Монотеизм: универсальная абстракция

Принцип иерархии (и это знает каждый генерал) — необходимое условие наращивания и успешного применения власти. Иерархическая организация божественного пантеона привела к формированию иерархической системы ценностей (по степени нравственности и добродетели). Для контроля и управления большими социальными группами с помощью государственных структур, опирающихся на принципы накопления и монархические устои, потребовалась более абстрактная религия с соответствующей абстрактной моралью. Так появилась мораль светских иерархий, объявленная священной, которая оправдывала разделение людей по классово-кастовому принципу с учетом «чистоты» и наследственного превосходства.

Религией более высокого уровня абстракции стал монотеизм, получивший распространение на Западе. Иудеи, превратив своего племенного бога из просто лучшего бога в единственного Бога, создали более универсальный абстрактный символ, ставший общепринятым и приведший к формированию новой системы понятий. Когда в XIII веке до н.э. Моисей запретил поклоняться идолам и иконам, это радикальное нововведение послужило поводом для наложения запрета на культ других божеств, укрепив тем самым основы монотеизма. Бесплотный Бог, лишенный материального облика и конкретного обиталища, обладал большими преимуществами, поскольку связь между ним и его последователями невозможно было разрушить, украв или уничтожив иконы, разгромив храм или изгнав служителей культа.

Объявив, что Бога невозможно выразить и тем боле изобразить, иудеи создали еще более абстрактный символ, который коренным (375:) образом отличался от более конкретных, человекоподобных абстракций политеизма. Такое повышение уровня абстракции позволило иудеям считать своего Бога всемогущим, в результате чего сила Слова Божьего как средства социального управления значительно возросла. Десять библейских заповедей — это не только жизненные предписания; по крайней мере первые пять из них фактически содержат требование подчиняться Богу, с указанием, какая кара ждет нарушителя (в частности, идолопоклонника) и его потомков вплоть до «третьего и четвертого колена». Постепенно ритуалы политеизма сошли на нет, хотя в Ветхом Завете Бог продолжает строго карать за идолопоклонство. Бог иудеев, хотя он и считался «непостижимым», сохранил такие человеческие эмоции, как гнев, мстительность или милосердие, а позднее (в Новом Завете) он произвел на свет сына с помощью земной женщины, как это делали боги политеизма.

Следуя принципу эволюции абстракции, заключающемуся в создании более прогрессивного религиозного мировоззрения, способного дать более понятное объяснение неизвестным явлениям и предложить адекватные пути преодоления жизненных проблем, монотеизм сменил политеизм, который в свое время вырос из анимизма. С ростом численности населения участились контакты между племенами и народами, у каждого из которых были свои поверья, следовательно, возросло соперничество и конкуренция мировоззрений. Для преодоления новых трудностей понадобился более высокий уровень абстракции. Представления об иерархии враждующих богов поначалу неплохо объясняли иерархические столкновения людей. Но способность данной системы мировоззрения объединить разные народы была ограничена.

Сила монотеизма заключается в его более универсальной и простой системе объяснений и трактовок видимого и невидимого мира. Он оказался способным сформировать более гибкую и устойчивую основу для взаимодействия с миром средствами морали. Монотеизм пришел на смену политеизму главным образом потому, что его Бог оказался более могущественным и всеобъемлющим, чем все боги политеизма, а концепции монотеизма более абстрактными. Политеистические мифы о сотворении мира всегда были туманными, поскольку отсутствовало понимание того, как именно бог-творец или боги-творцы могли сотворить что-то, в том числе и себя. С приходом монотеизма миф о сотворении мира обрел силу и простоту. Бог (376:) создал все потому, что обладал волей и божественной силой. А для этого было необходимо абстрактное понятие всемогущества.

Каждый из богов политеизма должен был иметь конкретные черты и собственную сферу власти, чтобы его можно было отличать от других. Монотеизм создал новое представление о власти, объединив все силы в одно абстрактное качество — всемогущество. Для того чтобы быть по-настоящему всесильным, Бог должен был также быть всевидящим и всезнающим. Кроме того, будучи началом и концом всего, он не мог быть сотворен кем-то другим, а потому ему надлежало быть вечным. Его поступки должны были восприниматься как безусловно правильные, поэтому сам он должен был олицетворять все добродетели. Именно поэтому вопрос, является ли Бог — источник всего сущего — также и источником зла, стал для монотеизма самым сложным[144]. Как бы то ни было, Всевышний представляет собой более высокий уровень абстракции.

Окончательное абстрагирование духа до уровня единого принципа способствовало усилению иерархического контроля. Это новшество сделало Слово Божье непререкаемым. Когда богов много и они соперничают между собой, ни один из них не обладает абсолютной властью карать за грехи. Их слова противоречат друг другу, поэтому всегда можно уклониться от послушания, переключившись на другого бога или поклоняясь сразу нескольким. Такие боги не могут требовать полного послушания или принуждать к нему, поскольку каждый обладает лишь своей собственной, частичной властью. Напротив, всеведение позволяет осуществлять тотальный контроль. Формула «Старший брат присматривает за тобой», доведенная до абсолюта, внушает людям уверенность, что Богу известны каждая их мысль, каждый шаг. Страх перед неотвратимой Божьей карой стал новой основой для психологического контроля, то есть контроля над сознанием. Не случайно люди, избранные для того, чтобы обеспечивать послушание Слову Божьему, облекались большой властью и авторитетом.

Мировоззрение монотеизма авторитарно по самой своей сути. Если существует некто всемогущий, то все остальные, разумеется, не только обладают меньшим могуществом, но и вообще хуже во всех отношениях. Подъем иерархии на новый уровень, где вся власть проистекает из одного источника, мог осуществиться только (377:) благодаря доведению разрыва между Богом и людьми до абсолюта. Каждый новый уровень религиозной абстракции характеризовался все большей покорностью человека и его униженностью перед лицом божества. Превращение Бога в абсолютную силу, которой надлежало слушаться во всем, способствовало развитию у людей недоверия к себе и к своим силам, а это, в свою очередь, ведет к формированию личности, легко поддающейся влиянию авторитетов и готовой следовать за теми, кто «лучше знает». А лучше знают, разумеется, хранители и толкователи священного Слова[145].

Доведя до абсолюта дуалистический разрыв между Богом и всем остальным миром, монотеизм одновременно усилил поляризацию таких парных понятий, как душа и тело, культура и природа, дух и материя, люди и животные и др. При политеизме границы, разделяющие эти понятия, были более размыты. Монотеизм же приобрел силу и привлекательность именно благодаря абсолютности, непререкаемости своих правил, беспрекословное исполнение которых призвано гарантировать безопасность, дарить надежду на будущее благополучие и способствовать сплочению общества.

На Западе многие негласно признают, что монотеизм стал значительным шагом вперед по сравнению с политеизмом. Возможно, это действительно так, учитывая, что абстракции монотеизма привели к переменам, которые в нашем представлении связаны с понятием «прогресс», — к усилению власти над людьми и силами природы, к более совершенной технологам и более сложной общественной организации. Однако вопрос о том, действительно ли монотеизм в конечном итоге принес с собой прогресс в области морали, оспаривают в первую очередь мыслители феминистского толка, связывающие монотеизм с мужским господством, а также те, кто усматривает в нем виновника утери духовной связи между человеком и природой и пренебрежения экологическими проблемами. Одно представляется бесспорным: с монотеизмом связаны самые темные страницы истории человечества. За примерами не нужно далеко ходить: это завоевание туземных племен и обращение их в рабство, инквизиция и даже нацизм.

Вопрос о том, имеет ли одно мировоззрение моральное превосходство над другим, невозможно рассматривать без учета (378:) исторической среды, в которой существуют соперничающие мировоззрения. И хотя сравнивать разные системы ценностей достаточно сложно, необходимо признать, что по крайней мере в одном важном отношении монотеизм обеспечивал реальное по тем временам моральное превосходство. Не вдаваясь в сложные проблемы, связанные с оправданием любых моральных требований, признаем тот факт, что для нас моральным превосходством обладает то мировоззрение, которое побуждает людей лучше относиться друг к другу. Так, например, система, запрещающая рабство или человеческие жертвоприношения, с моральной точки зрения превосходит ту, которая их поощряет, а потому является лучшей.

Принципиальность, как правило, считают положительным качеством, так как предполагается, что человек, следующий определенным принципам, руководствуется интересами, вытекающими не из личных соображений, а из более или менее постоянной системы ценностей. Такие люди обычно считаются более предсказуемыми и, следовательно, достойными доверия. В силу абсолютности своего авторитета монотеизм оказался способен утвердить такие моральные принципы, которым люди следовали с большей охотой, чем принципам его соперника — политеизма, не предложившего ничего похожего на последовательную этическую систему.

В мире этического произвола иудеи стали предметом восхищения благодаря своим строгим идеалам и нормам поведения — семейным и общинным. Десять заповедей четко сформулировали систему запретов: нельзя лгать (лжесвидетельствовать), воровать, убивать, прелюбодействовать, посягать на жену или собственность ближнего. Пока на передний план не выдвинулось христианство, иудаизм оставался религией, которая завоевывала все новых сторонников, распространяя свое слово и свою мораль. После вавилонского пленения иудеев в VI веке до н. э. их идея единобожия стала странствовать по миру вместе с ними. Одна из причин, почему столь многие из них добились высоких постов в бюрократических структурах тех стран, где они находили приют, заключалась в том, что правители могли им доверять. Позже это преимущество было унаследовано христианством, мораль которого основывалась на сходных принципах. Но при этом идея Спасителя и отказ от обрезания и от строгих правил в отношении пищи, на которых настаивало иудейство, сделали христианство гораздо более привлекательной религией. (379:)

Победа христианства над другими популярными в те времена культами и тайными религиями была предрешена, когда император Константин сделал его официальной религией Римской империи. Одной из наиболее вероятных причин такого выбора могло быть то, что христианство предлагало надежную систему убеждений и принципов, которую можно было использовать для укрепления этого разваливающегося, пришедшего в упадок колосса.

Монотеизм отдал силу Слова, творчества религиозных символов и абстракций, исключительно в мужские руки. В итоге это привело к десакрализации женского начала. Поскольку древние иудеи были в основном пастухами и не были тесно связаны с земледелием, плодородие не стало для них главной святыней. Как и у большинства пастушеских племен, в их религии еще до прихода к монотеизму господствовали боги-мужчины. Племенной бог иудеев, который постепенно поднялся до уровня единственного Бога, сохранил мужские черты. Даже став всеобщим и якобы недоступным для восприятия, Бог Ветхого Завета сохранил в завуалированном виде все мужские особенности. Он обращается почти исключительно к иудеям-мужчинам, заключает соглашения только с ними (в этом символический смысл обрезания), использует в качестве посредников пророков-мужчин и только на мужчин возлагает моральную ответственность. Позже, в христианской Троице, для женщины вообще не остается места: назвав Бога «отцом», его как бы «официально» объявили мужчиной.

Существует один непонятный вопрос: почему женщины «голосовали» за ранний монотеизм — неприкрыто патриархальную структуру, которая явно умалила их признанную символическую роль. Можно предложить несколько правдоподобных исторических объяснений, в том числе и то, что у них не было особого выбора. В условиях ближневосточного политеизма женщинам жилось несладко, хотя на словах поощрялся культ женского начала и женских божеств. Развивающиеся военные державы были иерархиями, жестоко использовавшими людей, в частности, рабов. Когда основой власти стало узаконенное убийство, соответствующие законы и правила постепенно настолько понизили статус женщины, что чувственность и способность к деторождению стали товаром — им пользовались и злоупотребляли. Женщину можно было убить за прелюбодеяние, тогда как насилие над ней рассматривалось исключительно как (380:) преступление против ее владельца (отца или мужа). Возможно, именно по этой причине женщины могли счесть, что патриархальный монотеизм лучше выражал их интересы: в условиях его более строгих моральных законов с женщинами и детьми обращались лучше. Несмотря на то, что женщины по-прежнему оставались собственностью мужчины, десять заповедей провозглашали новые семейные ценности. Мужчины-иудеи снискали известность и уважение тем, что тщательно охраняли свои семьи. Нормы общинной жизни также предоставляли женщинам защиту. Если муж избивал жену, она могла обратиться к раввину или общине и, опираясь на закон, потребовать, чтобы мужа наказали; поэтому рукоприкладство по отношению к женам было нечастым явлением. Жестко контролируемая общинная мораль требовала проявлять заботу о членах общины и их безопасности. Присущие ей строгие общинные ценности, наряду с убежденностью, что иудеи — народ, «избранный Богом», придавали иудаизму нерушимую силу, благодаря которой он жив и поныне, по прошествии четырех тысячелетий. Впоследствии Христос, проявляя заботу о бесправных и обездоленных, объявил, что души мужчин и женщин равноценны. Даже ислам, монотеистическая религия, допускающая наибольшую дискриминацию по половому признаку, поначалу предлагала женщинам гораздо лучшее обращение, нежели то, с которым они в то время сталкивались.

Монотеизм с его абстрактным Богом сумел выдвинуть неопровержимые абстрактные принципы, применимые в любых условиях. Мы полагаем, что повсеместное распространение монотеизм получил в том числе и потому, что предлагал воплотить представление о лучшей жизни, а его универсальные ценности способствовали сплочению людей. Однако сегодня та самая авторитарная мораль, которая в прошлом казалась панацеей от всех бед, стала помехой на пути борьбы с кризисами сегодняшнего и завтрашнего дня. Упрощенное, дуалистическое мировоззрение, скрывающееся за авторитетными утверждениями, оказалось недостаточно гибким для того, чтобы справиться с разнообразными моральными проблемами, порожденными технологическим прогрессом и неконтролируемым ростом населения[146]. (381:)

Можно усмотреть интересные параллели между двумя высшими уровнями религиозной абстракции — монотеизмом и идеологией Единства. Обе эти могущественные идеологии сохранились до нашего времени и лежат в основе двух древнейших из существующих религий — иудаизма и индуизма. И брахманы (высшая каста индуизма), и иудеи считают себя избранными; и иудейский монотеизм, и индуистское Единство составляют сущность мировоззрений этих мировых религий. Иудаизм лежит в основе и христианства, первоначально бывшего иудаистской ересью, и ислама, а индуистский принцип Единства оказал большое влияние на другие восточные религии — буддизм и джайнизм.