Концепция революции в романе Б. Пильняка «голый год».

Общие сведения (контекст)

Другой процесс, обнаруживающий тяготение к созданию широкой картины событий – это тенденция к циклизации. Появляются циклы рассказов, например, книга Вс. Иванова «Партизанские повести» или книга И. Бабеля «Конармия». Одним из первых произведений, в котором эта тенденция проявила себя достаточно своеобразно, стал роман Б.Пильняка «Голый год».

Этот писатель одним из первых сделал попытку осмыслить революцию. Б.А.Пильняк (Вогау) (1894-1938) вошел в литературу еще до революции. Его первые рассказы появляются в 1915 году в «Ежемесячном журнале» В.С. Миролюбова. В 1916 вышел сборник «Сполохи». Здесь ощущалось влияние экспрессионизма Л.Андреева, символизма А.Белого, натурализма А.Ремизова.

В 1918 году выходит сборник «С последним пароходом», в котором создается образ унылой застойной уездной жизни. В 1920 году - сборник «Былье». Многие новеллы из него стали подготовительным материалом к роману «Голый год». Например, глава «Ордынин-город» в романе - это почти не измененный рассказ «Колыменгород» из «Былья».

О Пильняке стали говорить как о «бытописателе революции», отмечали его «чувство внутренней связи с революционной эпохой» (П. Губер), наблюдали за попыткой писателя исследовать национальные корни революции и выстроить свою концепцию истории (А. Ященко, В. Полонский), наряду с этим высказывались мнения, что творчество писателя является типичным примером «литературы упадка» (Н. Ангарский (Ютестов)).

Анализ романа «Голый год» (тема революции через стилистические приёмы речи, через образ героев).

Роман «Голый год» был опубликован в 1922 году в Берлинском издательстве Гржебина. Само заглавие, вступление и эпиграф из Блока указывают на стремление Пильняка рассматривать события революции в контексте истории. Эта установка во многом определяет и структурные принципы повествования. «Поэт метели» - так называли Пильняка в те годы читатели и критики. Действительно, Пильняк не только по-своему интерпретирует блоковский образ революции-метели, но и создает особую вихревую структуру повествования, стремясь передать жизнь в ее свободном течении. Именно Пильняк считался в новой литературе создателем одного из первых образцов бесфабульного повествования, ставшего своеобразной литературной модой. Это породило споры между «сюжетниками» и «орнаменталистами».

Но у Пильняка тем не менее присутствуют начала, придающие повествованию единство. Прежде всего, это единство времени и места. Время – 1919 год (с марта по декабрь). В пространственном плане действие сосредотачивается вокруг Ордынина. Этому же способствуют сквозные герои и мотивы. Экспозиционная глава «Ордынин-город» рисует образ 200-летней жизни послепетровской России. Монотонный ритм подчеркивает застылость, затхлость, скуку жизни. Акцентированы и черты вырождения, прежде всего, веры: под иконами торгуют, их выменивают, молебны служат по количеству именин у купцов. Неестественность этой жизни губит все живое. Она погубила чистые чувства сына купца – Доната Ратчина – единственного героя, судьба которого очерчена от начала до конца. Финал главы обозначает противопоставление этой жизни и «песни революции в метели». Эта песня сближается с летописными свидетельствами о полуязыческой жизни древних людей. Так, по мысли Пильняка, революция возвращает русской культуре национальный облик, утраченный в годы Петровского правления. Эта концепция воплощается и в размышлениях героев. Например, в главе «Две беседы. Старики» художник Глеб Ордынин в беседе с архиепископом Сильвестром противопоставляет европейскую механистическую культуру российской культуре духа.

Это противопоставление в романе, однако, оборачивается антиномией исторического и природного. История – искажение жизни, природа – воплощение ее гармонии. Лейтмотивный образ: «А над городом поднималось солнце, всегда прекрасное, всегда необыкновенное». Наиболее отчетливо это противопоставление выражено в организации системы образов героев произведения. Несмотря на кажущуюся беспорядочность их появления и исчезновения, можно четко выделить два полюса, к которым тяготеют те или иные персонажи. В одних природное начало разрушается. Так вырождение семейства Ордыниных подчеркнуто в физическом плане: почти все они больны дурной болезнью. Причина оказывается в том, что старинный род Ордыниных породнился с купцами Попковыми. Это испортило их кровь. Искусственность других героев связана с тем, что они иностранцы, чуждые русской жизни. Это Оленька Кунц, товарищ Лайтис.

На другом полюсе герои, в которых сильно природное начало. Это семья староверов, Наталья Ордынина, большевики и в их числе один из значимых героев Архип Архипов. И в тех, и в других героях отсутствует индивидуальное начало. Но индивидуальность Пильняк понимает как исторический вариант судьбы одного человеческого типа. Наиболее условные образы большевики – «кожаные куртки» (этот образ стал нарицательным). Критик В.Полонский назвал их ряжеными. Но Пильняк подчеркивает их жизненную энергию, вражду ко всему нездоровому, нежизнеспособному: «из русской корявой народности лучший отбор». Поэтому, например, Архип Архипов, хотя и с трудом, одобряет решение своего смертельно больного отца покончить жизнь самоубийством.

Однако, как и у Блока, становясь властной силой, большевики утрачивают способность «энегрично фукцировать». Так, например, разрушенный за годы революции и гражданской войны завод восстанавливается не решениями большевиков, а благодаря инстинкту жизни. Рабочие, нуждаясь в пище, пускают станки, делают плуги и топоры и продают их деревне.

Об участии же большевиков говорится так: «Инженер и Архип Архипов метались по заводу, а вечером грандиознейший проект писали». Этот проект так и остается на бумаге. Вообще засилье бумаготворчества, по Пильняку, тревожный симптом. И Архипов, и Иван Колотуров, председатель комитета бедноты в деревне постоянно сидят за бумагами. Пильняк связывает это с городской, головной природой новой власти, отчуждающейся от народной стихии. Монах-философ Сильвестр пишет, что в городе «все служили и писали бумаги. Все до одного в городе служили, чтобы обслуживать самих себя, и все до одного в городе писали бумаги, чтобы запутаться в них – бумагах, бумажках, карточках, картах, плакатах».

Выводя действие романа за пределы города, Пильняк показывает ту природную Россию, которая веками жила, подчиняясь исконным началам. Именно на природе происходит самоопределение многих героев. Андрей Волкович приходит к мысли о свободе изнутри: «отказаться от вещей, от времени, ничего не иметь, не желать, не жалеть, быть нищим, только жить, чтобы видеть». Анархистки Наталья, Ирина тоже утверждаются в идее естественного закона жизни. Именно поэтому Ирина выбирает в мужья не интеллигента Волковича, а конокрада Марка.

В главе «Смерти (Триптих первый)» показывается, как гибнут коммуны анархистов, Ивана Колотурова, так как это сообщества, воссоединившиеся на неестественной основе. В то же время Пильняк осознает жестокость и разрушительность стихийности и умеет это показать жестко, натуралистично. Нарушая последовательность, он ближе к финалу романа повествует о событиях начала года (подглава «Разъезд Мар»), рисуя жуткие картины голодных людских толп, мечущихся в поисках пищи. То есть он видит и то, что революция освобождает разрушительные хаотические силы. Об их существовании напоминает лейтмотивный образ Китай-города, который таит скрытую угрозу хаоса.

Соединение Архипа Архипова с Натальей Ордыниной символизирует соединение древней и новой крови, дающее начало новой жизни. Финал романа – картины торжества первородных сил, символом которого становятся брачные игры людей и животных.

Конкретно про тему революции

Именно отношению Пильняка к революции критики уделяли особое внимание, характеризуя тематический план творчества писателя. При этом мнение их было достаточно единодушно: все подчеркивали «двойственность» его отношения - принятие и испуг, по определению Полонского.

Русскую Октябрьскую революцию Пильняк принял прежде всего не как порыв в стальное будущее, а по-бунтарски. Искал и нашел в ней звериный, доисторический лик. Это совершенно гармонирует с биологичностью его отношения к жизни. Октябрь хорош тем, что обращен к прошлому». А. К. Воронский отмечает некоторые славянофильские пристрастия Б.Пильняка: «Октябрьская революция национальна. Впрочем, национальный характер русской революции утверждается, главным образом, из того, что она вскрыла и освободила от всего постороннего старую, избяную канонную Русь. В «историографии» Б. Пильняка, таким образом, мирно уживаются мужицкий анархизм, большевизм 1918 г. и своеобразное революционное славянофильство и народничество.