Сентября нового стиля 1885. Суббота

Иноуе Какугоро был сегодня за всенощной. После говорил: «Все простые люди у Вас». Отвечено, что так везде начиналась Христианская Церковь, ибо великие мира сего презирают,— Но дай Бог, чтобы сердце сего человека коснулась Благодать Божия! Он толкует и о Корее, три­надцать учеников, которые теперь на его содержании. И в Корее нужно православие.— Только все это пахнет одними политическими соображе­ниями. Законны ли они пред судом Христовым? — Во всяком случае Иноуе обещано изъяснение Веры.

Графиня, если не перенесет дом в Тооносава, покажет здравый смысл. Тогда, пожалуй, с нею и откровенно можно поговорить ко Благу Церкви. Примет — ее счастие, не примет — для Миссии и Церкви особенного несчастия не будет, кроме потери надежд, возлагавшихся на дочь Путятина.

Августа / 6 сентября 1885. Воскресенье

Если графиня не перенесет дом, то нужно будет откровенно тоже поговорить с посланником А. П. Давыдовым. Сантиментальничанье его мутит и делает дом графини опасным. Пусть скажет: «Я, мол, не мешаю жить в нем — пусть ей отвечать за все — довольно сего будет».

Однако каникулярное время малополезно: жара расслабляющая. В прошлом году только и помог Бог написать несколько писем за кани­кулы; ныне они протекли бесполезно, особенно благодаря о. Владими­ру,— от переписки с коим нужно убегать, как от холеры,— На будущие годы заранее располагать каникулами для посещения Церквей, особен­но северных.

Сентября нового стиля 1885. Понедельник

От людей, вроде Иноуе Какугоро, нужно убегать подальше. Сегодня он высказался. Оказывается, что он, вкупе с Фукузава, Гото, Оокума, Ити- гаки, замышляет свергнуть нынешнее правительство (Иноуе — Мини­стерство иностранных дел, Ито и прочие) и хочет для этого воспользо­ваться Россией, как воспользовались аглицким министром Парксом при восстановлении Микадо, когда за Тянькунь стоял французский послан­ник, но оказался слабым и глупым. Так и ныне глупым оказывается, по словам Иноуе Какугоро, русский посланник, не хотящий втянуться в их интригу против правительства. Ко мне приехали, по-видимому, чая моего влияния на посланника или прямо на власти в России. Какое разочаро­вание приходится испытывать им при моих объяснениях, что мое дело — помимо всех политиков, что умно делает и посланник, что не вмешива­ется во внутренние дела и дрязги Японии, что в этом они должны видеть не глупость и слабость, а честность дипломатии России. Разочаровался и я в мелькнувшей было мысли, что порядочные люди начинают вопро­шать о христианстве. Господи, скоро ль встрепенется эта страна и скоро ль станут принимать христианство люди хорошие! Ужель они все так худы в очах Твоих, что никто не заслуживает спасения?

(Сегодня купил синее сукно на стол вместо износившейся красной салфетки, служившей четырнадцать лет. Положил это сегодня — все письма не слушать, а читать самому.)

Сентября нового стиля 1885

Графиня дом переносит. Скатертью дорога! Значит, для Миссии она больше не существует. Вот-то «приехала нипочто и уедет ни с чем»!

О. Владимир не перестает писать возмутительно грубые письма; бро­сает Семинарию, просится священником в Одавара. Отвечено, чтобы после каникул исполнял, как доселе, свои обязанности по Семинарии. Впрочем, если очень станет артачиться, можно отпустить его в Оосака. Кто знает, быть может, он еще и будет полезен, как миссионер; о. же Гедеон, вероятно, справится с Семинарией — но не возмущаться мне им, помоги, Бог, не возмущаться! Разве мало людей противных нам, и при столкновении со всеми сердиться и возмущаться! Диавол же, заме­ти, еще больше будет мутить против нас людей, как ныне мутит Влади­мира,— и от всего этого терять душевный покой, время, душевную бод­рость, то есть радовать диавола! Да избави же, Боже! Пусть же войдет в плоть и кровь мою — спокойное обращение с людьми заведомо уже неис­правимыми в своих противных нам качествах и в своей ненависти к нам, вроде о. Владимира!

Чтобы он ни говорил, или писал, спокойно выслушивать, ни слова в ответ колкого или гневного, а прямо отказать, или согласие, если дело правое.

Сентября 1885. Понедельник

О. Владимир явился, смотрит совсем расстроенным; вольно же было мучить себя все каникулы. Я обошелся с ним, как выше написано, рас­тратив несколько чувств, которыми не могу владеть, видя человека уны­лого и требующего утешения.