперту предупредить его не только об уголовной ответственности по ст. 307 и 310 УК за дачу заведомо ложного заключения и за разглашение тайны предварительного следствия, но и об уголовной ответственности по ч. 2 и 3 ст. 303 УК - за фальсификацию доказательств. Так как ч. 2 и 3 ст. 303 УК в числе специальных субъектов данного преступления предусматривают только дознавателя, следователя, прокурора и защитника, считаем необходимым дополнить перечень субъектов этого преступления следующими участниками уголовного судопроизводства, которые ст. 86 УПК наделены правом самостоятельного представления доказательств, либо оказывают помощь в формировании доказательств по делу: подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, частный обвинитель, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, эксперт, специалист.

Однако нужно учитывать, что в ходе альтернативной экспертизы возможно и умышленное повреждение или порча объектов. Полагаем, что для предотвращения этих "незаконных манипуляций" в отношении объектов экспертизы желательно на них распространить охранительное действие ч. 2 ст. 167 УК ("Умышленные уничтожение или повреждение имущества", повлекшие тяжкие последствия), для чего эксперта, принявшего объекты экспертизы, также необходимо предупреждать об уголовной ответственности по ч. 2 ст. 167 УК. Подобная "система сдержек" в виде санкций уголовных норм, как представляется, способна обеспечить режим сохранности объектов экспертизы при передаче их эксперту, приглашенному стороной для производства альтернативной экспертизы.

Своеобразно решена проблема альтернативной экспертизы в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Казахстан, где в ч. 4 ст. 242 говорится, что "экспертиза может быть назначена по инициативе участников процесса, защищающих свои или представляемые права и интересы. Участник процесса, защищающий свои или представляемые права и интересы, в письменном виде представляет следователю вопросы, по которым, по его мнению, должно быть дано заключение эксперта, указывает объекты исследования, а также называет лицо (лица), которое может быть приглашено в качестве эксперта. При этом следователь не вправе отказать в назначении экспертизы, за исключением случаев, когда вопросы, представленные на ее разрешение, не относятся к уголовному делу или не входят в предмет судебной экспертизы"*(504).

Такая модель реализации состязательных начал при производстве экспертиз имеет один уязвимый аспект: она не предусматривает возможности одновременного участия в производстве экспертизы одного и того же объекта разных экспертов, приглашенных по инициативе разных участников процесса. Полагаем, что предложенный нами вариант с комиссионной формой участия приглашенных сторонами экспертов в большей мере отвечает интересам состязательного правосудия.

Интересен в этом контексте опыт иных зарубежных стран. Например, в США каждая из сторон вправе пригласить в суд нанятого ею эксперта, который в уголовном процессе выступает в качестве свидетеля этой стороны и в суде подвергается перекрестному допросу. В связи с тем, что услуги эксперта оплачиваются этой стороной, фактически создается финансовая зависимость эксперта от нанявшей его стороны*(505), что исключает полную уверенность в объективности и беспристрастности эксперта при производстве экспертизы. Однако, как представляется, это не мешает суду всесторонне оценить заключение любого из нанятых экспертов обеих сторон с точки зрения научной обоснованности, убедительности и правильности. В конечном счете, все решает суд. Практика подобного состязания экспертов на данном этапе развития нашего общества вряд ли найдет широкое применение ввиду отсутствия должного числа состоятельных граждан Российской Федерации, нуждающихся в дорогостоящих услугах таких экспертов (в США, к примеру, стоимость производства экспертизы была очень высока - от 1 тыс. до 5 тыс. долл.)*(506). По мере стабилизации экономического положения, повышения платежеспособности населения и увеличения численности "среднего класса" сфера применения "состязания экспертов по американскому типу" может расширяться.

Во Франции при проведении экспертизы реализация этого принципа осуществляется в форме "внутренней состязательности", когда по делу судом назначаются одновременно два независимых эксперта (для обеих сторон). Эксперты из числа лиц, внесенных в специальный государственный реестр, приглашаются органом, ведущим процесс, а не сторонами.

"Внутренняя состязательность" экспертов, по мнению французских процессуалистов, является гарантией соблюдения интересов каждой из сторон, гарантией получения надежного доказательства - заключения эксперта. Это проверенное многолетней практикой демократичное положение с соответствующей интерпретацией могло бы эффективно использоваться в уголовном процессе РФ (наряду и с опытом состязания экспертов США).

В литературе высказывалось мнение, что экспертиза во Франции не носит состязательный характер, так как при ее производстве в большей мере находит свое проявление не состязательный, а именно следственный принцип (эксперты назначаются следственным судьей, а не сторонами)*(507). Однако, как отмечается, в ряде стран Западной Европы в уголовном судопроизводстве состязательная экспертиза существует "в чистом виде", а в некоторых из них состязательный и следственный принципы при производстве экспертизы органично сочетаются. Так, например, в Норвегии и Дании наряду с официальным экспертом обвиняемый вправе пригласить своего эксперта, а в Голландии в суде участвуют не только эксперты, назначенные судьями, но и приглашенные сторонами. Подобные же традиции сохранились и в судопроизводстве Италии. В Германии весьма развита сеть частных экспертных учреждений, которые успешно функционируют довольно длительное время, составляя реальную конкуренцию государственным экспертным учреждениям.

Безусловно, в реализации принципа состязательности при проведении экспертизы по уголовным делам в различных странах имеются как положительные, так и отрицательные стороны. Однако это не лишает ценности тот богатый опыт и традиции, выработанные и накопленные столетней практикой народов Европы. Задача российского законодателя на этапе реформирования уголовного процесса - суметь выделить это "рациональное зерно" и воспринять его с учетом нашей отечественной специфики и национального менталитета.

Отсутствие в УПК регламентации альтернативных судебных экспертиз и несудебных экспертиз "подхлестывает" судебную практику к выработке новых "схем" вовлечения результатов деятельности частных экспертов в процесс доказывания.

В этом смысле ярким примером может послужить дело по обвинению Б. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 228 УК. По данному делу проводилась судебная физико-химическая экспертиза, на заключение которой сотрудником бюро "Версия" Г. была дана рецензия с указанием грубых нарушений методики производства экспертизы. Эта рецензия совместно с тремя ходатайствами защитника Ш. была направлена в суд с просьбой исключить заключение судебного эксперта как недопустимое доказательство.