Основные характеристики (показатели) преступности

 

Любое изучение и описание преступности или ее отдельных видов, равно как любых иных проявлений девиантности, требует количественных показателей. Измерение преступности – одна из главных исследовательских задач зарубежной криминологии*. Проблемность этой задачи объясняется рядом факторов.

* Barkan S. Criminology: A Sociological Understanding. New Jersey: Pentice Hall, Upper Saddle River, 1997. P. 51-83; Brown S., Esbensen F.-A., Geis G. (1998) Ibid. P. 79-124; De Keseredy W., Schwartz M. (1996) Ibid. P. 109-150; Lanier M., Henry S. (1998) Ibid. P. 36-62; Muncie J., McLaughlin E. (1996) Ibid. P. 19-41; Sheley J. (Ed.)Criminology: A Contemporary Handbook. Third Edition. Wadsworth, Thomson Learning, 2000. P. 56-83; Tierney J. Criminology: Theory and Context. Prentice Hall, Harvester Wheatsheaf, 1996. P. 24-43.

 

1. Как мы заметили выше, уголовное законодательство большинства современных государств сконструировано таким образом, что практически все или почти все взрослые граждане в течение жизни совершают преступления, да и не единожды (все граждане – преступники-рецидивисты...). Этот феномен можно обозначить как избыточность уголовного закона. Понятно, что регистрируется лишь незначительная часть всех совершаемых «преступлений» (привычный образ – «надводная часть айсберга»). Незарегистрированное большинство преступлений носит название латентной преступности и о ней речь пойдет ниже. Ясно, что выявление и оценка масштабов латентной преступности – задача не из легких.

2. Иногда утверждают, что зарегистрированная (учтенная) преступность «представительна» для всей совокупности. И в зарегистрированной преступности отражается целое как в капле воды. Но насколько мы можем доверять представительности (репрезентативности) учтенной преступности? Ведь что и как регистрируется зависит от активности населения (насколько оно, включая жертв преступлений, сообщает в органы, регистрирующие преступления, о таковых), от активности полиции (насколько она полно и точно регистрирует все факты преступлений, ставших ей известными), от государственной политики (что именно, с точки зрения властей, является главным объектом «борьбы с преступностью»), от характера преступлений (всегда ли населению и полиции становятся известны факты мошенничества, экологических преступлений, фальсификации товаров и услуг?). Во всем мире хорошо известна селективность (избирательность) полиции и уголовной юстиции при выявлении, регистрации и раскрытии преступлений: наиболее полно учитываются так называемые «street crimes» (уличные или «общеуголовные» преступления) и «не замечается» преступность «респектабельная», «элитарная», «беловоротничковая» (white-collar crime)*. По образному выражению A. Liazos, «борьба» ведется преимущественно с «nuts, sluts and perverts» (с пьяницами, опустившимися, извращенцами)**. И тогда пойманные полицией и осужденные судом «nuts, sluts and perverts» – лишь «козлы отпущения», призванные демонстрировать успехи борьбы с преступностью.

* Coleman J. The Criminal Elite: The Sociology of White Collar Crime. NY: St. Martin's Press, 1985; PodgorE. White Collar Crime in a Nutshell. St. Paul (Minn.): West Publishing Co, 1993.

** Liazos A. The Poverty of the Sociology of Deviance: nuts, sluts and perverts // Social Problems 1972. 20. P. 102-120.

 

3. Уголовное законодательство различных стран и в разное время признает преступными существенно различные деяния. Как сравнивать, сопоставлять при этом криминальную ситуацию и ее динамику?

В современных развитых странах существует несколько взаимодополняющих систем учета совершаемых преступлений.

Прежде всего, это официальная полицейская (прокурорская, судебная) статистика. Используемая во всех странах, она формируется по разным критериям; по числу арестов подозреваемых, по числу возбужденных уголовных дел, по числу зарегистрированных преступлений (последний вариант принят и в современной России). Иногда за основу берутся не все зарегистрированные преступления, а наиболее опасные или распространенные. Так, в США публикуются сведения ФБР об «индексной преступности» (Uniform Crime Reports – UCR), в состав которой входят убийства, изнасилования, разбойные нападения, грабежи, берглэри (burglary – вторжение в чужое жилище с преступными намерениями), кражи (на сумму свыше $50), кражи автотранспортных средств. Достаточно полные сведения о преступности (в целом и по видам, по федеральным землям, по городам с населением свыше 100 тысяч жителей, о лицах, совершивших преступления, о жертвах и многое другое) публикуются в ФРГ*. Впрочем, и во многих других западноевропейских странах сведения о преступности публикуются полно, открыто и наглядно (цветные графики, диаграммы и т. п.)**. Сравнительные статистические данные по десяткам стран имеются в отчетах ООН***.

* См., например: Polizeiliche Kriminalstatistik Bundesrepublik Deutschland. Berichtsjahr 2001. Bundeskriminalamt Wiesbaden, 2002.

** См., например: The 2000 British Crime Survey // Home Office Statistical Bulletin. London, 2000. 18/00.

*** См., например: Newman G. (Ed.) Global Report on Crime and Justice. NY: Oxford University Press, 1999.

 

В СССР вся уголовная статистика была засекречена. Первые, крайне убогие сведения начали публиковаться с 1987 г. в ежегодных статистических сборниках «СССР в цифрах». Первый относительно полный статистический сборник «Преступность и правонарушения в СССР» вышел в 1990 г. и содержал наиболее общие сведения с 1961 г., а по отдельным преступлениям с 1980 г.*. По понятным причинам общесоюзные сборники прекратили свое существование уже в 1991 г., но с 1992 г. стали публиковаться российские ежегодные статистические сборники «Преступность и правонарушения»**. Если выпуски до 1992 г. включительно поступали в открытую продажу, то уже с 1993 г. их приходится «доставать». То же самое относится к кратким ежемесячным и ежегодным справочникам МВД РФ «Состояние преступности в России». Есть и другие источники статистической информации, в частности, публикуемые в изданиях Криминологической ассоциации (Москва), в трудах отечественных криминологов, но эти данные носят вторичный, производный характер.

* Преступность и правонарушения в СССР. 1989. М., 1990.

** См., например: Преступность и правонарушения 2001. Статистический сборник. М., 2002.

 

Поскольку официальные полицейские статистические данные заведомо страдают существенной неполнотой, они дополняются проводимыми во многих странах виктимологическими опросами населения (victimology survey). Суть последних – анонимный репрезентативный (представительный) опрос жителей о том, были ли они лично или члены их семьи жертвами преступлений за определенный предшествующий опросу промежуток времени (за год, полугодие, квартал) и если – да, то каких именно. В США результаты такого рода опросов (National Crime Victimization Survey – NCVS) образуют второй важнейший источник сведений о преступности, наряду со статистикой ФБР, а сравнения данных UCR и NCVS – предмет криминологических исследований*.

* Например: SheleyJ. Criminology. Wadsworth, 2000. P. 60-79.

 

К сожалению, в России никогда не проводились национальные (федеральные) виктимологические опросы, а региональные – лишь в незначительном количестве регионов и нерегулярно. И, пожалуй, самое главное – если региональные виктимологические опросы и проводятся, то по различным методикам, а потому их результаты не сопоставимы. Мы можем сослаться лишь на относительно систематические виктимологические опросы населения Санкт-Петербурга, проводимые с нашим участием начиная с 1989 г., причем с 1999 г. по единым методикам, принятым в США*.

* Результаты частично опубликованы в кн.: Afanasyev V., Gilinskij Y., Golbert V. Social Changes and Crime in St. Petersburg. In: Ewald U. (Ed.) Social Transformation and Crime in Metropolises of Former Eastern Bloc Countries. Bonn: Forum Verlag Godesberg. 1997. P. 162-181; Сравнительное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе». СПб., 1999.; Сравнительное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе» (Отчет – 2) СПб., 2000; Сравнительное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе» (Отчет – 3). СПб., 2001; Сравнительное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе» (Отчет – 4). СПб., 2002.

 

Третьим способом измерения масштабов преступности является метод самоотчета (Self-Report Survey). Он заключается в анонимном анкетном репрезентативном опросе населения с целью выяснить: совершал ли опрашиваемый (респондент) какие-либо уголовно-наказуемые деяния за определенный прошедший период времени. Достаточно распространенный за рубежом, этот метод почти не применяется в России (нам известен лишь один такой опрос, проведенный с нашим участием в Санкт-Петербурге в середине 90-х гг.).

Существуют и иные национальные или региональные исследования, направленные на решение частных задач (определение уровня насильственных преступлений в регионе, степени латентности тех или иных преступлений и т. п.). Так, в США хорошо известны национальные исследования молодежи (National Survey of Youth), позволяющие уточнить состояние молодежной преступности.

Какие же основные показатели характеризуют ситуацию с преступностью (по этим же показателям можно «считать» и описывать все иные виды девиантности)?

1. Объем преступности – абсолютное количество преступлений, зарегистрированных на определенной территории за определенный период времени. Например, объем зарегистрированной преступности в России в 2000 г. составил 2 952 367 преступлений, а в Санкт-Петербурге – 97 704 преступлений.

2. Уровень преступности – количество преступлений, зарегистрированных на определенной территории за определенный период времени, в расчете на какое-либо количество жителей этой же территории (обычно – в расчете на 100 тыс. человек, хотя возможен расчет и на 10 тыс., и на 1000 человек). Нередко уровень преступности рассчитывается на 100 тыс. жителей, достигших возраста наступления уголовной ответственности (в России – 14 лет).

Уровень преступности на 100 тыс. человек населения выражается коэффициентом, который рассчитывается по формуле:

 

где К – коэффициент преступности;

n – количество зарегистрированных на определенной территории за определенное время преступлений;

N – численность населения (или численность населения в возрасте старше 14 лет) на этой же территории.

 

Например, мы уже знаем, что объем преступности в России в 2000 г. составил 2 952 367, а в Санкт-Петербурге – 97 704. В этом же году население России составило 145 185 тыс. человек, из них в возрасте старше 14 лет – 121 495 тыс. человек, в Санкт-Петербурге – 4661 тыс. человек, из них в возрасте старше 14 лет – 3981 тыс. человек*. Тогда коэффициенты преступности (К) в 2000 г. составят:

в России на 100 тыс. человек всего населения:

2 952 367 x 100 000: 145 185 000 = 2033,5;

в России на 100 тыс. жителей в возрасте с 14 лет:

2 952 367 х 100 000: 121 495 000 = 2430,0;

в Санкт-Петербурге на 100 тыс. человек населения)

97 704 x 100 000: 4 665 000 = 2094,4;

в Санкт-Петербурге на 100 тыс. жителей в возрасте с 14 лет:

97 704 х 100 000: 3 981 000 = 2454,2.

* Источники: Население России 2000: Восьмой ежегодный демографический доклад / Под ред. А. Г. Вишневского. М., 2000. С. 39; Основные показатели демографических процессов в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. СПб.. 2000. С. 14.

 

Коэффициент преступности (как показатель ее уровня) позволяет сравнивать состояние преступности в различных странах и регионах.

3. Структура преступности – внутренний состав преступности по видам преступлений (в 2001 г. краж в России было зарегистрировано 42,9% от всех преступлений, разбоев и грабежей – 6,5%; фактов хулиганства – 4,5%: тяжких преступлений против личности – 3,3%; присвоений или растрат – 0,8%; взяточничества – 0,1%; иных преступлений – 41,9%), или по социально-демографическому составу лиц, совершивших преступления (в 2001 г. в России женская преступность составила 17,0%, мужская – 83,0%; преступность несовершеннолетних – 10,5%, молодых в возрасте от 18 до 29 лет – 43,4%, взрослая преступность – 46,1%; преступность рабочих – 25,9%, служащих – 3,7%, работников сельского хозяйства – 1,5%, учащихся и студентов – 6,9%, лиц без постоянного источника доходов – 55,1%*), или по иному основанию.

* Преступность и правонарушения 2001. М., 2002. С. 19.

 

Доля каждого структурного элемента преступности исчисляется в процентах и обычно называется удельным весом (так, в наших примерах удельный вес краж был 42,9%, удельный вес женской преступности – 17,0%).

4. Динамика преступности – изменение вышеназванных показателей (объема, уровня, структуры) во времени. Например, динамика уровня преступности (на 100 тыс. человек населения) в России с 1994 по 2001 г.: 1994 – 1778,9; 1995 – 1862,7; 1996 – 1778,4; 1997 – 1629,3, 1998 – 1759,5; 1999 – 2051,4; 2000 – 2028,3; 2001 – 2045,6; 2002 – 1760, 5*.

* Некоторое расхождение данных за 2000 г. объясняется различными базами демографических данных.

 

5. Иные показатели. Помимо четырех вышеназванных основных показателей в криминологии применяются многочисленные другие количественные характеристики преступности, отдельных видов преступлений, лиц, совершивших преступления: индекс судимости (число лиц, осужденных к уголовным наказаниям по вступившим в законную силу приговорам, на определенной территории за определенный промежуток времени в расчете на 100 тыс. жителей); индекс латентности преступности (отношение незарегистрированного объема преступности к зарегистрированной ее части); коэффициент криминальной активности (отношение определенной социально-демографической группы населения в числе лиц, совершивших преступления, к доле это же группы в населении); уровень раскрываемости преступлений (отношение раскрытых преступлений к зарегистрированным); уровень виктимности (отношение доли определенной социально-демографической группы населения в числе жертв преступлений к доле этой группы в населении) и другие, а также интегративные показатели, учитывающие одновременно количество преступлений, их тяжесть и другие характеристики*.

* Подробнее см.: Забрянский Г. И. Криминологические проблемы села. Ростов н/Д, 1990. С. 58-74; Коган В. М. Социальные свойства преступности. М., 1977. С. 37-44; Криминология: Учебное пособие М., 1997. С. 23-26, 47-99; Максимов С. В. Краткий криминологический словарь. М., 1995.

 

5. Наконец еще одно понятие, характеризующее преступность. Это – ее состояние. Обычно под состоянием преступности понимается ее обобщенная характеристика, включающая объем, уровень, структуру, динамику, латентность, причиненный ущерб и т. п., то есть общая характеристика криминальной ситуации на определенной территории в определенное время, место, а также значение преступности в числе социальных проблем. Однако в отечественной криминологической литературе прошлых лет под состоянием преступности нередко понималось то, что сегодня чаще называется объемом.

 

Латентная преступность

 

Под латентной преступностью (от англ. dark number, нем. dunkel Ziffer – «темное число») понимается ее незарегистрированная часть. Рассмотрим эту проблему подробнее.

В связи с распространенной избыточностью уголовно-правового закона, а также с учетом реальных возможностей полиции и уголовной юстиции подавляющее большинство деяний, формально подпадающих под действие уголовного закона, остаются неучтенными, незарегистрированными. Более того, известно, что из числа зарегистрированных раскрывается не более половины, из которых доходят до суда еще меньше, а осуждается меньшее число лиц, нежели предстает перед судом. Это – так называемая «воронка» уголовной юстиции, которая не может «переварить» даже все зарегистрированные преступления (так, например, в 2001 г. в России было рассмотрено 3 463 304 заявлений о совершенных преступлениях, зарегистрировано 2 968 255 преступлений, выявлено 1 644 242 лица, совершивших преступления, осуждены по приговорам, вступившим в законную силу, 1 244 211 человек).

Различают три основных вида причин латентности преступлений.

Естественная латентность, когда органам, регистрирующим преступления, не известно о них.

Чаще всего это бывает потому, что потерпевшие от преступлений не сообщают о них. Так, по результатам нашего опроса населения Санкт-Петербурга, в 2001 г. не обратились в милицию свыше 73% жертв преступлений. Причины отказа от обращения: «милиция ничего не стала бы делать» и «бессилие милиции» – свыше 23% (от числа не обратившихся), отсутствие или незначительность ущерба – 10%, отсутствие доказательств и неизвестность подозреваемого – 18%, иные причины – свыше 48%. Нередко потерпевшие не знают, о том, что они стали жертвами преступления (при экологических преступлениях, в результате фальсификации продуктов питания и др.).

Искусственная латентность – когда правоохранительным органам стало известно о факте преступления, но они его не регистрируют.

Искусственная латентность приобретает массовый характер в тоталитарных и авторитарных государствах. Причина – стремление скрыть от населения истинные масштабы преступности, борьба за «честь мундира», желание «выслужиться» (чем «меньше» преступлений, тем «лучше» работает полиция, милиция), а то и выполнение прямого приказа «сверху». Так, очень высокой искусственная латентность была в СССР до 1983 г. В 1983 г. одним из поводов для снятия Н. Щелокова с поста министра внутренних дел послужили «вскрытые» Генеральной прокуратурой (как будто об этом раньше не было известно!) массовые случаи сокрытия преступлений от регистрации. Навели «порядок», поснимали с постов ряд ответственных работников МВД, преступность в 1983 г. «выросла» в результате регистрации ранее сокрытых преступлений на 21,8%, по сравнению с 1982 г. (это – огромный прирост преступности, до 1983 г. максимальный годовой прирост в 1966 г. составлял 18,1%, средние же колебания преступности были ± 5%). С начала 90-х гг. по 1994 г. искусственная латентность в России находилась на «приемлемом» уровне. Затем вновь начался ее рост. Об этом свидетельствуют несколько обстоятельств.

Во-первых, уровень раскрываемости преступлений. Средний для европейских стран уровень раскрываемости 40-46% (1988 г.: во Франции – 40,3%, в Великобритании – 32,0%, в ФРГ – 45,8%; 2000 г.: в Дании – 19%, в Финляндии – 58%, в Норвегии – 30%, в Швеции – 19%). Уровень раскрываемости в СССР свыше 90-95% (1980 г. – 95,4%, 1982 г. – 95,9%, 1984 г. – 90,2%) был заведомо нереален, «липовый». Впервые правдоподобный показатель 46,9% достигнут в России в 1992 г., что свидетельствовало об относительно достоверной регистрации преступлений. «Рост» раскрываемости, начавшийся в 1993 г. (50,6%), до 75,6% в 2000 г. мог быть достигнут только за счет массового сокрытия от регистрации «глухарей», «неочевидных», заведомо неперспективных для раскрытия преступлений. Правда, после соответствующего признания министра внутренних дел Б. Грызлова уровень раскрываемости к 2002 г. несколько понизился, однако о существенном изменении ситуации с искусственной латентностью говорить пока не приходится.

Во-вторых, как показывают результаты виктимологических исследований в Санкт-Петербурге, при «сокращении» статистических показателей преступности в 1994-1997 гг. количество жертв преступлений в городе не сокращается, а возрастает (в 1991 г. – 12% опрошенных, в 1994 г. – 26%, в 1998 г. – 26%, в 1999 г. – около 27%).

В-третьих, по мировым данным, умышленные убийства как преступления с относительно низкой латентностью и относительно стабильной динамикой, являются важнейшими индикаторами криминальной ситуации, репрезентируя (представляя) состояние преступности в целом. Например, удельный вес (доля в %) умышленных убийств в структуре преступности в течение многих лет составлял: в Дании, Норвегии, Швеции 0,01-0,03%, в Канаде, Финляндии, Франции, ФРГ 0,06-0,07%, в Венгрии, Италии, США, Японии 0,12-0,23% и т. д. В России в течение 1985-1992 гг. умышленные убийства составляли 0,70-0,85% и лишь в 1993 г. этот показатель вырос до 1,04%, а в 1994 г. – до 1,2%, т. е. в 1,6 раза (в последующие годы удельный вес убийств также выше 1%). Отмеченные «отклонения» могут быть объяснены как результат значительного уве-личения латентной массы преступлении*.

* Подробнее см.: Гаврилов Б. Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной? // Государство и право, 2001. № 1. С. 47-62; Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировой криминологический анализ. С. 125-141.

 

Пограничная латентность – следствие юридической ошибки, заблуждения. Правоохранительным органам известно о событии, но оно ошибочно воспринимается как непреступное. Например, в результате ошибочного заключения пожарной инспекции факт пожара расценивается как самовозгорание, а в действительности имел место поджог. Или хорошо замаскированное убийство воспринимается как самоубийство или несчастный случай.

Латентность существует во всех странах, но ее масштабы и соотношение видов существенно зависят от профессионализма и добросовестности работы полиции, а также от уголовной политики государства.

Существует много способов и методик определения уровня латентности различных видов преступности*. Выше уже назывались виктимологические опросы и «самоотчеты». Нередко используется метод экспертных оценок, когда специалисты в той или иной области на основе профессиональных знаний отвечают на вопрос о предполагаемом уровне латентности определенного вида преступлений. Возможно уточнение латентной преступности в результате специальных экономических, бухгалтерских, технологических исследований. Так, изучая расход электроэнергии, сырья, промышленных вод на предприятии и сравнивая эти данные с выпущенной продукцией, можно определить размер хищений готовой продукции.

* Подробнее см.: Горяинов К. К. Латентная преступность в России: опыт теоретического и прикладного исследования М., 1994; Шнайдер Г. Й. Криминология. С. 124 – 146.

 

Проблема латентной преступности тесно связана с задачей определения реального состояния преступности в стране, регионе.