Авангард как течение в искусстве

Авангардизм - (франц. avantgardisme от avant — передовой и garde — отряд) — обобщенное название экспериментальных течений, школ, концепций, идей, творчества отдельных художников XX в., преследующих цели создания совершенно нового искусства, не имеющего связей со старым.

Авангардизм - это тенденция отрицания исторической традиции, преемственности, экспериментальный поиск новых форм и путей в искусстве. Понятие, противоположное академизму. Но и авангардизм имеет свои истоки, поскольку он вырос из искусства периода Модерна. Несмотря на принципиальный антагонизм искусства авангарда и традиций духовности художественной культуры, нигилистические призывы участников этого движения, претензии на постижение «чистых сущностей» и выражения «абсолюта» без груза прошлого и примитивного подражания формам внешнего мира, идеи художественного авангарда сродни духовным смятениям искусства на рубеже XIX и XX веков.

Искусству авангарда присуща своя романтическая мифология. Романтической и даже религиозной является главная авангардистская идея абсолютизации самого акта творчества, не предполагающего создание художественного произведения, его «самодостаточности», оправдания человека творчеством, в котором раскрывается «истинная реальность». В этом, прежде всего, проявляется преемственность самых крайних форм авангардного искусства от символизма периода Модерна. Вместе с тем, опасным надо признать и чрезмерное расширение этого понятия исходя из этимологии: «передовой отряд, готовый жертвовать собой в стремительной атаке ради достижения цели». Такое милитаристское прочтение термина неизбежно приводит к мысли, что «авангард возникал много веков тому назад при переходе от одной эпохи к другой... и не может являться одним из направлений искусства только XX века». Если предположить, что авангардное искусство «черпает свои духовные силы из неиссякаемого источника прошлого, архаичного сознания» и оно представляет собой не упадок, а «переосмысление прошлого», то размывается, стушевывается самое существенное — непримиримое, враждебное отношение авангардистов к истории культуры, чему есть множество свидетельств.

Если в искусстве XX века действительно происходит «расставание с человеком», то это и есть антикультурное, антиисторическое движение. Футуристы в самом начале нового столетия призвали «укрощать этот мир и низвергать его законы по собственному усмотрению». Только одним этим тезисом отрицается основное содержание культуры: «возделывание души через почитание, поклонение». Смещение смысла от произведения искусства на процесс его создания также ничто иное, как словесный маскарад, поскольку в духовном смысле главной ценностью в истории мирового искусства всегда и являлся процесс — акт Творения, а не отдельное произведение в его материальной форме. Поэтому более важной кажется мысль о том, что в начале XX века «русский религиозно-философский ренессанс» и «русский художественный авангард» не были тождественны, но развивались одновременно, «то и другое оказалось в контексте культурной истории знаком российского менталитета».

Во всех основных течениях западноевропейского и российского авангарда начала XX века: футуризме, абстрактивизме, сюрреализме, дадаизме, поп-арте, оп-арте, происходило последовательное отвлечение процесса формообразования от духовного смысла искусства. Русская художница-авангардистка Л. Попова определила это так: «отвлечение формы художественной от формы, видимой в реальности». Такая эмансипация формы от традиционно вкладываемого в нее содержания породила пафос безудержной, часто бестолковой и агрессивной свободы, и, в то же время, – необходимость аналитического, научного подхода к закономерностям формообразования в искусстве (что и осуществлялось в немецком Баухаузе и московском ВХУТЕМАСе). Но разрыв с художественной традицией неизбежно превращал «лабораторную работу по изучению формальных элементов искусства» в бесцельную и наивную игру – комбинаторику, техницизм. Понятия творческого направления, метода, стиля теряли смысл; виды искусства различались лишь «материалом».

Авангард — порождение абсурда, несоответствия духовного смысла реальности искусства и жизни. Отсюда и возникает «новая прагматика», в которой художественные ценности последовательно подменяются эстетическими, а эстетические — спекулятивными. Такова суть инсталляций, акционнизма и поп-арта: «скульптор» М. Дюшан демонстрирует вместо произведения искусства унитаз на постаменте, а Э. Уорхол — «композицию» из консервных банок. Вот почему авангардизм следует отличать от сущностно-художественных течений модернистского искусства: акмеизма, символизма, кубизма, орфизма, фовизма, экспрессионизма. Суть авангардизма в авторитарности, агрессивности и обмане. И хотя в середине XX столетия, в искусстве постмодернизма эта прагматика была несколько смягчена (возможно просто потому, что авангард перестал быть авангардом), совершенно очевидно, что пренебрежение школой и сложностью постижения художественной формы представляет собой наиболее легкий путь, привлекающий главным образом тех, кому доставляет удовольствие с выгодой для себя дурачить простаков, обманывать недостаточно культурную публику, малообразованных критиков и невежественных меценатов. Ведь для того, чтобы в полной мере осознать внутреннюю пустоту и бездуховность авангардизма, нужен немалый «зрительный опыт». Чем элементарнее искусство, тем труднее его понять несведущему зрителю, отделить истинные ценности от мнимых. Это все тот же сюжет «Сказки о голом короле». Понимание современного искусства осложняется и тем, что новаторские устремления в нем постоянно сталкиваются с попытками возврата к традиции, поэтому оказывается, что авангард по названию не всегда является таковым по существу.

Как реакция на это закономерное явление, с 1970-х гг. все чаще появляются названия неоавангард, поставангард, трансавангард. В русской художественной критике слово «авангард» впервые применил А. Бенуа в 1910 г. в статье о выставке «Союза русских художников», в которой он решительно осудил «авангардистов» П. Кузнецова, М. Ларионова, Г. Якулова.

Авангард в России

К середине 1910-х роль авангарда в искусстве переходит к России. С этого времени все самое смелое, новаторское создается в России или выходцами из России. Еще за несколько лет до этого ничто в русском искусстве не предвещало столь резкого поворота: в конце 19 – начале 20 вв. русская официальная живопись оставалась в академических рамках. Вероятно, поэтому творчество традиционных по западным меркам художников – Борисова-Мусатова, Серова, Коровина – рассматривается как новаторское. Первым шагом к эмансипации русского зрителя было знакомство с техническим мастерством, виртуозностью (качество, не характерное для русского искусства) таких художников, как А.Цорн и М.Фортуни.

При этом заслуживают внимания два момента: первый – это то, что образ простого человека (народ), к этому времени на Западе приобретающий все больше черты просто человека, становится абсолютным смысловым центром русского искусства и литературы и тема эта достигает здесь такого накала, какого никогда не знал Запад; второй – это обостряющийся до предела интерес к инновациям в западном искусстве.

Общим для русского авангарда был радикальный отказ от культурного наследия, полное отрицание преемственности в художественном творчестве и сочетание деструктивного и созидательного начал: духа нигилизма и революционной агрессии с творческой энергией, направленной на создание принципиально нового в искусстве и в иных сферах жизни.

На разных этапах эти новаторские явления в русском искусстве обозначались терминами «модернизм», «новое искусство», «футуризм», «кубофутуризм», «левое искусство» и др.

Культурно-исторические рамки русского авангарда отмечены завершением предшествующего и появлением нового направления: его становление совпадает с концом эпохи «последнего Большого стиля» – стиля модерн (во Франции – ар-нуво, в Германии – югендстиль, в Австрии – сецессион и т.д.), завершение – с утверждением в нашей стране «единственно правильной концепции искусства» – социалистического реализма. Однако, если взглянуть на это явление в широком контексте истории европейской художественной культуры, то можно увидеть, что перемены, начавшиеся здесь на рубеже XIX–XX вв., определяют все дальнейшее развитие искусства вплоть до современных форм художественного творчества.

ЛАРИОНОВ Михаил Федорович

ЛАРИО́НОВ Михаил Федорович (22 мая 1881, Тирасполь Херсонской губернии — 10 мая 1964, Фонтене-о-Роз, Франция), русский живописец, график, театральный художник, теоретик искусства. Лидер движения русских авангардистов конца 1900-х — начала 1910-х годов, автор пейзажей в духе импрессионизма и фовизма, примитивистских композиций («Отдыхающий солдат», 1911). С 1915 года жил за границей. Ларионова признают создателем лучизма (вариант абстрактного искусства).

Сын военного фельдшера, Ларионов с 12-летнего возраста посещал реальное училище в Москве. В 1898 поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где с перерывами — его исключали три раза за художественное вольномыслие — учился до 1910; педагогами его были И.И. Левитан, В.А. Серов, К.А. Коровин, С.В. Иванов.

До 1906 года продолжался неоимпрессионистический период Ларионова. Особенно много работ, в которых он выступил тончайшим колористом, умелым аранжировщиком фрагментированных композиций, было создано в 1903 в Крыму, куда он поехал вместе с женой, художницей Н.С. Гончаровой. С 1905 Ларионов широко выставлялся; в 1906 совершил поездку в Париж, субсидированную С.П. Дягилевым, где был экспонентом Русского отдела Осеннего салона; тогда же посетил Лондон. После возвращения сотрудничал в журнале «Золотое руно», где впервые в России опубликовал работы Ван Гога, Гогена и Сезанна.

В 1907-1912 годах Ларионов писал картины, основанные на творческой переработке образно-пластического строя вывески, лубка, росписи подносов и других видов фольклорного искусства; молодой художник стал инициатором целого направления в русском искусстве — неопримитивизма (серия «Парикмахеры», 1907). Служба Ларионова в армии (1908-1909) вызвала появление цикла примитивистски-бурлескных полотен на темы из солдатской жизни.

Ларионов был вожаком бунтующей художественной молодежи, зачинщиком многих скандальных акций, ознаменовавших появление авангарда на российской общественной сцене. В 1910 году он был среди основателей общества «Бубновый валет»; выйдя вскоре из него (вместе с Гончаровой), организовал выставку «Ослиный хвост» (1912), консолидировавшую его сторонников; вокруг следующей выставки, «Мишень» (1913), также сложилось объединение молодых живописцев. В 1914 году он организовал четвертую выставку своих единомышленников, которая так и называлась «№ 4».

Ларионов иллюстрировал футуристические книги, преимущественно В. Хлебникова и А. Крученых («Мирсконца», «Старинная любовь», «Помада»). В 1912-1914 годах он стал создателем собственной живописной системы — лучизма, предварившей наступление эры беспредметности в искусстве. В манифесте «Лучизм» (1913) Ларионов провозглашал: «Живопись самодовлеюща, она имеет свои формы, цвет и тембр. Лучизм имеет в виду пространственные формы, которые могут возникать от пересечения отраженных лучей различных предметов, формы, выделенные волею художника».

С началом войны Ларионов был призван в армию, служил прапорщиком, перенес тяжелую контузию и в 1915 году был демобилизован. Приглашенный С.П. Дягилевым в качестве сценографа, он уехал вместе с Гончаровой за границу, в 1917 году поселился в Париже (французское гражданство получил в 1938). Художник оформил множество постановок дягилевской антрепризы: «Русские сказки» А.К. Лядова (1917), «Шут» С.С. Прокофьева (1921), «Байка про лису» И.Ф. Стравинского (1922), «Классическую симфонию» С.С. Прокофьева (1931).

С отъездом из России закончился новаторский период в творчестве Ларионова. До конца жизни художник работал как живописец, сценограф, график, иллюстратор. Написал книгу воспоминаний о русском балете, мемуарные статьи о Дягилеве, Пикассо, Стравинском. С 1950-х годах, после полосы забвения, фигура Ларионова как одного из основоположников модернизма 20 века стала привлекать пристальное внимание. На протяжении десятилетий во многих странах Европы и США регулярно проводятся выставки работ Ларионова, персональные и совместные с Гончаровой. В 1988 году в Россию были переданы несколько сот произведений Ларионова и Гончаровой, завещанных вдовой Ларионова А. К. Томилиной.

ГОНЧАРОВА Наталия Сергеевна

ГОНЧАРО́ВА Наталия Сергеевна (1881-1962), российская художница, живописец. С 1915 в Париже. Близким к примитивизму произведениям Гончаровой («Мытье холста», 1910) присущи лубочная экспрессия и яркая декоративность образов. Выступала как художник театра (спектакли «Русских сезонов»).

* * *

ГОНЧАРО́ВА Наталия Сергеевна [21 июня (2 июля) 1881, село Нагаево под Тулой — 17 октября 1962, Париж], российская художница, живописец, график, театральный художник, книжный иллюстратор. Выдающаяся представительница русского авангарда начала 1910-х гг., один из самых ярких сценографов 20 века.

Наталия Гончарова происходила из рода пушкинских Гончаровых (двоюродная правнучка жены поэта). В 1901 поступила в Московское училище живописи, ваяния и зодчества на отделение скульптуры к С. М. Волнухину и П. П. Трубецкому, однако вскоре обратилась к занятиям живописью (класс К. А. Коровина); затем оставила училище, но поддерживала с ним связь до 1909.

В начале творческого пути художница, по собственным словам, «более всего училась у современных французов»; выйдя замуж за выдающегося живописца М. Ф. Ларионова, она полностью разделила его устремления и художественные взгляды, всегда оставаясь, однако, самостоятельной величиной в искусстве.

В 1907-11 гг. живопись Гончаровой формировалась под воздействием стилистики примитива. Художница сосредоточилась преимущественно на традициях архаического искусства, древнерусской иконописи и народного лубка, чаще всего лубка церковного. В 1911 Гончарова написала несколько живописных циклов, ставших лучшими в ее творческой биографии (ансамбль «Евангелисты» из четырех полотен, масло, Русский музей, серии «Сбор винограда» и «Жатва», каждая из девяти картин). Сюжеты и темы работ непосредственно соотносились с христианской символикой, в полотнах «Жатвы» главенствующими были апокалиптические интонации, связанные с мотивом судьбы, рока, Божьей кары, возмездия («Птица-Феникс», «Ангелы, мечущие камни на город», обе в Третьяковской галерее).

Неопримитивистские полотна Гончаровой отличались напряженной экспрессией и выдающимися декоративными достоинствами; ритмическое движение линий и пятен, акцентированное тяготение к плоскости, острые сочетания звучных красок подчеркивали стремление художницы к большой монументальной форме — привязанность к обобщенно-декоративным живописным задачам пройдет через все ее творчество.

С начала 1910-х гг. Гончарова обратилась к более синтетичному стилю, включавшему элементы кубизма и футуризма («Аэроплан над поездом», масло, 1913, Музей изобразительных искусств республики Татарстан, Казань). После кубофутуристического периода разрабатывала новое направление — изобретенный Ларионовым лучизм. Но и в «лучистских» полотнах художница исходила из фигуративности, живописными построениями цветотоновых лучей стремясь создать живописно-абстрактную картину на основе переработки впечатлений от предметного мира («Лучистское построение», масло, 1913, Государственная галерея Штутгарта, Германия, «Лес», масло, 1913, собрание Тиссен-Борнемиса, Лугано, Швейцария). В графике данного периода Гончарова чаще всего сочетала приемы лучизма и кубофутуризма — в этом ключе проиллюстрированы некоторые футуристические книги А. Е. Крученых и В. Хлебникова («Мирсконца», М., 1912; «Игра в аду», М., 1912; «Взорваль», СПб., 1913; «Пустынники», М., 1913).

Начав выставляться с 1904, Гончарова в 1906 была участницей Русского отдела в Осеннем Салоне в Париже. В 1910 вместе с Ларионовым стала одним из учредителей общества «Бубновый валет». В 1911-12 — член группы «Ослиный хвост», в 1913 входила в группу «Мишень». Выставлялась на лондонских и парижских выставках, мюнхенском «Синем всаднике» (1912).

В 1914 Гончарова по заказу С. П. Дягилева создала эскизы оформления оперно-балетной постановки «Золотой петушок» Н. А. Римского-Корсакова. Спектакль имел шумный успех в Париже; в 1915, приняв предложение Дягилева постоянно работать в антрепризе, она вместе с Ларионовым покинула Москву. В 1917 супруги окончательно обосновались в Париже (французское гражданство художница получила в 1939).

Центр французского периода Гончаровой — театр. Вплоть до смерти Дягилева в 1929 она была одним из ведущих художников его антрепризы («Испания» М. Равеля, 1916; «Ночь на Лысой горе» М. П. Мусоргского, 1923, «Жар-птица» И. Ф. Стравинского, 1926 и др.). Многие ее станковые вещи 1920-30-х гг. были связаны с миром театральной декорации или костюма. В 1920-е гг. и позднее занималась живописью, иллюстрировала книги и работала как художник-декоратор над театральными постановками.

В 1950-е гг. писала многочисленные натюрморты и полотна «космического цикла». Возрождение широкого интереса к искусству Ларионова и Гончаровой началось с 1960-х гг. — их выставки прошли во многих странах и городах Европы и Америки. Работы Гончаровой представлены во всех крупных музейных собраниях мира.