Исключительный закон против социалистов

Рост влияния социал-демократии, проявившийся в увеличении парламентского представительства, тревожил Бисмарка. Нейтрализовать опасную тенденцию он пытался ре­прессиями. Гонения начались уже с конца 1871 г., прошел ряд процес­сов. Но это были локальные меры, Бисмарк же хотел разом подавить движение в масштабе страны. Удобный, как он полагал, момент насту­пил, когда 11 мая, а затем 2 июля 1878 г. жестянщик-подмастерье Гедель, а затем бывший служащий Нобилинг совершили не связанные друг с другом покушения на Вильгельма I. И хотя социал-демократы не имели никакого отношения к этим террористическим актам, именно их Бисмарк обвинил в «растлевающем влиянии». Под давлением канцлера рейхстаг голосами консерваторов, свободных консерваторов и национал-либера­лов 21 октября 1878 г. принял «Закон против общественно опасных уст­ремлений социал-демократии», известный как «исключительный закон» против социалистов. Его утвердили сроком на 2,5 года, однако впослед­ствии четырежды продлевали, пока не отменили в 1890 г. Закон запретил союзы, преследующие социал-демократические, социалистические или коммунистические цели и направленные на «ниспровержение сущест­вующего государственного или общественного порядка». Не допуска­лись проведение ими демонстраций и собраний, выпуск печатной продук­ции. За 12 лет действия закона власти закрыли около 4 тыс. социал-демо­кратических партийных и профсоюзных изданий, выслали 900 и заключи­ли в тюрьмы 1500 социал-демократов.

Действия правительства заставили социал-демократов изменить так­тику. Газеты стали издавать в Швейцарии и подпольно ввозить в Герма­нию. Продолжали действовать социал-демократические депутаты, по-

с. 212 скольку избиратели голосовали за кандидатов лично, а не за партии. Со­четание нелегальных и легальных методов деятельности, последних осо­бенно в ходе избирательных кампаний, показало свою эффективность. На парламентских выборах 1877 г., т. е. до принятия «исключительного закона», социал-демократы получили 493 тыс. (9,1 %) голосов избирате­лей и 12 мандатов, а на выборах 1890 г. — 1,4 млн (19,7%) и 35 мест в рейхстаге. Репрессии привели к результату, обратному тому, на который рассчитывал Бисмарк.

Фридрих III и Вильгельм II

В марте 1888 г. умер девяностолетний Вильгельм I. Ему наследовал старший сын Фридрих III, образованный человек, поклонник английского парламентаризма, крупный военачальник, выигравший несколько сражений в войнах с Австрией и Францией, в том числе битву при Седане. Но Фридриху недолго остава­лось жить из-за рака горла. Царствование продолжалось всего 99 дней, и после смерти Фридриха 15 июня 1888 г. трон перешел к его сыну Виль­гельму II, последнему германскому императору. Молодой монарх не об­ладал ни соответствующими его положению знаниями, ни достойными главы государства качествами. Его отличали завышенная самооценка как нового «еще более великого» Фридриха II и в то же время дилетан­тизм во многих областях государственной жизни. Он был болтливым, на­пыщенным и тщеславным, неустойчивым в своих настроениях. Адмирал Тирпиц писал: «При его способности схватывать все на лету, впечатли­тельности, развитой фантазии и самолюбии всегда имелась опасность того, что безответственные влияния возбудят в нем импульсы, осуществ­ление которых было бы невозможно или не гармонировало бы с общим направлением политики»[81].

Отставка Бисмарка

Перемены на троне ускорили уход с политической арены и самого Бисмарка. В последние годы канцлерства его деятельность все менее соответствовала реалиям времени. Он вынашивал планы упразд­нения рейхстага и изменения избирательного права. Но все это было уже неосуществимо. В январе 1890 г. рейхстаг не поддержал законопроект о превращении закона против социалистов из временного в постоянный, и в сентябре этого же года он потерял силу. Отношение широких общест­венных слоев к политике Бисмарка нашло отражение в результатах вы­боров 1890 г., которые принесли поражение опоре канцлера — блоку консерваторов, свободных консерваторов и национал-либералов. Эти партии, вместе взятые, потеряли, если сравнивать с предыдущими выбо-

с. 213 рами 1887 г., 85 мест. В этих условиях Вильгельм II предпочел пожертво­вать Бисмарком, тем более что он со своим властным и независимым ха­рактером не вписывался в модель «личного правления», к чему стремил­ся император. 20 марта 1890 г. Бисмарк ушел в отставку.

«Новый курс» Каприви и канцлерство Гогенлоэ

После отставки Бисмарка канцлером Гер­манской империи стал Г.Л. фон Каприви, генерал-лейтенант, ранее занимавший ко­мандные должности в армии и возглавляв­ший военно-морское ведомство. С его именем связан так называемый новый курс. В области внутренней и внешней политики он состоял в под­готовке к неизбежной в будущем войне, которая в отличие от войн XIX в. не ограничится действиями армий, но сделает ее участниками целые на­роды. Поэтому следовало консолидировать германский народ, перейти к политике «примирения» с социал-демократическим и либеральным электоратами, католической партией Центра и теми, кто за ней сто­ял — поляками, датчанами, эльзасцами. Курс на «примирение» предпо­лагал отказ от репрессивной политики наподобие «исключительного за­кона» или культуркампфа и переход к социальной политике, способной переориентировать оппозиционные общественные слои на поддержку монархически-буржуазного порядка в государстве. Существенные уступ­ки католической партии Центра побудили ее стать опорой правительства во многих вопросах, в том числе поддержать торговые договоры с рядом государств.

Экономическая часть «нового курса» включала отказ от таможенной политики Бисмарка и переход к системе двусторонних торговых догово­ров. В свое время протекционистские тарифы помогли немецкой про­мышленности встать на ноги. Это не было явлением исключительно гер­манским: многие страны мира защищали свою экономику ввозными по­шлинами.

В период канцлерства Каприви, в 1891 —1894 гг., были заключены торговые договоры с рядом стран: Австро-Венгрией, Бельгией, Италией, Испанией, Швейцарией, Сербией, Румынией, Россией. С помощью сис­темы торговых договоров Каприви намеревался создать таможенный союз, некую общеевропейскую экономическую систему, призванную обеспечить для Германии доминирующие экономические позиции в «сре­динной Европе». Захват внешних рынков обеспечивал рост производст­ва, высокую занятость и зарплату рабочих, смягчал последствия эконо­мических кризисов, т. е. в конечном счете Германия превращалась в вы­сокоразвитое индустриально-аграрное государство. Но против Каприви восстали аграрии, интересам которых грозило проникновение в Герма­нию иностранных сельскохозяйственных продуктов. На состоявшемся в феврале 1893 г. учредительном съезде Союза сельских хозяев аграрии

с. 214 потребовали таможенной защиты сельскохозяйственного рынка, растор­жения торговых договоров, если они основывались на понижении хлеб­ных пошлин.

«Новый курс» не принес желаемых результатов. Социальное законо­дательство не ослабило рабочего движения и влияния на него Социал-де­мократической партии, которая продолжала завоевывать новые голоса. Не удалось урегулировать на компромиссной основе взаимоисключаю­щие экономические интересы финансово-промышленной буржуазии и крупной земельной аристократии. Благоприятствовавшие промышлен­ному экспорту торговые договоры нарушили равновесие между интере­сами сельскохозяйственных и промышленных производителей. Вэтихус-ловиях Вильгельм II вновь переориентировал политику, и в октябре 1894 г. Каприви ушел в отставку. Его сменил бывший наместник Эль­зас-Лотарингии, дядя императора князь X. Гогенлоэ. «Скупой до скаред­ности, одержимый карьеризмом, который готов выродиться каждую ми­нуту в лакейство, абсолютно лишенный инициативы и энергии... Став канцлером, он старался угадать и предупредить малейшие желания Вильгельма»[82].

Канцлерство Гогенлоэ отмечено попыткой усиления репрессивного законодательства, вызвавшей столь мощный протест в различных обще­ственных слоях, что рейхстаг вынужден был отклонить предлагавшиеся поправки к уголовному кодексу, фактически новое издание «исключи­тельного закона против социалистов». При нем в 1896 г. был утвержден общегерманский гражданский кодекс, к чему Гогенлоэ, впрочем, не имел никакого отношения: кодекс около 20 лет разрабатывался лучшими юри­стами империи. В марте 1898 и июне 1900 г. принимаются программы военно-морского строительства, в чем, опять-таки, видна неличная ини­циатива Гогенлоэ, а следствие выхода Германии на арену мировой поли­тики. В октябре 1900 г. император отправил его в отставку.

«Политика сплочения» канцлера Бюлова

В начале XX в. внутренняя политика империи характеризовалась стремлением обеспечить равновесие между юнкерскими и буржуазными партиями, с тем чтобы ни одна из них не получила решающего преимущества. Баланс противоборствовав­ших политических сил объективно усиливал личное влияние кайзера, обеспечивал политическую поддержку планам внешней агрессии, одно­временно создавая предпосылки для консолидированного противоборст­ва с укрепившейся социал-демократией. Инициатором «политики спло-

с. 215 чения» выступил канцлер Б. фон Бюлов, занимавший этот пост с 1900 по 1909 г..

Поводом к ее осуществлению стали события, связанные с начавшим­ся в октябре 1903 г. восстанием против немецких колонизаторов афри­канских племен гереро и готтентотов. В 1906 г. рейхстаг голосами соци­ал-демократов и членов фракции католической партии Центра отказал в кредитах на их усмирение. Бюлов ответил роспуском рейхстага. На про­веденных в январе 1907 г. в обстановке разгула шовинизма выборах по­беду одержали консерваторы, национал-либералы и «свободомысля­щие». Они образовали так называемый бюловский, или «готтентотский» блок. Новое большинство вотировало кредиты на подавление восстания в Юго-Западной Африке, утвердило дополнительные средства на осуще­ствление программы строительства военного флота, приняло реакцион­ный закон о союзах и собраниях. По закону молодые люди до 18 лет не могли вступать в политические организации, он ограничивал участие в них женщин и запрещал пользоваться на собраниях каким-либо языком, кроме немецкого.

«Готтентотский блок» оказался непрочным. В 1908 г. Бюлов внес в рейхстаг проект финансовой реформы. Она имела в виду ликвидировать дефицит бюджета, который образовался из-за громадных расходов на вооружение. Предполагалось изыскать 500 млн марок, причем 400 млн должны были дать косвенные налоги, а 100 млн — налог на наследство. Хотя подавляющую часть средств изымали у трудящихся, аграрии-кон­серваторы, владельцы обширных поместий и депутаты — члены партии Центра совместно провалили проект. Созданный Бюловым блок распал­ся, а сам он вынужден был уйти в отставку. Новый имперский канцлер Т. фон Бетман-Гольвег возглавлял правительство с 1909 по 1917 г. Он сделал ставку на «черно-голубой» блок (черная сутана священников и «голубая кровь» дворян), т. е. на союз католиков и консерваторов. В бытность его канцлером активизировалась колониальная политика, а темпы подготовки к войне еще более ускорились.

Переход к «мировой политике»

Эпицентром внешней политики Бисмарка был Европейский континент, в связи с чем ее характеризовали как «континентальную». Германской же колониальной экспансии, развернувшейся уже в 80-х годах,— установление протектората над Того, Камеруном (Германской Восточной Африкой), овладение севе­ро-восточным районом Новой Гвинеи, частью Соломоновых островов, Маршальскими островами, проникновение на Самоа — Бисмарк не придавал большого значения, рассматривая колонии лишь в качестве объектов сделок с другими странами, прежде всего Англией.

с. 216 В 90-х годах интересы Германии вышли за пределы Европы, внешне­политическая деятельность империи целенаправленно распространя­лась на другие континенты, приобретала черты мировой. Впервые заяв­ление о том, что Германия рассматривает себя «мировой державой» Вильгельм II сделал 18 января 1896 г. в речи по случаю 25-летия основа­ния империи, хотя сама эта концепция сложилась, разумеется, раньше. Новый подход к задачам внешней политики империи встретил полное по­нимание и одобрение в юнкерско-буржуазных кругах. В 1897 г. Б. фон Бюлов, тогда еще статс-секретарь по иностранным делам, а впо­следствии канцлер, следующими словами сформулировал программу превращения страны в мировую державу: «Германию с самого начала не следует исключать из соревнования за господство над другими странами, обладающими богатыми перспективами. Те времена, когда немец одному из своих соседей уступал землю, другому — море, а себе оставлял небо, где царствует чистая теория, — эти времена прошли... Одним словом: мы не хотим никого отодвигать в тень, но и себе требуем места под солн­цем»[83].

Этот призыв к мировому господству отражал взгляды юнкеров и бур­жуазии, офицеров и чиновничества, всех империалистически настроен­ных слоев, разделявших идею о несоответствии экономического и воен­ного потенциала, самих тевтонских традиций тому месту, которое Герма­ния занимала в мире. На общественное мнение не мог не влиять тот факт, что немецкая диаспора распространилась по всему земному шару. В те­чение XIX в. около 5 млн немцев покинули Европу и расселились по всем континентам. С учетом предшествовавшей эмиграции и ее потомков в конце XIX в. только в США, Канаде, Центральной и Южной Америке на­считывалось около 11 млн немцев. Многочисленной была немецкая эмиграция в Африку, Азию и Океанию, европейские страны. При этом следует учесть, что немцы в новых местах обитания (за исключением США, где быстро шел процесс ассимиляции) сохраняли свои этнические особенности и консолидировались в национальные общины. Последние рассматривались в Германии как плацдарм для расширения влияния в соответствующих регионах, как форпост «Великой Германии».

В 90-х и последующих годах на одно из первых мест выдвинулась про­блема сбыта товаров. По сравнению с 1880 г. германский экспорт возрос в 1913 г. почти в 3,5 раза. Немецкие товары заполнили Европу, проникли в Центральную и Южную Америку, Африку, Ближний и Средний Восток. Но если собственно германские зависимые территории поглощали всего

с. 217 1% экспорта товаров, то колонии и полуколонии другихдержав — около 16—17%. Столь же интенсивным был экспорт немецкого капитала. И повсюду препятствием для германской экономической экспансии были владения Англии или ее преобладающее влияние на внешних рынках. Положение такой мировой державы, как Англия, стало вожделенным желанием германских империалистов. Но такое положение еще следова­ло завоевать в жестокой конкурентной борьбе по всему земному шару: германские колониальные владения в 11 раз уступали британским и в 4 раза французским.

Развитие капитализма в сельском хозяйстве Эволюция германского землевладения при- вела к сочетанию крупных помещичьих имений, средних, мелких и мельчайших крестьянских хозяйств. В 1907 г. 0,41% земельных собственников концентрировали 23% частновладельческого земельного фонда страны. В число крупнейших латифундий входили владения Гогенцоллернов— 188,8 тыс. га, Арнимов — 77,2 тыс. га, Штольбергов — 71,4 тыс. га, Гогенлоэ — 62,2 тыс. га, Бисмарков — 26,4 тыс. га, Бюловых — 18,9 тыс. га. Основу подобных имений составляла перехо­дившая из рода в род неотчуждавшаяся и не подлежавшая дроблению зе­мельная собственность, право на которую тем или иным способом было приобретено в глубине веков. Первый из рода Арнимов, например, упо­минается еще в 1204 г., а с XV в. шел непрерывный ряд представителей многих ветвей этой фамилии.

Собственниками больших поместий были юнкеры — крупные зем­левладельцы восточных и центральных провинций Пруссии. Их первое отличие состояло в родословной, восходившей к феодальной эпохе. Вто­рой характерной чертой юнкеров являлось сохранение сословного пре­восходства: им были обеспечены должности в государственном управле­нии, на дипломатической службе, при прусском королевском и герман­ском императорском дворах, в армии. И в XIX, и в начале XX в. юнкеры обладали всей полнотой политической и административной власти в сис­теме управления. В прошлом земельные владения рассматривались юн­керами как фундамент положения в обществе, фактор влияния на госу­дарственные дела, способ добывания средств для обеспечения семье того образа жизни, который соответствовал сословным представлениям и традициям. С развитием капитализма положение изменилось. Хотя лати­фундии по-прежнему определяли статус владельца в государстве и обще­стве, па землю все больше стали смотреть как на источник дохода. Это относилось не только к юнкерам, но и к крупным землевладельцам из других районов Германии.

Развитие рыночного хозяйства побуждало крупных землевладельцев уделять больше внимания доходности сельскохозяйственного производ-

с. 218 ства. На основе достижений агрономической науки совершенствовалась агрикультура. В 1913 г. в Германии добыча калийных солей составила 13,3 млн т, большая часть ее осталась в стране. Из Чили доставлялись азотные вещества в виде селитры.

Крупные хозяйства отличались широким привлечением наемных ра­бочих. По переписи 1907 г., 23 566 владельцев поместий, каждое из ко­торых превышало 100 га земли, нанимали немногим менее 1,5 млн рабо­чих, в среднем по 62 человека на хозяйство. В их числе какая-то часть («пустынники», «саксонские ходоки» и др.) являлась безземельными на­емными сельскохозяйственными рабочими. Они использовались на се­зонных работах. Вместе с ними трудились скотники, кучера, домашняя прислуга. На всех них в Пруссии вплоть до революции 1918 г. распро­странялся «Закон о челяди» — особое положение, предусматривавшее работу без всякой регламентации труда. По отношению к этой категории работников сохранялись телесные наказания. Челядь не могла покидать имение без разрешения хозяина.

В прусских поместьях работали и так называемые усадебные поден­щики. Они обычно жили в домах, построенных возле усадьбы помещика. В качестве платы за работу в юнкерском хозяйстве землевладелец пре­доставлял усадебным поденщикам участок земли, возможность пасти скот на хозяйских лугах, от 1/15 до 1/12 части намолоченного зерна, иногда и денежное вознаграждение в размере 600 марок в год. Но половину этой суммы усадебный поденщик уплачивал своему помощнику-батраку, ко­торого должен был нанимать за свой счет, чтобы выполнить весь объем работы в имении юнкера.

Наличие крупного землевладения, хозяйствующего на базе сочета­ния наемного труда и пережитков феодализма в виде известной зависи­мости сельского населения, составило то, что В.И. Ленин называл «прусским путем развития капитализма в сельском хозяйстве».