Экономическая наука и экономическая политика в период трансформации (различные программы перехода, проблема новых институтов, государство и его роль).

Процесс социально-экономических изменений в бывших социалистических странах, получивший широкий отклик на все слои общества. Разумеется, речь идет не об отказе от методологии, построенной на идее разграничения субъекта и объекта анализа и предполагающей эмпирическую проверку положений экономической науки, а о признании того, что существуют обстоятельства, побуждающие относиться к соответствующим процедурам с большой осторожностью. Это особенно важно, когда мы сталкиваемся с глубокими социально-экономическими преобразованиями, хотя бы уже потому, что экономическая наука и ее представители оказываются вовлеченными в формирование общественных представлений как о необходимости перемен, так и о путях их осуществления. Более того, они интерпретируют полученные в ходе реформ результаты и предлагают дальнейшие шаги по их реализации, короче говоря, "история, общество и содержательная экономическая наука оказываются важнейшими игроками на трансформационном поле"

Во многом с политическими обстоятельствами связана быстрая победа той совокупности идей, которую сегодня принято называть Вашингтонским консенсусом3, в странах, совершивших поворот от социализма к капитализму или вернувшихся к капитализму после относительно непродолжительного социалистического эксперимента. Так, в Чили до прихода к власти А. Пиночета идеи подобного рода существовали как некий интеллектуальный анклав и имели немногих сторонников среди чилийских экономистов, а после - поддержка была уже не нужна, так как обеспечивалась властью. Сторонники Вашингтонского консенсуса приняли диктатуру как условие создания рыночного порядка. Это вполне сочетается с абсолютной убежденностью в правильности соответствующей доктрины, в том, что ее распространение идет на пользу человечеству. Желание распространить ее превалирует над моральными соображениями, поскольку «всегда есть возможность оправдать подобное поведение тем, что "правильная" экономическая политика - каково бы ни было ее конкретное воплощение - обеспечит изменения, которые безусловно "почистят" грязный режим» [10].

Западная экономическая наука в лице mainstream economics предстала как единственная научная альтернатива марксизму, как нечто монолитное и имеющее простые ответы на важнейшие вопросы. В результате сформировался чрезвычайно упрощенный образ современной западной экономической науки, и именно он придавал научную респектабельность проводимым реформам. Закономерно, что в подходе к трансформационному процессу проявились методологические и теоретические ограничения, характерные для mainstream economics, a именно, приверженность равновесному подходу, разрыв между микро- и макротеорией, игнорирование информационного, институционального и эволюционного аспектов. Причем история экономической науки дает нам примеры понимания важности пересмотра указанных принципов и преодоления ограничений, с ними связанных, прежде всего когда речь идет об анализе различных экономических систем и их трансформации.

Если мы будем рассматривать существующие подходы к трансформации с точки зрения их теоретико-методологических основ, то окажется, что различий между

ними не так много. Несмотря на существующее разнообразие позиций, совокупность идей, которую можно назвать широким подходом к трансформации, предлагает

рассматривать ее как трехступенчатый процесс изменений, соединяющий:

- макроэкономическую стабилизацию, предполагающую остановку инфляции и стабилизацию

национальной валюты и достигаемую средствами макроэкономической политики (прежде всего кредитно-денежной и фискальной);

- микроэкономическую либерализацию, имеющую целью устранение препятствий хозяйственной деятельности, установленных государством;

- коренную институциональную перестройку с целью создания важнейших институтов рыночной экономики, включая институт частной собственности, конкуренцию, налоговую систему и т.д., предполагающую приватизацию государственных предприятий, создание новых частных предприятий, защиту прав хозяйствующих субъектов и т.д. Различия в подходах заключаются прежде всего в иерархии целей, акцентах и сочетаниях мероприятий, представляющих каждую из этих сторон и выражающихся в ответах на ряд вопросов: о причинах макроэкономической нестабильности (включая инфляцию), о роли государства (эффективность, масштабы и характер вмешательства) и рынка, о месте социальных ориентиров в иерархии целей экономической политики, о последовательности и темпах преобразований. В зависимости от ответов на эти вопросы теоретической (а отчасти и социально-философской) позиции, которая эти ответы определяет, с большой степенью условности мы можем выделить следующие подходы: "реформаторский радикализм" ("монетаризм", "шоковая терапия"), "социально-демократический реформизм", "умеренный реформизм" и "трансформизм". Применительно к трансформационным проблемам это означает стремление рассматривать соответствующие процессы прежде всего как изменения институтов и организаций в ходе коллективных действий, которые могут привести к результатам, не отвечающим интересам общества9. Одной из центральных проблем трансформации становится проблема возникновения новых рыночных институтов и их взаимодействия со старыми. Задача экономической политики понималась как осуществление макроэкономической стабилизации на фоне и во взаимодействии с институциональной реформой, которая предусматривала создание новых институтов и организаций при сохранении некоторых старых. Это означало, в частности, перенесение акцента с приватизации на меры по стимулированию создания новых частных предприятий при сохранении контроля над государственными предприятиями.

 

Билет №59

Современная экономическая теория отличается от других общественных наук значительно большей однородностью. В ней господствует так называемый мейнстрим (основное течение), хотя состав его непостоянен, он меняется со временем, включая в себя новые исследовательские подходы и избавляясь от уста­ревших. Так, например, случилось в результате кризиса капиталистической экономики, связан­ного с энергетическим кризисом 1970-х годов, когда из мейнстрима выпало кейнсианство. Одна­ко критерий принадлежности к мейнстриму в ос­новном интуитивный. В него входят те направле­ния, представители которых широко публикуют свои труды в ведущих журналах, награждаются премиями (особенно Нобелевскими) и которые преподаются в ведущих университетах.

В настоящее время ядром мейнстрима являет­ся так называемая неоклассическая теория - исследовательский подход, опирающийся на пред­положение о рациональном (максимизирующем целевую функцию) поведении человека и равно­весном состоянии мира.

Среди основных причин лидерства неокласси­ки в современной экономической теории выделяется ее универсализм, который объясняется именно большой глубиной абстракции. Критики неоклассического подхода, отмечая его отдельные слабые места и предлагая свои частные альтернативы, до сих пор не претендовали на создание всеобъемлющей системы. Неоклассическому подходу есть что сказать практически по любой проблеме современной те­ории и даже за её пределами. Достаточно описать ограничения, в которых действует экономический субъект, и любую ситуацию можно представить как максимизацию его целевой функции при данных ограничениях.

Что составляет мейнстрим, кроме неокласси­ки, которая является его ядром? В 1960-е годы это было кейнсианство, которое, как уже говори­лось, в 1970-е утратило актуальность, уступив ме­сто монетаризму чикагской школы, а затем так называемой новой классической макроэкономи­ке (макроэкономика на неоклассическом фунда­менте). В 1980-е годы мейнстрим включил в себя новый институционализм - исследование инсти­туциональных проблем с помощью неоклассического инструментария. Ряд представителей этого направления - Р. Коуз, Д. Норт, Р. Фогель - полу­чили Нобелевские премии.

Теперь несколько слов о нынешнем состоянии мейнстрима. В 1980-е годы в результате кризиса 1970-х годов наблюдалась консолидация мейнстрима, причём отчасти это оказалось неожиданным для самих экономистов. В то время проявился кризис доверия к экономи­ческой политике и к экономической науке в це­лом. Многим казалось, что наконец наступает мо­мент, когда неоклассическая теория будет низ­вергнута с пьедестала, уступив место альтернативным теориям. Но все вышло наоборот. Нео­классическая теория как бы вобрала в себя мно­жество аномалий, множество факторов, которые она первоначально не могла учесть, распростра­нилась на новые области, в том числе и макроэко­номику. В результате в 1980-е годы произошла консолидация мейнстрима именно на неокласси­ческой основе.

В 1990-е и в первые годы нового века наблю­дается другой процесс, я бы назвал его процессом гетерогенизации мейнстрима. Это, во-первых, синтез неоклассической микроэкономики и институционального анализа, о котором уже упомина­лось. Кроме того, возникли новые техники анали­за эмпирических данных, что обеспечивает воз­можность неформалистического развития. Стали использоваться компьютерные симуляции, экспе­рименты. Всё это позволило существенно укре­пить эмпирическую базу экономической теории и явилось своего рода противоядием против фор­мализма.

Мейнстрим постепенно начинает вбирать в се­бя даже экспериментальную экономику, теорию ограниченной рациональности, так называемую теорию сложности, эволюционную экономику. Эти направления ещё недавно изгонялись из мейнстрима. Они пока не входят в программу большинства университетов, но уже не являются чем-то неприемлемым. И это хороший признак. Намечаются некоторые благоприятные тенденции и в области чистой теории. В частности, упомяну по­явление новых моделей общего равновесия, осно­ванных на эволюционной теории игр и позволяю­щих моделировать множественные равновесия, а не единственный оптимальный результат.

В то же время экономисты стали использовать достижения экспериментальной экономики, ко­торая возникла на стыке экономики и психоло­гии. Учёные проводят эксперименты с реальны­ми группами людей, изучают их реакцию на ка­кую-то конкретную ситуацию и делают вывод о том, как люди склонны себя вести. Выяснилось, что экспериментальная экономика, которая ещё недавно казалась экзотикой, и возникали сомне­ния, приживется ли она в экономической теории, может использоваться как инструмент нахожде­ния наиболее вероятного среди множественных равновесий. Таким образом, она способна интег­рироваться в самую высокую теорию.

Что касается мейнстрима в целом, то он обога­щается, становится более разнородным.

Мейнстрим – основное направление. Его ядро – неоклассический подход. Границы мейнстрима постоянно меняются: одни теории исключаются, при этом включаются новые эконом. направления.

Состав +\- на сегодняшний день: неоклассическая микра, новая классическая макра, Чикагская макроэкономическая школа, некоторые остатки кейнсианства, новый институционализм.

Гомогенизация (1980-е гг.). Неоклассический подход расширился, вобрал в себя новые факторы, вследствие чего распространился на новые области экономической науки (например, на макроэкономику).

Гетерогенизация (начиная с 1990-х гг.). Мейнстрим становится более разнородным, вбирает в себя принципиально новые направления (институционализм).

Каково же будущее современного мейнстрима? И каким будет мейнстрим будущего? Произойдет ли модификация мейнстрима, состоящая в принятии некоторых фундаментальных предпосылок, активно используемых современными гетеродоксами?

Можно утверждать, что приблизительно с конца 1980-х годов такая модификация уже началась. По-видимому, это связано с глубоким кризисом теории общего равновесия и других элементов современного мейнстрима, сторонники которого все чаще признают, что привычки, правила и социальные нормы играют важнейшую роль как в поведении отдельных хозяйствующих субъектов, так и в функционировании экономики в целом. Подобные институты все чаще трактуются как необходимые предпосылки для рационального поведения агентов. Иными словами, некоторые экономисты постепенно осознают, что привычки и правила "предшествуют" рациональности. Как было отмечено в одной из работ, "экономическая система представляет собой популяцию правил, структуру правил и процесс правил". Подобные утверждения равносильны отрицанию принципов методологического индивидуализма и оптимизирующего поведения. Рациональное поведение, ориентированное на максимизацию целевой функции, трактуется как следствие соблюдения определенных социальных норм. Иными словами, рациональность начинает восприниматься как институт, что в свое время подчеркивали многие традиционные институционалисты. Такая трактовка постепенно начинает укореняться и в современном мейстриме, хотя до ее полного торжества еще очень далеко. Поэтому можно утверждать, что в начале XXI в. та стадия развития экономической науки, которая началась с маржиналистской революции, не закончится.

Тем более сложно ответить на вопрос о том, каков будет мейнстрим будущего. Ведь в области эволюции социальных наук неопределенность будущего также существует, хотя она и отрицается большинством представителей современного мейнстрима.

 

Билет № 60