Видоизменять внешний порядок

Не нужно удивляться тому, что с момента зарождения реальных теорий фатализм всегда сопровождал каждое новое завоевание позитивизма. Когда какие-либо явления переходят из-под опеки хотений, даже видоизмененных в сущности, под управление законов, то контраст между их правильностью в последнем случае и первоначальным непостоянством должен, на самом деле, сначала внушить мысль о предопределении, Которая может затем быть опровергнута только посредством глубокой оценки в истинно научном духе. Эта ошибка тем более неизбежна, что наш первоначальный тип естественных законов относится к неизменным для нас явлениям небесных Движений, говорящим нам всегда о существовании безусловной Необходимости, которая затем невольно распространяется на более сложные явления, по мере того, как к ним применяется Позитивный метод. Нужно даже признать, что догмат пози­тивизма предполагает всюду строгую непреложность основного Порядка, самопроизвольные или искусственные изменения которого могут быть всегда лишь второстепенными или вре­менными. Ибо считать, что последние не ограничены ника­кими пределами, было бы равносильно полному отрицанию ^есТественных законов.

187

Л

Но, если, таким образом, понятна неизбежность обвинения в фатализме, направляемого всегда по адресу новых позитив, ных теорий, то равным образом очевидно, что слепое наста, ивание на подобном упреке указывает теперь на весьма поверхностную оценку истинного позитивизма. Ибо если цщ всех явлений естественный порядок неизменен в своих главных состояниях, то также для всех, за исключением небесных, его второстепенные состояния тем более доступны изменению, чем они сложнее.

Позитивный дух, по необходимости признающий предо-пределение пока он ограничивается математико-астрономиче­скими теориями, немедленно теряет свой первоначальный характер, как только он начинает распространяться на физико-химические исследования и, в особенности, на биологические умозрения, где изменения могут быть столь значительны. Поднявшись, наконец, до области обществоведения, он окон­чательно освобождается от упрека, который он заслуживал в эпоху своего младенчества, так как отныне он будет, главным образом, заниматься явлениями наиболее видоизменяемыми, в особенности посредством нашего вмешательства.

Итак, очевидно, что догмат позитивизма ведет нас не к оцепенению, а к деятельности, преимущественно социальной, гораздо вернее, чем это мог когда-либо сделать теологический догмат. Рассеивая напрасные опасения и несбыточные надежды на помощь, он удерживает нас от вмешательства в ход вещей только в случае безусловной невозможности.

Глава XXI                                        *

Позитивизм не говорит, что все к лучшему в этом мире*      >