Социально-демографический состав выявленных лиц, совершивших преступления в 1987-2001 гг. в России

 

 

* С 1993 г. – наркотического и токсического возбуждения.

Источники: Ежегодники «Преступность и правонарушения».

 

Эти самые общие сведения нуждаются в конкретизации по отдельным видам преступлений.

 

Рис. 7.2

 

Рис. 7.3

 

Рис. 7.4

 

Рис. 7.5

 

Рис. 7.6

 

Доля женщин в целом сокращалась с 1987 г. (21,3%) до 1993 г. (11,2%), а в дальнейшем росла до 15,9% в 1996 г., 17,0% в 2001 г. и 17,8% в 2002 г. Разумеется, вклад женщин в преступность неодинаков для различных преступлений. Так, в 90-е гг. женщины совершили 9,9% (1990) – 13,4% (1995) убийств; 7,2% (1990) – 13,1% (1996) тяжких телесных повреждений; 4-9% хулиганств; 4-6% разбойных нападений; 6-8% грабежей; 9-13% краж; 38-47% присвоений (растрат) вверенного имущества; 25-34% дачи или получения взятки; 7-12% преступлений, связанных с наркотиками.

По возрасту прослеживается отчетливая тенденция сокращения доли несовершеннолетних в общей массе лиц, выявленных как совершивших преступления с 17,7% в 1989 г. до 10,5% в 2001 г. и 11,2% в 2002 г. Отмечаются пониженные темпы роста преступности несовершеннолетних по сравнению с темпами роста общей преступности. Если учесть, что та же тенденция просматривается по отдельным видам преступлений, то можно сделать гипотетический вывод об относительно лучшей адаптации подростков к резко меняющимся условиям социального бытия. Другой вопрос – каковы способы адаптации? «Уход» в наркотики? В преступные организации? Известно, например, что подростки и молодежь составляют главный резерв и действующие кадры организованной преступности, которая благодаря очень высокой латентности не находит отражения в статистике. Кроме того, фиксируется повышение удельного веса несовершеннолетних в тяжких насильственных преступлениях: по убийствам с 3,4% в 1988 г. до 7,5% в 2001 г., по тяжким телесным повреждениям (причинение тяжкого вреда здоровью) за те же годы с 3,4% до 8,4%.

По социальному составу наблюдается резкое сокращение доли рабочих (от 53,5 до 25,9%). Очевидно это, как и сведение на нет доли колхозников – работников сельского хозяйства (от 5,2 до 1,5%), объясняется размыванием и количественным сокращением этих классов бывшего социалистического общества. Столь же объяснимо резкое увеличение удельного веса лиц, не имеющих постоянного источника доходов (от 11,8 до 55,1%), и лиц, официально признанных безработными. Динамика фермеров и предпринимателей незначительна, без выраженных тенденций. Доля учащихся сокращается и в силу уменьшения их числа в популяции и по причинам, общим для подростков. Стабильно низка и имеет тенденцию к сокращению доля служащих. Однако при этом следует сделать поправку на очень высокую латентность должностной и экономической преступности.

Как всегда, во все времена и во всех странах, относительно устойчива доля рецидивной преступности. Это удивительное постоянство при всех изменениях уголовной юстиции послужило одним из доводов при обосновании «кризиса наказания». Подробнее об этом – в заключительной ч. IV нашей монографии.

В целом прослеживается тенденция роста «пьяной» преступности с 1987 до 1994 г. (от 28 до 41%) с последующим снижением до 22,6% в 2001 г. (24,2% в 2002 г.). Особенно высок удельный вес убийств (71-78%), причинения тяжкого вреда здоровью (74-80%), изнасилований (70-78%), хулиганства (72-75%), совершенных в состоянии алкогольного опьянения. Заметим, что до 1917 г. удельный вес «пьяной» преступности был значительно ниже (в среднем 11%, по данным М. Н. Гернета), равно как и в 20-е гг. XX столетия (6-15%).

Незначительна доля лиц, совершивших преступления в состоянии наркотического и токсического опьянения (0,2-0,9%) или же наркоманами (в среднем 0,2%). Только привычной толерантностью (терпимостью) к потребителям алкогольных напитков и официальной идеологией «войны с наркотиками» можно объяснить столь «несправедливое» отношение официоза и mass media к потребителям наркотиков (образ хищного преступника) по сравнению с традиционными для России пьяницами.

Организованная преступность

 

Как уже отмечалось выше, в данной работе не рассматриваются отдельные виды преступности, поскольку это нашло отражение в одной из предыдущих книг автора (Криминология. СПб., 2002). Однако для организованной преступности мы сочли возможным сделать исключение в силу относительной самостоятельности и важности проблемы.

 

Тема организованной преступности актуальна в современном мире, включая Россию, и вместе с тем крайне мифологизирована. Но если организованная преступность Италии, США, Японии и других «капиталистических» стран изучается и обсуждается с конца 20-х гг. минувшего века (одно из первых исследований – The Illinois Crime Survey, 1929; деятельность комиссии Kefauver в 50-е гг.; труды D. Bell и D. Cressey 50-60-е гг.), то для постсоветской России это совсем новая тема. Нередко ее используют различные политические силы в популистских целях: «Как только мы придем к власти, так ликвидируем мафию». Задача предлагаемого параграфа – попытаться посмотреть на проблему теоретически и показать реальную, с точки зрения автора, картину состояния организованной преступности в современной России.

Что такое «организованная преступность»? Организованная преступность – сложный социальный феномен. Возникнув, она так прочно переплелась с другими социальными институтами и процессами, вросла в общественную ткань, что с трудом может быть из нее вырвана для изучения.

Более того, вызывает все большие сомнения корректность самого понятия «организованная преступность», ибо, во-первых, преступность вообще не имеет субстрата в реальной действительности, а является релятивным, конвенциональным социальным конструктом. Во-вторых, с точки зрения общей теории организации, «организованность» – неотъемлемое свойство всех биологических и социальных систем, а потому «неорганизованной преступности» просто не существует. В-третьих, «в современных условиях, когда деятельность любой публичной или частной институции неизбежно связана с нарушением уголовного закона, понятие "организованная преступность" оказывается синонимом понятий "общество", "государство", "социальная действительность", "социальное явление"». Так что «понятие организованная преступность выполняет социальную функцию "персонификации общественного зла"»*. В результате предлагается отказаться от понятия «организованная преступность» как научного, признав его бытовым понятием**. Соглашаясь с этими доводами, мы не призываем к немедленному отказу от понятия «организованная преступность». Имеются научные традиции, накоплен большой эмпирический материал, осуществляется практика социального контроля над так называемой организованной преступностью. Но проблема нуждается в демифологизации и корректном, не идеологизированном изучении и освещении.

* Юстицкип В. Организованная преступность: смена парадигм // Преступность и криминология на рубеже веков. СПб., 1999. С. 46.

** Там же. С. 47.

 

Имеется множество определений организованной преступности*.

* См.: Abadinsky H. Organized Crime. Fourth Edition. Chicago: Nelson-Hall, 1994. P. 2-8; Albanese J. Organized Crime: The Mafia Mystique. In: Criminology. A Contemporary Handbook. Wadsworth Publishing Co., 1995. P. 231-232; Kelly R., Ko-lin Chin, Schatzberg R. (Eds.) Handbook of Organized Crime. In United States. Greenwood Press, 1994. P. 21-31,

 

Если учесть, что идеальных определений не бывает, можно в качестве рабочего принять следующее определение: организованная преступность – это функционирование устойчивых, управляемых сообществ преступников, занимающихся преступлениями как бизнесом и создающих систему защиты от социального контроля с помощью коррупции.

Это определение было зафиксировано в документах Международной конференции ООН по проблемам организованной преступности в 1991 г. в Суздале (Россия).

Следует предостеречь от понимания организованной преступности как простой совокупности деятельности преступных организаций. Организованная преступность – не сумма преступных организаций или преступлений, совершаемых ими. Это качественно новая характеристика такого состояния преступности, когда она встроена в социальную систему, оказывает существенное влияние на другие элементы системы и прежде всего – на экономику и политику.

Важно не столько формальное определение организованной преступности, сколько понимание ее как социального феномена.

Представляется, что три основные модели организованной преступности, известные в мировой криминологии, – иерархическая, локальная или этническая и организованная преступность как предпринимательство, бизнес (business enterprise)* – дополнительны. При этом "business enterprise" составляет сущность организованной преступности, а иерархическая и локальная (этническая) модели – ее организационные формы.

* Albanese. Ibid. P.233-240; Kelly, Ko-lin Chin, Schatzberg. Ibid. P. 78-87.

 

Организованная преступность выступает прежде всего как предпринимательство, бизнес, индустрия, производство товаров и/или услуг. Ее главной целью является экономическая выгода, прибыль*. И в этом отношении организованная преступность не отличается от обычного бизнеса. Различия начинаются с методов деятельности. Преступные организации добиваются высокой прибыли любыми методами, включая криминальные. Но и вполне респектабельный бизнес не избегает полулегальных, а то и преступных действий для достижения выгодного результата... Становясь известными, такие случаи расцениваются как примеры «беловоротничковой» (white-collar crime), а не организованной преступности.

* Abadinsky. Ibid.; Albanese. Ibid.; Arlacchi P. Mafia Business. The Mafia Ethic and the Spirit of Capitalism. Verso Edition, 1986; Kelly, Ko-lin Chin, Schatzberg. Ibid. P. 121-150; Reid S. Crime and Criminology. Fifth Edition. Holt, Rinehart and Winston, Inc., 1988. P. 334.

 

Криминальный бизнес возникает, существует и развивается при наличии:

– спроса на нелегальные товары (наркотики, оружие и др.) и услуги (сексуальные и др.);

– неудовлетворенного спроса на легальные товары и услуги (например, «дефицита», присущего социалистической экономике);

– рынка труда, безработицы, незанятости подростков и молодежи;

– пороков налоговой, таможенной, финансовой политики государства, препятствующих нормальному развитию легальной рыночной экономики.

 

Пока есть спрос, будут предложения. Функционирование наркобизнеса как экономической отрасли рассмотрено в книге Л. Тимофеева «Наркобизнес: Начальная теория экономической отрасли» (М., 1998). В результате экономического анализа автор приходит к выводам: «Из всех возможных способов регулирования отрасли – налого-облажение, национализация, запрет – запрет как раз наименее продуктивен. Запретить рынок – не значит уничтожить его. Запретить рынок – значит отдать запрещенный, но активно развивающийся рынок под полный контроль криминальных корпораций... Запретить рынок – значит дать криминальным корпорациям возможности и ресурсы для целенаправленного, программного политического влияния на те или иные общества и государства»*. В качестве иллюстрации достаточно вспомнить последствия «сухого закона» в США – бутлегерство и зарождение мафии, а также политики «преодоления пьянства и алкоголизма» в середине 80-х гг. в бывшем СССР – массовое самогоноварение, начало подпольного производства и распространения фальсифицированных алкогольных изделий, наконец, сегодняшнюю ситуацию с наркобизнесом. Всеобщая легализация наркотиков означала бы конец наркобизнеса (к этой проблеме мы еще вернемся в гл. 10).

* Тимофеев Л. Наркобизнес: Начальная теория экономической отрасли. М., 1998. С. 107.

 

Об организованной преступности как социальном феномене (а не совокупности преступных организаций, которые существуют не одно столетие) можно говорить только тогда, когда она начинает серьезно влиять на экономику и политику страны. Это присуще и современной России.

Глобальное развитие организованной преступности (повышение степени организованности преступности) – естественный, закономерный процесс, всего лишь проявление повышения уровня организованности всех социальных институтов: экономики, производства, управления, политики, образования и др. Как выразился один из представителей преступного сообщества Санкт-Петербурга в интервью сотруднику Центра девиантологии Социологического института РАН Я. Костюковскому: «Время разбойников с обрезами прошло. Конечно, есть обычные уличные грабители, но даже если они за день ограбят тысячу человек – это ничего по сравнению с тем, что могу заработать я, нажав три клавиши на компьютере».

 

Неудивительно, что одной из тенденций развития современной организованной преступности является стремление к легализации своей деятельности, в частности, путем создания легальных предприятий, инвестируя в них деньги, добытые преступным путем, а затем «отмытые».

Организованная преступность институционализируется в разное время в разных странах, становясь социальным институтом. Социальные институты – регулярные, долговременные социальные практики, образцы поведения, служащие удовлетворению различных потребностей людей*. Основные признаки организованной преступности как социального института: длительность существования; регулярность (постоянство) функционирования; выполнение определенных социальных функций (обеспечение заинтересованных групп населения товарами и услугами, предоставление рабочих мест, перераспределение средств и др.); наличие комплекса норм (правил поведения); «профессионального» языка, вполне определенных ролей. Институционализация (процесс, в ходе которого социальные практики становятся регулярными, долговременными и «обрастают» всеми признаками института) организованной преступности началась в России (СССР) с конца 50-х – начала 60-х гг. и завершилась в конце 70-х – начале 80-х гг. минувшего столетия.

* Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. Социологический словарь. Казань, 1997. С. 106-107.

 

Прогнозируя развитие организованной преступности, отмечают:

– эрозию традиционных мафиозных структур;

– расширение применения насилия для достижения результатов;

– более активное использование безопасных видов деятельности (подделка кредитных карт, авиабилетов);

– внедрение в легальный бизнес и финансовую деятельность;

– отмывание денег через рестораны, ночные клубы, казино и т. п.;

– использование новых технологий*.

* Albanese. Ibid. P. 245-247; Siegel L. Criminology. Fourth Edition. West Publishing Co., 1992. P. 386-387.

 

Все исследователи прогнозируют дальнейшую интернационализацию, глобализацию организованной преступности.

Преступная организация. Имеется уголовно-правовое (ст. 35 УК РФ) и криминологическое понимание преступной организации. Ниже анализируется лишь последнее.

Мы не рассматриваем преступные организации политической направленности (признанные таковыми в судебном порядке – руководящий состав национал-социалистической партии Германии, гестапо, СД, СС, или же оставшееся без формального юридического осуждения руководство ВКП(б) – КПСС, НКВД – КГБ), а также легальные организации, использующие в своей деятельности преступные методы.

Предметом нашего анализа являются те из преступных организаций, которые создаются для извлечения прибыли в результате производства и распределения нелегальных товаров и услуг. Их можно условно назвать «организациями преступного предпринимательства». Однако в силу традиции и для краткости будем использовать привычный термин «преступная организация». Они относятся к социальным организациям типа «трудовой коллектив» (различают несколько типов социальных организаций: семья, трудовой коллектив, общественная организация, общество, метаобщество)*.

* Айдинян Р., Гилинский Я. Функциональная теория организации и организованная преступность // Организованная преступность в России: Теория и реальность / Под ред. Я. Гилинского. СПб., 1996. С. 1-15.

 

Действительно, с экономической точки зрения «преступная деятельность – такая же профессия, которой люди посвящают время, как и столярное дело, инженерия или преподавание. Люди решают стать преступником по тем же соображениям, по каким другие становятся столярами или учителями, а именно потому, что они ожидают, что "прибыль" от решения стать преступником – приведенная ценность всей суммы разностей между выгодами и издержками, как неденежными, так и денежными, – превосходит "прибыль" от занятия иными профессиями»*.

* Бекер Г. Экономический анализ и человеческое поведение // Теория и история экономических и социальных институтов и систем (THESIS). 1993. Т. 1. Вып. 1. С. 33-34.

 

Как любой трудовой коллектив, преступная организация имеет свою более или менее сложную структуру, правила работы; заботится о подборе, подготовке и расстановке кадров; поддерживает дисциплину труда; обеспечивает безопасность деятельности; стремится к высоким доходам (прибыли). Издаются даже пособия по руководству мафией*...

* The Mafia Manager: A Guide to the Corporate Machiavelly. NY: St. Martin's Press, 1996 (автору уже встречался русский перевод этой книги).

 

Преступные организации высоко адаптивны и устойчивы в силу жестких требований к «подбору кадров», «дисциплине труда», рекрутированию наиболее молодых, сильных, волевых «сотрудников», благодаря «свободе» от налогового бремени, да и от общепринятых моральных требований (своя этика существует и строго поддерживается). Так что эта разновидность трудовых коллективов отличается высокой конкурентоспособностью.

Из интервью представителя преступной группировки Санкт-Петербурга Я. Костюковскому*:

* Я. Костюковский провел свыше 100 глубинных интервью с представителями действующих преступных группировок. Результаты исследования представлены в работе: Костюковский Я. В. Организованная преступность и преступные организации: социологический анализ. Дис.... канд соц. наук. СПб., 2002.

 

«У меня бригада есть – угонами занимается. Там такие умельцы – машину с любой противоугонкой за пять минут вскрывают. Недавно купили сканирующее устройство – коды считывать. Техника... Я вообще думаю, что вся новая техника через криминал проходит. Это в государственных учреждениях сидят в тетрисы на компьютерах режутся. А у меня в конторе по двенадцать часов люди работают».

Иногда различают три уровня преступных организаций: преступная группа, объединение (ассоциация), преступное сообщество.

В отечественной и зарубежной литературе перечисляется множество признаков преступной организации. С нашей точки зрения, к числу наиболее существенных признаков организации преступного предпринимательства относятся:

– устойчивое объединение людей, рассчитанное на длительную деятельность;

– цель: извлечение максимальной прибыли (сверхприбыли);

– содержание деятельности: производство и распределение товаров и услуг;

– характер деятельности: сочетание нелегальных (преступных) и легальных видов деятельности;

– структура организации: сложная иерархическая с разграничением функций;

– основное средство безопасности: коррумпирование органов власти и управления, правоохранительных органов (полиции, уголовной юстиции);

– стремление к монополизации в определенной сфере деятельности или на определенной территории ради успешного достижения главной цели.

Эти признаки в большей или меньшей степени присущи всем трудовым коллективам. Лишь преступный характер деятельности и коррумпирование у легальных трудовых коллективов проявляются в качестве необязательных (но вполне возможных) признаков. Следует отметить еще одну особенность: преступная организация, как правило, нелегальна в том отношении, что не имеет статуса юридического лица и всех соответствующих легальных атрибутов (лицензии, счета в банке, печати и др.). Однако в последнее время криминальные структуры преодолевают и это «неравенство», создавая легализованные дочерние «предприятия» или же проходя... юридическое оформление как «общественная организация» (например, хорошо известная преступная группировка «Уралмаш» – однофамилец государственного гиганта и футбольной команды).

Что касается «мафии» – это не научный термин. Иногда он употребляется как синоним «преступной организации», иногда – как собственное имя определенных преступных сообществ типа сицилийской мафии.

Организованная преступность в современной России. Преступные организации в России имеют долгую историю – они известны с XV – XVI вв. «Воровские» традиции и воровской сленг («блатная феня») восходят к XVIII в.

После 1917 г. преступные организации в России действовали в виде банд, совершавших вооруженные нападения на граждан и учреждения. С 30-х гг. формируется криминальное сообщество «воров в законе», которое со значительными изменениями (менее строгий воровской «закон», утрата былых позиций вне пенитенциарной «зоны» и др.) существует до сих пор. «Воры в законе» имеют «общак» – общую кассу, в которую отчисляется определенный процент от награбленного. Об этой уникальной форме преступной организации сегодня, пожалуй, известно столько же, сколько о сицилийской мафии*.

*Гуров А., Рябинин В. Исповедь «вора в законе». М., 1995; Дикселиус М., Константинов А. Преступный мир России. СПб., 1995; Подлесских Г., Терешонок А. Воры в законе: бросок к власти. М., 1994; Сидоров А. Великие битвы уголовного мира; История профессиональной преступности Советской России. В 2 кн. Ростов н/Д, 1999; и др.

 

После смерти И. В. Сталина, на волне хрущевской «оттепели» появляются первые подпольные дельцы – «цеховики» (в легальных и подпольных цехах нелегально изготовлялась продукция для населения – одежда, обувь и др., которыми не могла обеспечить государственная промышленность). Цеховики, как и представители других сфер нелегального в условиях «социализма» бизнеса, представляли теневую экономику, были «теневиками». Особенность российской (вообще советской) теневой экономики состояла в том, что «теневики» производили вполне легальные товары и предоставляли легальные (для нормального общества с нормальной экономикой) услуги (например, обмен валюты).

В 70-80-е гг. идет активный процесс сращивания «цеховиков», теневой экономики и сообщества «воров в законе», а также коррумпированных властных структур – «зонтика». Горбачевская перестройка при всех ее несомненных достоинствах, с ее легализацией частной собственности, частной предпринимательской деятельности позволила владельцам подпольных капиталов, а также партийно-государственной номенклатуре первыми захватить новое экономическое поле. Сплав старых «воров в законе», «теневиков», коррумпированных чиновников и новой генерации криминального мира – «бандитов» или «спортсменов» раздвоился: большая часть ушла со своими капиталами, криминальными и полукриминальными связями и нравами в легальный бизнес, меньшая часть образовала преступные организации с традиционными видами деятельности: продажа наркотиков и оружия, рэкет, контроль над игорным бизнесом и проституцией и т. п. В результате названных процессов современный российский капитализм оказался в значительной степени криминализирован – по «начальному капиталу», методам деятельности, взаимоотношениям участников, «этике» и лексике «братков»*. Представители криминальных структур нередко входят в состав советов директоров предприятий, правлений банков (кстати говоря, наши конфиденты считают, что в банковской сфере контроль криминалитета достигает 90-100%, тогда как в сфере предпринимательства «ограничивается» 60-80%).

* См.: Олейник А. «Бизнес по понятиям»: об институциональной модели российского капитализма // Вопросы экономики. 2001. № 5. С. 4-25.

 

Бизнес в Санкт-Петербурге и в других регионах России в значительной степени находится под контролем криминальных структур. В Петербурге действует несколько преступных сообществ мафиозного типа (тамбовское, азербайджанское, казанское и др.), десятки преступных объединений (например, комаровское – по трассе Петербург – Выборг – государственная граница) и сотни преступных групп.

Наши респонденты, представители отечественного бизнеса, рассказывали еще в середине 90-х гг.: «100% коммерческих структур подвергаются рэкету... Рэкетиры контролируют все предприятия, кроме оборонного комплекса и некоторых иностранных фирм».

И сегодня (интервью 2000 г.) руководитель одного из подразделений регионального УФСБ считает, что не менее 90% предпринимателей вынуждены платить дань криминальным структурам «за охрану».

Если в конце 80-х – начале 90-х гг. преобладал «черный рэкет» (поборы с мелких магазинов, ларьков, киосков), то в настоящее время, за исключением сохранившихся мелких рэкетиров, господствует хорошо отлаженная и вполне «легальная» система «патронажа» над крупными предприятиями и банками с заключением юридически оформленных договоров на «обеспечение безопасности», «маркетинговые услуги», «партнерство». Вообще легальный и нелегальный бизнес в стране тесно взаимосвязаны. Наши респонденты из числа бизнесменов утверждают:

«Невозможно работать без нелегальной деятельности... Легальные и нелегальные методы взаимосвязаны».

Руководители подразделений милиции по борьбе с экономической и организованной преступности подтверждают:

«Средний бизнесмен чрезвычайно вовлечен в криминал... Взятки дают за все...Долги выбивают силой... С налоговой инспекцией нельзя иметь дело без взяток... Взятка неизбежна в бизнесе... Налоговая инспекция крайне коррумпирована... Мафиози нередко могут стать членами правления банков».

Многочисленные интервью с бизнесменами, офицерами милиции и действующими представителями петербургских криминальных структур позволили нам установить типичные ситуации вынужденного вовлечения предпринимателей в криминальную деятельность:

– дача взяток при регистрации (получении лицензии) своего бизнеса; при аренде помещения; при получении разрешения на предпринимательскую деятельность от санитарно-эпидемиологической службы, от пожарной инспекции и др.; для получения банковского кредита; при отчете налоговой службе; при взаимоотношении с таможенными органами и т. п.;

– сокрытие доходов от налога, ибо при существующем налоговом прессе невозможно выжить в условиях конкуренции при добросовестном выполнении налоговых требований;

– зависимость от рэкета («крыши») и необходимость сотрудничать с криминальными структурами (преступными сообществами), в том числе вводя их представителей в руководство предприятия, банка, в целях личной безопасности и возможности заниматься бизнесом;

– недостатки законодательной базы, бюрократизация и коррумпированность милиции и юстиции заставляют «восполнять» государственную и судебную защиту неправовыми методами (в том числе, прибегая к «помощи» криминалитета: «арбитраж», «исполнительное производство» и др.).

Основные виды деятельности петербургских и вообще российских преступных организаций: финансовые (банковские) махинации, торговля оружием, кража и перепродажа автомобилей, продажа цветных металлов, изготовление и продажа фальсифицированных товаров и прежде всего алкогольных изделий, наркобизнес, контроль над игорным бизнесом и проституцией. Проиллюстрируем сказанное фрагментами из интервью сотрудника упомянутого исследовательского Центра Я. Костюковского с представителями петербургских преступных организаций.

«И. (интервьюер): Какие виды криминального бизнеса наиболее популярны?

Р. (респондент): В течение 1994 г. половина всего металла из России экспортировалось нелегально. Это был хороший бизнес! Люди за два-три месяца зарабатывали так, что до сих пор хватает. Правда, это была работа по 25 часов в сутки. Но игра стоила свеч. Разница в цене здесь и в Эстонии, например, была безумная.

И.: Как в отношении азартных игр?

Р.: Если ты спрашиваешь о казино...Это дело подходящее. Я могу пригласить в казино интересного для меня человека и он будет выигрывать. Он сможет выиграть столько, сколько я захочу. Это ситуация простая и прекрасная: нет взятки, нет коррупции. Человек доволен, нет проблем... Через казино можно реализовать огромные деньги без контроля. Иногда бывают милицейские начеты. Обнаружить нарушения в казино всегда можно. Но кто будет проверять, когда вице-губернатор сидит? В общем, белые начинают и выигрывают...

И: А как дела с проституцией?

Р.: Проституция в Санкт-Петербурге обычная индустрия. Существует не со вчерашнего дня. Имеются сотни «контор» (агенства по предоставлению сексуальных услуг. – Я. Г.). Их еще больше в Москве. В нашем городе самые дорогие женщины в барах, гостиницах, казино. Есть call girls, девочки в саунах, в "центрах досуга". Так, в массажных салонах... Уличные намного дешевле...

И.: А как с детской проституцией?

Р.: Конечно. Есть очень много любителей. Есть также много алкоголиков, которые продают своих детей. Можно даже за бутылку водки. Если говорить о проституции в целом, есть мужская проституция и гомосексуальная проституция тоже. Мужчины более дорого стоят.

И.: Что ты можешь сказать о "бизнес-поездках"?

Р.: Да, существуют. Более того, девочки не всегда проститутки. Это могут быть приглашения для работы в стриптизе или вообще в сфере услуг. Но они экспортируются, например, в Турцию и их насильно заставляют заниматься проституцией. Это их счастье, если им удается бежать. Но обычно конец очень плохой...»

Преступные организации проявляют большой интерес к приватизации. Они получают своевременно информацию об аукционах, направляют туда представителей, которые нередко диктуют – кто, что и за какую цену купит.

Большой размах получила нелегальная торговля оружием. Купить можно все. Вопрос только – по какой цене.

«Р.: Мы занимаемся мелочью по сравнению с тем, что сейчас делается в армии, в оборонке – вот там да, целая экономика. Сейчас говорят, вот, в армии все воруют. А, по-моему, там все намного сложнее. Просто выгоднее прикинуться простыми воришками, а на самом деле там же миллионы баксов крутятся».

Последние годы активно развивается рынок наркотиков. Если несколько лет назад в городе преобладали анаша и маковая соломка, то теперь – героин, для элитного потребления – кокаин, на дискотеках – экстази.

Особая тема – «вхождение во власть» криминальных структур. Их представители сегодня в руководстве предприятий и банков, законодательных и административных органов, они лоббируют законы и контролируют их исполнение, финансируют избирательные компании, спонсируют учреждения образования и культуры, а кое-где и милицию*...

* Шаров Л. Оставьте преступность в покое // Общая газета. 1998. 15-21 янв. С. 5.

 

Для российской организованной преступности характерны следующие особенности:

– широкая распространенность и влияние на экономику и политику (по мнению правоохранительных органов, около 40-60% предприятий и 60-80% банков находятся под контролем криминальных структур, а с точки зрения представителей криминалитета, эти цифры еще выше);

– очень высокий доход (сверхприбыль) преступного бизнеса;

– организованная преступность принимает на себя выполнение функций государства: обеспечение безопасности, «арбитраж», «исполнительное производство» и т. п.;

– тотальная коррумпированность властных структур и правоохранительных органов всех уровней;

– широкая социальная база организованной преступности – незанятость подростков и молодежи, невозможность в условиях современной России («сверхналоги», коррупция) нормально развиваться легальному бизнесу;

– распространение насильственных методов «решения конфликтов»;

– новые тенденции: стремление к легализации криминальной деятельности; переход к легальной и полулегальной деятельности; проникновение в легальный бизнес и во властные структуры;

– политизация организованной преступности и криминализация политики, экономики, общества и государства.