Методологические и общесоциологические взгляды Михельса

Наибольшее идейное влияние, помимо Г. Моски, В. Парето и М. Вебера, на Михельса оказали К. Маркс, Ж.-П. Прудон, тео­ретики анархизма Ж. Сорель, Ю. Лагардель.

В отличие от Моски и Парето Роберт Михельс специально не занимался логико-методологическими проблемами науки и почти не затрагивал теоретических вопросов социологии. Главными предме­тами его исследовательского интереса были, во-первых, социология правящего класса и, во-вторых, социология партий. Его с полным основанием можно назвать социологом политики par excellence.

¹ Michels R. Masse, Fiihrer, Intellektuelle. Politisch-soziologische Aufsatze. Fr./
M.;N.Y, 1987. S. 293.

² Ibid. S. 294.

³ RipereE. Gli elitisti italiani. Pisa, 1974. P. 103-104.

СОЦИОЛОГИЯ ИТАЛИИ

Анализ работ Михельса позволяет утверждать, что он опи­рался на метод последовательного позитивизма, аналогичный историко-индуктивному методу Моски и методу «логико-экспе­риментальной» науки Парето. Причем по своей эмпирической фундированности его произведения превосходят социологические труды Парето.

Примечательна эволюция отношения Михельса к неоканти­анским методологическим принципам, разделению науки и идео­логии. В начале своего пути в науке ученый исходил из необходи­мости сопряжения научного исследования с социалистическими (анархо-синдикалистского толка) идеалами. После известного разочарования в революционных идеях и отказа от политичес­кой деятельности Михельс стал придерживаться элементов не­окантианской методологии, особенно отчетливо это проявилось в «Социологии партий»; весьма вероятно, что в этом Михельс следовал за столь авторитетным для него Вебером. Однако в 20— 30-х гг. XX в. ученый вновь, как и в дни своей молодости, стал при­верженцем синтеза науки и идеологии, хотя на этот раз он ставил свое научное исследование на службу уже не освободительной, а радикально консервативной идеологии.

Среди немногих вопросов теоретической социологии, кото­рые Михельс никак не мог обойти, самым важным было оформле­ние его отношения к «экономическому пониманию» общественной жизни (ученый посвятил ему первую главу «Курса политической социологии»). Истоки этой концепции он связал с творчеством Ибн Хальдуна, а ее высшей формой он считал исторический ма­териализм К. Маркса. Михельс высоко ценил марксизм, называя его создателя «великим трирцем» («il Grande di Treviri»)¹, но пола­гал необходимым обозначить пределы экономического фактора, который, на его взгляд, абсолютизируется марксизмом. Согласно Михельсу, материалистическое понимание истории является тео­рией катастрофизма, которая видит в социальном процессе авто­номный механизм, а в человеке — его пассивный объект. В статье «Психология массовых антикапиталистических движений» (1925) социолог замечал: «Автоматизм представлений Маркса оставил че­ловеческому действию мало места и в определенной мере способс­твовал фатализму»². Очевидно, Михельс не вполне четко разделял понимание истории и его интерпретацию в духе экономического

¹ Michels R. Introduzione alia storia dottrine economiche e politiche. Bologna,
1932. P. 181.

² Michels R. Masse, Fiihrer, Intellektuelle. S. 35.

История социологии

детерминизма А. Лориа, А. Лабриолы, К. Каутского и других пред­ставителей марксизма.

Михельс утверждал, что в действительности не существует абстракции «экономического человека»¹. В жизни общества про­исходит постоянное пересечение экономических, социальных, политических, духовных и психологических факторов. Ученик Вебера, Моски и Парето попытался эмпирически доказать ограни­ченность материалистического толкования общественной жизни. Ссылаясь на деятельность испанских евреев и французских гугено­тов, Михельс утверждал: «Мы видим здесь уже не идеологическую надстройку над экономическим базисом, а, напротив, экономи­ческую надстройку над психолого-идеологической и, более того, политической и религиозной основой»².

Социолог отрицал прямую зависимость социальных инсти­тутов от экономики и приводил в подтверждение следующие фак­ты: Германия конца XIX в. была одной из промышленно развитых стран мира, а ее общественная структура была феодально-арис­тократической, докапиталистической; а в Пруссии политичес­кий класс состоял из юнкеров и чиновников — в него не входили представители крупных промышленников³. Примером активного воздействия политики на экономику ученый считал факт пози­тивного влияния континентальной блокады Англии, введенной Наполеоном I в политических целях, на промышленность многих европейских стран.

Михельс полагал, что политическое неравенство коренится не только и не столько в экономическом неравенстве, сколько в законах социально-политического структурирования общества, в особенностях массовой и индивидуальной психологии и т.д. Его социологию партий можно считать развернутым обоснованием этого положения, равно как и аргументом против материалисти­ческого понимания истории Маркса.