Дюркгейм и его последователи

Социологи все еще спорят о том, кому больше обязана социология — Конту или Дюркгейму; чем она им больше-обязана — истинами или заблуждениями, и кто же из них в итоге был ее действительным основателем. Что касается юридической социологии, то нет сомнения, что она более-непосредственно связана с Дюркгеймом и его школой, чем* с Коптом.

Эмиль Дюркгейм. На Дюркгейма активно нападали как справа, так затем и слева (в начале века по подозрению в; материализме и социализме; в наши дни за несовершен.-

102

ство количественных измерений и слабость политических позиций). Тем не менее его влияние всегда было значи­тельным. Оно весьма ощутимо даже у тех, кто не признает его, что выражается в использовании ими ряда понятий и соблюдении некоторых правил, сформулированных Дюрк­геймом.

Преимущественно именно таким образом Дюркгейм представлен в современной юридической социологии как во Франции, так и за рубежом. Далеко не всегда отдавая себе в этом отчет, юридическая социология широко поль­зуется понятийным инструментарием, заимствованным у Дюркгейма. Социальное принуждение, коллективное созна­ние (правосознание), институция (юридическая), система (правовая) — все это понятия или созданы Дюркгеймом, или по меньшей мере отмечены отпечатком его мысли. Особенно следует отметить правило объективности — пер­вое из «Правил социологического метода» ³⁴. Это правило («социальные факты нужно рассматривать как вещи») прочно вошло в обиход социологов права, в то время как трактовка права как социального факта — «как вещи» — возмущала юристов, будь то приверженцы естественно-пра­вовой доктрины или позитивисты. У юристов были основа­ния для подобной позиции. Право как таковое — это не вещь. Тем не менее правило объективности существенно для социологии права, и, быть может, даже в большей ме­ре, чем для общей социологии.

Если при изучении неюридических явлений (если толь­ко это не этические явления) взгляд на них со стороны представлялся естественным, то при рассмотрении собст­венной правовой системы исследователи стремились спон­танным образом как бы «войти» в нее и соответственно подходить к ней если не в роли законодателя-реформато­ра, то в качестве интерпретатора. Нужны были уроки Дюркгейма, чтобы побудить юридическую социологию к взгляду извне на свой предмет.

Юридическая социология многим обязана Дюркгейму,. причем не только тем, что она позаимствовала из его обще-социологической концепции. Дюркгейм самым непосредст­венным образом интересовался правом. Одна из его пер­вых работ была посвящена Монтескье. В Бордо он часто посещал Леона Дюги. Многие из его известных трудов включают юридическую проблематику, и благодаря ему юридической социологии был открыт путь в «Социологи­ческий ежегодник».

1ЯЗ:

Г

Проблемы права затрагиваются Дюркгеймом в книгах «О разделении общественного труда» (русский перевод — Одесса, 1900), «Самоубийство» (русский перевод — СПБ, 1912), «Правила социологического метода» и в специаль­ных статьях, опубликованных в «Социологическом ежегод­нике», например: «Два закона эволюции уголовного права», «Заметки о социологии преступности и моральной статистике», «Заметки о юридических системах», «Семей­ная организация у австралийских племен» и др.³⁶ Укажем также его изданную посмертно работу «Уроки социологии, физики нравов и права» (1950) ³⁷.

Внимание Дюркгейма к праву весьма способствовало ориентации его социологии на то, чтобы стать по содержа­нию социологией институтов, норм, систем, а по методу — социологией, построенной в большей мере на статистике, чем на монографических описаниях и рассказах. В мето­дологическом плане Дюркгейм наделял правовые нормы большой инструментальной ценностью. Благодаря своему общему, постоянному и материальному характеру, они способны более объективно сказать о социальных фактах, чем, например, чувства и мнения.

Возможно, Дюркгейм отдал дань иллюзиям, порожден­ным вековым господством легализма и экзегезов, когда, придав норме права важное социологическое значение, он брал ее без учета эффективности и судебной практики. Мы не будем сейчас доискиваться, почему произошло именно так, ибо наша задача состоит лишь в оценке исто­рических ролей. Ограничимся лишь констатацией, что связь между социологией и правом, установленная Дюрк­геймом, не была односторонней. Возможно, социологи по­следующих поколений совершили ошибку, забыв этот урок. Им свойственно существенно недооценивать общест­венную (хотя не всегда заметную) роль права.

В области уголовного права Дюркгейм внес непосред­ственный вклад в юридическую социологию. Мы не имеем в виду «два закона эволюции уголовного права», на откры­тие которых он претендовал. Как и всякие научные зако­ны в социальных дисциплинах, они могут быть поставле­ны под сомнение (к ним мы еще вернемся в дальнейшем). Более значимы взгляды Дюркгейма на понятие преступ­ления и функции наказания. Преступление, считал он, — это то, что общество определяет как таковое. Наказание, конечно, имеет целью исправить преступника или запугать его возможных подражателей, но не это главное в нем. Его

104

подлинная функция — обеспечить нормальное функциони рование общества и должный уровень общественного сознания. Этими смелыми по тем временам формулами Дюркгейм диаметральным образом изменил перспективу исследований, перенеся ее с преступности на наказание. Таким образом, он создал по контрасту с социологией пре­ступности социологию уголовного права.

Для социологии права представляет также определен­ный интерес понятие аномии, которому Дюркгейм прида­вал большое значение, хотя и не всегда точно определял. Аномия — это разрыв с социальной солидарностью, зло, которому подвержено общество, где находятся в упадке нормы морали и права, организующие экономику. Поня­тие аномии, попав в американскую литературу, получи­ло у Роберта Мертона чисто психологическое значение. Именно в таком виде, как состояние духа, а не состояние общества, это понятие возвратилось затем во Францию. Аномия — это огорчительное и беспокойное чувство, ко­торое испытывает индивид, ощущая разрыв между своими запросами и социальной нормой, в том числе правовой нор­мой, которую он должен уважать и соблюдать. Отсюда и правонарушения. Юридическая этнология Дюркгейма сегодня кажется устаревшей, поскольку он (как, впрочем, в тот же период Люсьен Леви-Брюль) строил свои кон­цепции архаических обществ, не имея никакого живого контакта с этими обществами. Правда, Дюркгейм весьма заботился о том, чтобы получить необходимую информа­цию, и всегда тщательно ее проверял. Впрочем, нельзя не признать, что единственный способ применить в этнологии сравнительный метод — это дистанцироваться от объектов изучения.

Последователи Дюркгейма. Среди последователей Дюрк­гейма царила большая свобода взглядов. Их объединяла лишь общая приверженность к правилу объективности и общая склонность к изучению институтов. Школа унасле­довала от Дюркгейма также и внимание к юридической социологии.

Эта традиция особенно наглядно выразилась в том, что можно назвать генетикой права, то есть в изучении прими­тивных обществ с целью установить, каким образом воз­никают и трансформируются правовые институты. Дюрк­гейм сам уделял, хотя и второстепенное, внимание этому аспекту юридической социологии, о чем свидетельствуют его великолепные исследования семейной организации и

105;

уголовной репрессии. Работы его учеников расширили круг изучаемых явлений. Поль Фокконе изучал ответствен­ность, Морис Линхард (миссионер и полевой исследова­тель) — личность, Марсель Мосс и Жорж Дави — дарение, обмен, договор³⁸. Объектом изучения других последовате­лей были не институты, а исторические эпохи. Луи Герне обратился к античной Греции, а Анри Леви-Брюль к ран­нему римскому праву³⁹. А. Леви-Брюль (сын Люсьена Леви-Брюля) не только своими работами, но и деятель­ностью в качестве профессора факультета права Париж­ского университета больше других способствовал тому, чтобы юристы и социологи поняли значимость социологии права и ее специфику.

В юридической этнологии Дюркгейма нашел отраже­ние эволюционизм, который в XIX веке перешел по на­следству от Конта к Мэну и Спенсеру. Этот эволюционизм в той или иной мере свойственен и последователям Дюрк­гейма (в меньшей мере это относится к Моссу). В наши дни такой подход встречается куда реже. Современная этнология предпочитает быть структуралистской и уделя­ет поэтому меньшее внимание генезису права и большее— статическому равновесию.