Октября нового стиля 1889. Среда.

В Ициносеки. В пятом часу. Кесеннума

Пришел сюда повидаться со мною старшина (сицудзи) Церкви в Ке­сеннума: Андрей Оомори и другой с ним, христианин Алексей Кобаяси: рассказали следующее. Христиан там шестьдесят человек; из них на молитву собирается от пятнадцати до тридцати, говорит Корнилий Мо- рита; прочие охладели, одно семейство ушло к католикам, четыре чело­века; оно прежде ушло к протестантам, потом к католикам; человек был гулящий, вера его исправила, но он охладел, и — к протестантам, потом дом продал католикам и к ним перешел,— обедневший и желающий поправить свои обстоятельства переменою веры; это было при Илье Накагава, три года назад. Из прочих охладевших все не то чтобы поте­рянные для Церкви, а — или по дурному поведению, или по денежным обстоятельствам стыдятся приходить в Церковь, но в Пасху приходят. А нынешние хорошие тридцать христиан всего составляют шесть до­мов. Новых слушателей шесть, но им не теперь учение преподается, а прежде уже преподано. Теперь же проповеди нет, за исключением суб­боты и воскресенья на службе; собираются (Бан говорит при христиа­нах, в субботу, до пятнадцати, в воскресенье до двадцати, после службы он объясняет Священное Писание; поют четверо).

Тадагое

В Тадагое два дома, христиан двадцать, на молитву не собираются; Бан туда ходит, но и сам не может объяснить, когда и зачем; в месяц-де больше раза, повидаться. От Тадагое до Кесеннума два ри. «Отчего нет там проповеди?» Хлопочут сделаться у [...] — значит, не могут хлопо­тать. У Бана только и есть эти два места,— значит, он в неделю всего два часа служит — в субботу и воскресенье. Я прямо обратился к христианам с заявлением, что, вероятно, в Мориока, на Соборе катихизатор будет отнят у них, ибо не нужен. Но Андрей и Алексей дали кроткое обещание, что они отныне будут стараться с катихизатором поднять проповедь, и непременно просят катихизатора, иначе-де католики и протестанты [переманят] всех наших; за Бана они не стоят, хорошо бы-де знающего местность, но можно и другого, только непременно одного просят. Я было заговорил о Церкви в Кесеннума катихизатору в Оринабе — че­тыре ри. Я обещался за них просить Собрание, чтобы один катихизатор был опять дан им. Еще они просят, чтобы приход о. Бориса был разде­лен на двое, но кого избрать другим священником — Fie знают, желают же сами по-прежнему принадлежать о. Борису.

Еіце они желают избрать у себя фукёоин и уже предназначили двоих в Кесеннума: Андрея Оомори и Иоанна Оомори (оба молодых). Жен­ское симбокквай уже начали, раз было,— семь-восемь женщин собра­лось.

Бан живет в гесику, сёкурёо платят, яцин нет. Молятся в доме Луки Хондзёо, врача,— дает для сего комнату.

Петр Бан — образец лени; даже не знает, сколько христианских домов у него, при тридцати христианах и тридцати охладевших; все спрашивает во время разговора у Андрея: сколько того? как это? Не знаю, что с ним делать! И он сам чувствует себя очень скверно — весь смущенный и рас­красневшийся. Хорошо, что расспрашивал о его Церкви при его христи­анах, иначе наврал бы с три короба.

Но о Церкви в Кесеннума сегодня прежде других, потому что Анд­рей, сицудзи, не будет на Собрании, а идете матерью в Сендай,— Дальше заметки о Церквах по порядку с утра.

В Мияно, Павел и Мария Циба, у которых сегодня ночевал — преми­лые люди. Обещал им иконы из Токио: Святого Апостола Павла и Бого­матерь Афонскую; у них только и есть маленький Спаситель — русская, на холсте. Обещал к иконам приложить и лампадку.— В шесть часов, утром, когда встали, попросил в свой дом Яков, у которого трехлетний сын пекрещенный утонул. Просил помолиться о сыне; сказал ему, как он может молиться: «Господи, прости мой грех нерадения о спасении сына и спаси его!»

Толковал ему с женой, бывши.м здесь, и катихизатору вперед непре­менно крестить детей — при первом же после рождения посещении свя­щенника.

Савабе

В Савабе семь христиан: Матфей Есида, крещеный мальчиком и со­знающийся, что не знает веры, и нет у него пи иконы, ни книг христи­анских; икону пусть катихизатор ему доставит; советовал выписать «Сейкёо-Симпо», для чего и адресом снабжен; Николай Кайеда —бед­няк, фонарщик, но видно, что усердный еще христианин, и мать его; Варвара Сасаки и двое детей, старший двенадцати лет, по видимому, способный, почему и сказал я матери, если она хочет воспитать сына для служения Церкви, пусть будущий год к первому сентября присылает в школу в Токио. Варвара — вдова, молодая, грязная-прегрязная, и по-ви­димому, ленивая, хотя и небедная. Икона Спасителя (овальная) в хоро­шей тоокейской раме стоит на полке вверх ногами и закрытая синей тряпицей; велел очистить от пыли и паутины и поставить в доме Мат­фея, где наказывал и собираться им по праздникам помолиться вместе и почитать Священное Писание и другие религиозные книги.

Каннари

В Каннари двенадцать христиан: Яков Кавамото, сын родной пле­мянницы о. Иоанна Сакая, болезненный молодой человек, ио усердный к вере. Обещал ему догматику Макария, с моей надписью па ней, очень он просил; Алексей Сунгияма — кочёо, косой, жена его Агафия (сама же она не знала, как ее зовут, а катихизатор подсказал: Авдотья, муж же поправил на Агафью) и двое детей; некто Сакамото Петр, бывший в отлучке, и другой в его доме; Евгения М[?]ока — преусердная, в Савабе ездившая встретить, муж ее — Кенкваайгиин,— еще язычник, хотя и го­ворит, что знает веру и обещается принять; Григорий Есида и трое с ним в доме, не имеющий иконы и, по-видимому, [?] невежда в вере. Родители Якова Кавамото слушают и скоро примут. Остановился часа на полтора в доме Кавамото; сюда пришли Алексей — кочёо, и Евгения; советовал непременно собираться по праздникам для молитвы, и Кава­мото Якову поручил читать молитвы. Обещались. У Алексея Сунгияма иконы, обезображенные в пожаре,— маленькая, Ангела-Хранителя, о чем он, впрочем, кажется, не знает, да и катихизатор тоже; катихизатору говорил, что у него — Матери Божией, и Алексей не поправил, торчит икона на полке, прислоненная к группе Императорской фамилии,— об употреблении иконы, значит, и понятия не имеют. У Евгении иконы совсем нет. Велел катихизатору доставить им иконы, взяв у священника: Алексею — Спасителя, Евгении — Божией Матери: я обещался прислать Алексею лампадку. Икону для молитвенной комнаты также обещался прислать в Мияно из Токио, ибо у Кавамото — маленькая, домашняя.

Катихизатору Павлу Хосономе дал большой нагоняй: начнет выть об упадке Церкви — душу всю изведет: в Савабе-де погасла, в Каннари один дом и так далее, а между тем везде сколько христиан, и они остаются без призрения по нераденью катихизатора; катихизатор точно слепой и немой бродит без всякой пользы; сердце раздирается смотря на этот мусор — катихизаторов; насильники самого скверного качества — боль­ше ничего!

Моисей Ямада из Яманоме и другие приехали встретить в Канари, по дороге же в Ициносеки больше и больше прибавлялись, так что въехали в город двадцатью тележками в сопровождении целой толпы бегущих по сторонам.

В Ициносеки у христиан есть церковный дом с землею под ним, на втором этаже молельня, внизу живет квайдо-мори. Устроено подобие алтаря на возвышении, с иконостасом; но икон очень мало; за престолом икона Спасителя, овальная, над Царскими вратами — бумажная картина крещения, на иконостасе, направо, картина Богоматери, [?], налево — еще картина; по сторонам вверху две-три картины,— значит, собственно — нет ни одной; на Царских вратах ничего. Обещался прислать: для Царских врат четырех Евангелистов и Благовещение; картины Семи Таинств, икону Богоматери. Была обедня, поют в один голос — ничего, все почти большие.— Проповедь о служении Богу каждым своим делом. Потом разговор о церковных делах; здесь пять сицудзи, девять фукёоин,— си- цудзи и женщины в том числе. Женщин в Церкви до сорока, на собрания приходят семь-восемь; советовал им поднять свой симбокквай; говорил, как он должен вестись; говорено было о фукёоин, что и во времена Апостолов они были (Акила и Прискилла). Испытывал детей в молитвах — мальцы сробели и едва могли прочитать «Отче наш», наказывал катихи­затору и родителям непременно обучить всех детей молитвам. Спрашивал у христиан, доеольны ли катихизатором,— «довольны»,— у катихизато­ра — он доволен ли ими? «Тоже», Вообще, Симеон Мацубара — порядоч­ный катихизатор, довольно живой и способный,— Остановиться привели в дом старшего брата катихизатора Павла Кангета, как и восемь лет тому назад,— С семи до девяти была проповедь для язычников, полнехонько было, и преусердно слушали, никто не выходил,— Ванна, после которой, вероятно, лучше будет моему желудку и голове,— Ныне пишу перед ло­жем, которое устроил Моисей Ямада: огромнейшая кровать из кеяни, с точеными ножками, но спать на ней будет скверно, вижу. Экие японцы глупости творят, а и бранить нельзя — от усердия.