Реформа армии и гонка морских вооружений

Укрепление буржуазного государства нашло выражение и в реформе армии. Рост милитаризма в Европе и технический прогресс сделали Англию более уязвимой. К тому же в ходе Крымской войны выявились пробелы в организации и обучении ар­мии. Громоздкость управления, система покупки офицерских чинов[102], низкий в связи с этим уровень подготовки офицеров, у которых ценились щегольство и снобизм, безрассудная храбрость, доходившая подчас до полного абсурда и не имевшая ничего общего с необходимой военной квалификацией, — все это ослабляло военный потенциал страны.

В 1871 г. Гладстон реформировал армию. Сокращение срока дейст­вительной военной службы омолодило личный состав. Вся сухопутная армия делилась на две части: на каждый полк в метрополии приходился другой, служивший в колониях. Они систематически менялись местами расположения. Отменили покупку чинов и должностей. Установили, что для офицерской службы необходимо специальное военное образование. Главнокомандующий отныне подчинялся не монарху, а военному минист­ру и правительству. При этом в полной мере сохранилась кастовость офицерского корпуса. Своеобразным социальным фильтром оставался уровень доходов, который должен был обеспечить принятый в офицер­ской среде стиль поведения и образ жизни.

В последней трети XIX в. до крайности обострилась борьба за коло­нии. В погоне за новыми владениями Англия столкнулась с активными и опасными конкурентами: Францией, Германией, Италией. От великих держав старались не отстать Бельгия и Португалия. На почве борьбы за колонии Англия постепенно оказалась втянутой в конфликты почти со всеми европейскими державами. В создавшейся международной обста­новке, чреватой постоянными столкновениями, важнейшее значение прибрела готовность к схватке, прежде всего на море.

В XIX в. развитие техники полностью изменило лицо флота. Переход к паровым двигателям, усиление артиллерии, внедрение минного и тор­педного оружия, бронирование судов поставили под вопрос превосходст­во английского флота. В ходе дискуссии о концепции обороны империи возобладали взгляды, сформулированные братьями адмиралом Ф. Коломбом и капитаном артиллерийской службы Дж. Коломбом. Они были сторонниками агрессивной стратегии. Дж. Коломб доказывал, что сразу

с. 242 после объявления войны английский флот должен приступить к блокаде портов и баз противника, а затем, при попытке вражеского флота выйти в море, атаковать его и уничтожить. Ф. Коломб, в свою очередь, заявлял, что сам термин «оборона» не применим к английскому флоту. Ссылаясь на «национальные интересы» Англии и на необходимость обеспечить безопасность уже приобретенных колоний, сторонники братьев Коломбов выдвигали все новые и новые объекты захватов. Но для этого нужны были современные, технически совершенные корабли, и в мае 1889 г. консервативное правительство Солсбери провело через парламент билль о пятилетнем плане морского строительства. Он предусматривал пополнение флота 70 новыми кораблями. Но главное в билле заключа­лось не в сумме ассигнований, а в установлении принципа, согласно ко­торому английский военно-морской флот должен иметь постоянный пе­ревес над силами двух самых крупных морских держав. Хотя эти державы прямо не назывались, при обсуждении закона многие ораторы говорили о Франции и России. В дальнейшем этот список видоизменился, но преду­смотренное преобладание неукоснительно поддерживалось. Принятие морского закона 1889 г. вызвало новый этап гонки морских вооружений. Ее кульминацией стало строительство сверхмощных дредноутов. Вслед за Англией и другие морские державы приступили к переоснащению сво­их флотов линкорами нового типа.

Землевладение, землепользование и аграрный кризис в Великобритании

На протяжении XVIII в. мелкое английское землевладение практически исчезло, поглощенное крупными поместьями, которые заняли доминирующее положение в английском сельском хозяйстве. Имения сдавались в аренду — целиком или частями. Но с рос­том населения сельское хозяйство оказалось не в состоянии удовлетво­рить потребность в хлебе, и в стране только на протяжении 1797— 1820 гг. распахали 3,3 млн акров общинных земель. Принятые меры не оправдали надежд. С одной стороны, сохранившиеся еще фригольдеры и копигольдеры, владевшие мелкими участками, остались без общинных выпасов. С другой же, введенные в сельскохозяйственный оборот новые огороженные земли были малопригодны, давали низкий урожай, а пото­му обработка их приносила выгоду лишь при высокой цене на хлеб. Она и установилась, когда в условиях войн с Наполеоном и особенно континен­тальной блокады зерновой импорт прекратился. Цена за квартер[103] пше­ницы поднялась с 68 шилл. в последнее десятилетие XVIII в. до 90 шилл. в 1804—1813 гг. Окончание войн с наполеоновской Францией и прекра-

с. 243 щение континентальной блокады привели к падению цен: спрос на хлеб в армии и на флоте упал, а предложения фермерских хозяйств не уменьши­лись. С целью поддержать производителей зерна парламент в 1815 г. принял «хлебный закон», который разрешил ввоз зерна при условии, что на внутреннем английском рынке цена на него будет не ниже 80 шилл. за квартер. Полагали, что при таком уровне цены сельское хозяйство ока­жется рентабельным и полностью удовлетворит потребность страны в собственном хлебе. Как следствие, импорт начал уменьшаться, и в 1822 г. Англия впервые после принятия закона не получила ни одного квартера зарубежного зерна. Тем не менее цена в этом же году снизилась до самого низкого уровня 44 шилл. 7 пенсов за квартер. Ценовая неста­бильность объяснялась тем, что при хорошем урожае хлеб падал в цене из-за его избытка, в неурожайные же годы цена поднималась выше 80 шилл., что давало возможность зарубежным поставщикам в короткий срок ввезти зерно в количестве, вновь сбивавшим цену до крайне низкого уровня. Чтобы улучшить ситуацию, в 1828 г. ввели скользящую шкалу таможенных пошлин, которые должны были понижаться с ростом цены на хлеб и наоборот. Но и этот расчет не оправдался. В 1835 г. при мини­мальном ввозе зерна цена на него опустилась до 29 шилл. 4 пенсов. При­чина этого явления была все та же: Великобритания в связи с чрезмер­ным введением в севооборот огороженных земель и без импорта была перенасыщена, особенно в урожайные годы, зерном. Неудача «хлебных законов» вынудила парламент отменить их биллем от 26 июля 1846 г. Он вступил в силу с 1 февраля 1849 г.

Падение хлебных цен вынуждало остававшихся еще мелких земле­владельцев продавать свои участки. В трудное положение, вплоть до ра­зорения, попали фермеры — платить вдвое и даже втрое увеличивав­шуюся в период бума хлебных цен арендную плату они не могли. С 1851 по 1871 г. только в 17 графствах прекратили существование 9404 фермы площадью до 300 акров, зато на 629 увеличилось число ферм с большими по размеру земельными угодьями. Многие фермеры были замещены, по словам одного из современников, «ловкими, предприимчивыми и денеж­ными людьми, доступными новым идеям, готовыми использовать новые открытия, способными к новым экспериментам»[104]. Это следует понимать как способность удешевить производство и улучшить качество сельско­хозяйственной продукции, сделать ее конкурентоспособной. И действи­тельно, с 1848 по 1878 г. сельское хозяйство Великобритании получило 15 млн ф. ст. капиталовложений, из которых 3/4 пошли на мелиорацию. В большом количестве стали применять сельскохозяйственную технику

с. 244 (многокорпусные плуги, культиваторы, молотилки), минеральные удоб­рения, улучшили технологию выращивания полевых культур на базе на­учно обоснованных севооборотов. К тому же арендная плата за фермы в 1879—1894 гг. понизилась по пахотным землям на 30—55%. Но эти меры не спасли английское земледелие.

На европейские рынки хлынула дешевая пшеница из США, Канады, Аргентины, Австралии, что стало возможным благодаря массовым и ре­гулярным перевозкам грузов через океаны. К концу XIX в. цена выра­щенной в Англии пшеницы составляла около 37 шилл. за квартер, а зер­на, произведенного за океанами и доставленного в Англию, значительно меньше: канадского — 21 шилл., австралийского — от 21 шилл. 8 пен­сов до 24 шилл. 4 пенсов, из США — 24 шилл. 4 пенса. Противостоять конкуренции заокеанского зерна английские фермеры не смогли. Произ­водство пшеницы в Великобритании, в 1870—1874 гг. достигавшее в среднем за год 52,7 млн ц, в 1900—1904 гг. упало до 27,1 млн ц. Соответ­ственно импорт возрос с 46 млн ц до 108,4 млн ц. Можно сказать, что ка­ждые 8 булочек из 10 выпекались из привозного зерна.

К этому добавился интенсивный отток в города сельскохозяйствен­ных рабочих. Невозможность найти рабочие руки и низкие цены на про­дукцию обрекали фермеров на разорение. Те же, кто еще держался, убе­ждали своих сыновей бросить занятие сельским хозяйством. Известный писатель Р. Хаггард писал: «Некоторые местности в Англии опустели те­перь, как южноафриканская степь. Большие дороги там безлюдны, про­селочные поросли травой. Сельский работник находится на самой низкой ступени общественной лестницы. Чувствуя это и не имея никаких надежд на будущее, он предпочитает бежать из деревни, если только есть ка­кая-нибудь возможность»[105]. Сельское население резко сократилось, по переписи 1891 г. оно составляло всего 23%. Исправить положение был призван закон, принятый парламентом в 1908 г. Он предоставлял сове­там графств право выкупать у лендлордов землю по рыночной стоимости и передавать ее мелкими участками безземельным фермерам в пожиз­ненную аренду.

Аграрный кризис привел к переориентации сельского хозяйства. Па­хотное земледелие было замещено скотоводством. Накануне Первой ми­ровой войны в Великобритании площадь пахотных земель составила 25%, а лугов и пастбищ — 36% всей поверхности страны. При этом применялось не только подножное кормление скота, но и стойловое его содержание, что побуждало к развитию кормовой базы — посадкам трав и кормовых корнеплодов. Как заметил один из современников, «эта стра-

с. 245 на становится с каждым десятилетием все менее и менее фермой и более и более лугом, садом и местом для игр»[106].

Экономическая жизнь К началу 70-х годов XIX в. Великобритания добилась наибольших успехов в своем промышленном развитии. В это время она все еще была подлинной «мастерской мира», поскольку занимала первое место в нем по объемам производства в текстильной, угольной, метал­лургической, судостроительной, машиностроительной промышленности, давая почти треть мировой промышленной продукции — больше чем лю­бая другая, взятая в отдельности, страна (США — 23%, Германия — 13%, Франция — 10%, остальной мир — 22%).

На протяжении последующего периода, вплоть до Первой мировой войны, промышленность продолжала устойчиво развиваться. С 1870 по 1913 г. добыча угля возросла в 2,6 раза, выплавка чугуна и потребление хлопка — в 1,7 раза, судостроение — в 3,5 раза. Появились новые от­расли производства: автомобилестроение, электротехническая и химиче­ская промышленность.

Успешно осваивались новые технологии, типы машин и двигателей не только на основе мирового опыта, но и на базе собственных науч­но-технических достижений. С. Томас в 1878 г. предложил технологию использования перенасыщенной фосфором и серой железной руды. Дж. Витврот внедрил в машиностроение измерительные калибры и впервые стандартизировал резьбу на винтах, что впоследствии явилось основой внедрения унифицированных деталей и узлов машин. Выдающи­мися были достижения в коммерческом и военном судостроении. Пасса­жирские лайнеры «Лузитания» и «Мавритания» (1907 г.) имели неви­данные до того 44,6 тыс. т водоизмещения, однотипные «Олимпик» (1911 г.) и «Титаник» (1912 г.) — по 53 тыс. т. Два последних могли принять более 2,5 тыс. пассажиров каждый. За 1870—1913 гг. тоннаж построенных в Англии судов более чем утроился — страна продолжала оставаться мировым извозчиком и мировым торговцем. Англия уверенно сохраняла роль законодателя в военно-морском строительстве: в 1907 г. вступил в строй линкор «Дредноут». Это название стало нарицательным для нового подкласса линейных кораблей, по всем показателям превос­ходивших броненосцы додредноутного типа.

Для английской экономики конца XIX — начала XX в. характерна концентрация производства. Еще в 60-х годах был принят закон, разре­шавший создание акционерных компаний, что позволяло объединять ка-

с. 246 питалы и организовывать крупномасштабный выпуск продукции. В тя­желой промышленности заметное место занял созданный в 1891 г. кон­церн «Армстронг — Витворт», располагавший многочисленными пред­приятиями по изготовлению вооружения и строительству военных кораблей. У. Левер[107] основал концерн «Юнилевер», сделавший ставку на массовое производство мыла. Крупным картелем было объединение вла­дельцев пароходных линий: всего 7 компаний монополизировали все пе­ревозки к востоку от Суэца.

И тем не менее Англия начала уступать США и Германии по темпам промышленного развития, а во многих отраслях и по объемам производ­ства. В 1913 г. английская металлургия дала 10,3 млн т чугуна, но в США его выплавили 31 млн т и в Германии — 19,3 млн т. Одна из причин этого явления заключалась в медлительности процесса монополизации в ста­рых отраслях промышленности. Например, в 1913 г. 3289 шахт находи­лись во владении 1600 компаний. Отчетливо наметившееся отставание привело к изменению положения Англии в мировой системе хозяйства: ее удельный вес в мировом промышленном производстве сократился с 32% в 1870 г. (1-е место) до 14% в 1913 г. (3-е место после СШАи Гер­мании). Англия перестала быть «мастерской мира». Причины замедле­ния экономического развития страны таились в ряде неблагоприятно сложившихся обстоятельств.

Английская промышленность прежде всего резко отстала в техничес­ком отношении. Ее материальная база, сложившаяся в конце XVIII — начале XIX в., не могла обеспечить таких высоких темпов роста, которые были характерны для американской и германской промышлен­ности, использовавшей достижения технической революции, завершив­шейся в более поздний период — в последней трети XIX в. Английский историк А.Л. Мортон заметил в связи с этим: «Раннее промышленное развитие Великобритании само по себе служило теперь серьезной поме­хой... Если раньше Великобритания была ведущей в техническом отно­шении страной, теперь ей приходилось довольствоваться старыми дости­жениями, и в одной отрасли за другой британская индустрия становилась отсталой и устарелой. В Великобритании наблюдалась сильная тенден­ция скорее использовать устаревшие заводы и методы, чем пойти на крупные капитальные затраты, связанные с модернизацией. С другой стороны, новая промышленность за границей естественно развивалась на базе современного оборудования. Таким образом, в техническом отно­шении уже с XIX в. Великобритания на целое поколение отставала и по-

с. 247 ныне отстает от США в области методов массового производства; в отно­шении производства синтетических красителей, хотя начало здесь было положено британским изобретением в 1856 г., инициатива перешла к Германии, что создало базу для создания там крупной химической про­мышленности. Ту же картину можно наблюдать в отношении текстиля, горного дела и других важных отраслей промышленности; в результате новые конкуренты Великобритании начали повсюду вытеснять ее с миро­вых рынков»[108].

Немаловажное значение имел и недостаток сырьевых ресурсов. Не­обходимость ввоза сырья, например, руд цветных металлов, каучука, нефти и т. п. также вела к утечке капитала, тормозя развитие обрабаты­вающей промышленности. Так, на протяжении 1911 —1913 гг. англий­ский импорт ежегодно составлял 632,2 млн ф. ст., а экспорт — только 488,9 млн ф. ст., т. е. дефицит торговли в расчете на год равнялся 143,3 млн ф. ст. Английскую промышленность подрывала иностранная конкуренция в связи с изменившимся режимом торговой политики на ми­ровом рынке. Он характеризовался все большим отходом от политики свободной торговли и переходом к протекционизму. США, Германия, другие страны высокими таможенными пошлинами ограждали свою про­мышленность от конкурентов, в том числе английских. В то же время Англия сохраняла фритредерство (политику свободной торговли). Но уже в 80-е годы это стало вызывать большие затруднения в связи с гер­манским проникновением на английские рынки не только в метрополии, но и в ее колониях, а также в тех странах, где раньше доминировали бри­танские товары. В конце века в Англии появилось множество памфлетов с характерными названиями: «Как нас бьют на международных рынках», «Падение английской промышленности» и т. п. Исключительный резо­нанс получила книга Уильямса «Сделано в Германии», пафос которой состоял в утверждении, что Германия вступила в намеренное и смертель­ное соперничество с Англией и со всей силой ведет борьбу за уничтоже­ние британского преобладания. В 1887 г. был принят закон, по которому все немецкие товары, ввозившиеся в Англию, должны были иметь клей­мо «Сделано в Германии». Это была попытка организовать бойкот не­мецких товаров, однако воспрепятствовать их проникновению на англий­ский рынок не удалось.

Отставание английской промышленности непосредственно связано и с кризисом сельского хозяйства, состояние которого рассмотрено выше.

Негативные явления в развитии экономики не уменьшили роль Анг­лии как международного финансового центра. Лондонский Сити — рай-

с. 248 он банков и страховых компаний — по-прежнему влиял на экономиче­скую жизнь не только Англии, но и всего мира. Элиту Сити составляли финансисты масштаба М. Ротшильда, А. Беринга, Дж. Ллойда. Активно шел процесс централизации капитала. К 1913 г. более 70% вкладов кон­центрировались всего в 12 крупнейших банках страны. Быстро и в огром­ных объемах росли инвестиции в зарубежные страны и собственные за­висимые территории, достигнув в начале XX в. 2,4 млрд ф. ст. Накануне Первой мировой войны объем капитала, экспортированного из Анг­лии, превышал суммарный объем немецкого и французского вывоза капитала.

Неиссякаемым источником прибылей был доход английских компа­ний от посреднических торговых и банковских операций за границей, платы иностранных морских перевозчиков за пользование услугами пор­тов, страхования и фрахта морской торговли. Последний был особенно значим: вплоть до Первой мировой войны Англии принадлежала треть тоннажа мирового морского флота. Указанные источники в 1911 — 1913 гг. ежегодно приносили 152,6 млн ф. ст. Доход же от зарубежных инвестиций, услуг и судоходства перекрывал потери от торговли и созда­вал значительные накопления, позволяя Англии оставаться одной из бо­гатейших стран.

Во внешнеэкономических связях Великобритании исключительную роль играли имперские территории. В 1885 г. 67% экспортировавшегося капитала вкладывалось в страны империи. Здесь прибыли были выше. Колониальные власти гарантировали твердый процент по займам, осво­бождали предпринимателей от налогов, предоставляли концессии. Капи­талисты могли выгодно использовать экономическую конъюнктуру, эф­фективно распоряжаться рабочей силой, гибко учитывать уровень цен. Ввиду этого предприниматели боролись за наиболее выгодные сферы приложения капитала.

Страны империи занимали важнейшее место в торговле с метрополи­ей, обеспечивая значительную часть торгового оборота Англии. В 1913 г. британский импорт из подчиненных территорий составлял: по продо­вольствию — 30,3%, по сырью — 34,5%, прочий — 24,9%. В свою очередь, из Англии в общем объеме экспорта в доминионы и колонии вы­возилось изделий: из хлопка — 51,7%, из шерсти — 33,5%, из желе­за — 50%, машин — 25%. Особое место в торговле занимала Индия. В 1870 г. 54% ее экспорта шло в Англию, а английские товары составляли 85% индийского импорта. Индия, поглощая значительную часть англий­ской торговли и капиталовложений, являлась жемчужиной империи. Эта роль Индии, равно как и других территорий, входивших в Британскую им­перию, формировала понятие британского колониального империализ-

с.249 ма, определяла многие направления колониальной экспансии. Одно из них было связано со стремлением установить господство в Афганистане.

Войны в Афганистане Выход в Среднюю Азию и к Каспию Англия рассматривала через овладение Афганистаном. Эту задачу можно было решить только военной силой, и в 1839 г. Англия развязала войну с Афганистаном. 12-тысячному экспедиционному корпусу удалось занять Кандагар и Ка­бул. После этого основные силы англичан вернулись в Индию, оставив в Кабуле дипломатического резидента и оккупационный корпус. Кульми­нацией афганского сопротивления стало восстание в Кабуле, начавшее­ся в ноябре 1841 г. Британские войска численностью 4500 человек в ян­варе 1842 г. попытались уйти в Индию, но по пути были уничтожены поч­ти полностью. Англичане, чтобы вернуть утраченные позиции, направили в Афганистан карательную экспедицию, вновь овладели Кабулом, в от­местку разграбили его и взорвали там главный базар, но в стране не удер­жались и вынуждены были вернуться назад.

В конце 70-х — 80-х годах Афганистан вновь стал объектом острой борьбы соперничающих за сферы влияния держав. На протяжении 1872—1875 гг. Россия и Англия вели переговоры в форме обмена нота­ми об Афганистане и Средней Азии. В 1878 г. обе стороны подтвердили прежние соглашения. Главным в них было положение о том, что оба пра­вительства будут поддерживать целостность Афганистана, который рас­сматривался как независимое государство вне сферы действия России. Таким образом, Афганистан включался в зону английского влияния.

Несмотря на обязательство уважать целостность Афганистана, Анг­лия предприняла еще одну попытку покорить эту страну. В ноябре 1878 г. Англия начала войну, а в декабре этого же года Б. Дизраэли возвестил в парламенте о захвате трех главных горных перевалов, связывавших Ин­дию с Афганистаном. Английские войска заняли Кандагар, Джелалабад и приблизились к Кабулу. Война завершилась заключением 26 мая 1879 г. Гандамакского договора, согласно которому Хайберский проход на гра­нице с Индией и область Кандагара отошли к Великобритании. В Кабуле водворялся постоянный английский резидент, располагавший вооружен­ной охраной. Великобритания, получившая также право контролировать внешнюю политику Афганистана, фактически установила над ним про­текторат.

Но вскоре обстановка изменилась в неблагоприятную для Англии сторону. В августе 1879 г. в Кабуле выступили солдаты местного гарни­зона, затем вспыхнуло народное восстание, охватившее всю страну. При­шедший на смену Дизраэли Гладстон предпочел отказаться от затяжной

с. 250 борьбы, и в 1881 г. английские войска вернулись в Индию. Зависимость Афганистана от Англии, хотя и сохранилась, но значительно ослабла[109].

Англо-бурская война На протяжении XIX в. Великобритания вела борьбу за утверждение своего господства в Южной Африке. Предыстория ее завоева­ния уходит в середину XVII в., когда нидерландская Ост-Индская компа­ния в 1652 г. основала на южном побережье Африки Капскую колонию. Голландские колонизаторы — буры — расширили ее путем вооружен­ного захвата земли, принадлежавшей коренному населению. В конце XVIII в. внедряться в Южную Африку начала Англия, между бурскими и английскими колонизаторами развернулась ожесточенная борьба за гос­подство в этой части континента. В итоге Англия аннексировала Капскую колонию, а Венский конгресс 1814—1815 гг. признал ее английским владением.

В 30-х — 40-х годах XIX в. буры, теснимые англичанами, покинули Капскую колонию и ушли в сопредельную с ней огромную территорию, расположенную между реками Оранжевая, Вааль и Лимпопо. Здесь буры создали две республики: Свободное Оранжевое государство (или Оранжевую Республику) — в 1854 г. и Южно-Африканскую Республи­ку (Трансвааль) — в 1856 г. Англия признала их.

Главной отраслью экономики бурских республик было скотоводство. Но недра Оранжевой Республики и Трансвааля таили богатейшие запа­сы золота и алмазов, и английский капитал с вожделением смотрел на них. Кроме того, захват бурских республик входил составной частью в план создания сплошной полосы английских владений в Африке от Каира на севере до Кейптауна на юге. В связи с этими планами еще в 1877 г. консервативное правительство Б. Дизраэли аннексировало Трансвааль и приказало оккупировать важнейшие центры страны. Но буры подняли восстание и в 1881 г. разгромили англичан. В конце 1895 г. по инициати­ве крупнейшего колонизатора Африки С. Родса и самого правительства вооруженный отряд во главе с Л. Джемсоном вновь предпринял попытку захватить власть в Трансваале, окончившуюся полной неудачей. Акты прямой агрессии сопровождались «мирным» проникновением в бурские республики. Экономическая экспансия привела к увеличению количест-

с. 251 ва выходцев из Англии, постоянно проживавших в бурских республиках. В 1899 г. из 200 тыс. поселенцев, так называемых уитлендеров, обосно­вавшихся в Трансваале, 159 тыс. являлись англичанами. Они настойчиво добивались предоставления экономических привилегий и политических прав.

Обострявшиеся с каждым годом англо-бурские отношения и неиз­бежная в ближайшей перспективе война подвели бурские республики в 1896 г. к заключению между собой военного союза, они закупили оружие и боеприпасы. Не желая пассивно ожидать развития событий, 11 октяб­ря 1899 г. буры перешли границу Натала — британской колонии, распо­ложенной юго-восточнее Трансвааля. Буры не имели постоянной армии, но каждый бур в. возрасте от 16 до 60 лет считался военнообязанным. Специального военного обучения они не проходили, но были прекрасны­ми наездниками и стрелками. Общая численность бурской армии состав­ляла 45—60 тыс. человек. Она имела современное оружие, включая но­винку того времени пулеметы системы «Максим». Буров поддерживали чуть более 1000 иностранных добровольцев, усматривавших в них под­линных борцов за свободу, но игнорировавших колонизаторский харак­тер политики бурских республик в отношении местного коренного насе­ления.

Превосходство англичан в военной силе отразилось на ходе военных действий. В марте 1900 г. английские войска вступили в Блумфонтейн и в июне этого же года — в Преторию. Падение столиц бурских республик дало основание английскому правительству Солсбери заявить об аннек­сии Трансвааля и Оранжевой Республики. Но война не закончилась. Буры изменили тактику и уже в конце марта 1900 г. создали первые пар­тизанские отряды. В правящих кругах Англии утверждали, что действия бурских партизан являлись самым изнурительным для английских солдат и наиболее истребительным методом ведения войны.

Чтобы сломить сопротивление буров, англичане прибегли к жестоко­му террору против населения, которое в массовом порядке заключали в концентрационные лагеря. В конце войны в них содержались 110 тыс. буров и около 100 тыс. африканцев. Английские войска захватили почти весь принадлежавший бурам скот и запасы продовольствия, сожгли ты­сячи ферм. Сражавшиеся буры были обречены на голод, а загнанные в концлагеря узники, прежде всего женщины и дети, — на вымирание.

Тяготы бурских партизан усугублялись нападениями ненавидевших колонизаторов африканцев. Этот фактор нельзя не учитывать при оценке характера и исхода войны. Африканцы таили глубокую вражду к белым и того, и другого лагеря. Поэтому английских и бурских колонизаторов, ко-

с. 252 торые вели между собой империалистическую войну за передел африканской территории, страшила возможность освободительной борьбы ко­ренного населения против колониального гнета белых.

К началу 1902 г. буры исчерпали возможность дальнейшего сопро­тивления. 31 мая 1902 г. в Претории был подписан мирный договор. Трансвааль и Оранжевая Республика были аннексированы. Вся Южная Африка оказалась под властью Англии, использовавшей для победы ре­сурсы огромной колониальной империи. Однако опасения нового подъе­ма антибританского движения буров побудили английских колонизато­ров поделиться с ними властью ради укрепления своего господства на юге континента. В 1906 г. Трансваалю и в 1907 г. Колонии Оранжевой реки предоставили самоуправление. В 1909 г. английский парламент принял «Акт о Южной Африке», провозгласивший образование доминиона Южно-Африканский Союз. В его состав вошли бывшие английские са­моуправляющиеся Капская колония и Натал, а также Трансвааль и Ко­лония Оранжевой реки. 31 мая 1910 г. считается днем его официального провозглашения. На выборах в парламент победу одержала бурская юж­но-африканская партия. Буры немедленно принялись за осуществление принципов расового общества на всей территории Союза. В этом они на­шли поддержку англоязычного белого населения.

ИРЛАНДИЯ