Пролетарий не должен стремиться ни к богатству, ни к политической карьере

Чтобы лучше соответствовать своему нынешнему и окон­чательному назначению, народные нравы должны только более развивать свой самобытный характер. Для этого пролетарский инстинкт должен, главным образом, очиститься от всякого суетного стремления к почестям или личному богатству. Метафизический эмпиризм охотно свел бы результаты великой революции к расширению для народа доступа к политической или гражданской власти. Но эта возможность, хотя она не­обходима для окончательного строя, далеко не отвечает ис­тинным народным потребностям, так как может способствовать только индивидуальным улучшениям, не изменяющим судьбы социальной массы, но скорее стремящимся часто ее ухудшить вследствие ухода из нее наиболее энергичных членов. Один только Конвент сумел надлежащим образом оценить этот факт. Только он умел уважать пролетариев как таковых в их частной деятельности и в их общем участии в государственной жизни, являющемся главным возмещением неприглядных материаль­ных условий их существования. Все вожаки, как ретроградного, так и стационарного состояний, последовавшие за Конвентом, пытались, напротив, отвлечь их от социальной цели, облегчая им личный доступ к высшим положениям. Привыкшие к слепой рутине средние классы невольно присоединились к этой развращающей политике и стали проповедовать, что все должны подражать им и стремиться делать сбережения. Эта привычка к сбережению необходима для накопления и управления капиталами; она должна поэтому преобладать в промежуточной части окончательного организма. Но они были бы неуместны ^и даже губительны во всех остальных частях, там, где мате­риальное существование, главным образом, зависит от какой-либо заработной платы. Философы и пролетарии должны одинаково остерегаться нравов, стремящихся унизить их мо­ральный характер, не улучшая обыкновенно их физического Положения. У тех и других отсутствие всякой серьезной практической ответственности и   свободный подъем — как общественный, так и частный, — умозрительной и аффектив-^н°й жизни составляют главные условия истинного счастья. ••• Эмпирические разглагольствования против кабачков не

171

помешают им оставаться и впредь единственными места^ народных собраний, где вырабатывается чувство общественно' сти, заслуживающее большого поощрения, чем эгоистичное посещение сберегательных касс. Что касается истинных личны> опасностей, сопряженных с этой мудрой непредусмотритедь. ностью, то они вместе с ростом цивилизации постоянно уменьшаются, причем сохраняется характер пролетария, состав­ляющий одновременно его главное достоинство и наиболее драгоценное утешение. Эта поправка вытекает преимуществен­но из возрастающего подъема чувств и мыслей. Призывая народ к общественной жизни, позитивная философия сумеет сделать клуб наилучшим коррективом кабачка.

В этом отношении философам надлежит прислушиваться к великодушным внушениям народного инстинкта. Всякая жад­ность к деньгам, как и всякое светское честолюбие лиц, стремящихся к духовному управлению человечеством, будут вызывать законное подозрительное отношение к ним со сто­роны народа, так как они таким образом выкажут свою моральную несостоятельность, обыкновенно связанную с тай­ным бессилием мысли.

Моральная власть философов, которым помогают пролета­рии, заключается в позитивном строе преимущественно в том, чтобы беспрерывно изменять, путем справедливого распреде­ления уважения, социальную группировку, в которой должно всегда перевешивать материальное значение. Хотя субордина­ция должностей не перестанет существовать, каждое должнос­тное лицо будет, однако, оцениваться сообразно качествам его ума и сердца, что предохранит и от анархии, и от рабства. Ничто не сможет помешать народу понять,  что истинные качества, необходимые для отправления различных обществен­ных должностей, весьма несоразмерны с доставляемым ими светским господством. Он будет все более и более сознавать, что настоящее человеческое счастье отнюдь не связано с тем или иным высоким положением и что оно может скорее стать уделом скромного.положения, кроме разве тех исключительных личностей, которые должны стремиться к власти — по суж­дению, может быть, более пагубному, чем полезному нашей коллективной мудрости в применении к общественному благу. Истинные пролетарии, равно как истинные философы, вскоре перестанут завидовать высокому положению, неизбежно свя­занному с серьезной ответственностью.; Когда это взаимоотношение не будет более призрачным,, народ убедится,  что все социальное искусство имеет целью удовлетворить его справедливые потребности путем совместной деятельности его духовных вождей с его светскими руково-, дителями. Поэтому он не пожелает ни славы, купленной ценой

дзселых размышлений, ни могущества, сопряженного с по­стоянными заботами. Давая возможность свободно проявляться необходимым теоретическим и практическим дарованиям, ₀циальная масса сможет наслаждаться состоянием, соответ-_ствуюшим нашей обычной организации, сообразно которой действительное благополучие преимущественно связано с Умеренным упражнением чувства и рассудка и умеренной же деятельностью. Так как материальная нужда будет устранена, _т0 каждый будет искать справедливого вознаграждения за свое хорошее поведение в неизменном, даже посмертном, уважении той части человечества, которая могла его оценить.

Одним словом, определение, сохранившееся в силу ложной скромности, не вытекавшее из инстинктивно понятой соци­альной действительности, будет все более и более соответство­вать характеру высших должностных лиц, которые будут невольными слугами своих добровольных подчиненных. По­зитивное общество будет так организовано, что его теорети­ческие и практические вожди, несмотря на личные выгоды, связанные с их положением, будут часто сожалеть, что они не родились или не остались пролетариями. Для великих душ светское или духовное первенство доставляло всегда прочное удовлетворение лишь потому, что оно открывало им более широкое социальное поприще и позволяло принимать большее участие в созидании общественного блага. Главное же достоинство окончательного порядка будет состоять в том, что для всех станет доступна эта благотворная связь частной жизни с общественной, и самому ничтожному гражданину будет обеспечено социальное влияние, не распорядительное, но совещательное, всегда соразмерное с его усердием и за­слугами.

Все соображения, изложенные в этой третьей части, под­тверждают положение, высказанное в начале ее, о необходимой способности пролетариата составлять главную опору не только окончательной системы, но также нашего временного строя, который, рассматриваемый таким образом, будет возможно меньше отличаться от подготовляемого им нормального состо­яния. Главные условия этой политики переходного времени... Находят наилучшую гарантию в естественных настроениях западно-европейского народа и, в особенности, во Франции. Нашим светским руководителям следует благоразумно сообра­зоваться с народными стремлениями вместо того, чтобы пытаться ими управлять: ибо они сами собою соответствуют ^н^шим истинным современным потребностям в свободе и в общественном порядке.

■ Л:':', • '■■                  > •;                                 Hi "1 АИ '^ У

 

172

173

~?-',''.W         ¹-^,;< Глава XXXVII ■№*.■•   ■».<•,

^^{I!   i}.^,,^t  СВОБОДА СОЮЗОВ И СВОБОДА ОБУЧЕНИЯ        '*"

Свобода критики и свобода слова существуют во Францу с большей полнотой, чем где-либо, и покоятся, главньш образом, на умственной эмансипации наших пролетариев, _в особенности парижских. Они освободились от всех богослов, ских воззрений, не примкнув ни к какому метафизическое учению. Но полное отсутствие систематических убеждений поразительным образом согласуется у них с покорностью ум_а побуждающей их принимать те убеждения, в которых соедц.1 нены реальность и полезность. Все другие классы современного общества готовы принудительно навязать доктрины, не выдер­живающие- критики. Только народ может укрепить и расширить свободу, необходимую истинным философам для выполнения их функции. И никакая сила закона не может внушить такого чувства безопасности, как эта моральная гарантия. Каковы бы ни были покушения некоторых главарей или партий оставаться на одном месте или идти вспять, им не удается притеснить такой народ. Это является наиболее решительным обстоятель­ством, утверждающим за Францией естественную роль руко­водительницы великого западно-европейского возрождения.

Народ вскоре преодолеет отрицательное отношение к сво­боде союзов и свободе обучения. Население со столь сильным общественным инстинктом не позволит окончательно лишить себя права устраивать свободные союзы, которые позволят ему удовлетворять его главные наклонности и стремиться к реа­лизации его главных интересов. Глубоко сознаваемая им потребность в настоящем образовании, дать которое неспособ­ны как метафизики, так и теологи, все более и более будет побуждать его содействовать с непреодолимой энергией уста­новлению истинной свободы обучения, главные условия ко­торого при отсутствии такой поддержки еще долгое время не были бы возможны. Что касается политики, как внешней, так и внутренней, то народная гарантия здесь не менее необходима. Мир, как и свобода, зависит от основного на­строения наших пролетариев.

Глава XXXVIII                    ^ V'

ПРОЛЕТАРИИ И ВОЙНА             "

Поразительное спокойствие, царящее ныне на Западе» обусловлено преимущественно непреодолимым отвращением» питаемым нашими пролетариями к войне. На это не столько указывают напрасные сожаления различных ретроградны"

174

_партий об упадке военного духа, сколько необходимое учреж­дение сперва во Франции, затем на всем Западе принудитель­ного набора, ясно характеризующего наши современные нравы. -Таким образом, вопреки ложным разглагольствованиям, надо признать, что в наши армии добровольно идут только офицеры. Пролетарии, сверх того, менее, чем какой-либо другой класс, проникнуты национальными предрассудками, которые, хотя и значительно ослаблены, но все еще сеют, рознь в великой европейской семье. Они более деятельно проявляются у сред­них классов, преимущественно из-за промышленного сопер­ничества. В глазах пролетариев они всюду стушевываются перед основным сходством склонностей и состояний трудящихся

всего Запада.

Эта благотворная солидарность вскоре приобретет надлежа­щую прочность, вследствие всеобщего участия народа в раз­решении поднятого им теперь великого социального вопроса об отведении подобающего им места в новом строе. И ввиду повсеместного преобладания этого интереса никакое военное или промышленное заблуждение не в состоянии будет его преодолеть и вызвать войну на Западе.

к,:• v /'!•"                         гп;

• Глава XXXIX j                                   ф