И 9 / 20 и 21 мая 1882. Суббота и воскресенье.

Нагасаки

В первом часу пополудни прибыли в Нагасаки. Действительно, на пароходе — не совсем плохом — всего двадцать часов ходу от Нагасаки до Кагосима и обратно.

До поездки в Кагосима и теперь несколько ознакомился с Нагасаки. Поражает множество храмов. Сига говорит, что их больше ста; вся на­горная сторона города — как бордюром — обведена беспрерывною цепью храмов, и все великолепные храмы; я был утром в Сувася, откуда пре­красный вид на все Нагасаки, с Сигой — в храмах Монтосиу и Зенсиу,— все редкостно богатые и весьма красивые. Должно быть, присутствие иностранного элемента реактировало на религиозное чувство японцев, чтобы поставить оплот вторжению,— бесплодно, впрочем. Остатки ка­толичества ожили, и все Ураками — католические; в городе также, говорят, много католиков. Протестантов — епископалов — также немало (около сотни, говорят), есть и другие секты. Видны храмы: католический, два — влево от него и три на Десима (90 шагов ширины, 360 шагов длины); школы христианские тоже всех сект. Нужно бы и нам в Нагасаки кати­хизатора, но серьезного, немолодого, который бы не потерял авторите­та и при иностранных миссионерах. Сига очень просит и говорит, что будет содействовать ему. На Соборе нужно будет предложить о сем.

На пути из Кагосима пред входом в Нагасакский рейд — ряд остров­ков, между прочим, Такасима, на котором дымится труба машины угольно- копийной; островок крошечный, копи идут на большое пространство под морским дном.

В Нагасаки застал три русскиесудна — «Герцог Эдинбургский», «Пла­стун» и «Вестник»,— На первом был в воскресенье у обедни.— Вечером перебрался на «Роккоомару», идущее в Кумамото. В двенадцатом часу ночи снялись, в седьмом часу утра в понедельник были на месте; ходу между Нагасаки и Кумамото обыкновенно 6-7 часов. Цена первого клас­са 3 ены, третьего класса — 1^/2 ены. (Между Нагасаки и Кагосима: 1-го класса — 5 ^J/2 ен, 3-го класса 3 / ч ены: от Тоокёо до Нагасаки — 1-го класса 27, 3-го класса 12 ^J/2 ен.) Подходя к Кумамото, направо виден остров Амакуса, налево — Симабара в Хизен. Прибрежье Хинго очень мелко; пароход останавливается далеко от берега, и пассажиры на шлюпках переезжают (целый час пути) до берега. У берегов — целый лес хворосту для разведения ракушек, идущих на удобрение. Берег весь за­щищен от моря каменною набережною — гигантское сооружение кня­зей Хосокава. Шлюпка останавливается по реке, недалеко от устья, в деревне Хяккан; если же прилив, то может пройти еще милю по реке до деревни Такахаси. От Хяккан 2 ри до Кумамото, от Такахаси — 1 ри. Мы сошли в Хяккан и заплатили по 45 сен за тележку до Кумамото.

Мая 1882. Понедельник.

Кумамото

В десять часов утра прибыли в Кумамото! В прошлом году, до Собора, был здесь один крещенный, теперь 3, но новых, а прошлогодний не ходит в Церковь, совсем испортился поведением, и в счет не может идти. (Впрочем, нужно позаботиться о нем). Из христиан 2 сизоку: Иоаким Накамура (тридцати трех лет), изобретший машину для расчесывания ваты, и Яков Усидзима — двадцати лет, имеющий поступить в Катихиза- торскую школу; один — хеймин — Матфей Ямамото, двадцати пяти лет, изобретший часы с своеобразными какими-то показателями.— 3 христи­анина в трех разных домах. Христиане, по-видимому, очень усердные. Икон у них в домах еще нет (странно, как священник не заботится о снабжении своего прихода иконами; нужно об этом сделать наставление ему). В молитвенной комнате — икона Спасителя, маленькая, комнат­ная; обещались прислать хорошую, побольше.

Из инославных здесь — епископалов человек 7-8; из Нагасаки аглиц- кий епископальный миссионер иногда приходит. Кроме того, отсюда много учеников у Ниидзима в Сайкео,— он иногда приходит сюда, что­бы набирать для школы; немало учеников в Нагасаки в Епископальной школе, есть и ученицы отсюда там.

Кумамото прежде принадлежал Катоо Киемаса — любимому воена­чальнику Хидеёси. Катоо Киемаса построил здесь крепость; при Токуга­ва за какие-то проступки сына Катоо владения были отобраны'у него и отданы князю Хосокава (54 ман-коку; четвертый между князьями по бо­гатству после Kara, Сендай и Сацума). Крепость поражает своею грандиоз­ностью и высотою бастионов; венчавшие их башни сожжены в минув­шую войну, но и без них она кажется необыкновенно высокою.— Город Кумамото — очень разбросан; домов до 10. 000; больше половины сизо- ку,— Нравы очень грубые. Даже энзецу нельзя сделать без того, чтобы народ шумом и гамом нарочно не помешал. Множество еще людей — совсем отсталых, образчик каковых мы видели проезжая город,— ка­валькада совершенно вроде тех, что были при Тайкунах; двух сабель за поясом только не достает — В крепости — постой войска (цин-дай), боль­ший, чем где-либо в других крепостях Японии.

Теперешний здешний катихизатор Анатолий Озаки живет в средине города; на квартире его любят и готовы и вперед держать (чем здесь нельзя не дорожить, ибо прежде нигде не хотели принимать христиан­ского проповедника). Катихизации он говорит внизу, молится с братиями во втором этаже, в комнате в 8 матов. Молитвы бывают в субботу в семь с половиною часов, в воскресенье в девять с половиною. Пения еще нет, простое чтение.

Сицудзи еще нет; впрочем, на нынешний Собор придет уполномо­ченный от братии Яков Усидзима; кстати, и останется для поступления после каникул в Катихизаторскую школу. Озаки об нем свидетельствует, что достоин; о. Яков Такая, бывший здесь, произвел ему экзамен и также нашел достойным поступления в Катихизаторскую школу.

После Собора сюда также непременно нужно проповедника. Озаки, говорит, что продолжать, хотя и туго идет, непременно нужно; если теперь бросить, то после весьма трудно будет опять начинать.— По- моему, сюда, как и в Кагосима, нужны самые лучшие люди, чтобы от­крыть новые рудники катихизаторства, весьма нужные нам в последнее время, по обеднелости прежних.

Недалеко от Кумамото (1 ри) Суйдзендзи, загородный дворец князя с замечательным садом и ключами в нем; в!/2 ри — Хонмеодзи — моги­ла Катоо Киемаса, весьма чтимая — по убеждению, что молитва ему ис­целяет от глазной болезни. Рекомендовали осмотреть эти места, но я не видал, торопясь продолжать путь.

С тремя братьями и катихизатором совершили молитвословие, ска­зал им небольшое поучение о том, что они должны дорожить милостию Божиею, что первые удостоились сделаться христианами, и должны, отвечая призванию Божию, тщиться быть истинными христианами; пробыл в Кумамото 3 с половиной часа. В половине второго отправились вЯнагава в сопровождении и Озаки, поехавшего под тем предлогом, что тоже хочет завязать крепче связь Церкви Кумамото с Янагава.

Я ему дал на дорогу на Собор по расчету:

 

Расписку он напишет в Тоокёо, когда придет на Собор.

В трех ри от Кумамото — селение Уеки — домов 200, откуда к Озаки приходили слушать; и здесь бы хорошо проповедывать, только для этого нужно быть двоим в Кумамото, чтобы один мог оставаться русуем, иначе начавшие учиться христианству, толкнувшись раз-другой, перестанут ходить.

До Я мага — 6 ри от Кумамото — дорога превосходная, вновь исправ­ленная; гор по дороге мало; но кругом все холмы, замыкающиеся со всех сторон горами, между которыми направо виднеется и дымящийся вулкан. Места все превосходно возделаны; больше всего пшеницы и ячменя, которые в отличнейшем состоянии, и почти везде созрели для жатвы. По сторонам дороги — деревья, плод которых доставляет воск для свечи. А в небесной лазури дрожит и мало-помалу исчезает в синеве оглашаю­щий залитую солнечным светом местность веселою песнею жаворонок.

Я мага — город с 1500 домов, в числе которых есть и сизоку. Мы оста­новились в гостинице «Меной», хозяин которой женат на племяннице Николая Итоо, умершего в России. Здесь же — меньше мили от Ямага — родина Итоо, и там теперь жив его приемный отец и вместе старший брат, очень печалившийся о смерти Николая (Нойака и Фукуда, кото­рых когда-то Итоо поместил в моей школе, также отсюда родом). Мы сходили в теплую ванну минеральных ключей, которыми знаменит го­род Ямага. Ванна обделана в мрамор; в соседнем отделении — княжеская (Хосокава), еще в соседнем — общая, где раздавались голоса человек сотни.

Озаки, между тем, послал известить Итоо, который хотел видеться со мной. Часов в десять пришел он, дядя Николая и трое родных еще. Я рассказал о Николае и советовал последовать примеру его веры. Охот­но изъявили желание слушать учение; я предложил им Озаки, или, если им теперь неудобно, катихизатора, который придет после Собора. Итоо говорил, что у него второй сын — десятилетний мальчик так и назначен — довести до конца намерение своего дяди — образоваться в России для целей, которые имел его дядя, и сам мальчик уже твердит, что он приедет в Россию; когда ему будет пятнадцать лет, тогда Итоо предста­вит его в школу на Суругадай. Я сказал, что охотно приму.

Мая 1882. Вторник.

Янагава

Христиан здесь 7 человек: Симеон Есида, 45 лет, и сын его Василий, 14,— зонтичный мастер; Авраам Тадзима, 53 лет и сын его Стефан, 17,— собая; Матфей Сато 18,— комея, отец слушает учение; Павел Айноура, 15 лет,—ученик циугакко, отец — закладчик (сиция), учения не долюб- ливает, хотя не помешал сыну креститься; Елисавета Кавано 54, мать Кавано Петра — катихизатора. Есть еще 1 оглашенный 18 лет, отец— сомея. Все христиане, кроме мастера Кавано, из хеймин. Домов христи­анских 5.

Сицудзи еще нет. Все христиане только что получившие крещение несколько дней назад от о. Якова Такая.— Проповедь здесь начата всего с генваря 1882 года — Стефаном Кунгимия, который и теперь здесь. Пред отъездом на Собор я советовал ему, уже посоветовавшись с христиана­ми выбрать между ними старосту, которому и поручить Церковь на время отсутствия катихизатора.

Есть здесь и еще слушающие учение.

ВЯнагава домов около 2000, народонаселения больше восьми тысяч, из коих не меньше тысячи — сизоку. Князь здешний — Тацибана — тоса- ма, получил 12 ман коку; крепость стояла окруженная со всех сторон широким рвом с водой; теперь она совсем разрушена, деревянные зда­ния все сгорели (должно быть, подожженные) пред сдачей крепости Правительству; камень свезен для сделания плотины от моря (которое отсюда в 1!/2 ри), и на бывшей крепостной площади стоит коровий хлев. Князь живет недалеко от крепости — под соломенными крышами.

Народ в городе теперь не гонит христианство и даже не хулит его открыто, но нерасположен и принимать,— равнодушен. Бонзы также открыто не восстают на христианство, но составили несколько общин — с главным принципом не слушать и не принимать христианского учения.

Выехавши в семь часов утра из Ямага, прибыли в Янагава в три часа пополудни, хотя всего 10 миль, гор много, особенно на первой полови­не дороги. Поля везде — под ячменем и пшеницей, даже овес виден, но уже готовятся и рассадками риса; недели чрез две настанет самая горя­чая пора для крестьян снимать теперешний посев, готовить поля под рис и садить рис. Несмотря на прекрасно возделанные поля, крестьяне живут, однако, бедно, наподобие того, как я видел в Намбу и Акита; хижины очень плохие и грязные. По дороге видели два кладбища с империалистами.

Янагава стоит на ровной местности; кругом река, разливающаяся на много рукавов и каналов в город, особенно в квартале сизоку. Река знаменита рыбой унаги, которыми славится Янагава — так, что в Тоокёо «унагия» называется Янагава.

В городе 1 '/2 ри от Янагава, что по обе стороны реки, в первом часу мы остановились, чтобы пообедать. Петр Кавано, катихизатор Куруме и урожденец Янагава, здесь уже ждал нас (к сожалению, ибо видно, что в Куруме дела мало, если катихизатор так далеко может отлучаться). Пообедали суси в ящичках, за неимением меси. Стефан Кунгимия встре­тил у города. В его квартиру тотчас собрались христиане, кроме мальчи­ка Павла, которого отец, язычник, видимо, нарочно не пустил, а тотчас же услал куда-то на целый день. Совершили обедню, после которой сказал маленькому стаду о необходимости подражания Христу. Слову мешало отчасти то, что за каждым моим выражением следовали подда­кивания всех и поклоны — «мол, слушаем». Отправились затем посетить дом Кавано и совершить молитву и там.

У Кавано — приемный отец, мать (Елисавета), две взрослые сестры (одна уже была замужем) и младший брат лет пятнадцати — ученик Циу- гакко. Дом с огородом, около реки; земли больше нет; отец состоит банто — в компании продажи лекарств. Веру не ненавидит, но равноду­шен и, по-видимому, заражен гордостью. После обычных приветствий и угощения, совершили молитву, и я сказал старику несколько слов наставления; обещал с этого времени заняться изучением вероучения,— дай Бог, чтобы послушал.

На обратном пути зашли в храм Зенсиу, где усыпальница бывших удельных князей, также их короо и главных сизоку. Надгробные камни всех князей — под крышей, содержатся в порядке, который, однако, клонится к упадку. На пути оттуда встретили в дзинрикися самого князя, лет сорока пяти, живущего уединенно, занимающегося рыбной ловлей и прочими мирными делами, Кавано был у него прежде и заговорил о вере, но тотчас же получил и ответ — «после послушаю»,— совершенно, как в Книге Деяний отвечал Павлу один тоже квазоку. Что ж? История, как течение, катится чрез таких, находя их мелкими, чтобы останавли­ваться из-за них, и — слишком маленькими, чтобы выявлять их — веха­ми, а могли бы они легко быть таковыми, если бы у них хоть немного было великости души и широты взгляда; каждому князю, как ни упали теперь князья, как легко было бы оказать великую услугу своему народу — принятием христианства; народ за ним пошел бы толпой, а теперь он стоит неподвижно.

Вернувшись домой и пообедав, между прочим, превосходными уна­ги, мы ждали часов до девяти, пока собралось порядочно слушателей. Отслужили вечерню, после которой слово отчасти к христианам — пер­воначальные наставления о молитве, о посвящении всех своих дел Богу, отчасти к язычникам о необходимости христианства и опровержении клевет на него.— Около одиннадцати кончено было, но остался один доктор Мунаката, видимо, наклонный к христианству, расположенный к нему первоначально своим сослуживцем Такаги в Кокура. Пробеседо­вали с ним за полночь. Обещался прислать ему все наши христианские книги с катихизатором после Собора, так как выписать бы их теперь, посылка будет идти дней 40-60, как обычно здесь. (До Нагасаки прихо­дит скоро, а оттуда ждет случая иной раз месяца два).

Кунгимия с верующими здесь также совершал уже общественную молитву — по субботам, в воскресенье еще не начинали, ибо доселе они не были христиане.

Христиане здешние, хоть мало их, видимо ревностные, особенно юноша Стефан; я звал его — года через два — в Катихизаторскую школу на год, чтобы потом быть здесь пособником катихизатору.

Катихизаторская квартира здесь хоть дешева, всего 2 ены за целый дом,— но неудобна, ибо совсем позади главной улицы, трудно найти. Советовал найти где — на виду, для удобства людей. Впрочем, тоже удер­жать, пока найдено будет, даже и на время отсутствия катихизатора, когда он пойдет на Собор. Сицудзи может беречь его, и братья по празд­никам будут собираться для молитвы.

После проповеди, когда остались одни братья, советовал им выбрать между собою сицудзи. Кстати, тут же почувствовал недостаток опреде­ленных правил для руководства сицудзи: какие его обязанности, что он должен делать для Церкви; в самом деле, нигде определенного ничего не сказано, за исключением упоминания в катихизаторских правилах, что сицудзи, в отсутствие катихизатора, должен заботиться о его се­мействе. Нужно будет составить инструкцию, напечатать и разослать по Церквам.

Из инославных в Янагава: человек 30 Ицциквай, но они теперь без пастыря и в расстройстве почему-то с своими заправителями; Кавано ожидает, что они кончат, сделавшись православными. Еще здесь 2-3 че­ловека общества (Доосися?) Ниидзима, что в Сайкео, и отсюда, кроме того, 4-5 учеников в школе в Сайкео. Ниидзима, в самом деле, очень ревностный и способный протестант и направляет свою деятельность преимущественно в эти места, по-видимому.

В окрестности Янагава Кунгимия звал в Энокидзу, где больше 1000 до­мов, город в 1 '/2 ри от Янагава, в 7 чё от Вакацу — рейдового города. Слушатели там будут, если проповедывать. '

Здесь — в Янагава, у Кунгимия еще нанимается для катихизации только комната в городе; впрочем, сделано только начало.

Икона в молитвенной комнате здесь «Моление о Чаше Спасителя» — маслянными красками, небольшая, в золоченой раме. Обещался при­слать еще — хорошую икону для молитвенной комнаты, а также христи­анам, у которых ни у кого еще нет икон в доме. Такая оплошность священника! Не позаботился запастись! И вся Церковь терпит!

Мая 1882. Среда.

Куруме

Христиан здесь еще нет, ибо проповедь здесь всего с полгода была; прежде мешали Кавано: не давали квартиры, потом он болен был. Но теперь слушающих учения человек 10 надежных есть, из них 4 особенно надежны,— Номура — муж и жена, отец жены, жена доктора Кудо.— Все слушающие здесь — сизоку — учителя, или адвокаты, врачи. Особенно ученый из них Анекава, пятидесяти лет (очень похожий на Иоанна Соноя), изучавший прежде протестантство.

Домов в Куруме тысяч семь, из них до трех тысяч сизоку, по словам Анекава.

Инославных обществ здесь тоже нет, а есть человека 2-3 протестан­тов, сделавшихся таковыми в Нагасаки. Учеников отсюда у инославных тоже едва ли много, меньше, чем из Янагава.

В 3 ри от Куруме есть деревня Имамура, состоящая из 106 домов, из них сто домов — католические; кроме того, в соседних пятнадцати де­ревнях много христиан, так что всех католиков в этой местности до тысячи человек. И католики в Имамура считаются самими лучшими, ибо в продолжении трехсот лет сохранили, по преданью, даже креще­ние — родители сами крестили своих детей; все гонения выдержали и не бросили веры; только пред «Гоиссин» — бывшее гонение от тайкоунско- го правительства — заставило всех отречься от христианства — мол, мы его и не знаем; к счастью, с падением сеогунства и расширением свобо­ды католики Имамура опять вернулись к прежней своей вере; теперь у них постоянно живет французский патер — доктор; как доктор и путе­шественник живет в Ядоя со всеми врачебными принадлежностями на виду. Собираются строить Церковь, очень строго соблюдают воскрес­ный день, ничего не работают, даже будучи наняты рабочими в другие дома; деревня бедная, ибо христиане не сносятся с соседними язычни­ками, не входят в родственые связи, вообще живут особняком.

В Куруме и после Собора непременно нужен проповедник, и солид­ный, ибо хорошее начало сделано тем, что первые слушатели найдены между сизоку. Если будет Церковь, даст Бог, отсюда найдутся люди для Катихизаторской школы.

Выехавши утром из Янагава, ехали все время великолепно возделан­ною долиною; здесь рис уже начинают садить; орошение водой обиль­ное, зато развиваются иногда во время жары заразительные болезни; а в четыре-пять лет раз бывает наводнение во время ньюбай, так что жители деревень сносятся между собою, путешествуя на лодках.— Народ живет гораздо богаче, чем вчера мы видели по ту сторону Янагава,— дома везде исправные, кое-где — превосходные. Местные жители много делают цветных и простых циновок, для чего много нив засеяно цино­вочною травою.

Подъезжая к Куруме, встречали много разряженного народа, особен­но женщин и детей; последних втречали иногда несомых в корзинах на коромысле по четыре. Оказывается, что здесь местный праздник — суй- тенгу (Миикадо Антоку — мальчика, утонувшего в войну Минамото и Таира), так народ расхаживает по храмам для поклонения и гуляет. Кстати, еще сегодня празднуется и рождение Сякьямуни.

Прибыли в Куруме в двенадцать часов, 5 ри от Янагава.— Встретили слушателя учения — Анекава и Номура, с которыми познакомились на постоялом, где взяли помещение. После завтрака отправились на квар­тиру катихизатора Петра Кавано; отслужили молебен, но не было бра­тии еще — вместе молиться.

Пошли потом осматривать город. Видели бывшую крепость удельного князя Арима (21 ман коку); Там же — Горейся — храм, где боготворятся предки князя. Стоявший напереди дворов князя, равно как все башни и все деревянные здания крепости, сломаны и распроданы. Крепость очень большая, вмещавшая в себя, кроме князя, несколько жилищ кароо, окру­жена рвом. Из нее город мало виден, но довольно веселый вид на окру­жающую долину и замыкающие ее горы.

Отсюда пошли в Байриндзи, где хоронены были князья, кароо и часть сизоку. Храм — Зенсиу. У дверей выставлен сосуд с новорожден­ным маленьким Сеека, и народ обливает амача сладким чаем, в тоже время этим чаем мажет себе глаза, лицо, как у нас святой водой (какая жажда освящения у человека!), и берет чай в маленькие флакончики, которые разных цветов тут же у храма продаются.— У храма и около — бездна разубранного люда, но почти все только женщины и дети,— Кня­жеские надгробные памятники почти все под навесами. С княжеского кладбища отличный вид вниз — на реку Цикугогава, очень большую, и на группы богомольцев везде, даже на реке на шлюпках; отсюда я слы­шал гимн женщин у кумирни; как живо здесь религиозное чувство! Но именно — чувство только и есть, смысл же религиозный уже утрачен; знак прямой — что женщины только и молятся, живущие больше чувст­вом, а мужчин — представителей разума — совсем не видно, они утратили со смыслом и чувство.

Нужно иметь нам и то в виду, что народные невинные гулянья не должны быть отняты у народа, только душа им дана новая — живая. У христиан и есть это в России — хождение на могилы в субботу пред Фоминым воскресеньем, витье венков в Духов день, хождения на бого­молье в тот храм, где праздник; все это вместе с удовлетворением рели­гиозного чувства составляет и невинное удовольствие отдохновения и гулянья.

Из Байриндзи прошли в Суйтенгу, где незавидная небольшая мия, с мелкою торговлею и группами людей кругом, театрами и чая по сторо­нам, украшенными лодками на реке.

С прогулки вернулись усталые: в пять часов, а теперь — восемь часов — время к проповеди; в гостях сидят Номура и Хикида, старший брат вчерашнего доктора в Янагава,— адвокат по профессии, тридцати пяти лет, тоже слушающий учение.

Учение открыто уже не хулит никто в Куруме. Нравы народа — спо­койные, хорошие. Успеха проповеди можно надеяться.

Мая 1882. Четверг.

Хаката и Фукуока

Вчера вечером проповедь совсем не удалась оттого, что народ бес­прерывно входил, выходил, передвигался. Слушало сначало человек 50 или больше; я начал серьезно; думал, аудитория — как обыкновенно. Но оказывается, что действительно в Куруме открыто не восстают на хрис­тианство, зато еще и не чувствуют расположения к нему, или к слуша­нию о нем,— не заинтересовались, не возбуждено религиозное чувство. В первых же рядах слушателей — минут 10-15 прослушав — равнодушно с холодными лицами, как сидели, встают, уходят, затем чрез 2-3 минуты другие за ними, и на место их иные входят. Имея все это пред глазами, трудно сосредоточиться и, видя, не видеть. Словом, катихизация, какой подобную я помню в прошлом году в Аннака,— плохая катихизация; катихизаторы вместе со мною возмущены были поведением слушате­лей. Вообще, этот протестантский способ — говорить для всех, останав­ливающихся на улице — негоден в Японии.

Сегодня в шесть часов отправились из Куруме в Хаката, 12 ри от Куруме (дзинрикися здесь берут очень дешево: 70 сен за тележку). Кава­но и Кунгимия провожали ри три. Дорога все время идет по равнине, везде возделанной и отлично населенной; движение по дороге большое; в первом часу прибыли в Хаката. Первый вопрос: «В Хиросима пароход есть ли?» Чрез пять минут принесен был ответ, что «нет, и дней пять- шесть не будет». Значит, японцу солгать ничего не значит,— в Куруме фуне-но тонъя уверял, что сегодня идет в Хиросима Мейкоомару. Но сегодня же идет в Каминосеки пароход, а оттуда в Хиросима-де — каж­дый день. Вечером, сказали, пароход уходит. Стало быть, до вечера время свободно. Отправился взглянуть на Хаката, Фукуока и Хакозаки.

В Фукуока — домов, говорят, до десяти тысяч; жил удельный князь Курода; отделяется Фукуока от Хаката только рекою. Чрез реку в Фукуо­ка тотчас же — Кенчео и другие присутственные места, затем — верхние улицы — от моря — заняты домами сизоку, приводящими к крепости, окруженной рвом и имеющей позади озеро (как видно из Кооен[?]); крепость не вконец разрушена; там живет гарнизон. Нижние к морю улицы — маци. Чрез них, к морю, против крепости — Кооен (публичный сад), еще не отделанный; положение превосходное; с видами на море и на оба города. Несмотря на младенческое состояние сада, в нем уже в павильонах.музыка и пьянство.

Спустившись из сада и проехав вдоль торговых улиц, показывающих цветущее торговое состояние Фукуока, мы опять переехали чрез реку в Хаката и поехали вдоль торговых улиц (сизоку здесь нет), параллельно морскому берегу — в Кооен Хаката. Сей публичный сад состоит из пре­восходного соснового бора, инде весьма молодого, и множества япон­ских павильонов, где можно иметь чай, закуску. Большая часть павильо­нов занята семьями японцев, иные — открытые и пустые; в одном из таковых и здесь видели группу гостей с гейсями. Дальше в сосновой роще — памятники, павшим в войне с Сайго,— воинам Фукуока, воинам Циндай, и третье огороженное место наполнено памятниками павшим из Фукуока в войне с сендайцами при восстановлении Микадо.— Про- шедшись вдоль рощи, причем вспомнились русские сады и рощи, вы­шли в Хакозаки (должно быть домов 500 или больше), чтобы осмотреть Хациман гуу. Мия — видимо — деревня, но ничего особенного; бросились только в глаза две фигуры по обе стороны в Мия — направо красная, налево черная — зло смотрящиеся и глазами, и зубами хари, а среди лица носы по фунту длины; в глубине же — в Мия — видно зеркало. Стран­ная насмешка язычества самого над собой: молись, мол, но — вот тебе нос с твоей молитвой и злой хохот этому несчастию человека, что мо­литва его была лишь во грех.— Около Мия отличный в японском вкусе сад — кооен Хакозаки. Возвращаясь домой в Хаката, завезли еще взгля­нуть на Мия — Удзигами Хаката (должно быть, первого жителя этой местности). Мия — наподобие Хациман гуу, с теми же рожами; и тут, как в той мия; самое лучшее — из меди вылитая лошадь в натуральную вели­чину с наклоненную головой — превосходная вещь.

Вообще местность эта: два города (Фукуока — домов тысяч десять, Хаката — не меньше, говорят) и большое селение (Хакозаки),—пред­ставляющая такую скученность народа в одном месте, не должна быть упускаема из вида. Проповедь здесь непременно нужно открыть; жаль, что не выдержали бывшие здесь в прошлом году наши катихизаторы.

Мая 1882. Пятница.

Мороцу, близ Каминосеки

Вчера вечером перешли на пароходик Сейреомару. Утром останови­лись у Симоносеки взять груз. Во втором часу — у Митадзири (домов 200) тоже для груза и пассажиров. Целый день плавание было спокойное и нескучное, при писании писем и в компании болтливого оосакского продавца лекарств и его приятеля.— В шестом часу вечера вышли на берег в Мороцу (город домов 500, с четырехэтажным домом, первом, виденным в Японии), около Каминосеки, на острове, немного более Мороцу. На постоялине [постоялом дворе] словоохотливо занимал сво­ими рассказами какой-то производчик соли, тоже ожидавший здесь па­рохода в другое место. Из провинции Цеосиу много вывозится соли. Самое большое заведение для выварки в Митадзима; следующее за ним — у рассказчика в 5 ри отсюда; у него вываривается ежедневно до 1000 коку соли в восьмидесяти котлах. Котлы или сковороды здесь делают из каменных плит, соединяя их в 150-170 крепким цементом. Топят камен­ным углем; при котле два кочегара, пять рабочих постоянных, а когда сгребают песок у моря, то нанимают еще 4-5 женщин для работы. Чело­веку платится в месяц 6 ^J/2 ен и рис. Продается же соль с завода 30 сен за 1 коку (100 се, значит 8 рин за [?] се; в мелочной же продаже 1 коку не больше 1 ены здесь).

Речи о том, будет ночью пароход в Хиросима или нет, были очень неопределенны. На всякий случай мы легли спать совсем одетые, чтобы в минуту быть готовыми, ибо пароход здесь якорь не бросает — Раз ночью потревожили напрасно,— мы схватились с постелей и были на пути, когда опять прибежали сказать, что пароход не в Хиросима; в другой раз потревожили поздно; впрочем, и невозможно было поспеть,— пароход, по-видимому, для того только и повернули, чтобы свиснуть и уйти; как ни кричали у нас с лодки подождать, пароход только виден был удираю­щим вдали.

Мая 1882. Суббота.