Мая /12 июня 1882. Понедельник.

Осака

Рано утром катихизаторы и сицудзи собрались, чтобы проводить; угостили их завтраком, проводили 1 ри и распрощались. Проезжая Су- миеси, на минуту остановились взглянуть на великолепные четыре мия, окруженные вековыми деревьями и множеством превосходных камен­ных, бронзовых и даже фарфоровых фонарей (тооро). Пред входом — большой полукруглый мост, чрез который каждый старается пройти, хотя и не легко; за мостом, на обратном пути, оцепляют бабы с воробья­ми в клетках, которых предлагают выпустить — каждого за 2 сен.

В три часа уже были в Оосака. Отдохнув несколько у о. Якова, отпра­вились в гостиницу в сопровождении о. Якова, катихизаторов Василия Таде и Андрея Такахаси и четырех сицудзи. Они рассказали о состоянии Церкви следующее.

В Оосака всех приняло крещение: 111 человек; из них 88 — принадле­жит Оосака, 23 — из других мест. Из оосакских ныне 7 умерло, 2 совсем не приходят в Церковь, 8 находятся ныне в отсутствии; итого всех нали­цо ныне в Оосакской Церкви: 88 - 17 = 71 человек, в 27 христианских домах.

Вышеупомянутые, не приходящие в Церковь, следующие: 1) Моисей Кикута, лет пятидесяти, купец (дядя умершего Иустина Кикута) — чело­век нехорошего поведения, хотя и семьянин; не приходит, вероятно, отчасти стыдясь и боясь укоров; 2) Алексей Овата, тридцати двух лет, мелкий чиновник, видимо, ослабевший в вере; когда зовут его, всегда отвечает, «непременно приду» и никогда не исполняет слова.

Находящиеся в отсутствии следующие: 1) Павел Накаи — служит ка­техизатором, 2) Яков Фудзии и 3) Тит Сунага — в Катехизаторской шко­ле, 4), 5) и 6) Иоанн Исида, его жена Анна и сын Игнатий — в Кисиу — городе Танабе — на службе в Сайбансе, 7) Давид Нагае, двадцати пяти лет, в Тоокёо, учится врачебной науке у доктора Сасаки, 8) Сила Куки — в Хеого-кен — Санда, 5 ри от Оосака.

Из других мест принявшие здесь крещение:

1. Василий Томонага, двадцати девяти лет, родом из Оомура-дзеока, Хизен-но куни (товарищ П. Тацибана, который тоже из Оомура); состоя прежде на службе в Сайкео, часто писал о. Якову; теперь служит чинов­ником в Нагасаки, или где-то там — неизвестно, не пишет.

2. Вениамин Манабе, двадцати восьми лет, родом из Хингаси-кикура — города в Санука-но куни, на Сикоку, оклейщик. Теперь дома и не пишет. Поручено о. Якову письмом осведомиться о нем.

3. Андрей Хасенгава, родом из города Накацу, в Бузен, на Киусиу. Служил в Миссийской школе на Суругадае ламповщиком и вышел оттуда по болезни; теперь в Тоокей, в Мукоодзима.

4. Марк Маеда, тринадцати лет. Скоро по крещении украл что у кого- то и с тех пор где неизвестно, откуда родом неизвестно.

5. Никанор Иимура, родом из Вакаяма, теперь в Тоокёо.

6. Стефан Иосида, сорока лет, ныне в Нагоя, стекольщик; откуда родом здесь неизвестно.

7. Пармен Фудзита, родом из Тоокёо, Коисикава, здесь служил по найму у Кагае; теперь у себя в Тоокей.

8. Александр Моримуне, лет тридцати, вроде адвоката, родом из го­рода Мацуяма, в провинции Ие, на Сикоку.

9. Фома Маки, катихизатор, родом Китано-мура, Ие, на Сикоку.

10. Яков Мацуда, катихизатор, родом из Вакаяма.

11. Петр Ока, из Кодзима.

12. Андрей Камо, младший брат Петра Ока, из Кодзима; теперь — в школе Фукузава, Тоокёо.

13. Василий Ямаока, катихизатор, родом из Ниими-мура, в Акагоори, провинции Бицциу.

14. Стефан Иосимото из Меога-мура, Тоета-гоори, провинции Аки; теперь дома. Лет сорока. Был в Оосака ремесленником, теперь — земле­делец; в семье притеснен за веру, так как старший брат каннуси. От Хиросима ри 10.

15. Моисей Судзуки, семнадцати лет, ремесленник,— из Тоокёо, Уси- гоме; теперь там.

16. Георгий Окасима — Тоокёо — учится у о. Павла Ниицума.

17. Иоанн Сато, из Окаяма,— больной купец.

18. Мария Морита, из Окаяма, дочь Анны Морита.

19. Виссарион Танабе, двадцати двух лет, из провинции Акита родом, теперь служит в телеграфной конторе, в Хеого; очень усердный к вере.

20. Иоанн Оохаси из города Касасаги, в Кара; слушал учение в Каго­сима от Иоанна Оно; теперь постоянно в сношениях с Кагосима по торговле.

21. Лука Мацумото, из Какогава, Бансиу.

22. Спиридон Оодзима из Бизен, будет жить в Маебаси.

23. Феодор Сеоно, родом из города Такамацу в Сануки; был здесь учителем, теперь дома часовщиком. Мать его — дочь бонзы из Хонгванд- зи; дома за веру его гнали. Когда же он заболел ревматизмом, родные настояли, чтобы он обратился к идолу Куродзума, и он вернул в Церковь икону и крест,— значит, к прискорбию, нужно считать его отрекшимся от Христа.

Первое слово здесь о православном христианстве было сказано, когда в 1877 году Павел Ниицума в сопровождении Павла Тацибана посетил Оосака, чтобы видеть, удобно ли здесь для проповеди. По возвращении Ниицума к своим делам в Тоокёо, Тацибана здесь остался и проповеды- вал, между прочим, теперешнему Аврааму Нагаё. В десятом месяце того же года прислан сюда Яков Такая, а 2-го числа третьего месяца 1878 года о. Анатолий уже крестил здесь 33 человека. В четвертом месяце Яков Такая отсюда вернулся, а в пятом прибыли о. Евфимий и катихизаторы Андрей Яцукщ Андрей Канамори и Анатолий Озаки. Канамори, впро­чем, в шестом же месяце отправлен был в Вакаяма. В девятом месяце отсюда вернулся о. Евфимий, а в десятом того же 1878 года на его место прибыл о. Яков Такая, состоящий здесь и доселе.

Анатолий Озаки в одиннадцатом месяце 1878 года вернулся в Тоо- кёо, а на его место в двенадцатом месяце прибыл Спиридон Оосима.

В генваре 1879 года Андрей Яцуки отправился в Бансиу, а в феврале того же года на его место прислан Василий Таде, служащий здесь и теперь. В четвертом месяце 1879 года Спиридон Оосима ушел в Окаяма. С Собора 1879 года назначен здесь помогать по проповеди Павел Накаи; в 1880 году он ушел на проповедь в Вакаяма.

С Собора 1880 года пришли сюда Феодор Мидзуно и Стефан Кунги- мия, но в двенадцатом месяце 1880 годаКунгимия отправился в Янагава. Собором 1881 года Феодор Мидзуно назначен в другое место, а на его место в Оосака — Андрей Такахаси, состоящий и теперь здесь.

В настоящее время дело по проповеди здесь в следующем виде:

У о. Якова Такая нет нигде в городе проповеди, и к нему не приходит никто слушать учение. Ограничивается его проповедь только сказыва­нием слова в субботу и воскресенье на богослужении.

У Василия Таде проповедь в городе в четырех местах, именно:

1. У сицудзи Иосифа Айно в воскресенье, с восьми часов вечера; собираются слушать 7-8 человек, но из них новых только 2-3; так как недавно начали слушать учение, то и нельзя сказать, надежны ли они.

2. У сицудзи Моисея Хоосаки по вторникам вечером; слушают всего 2-3 христианина, но толкует Православное Исповедание, так как иной раз навернется и новый.

3. У сицудзи Павла Есида по средам вечером; собираются 5 христиан, для которых он толкует Евангелие от Иоанна.

4. У христианки Иоанны Уемацу по пятницам вечером; объясняет ей Евангелие от Матфея, говорит только для нее, ибо она недавно крести­лась и недовольно научена еще; других не приходит.

У Андрея Такахаси проповеди нигде — ни в городе, ни у себя дома — нет никакой, за исключением того, что он еще объясняет учение матери Павла Накаи, недавно крещеной, да еще недавно один христианин звал его к себе объяснять ему непонятное для него в учении, но он еще не был.

Богослужение пред праздниками и по праздникам всегда бывает, только литургия служится не всегда, а раза 2-3 в месяц. (Просфоры для нее пекутся в булочной, дома у о. Якова никто не умеет, и печи нет.) В субботу служба начинается в семь часов вечера; собираются человек 30, в воскресенье, когда обедня — в девять с половиною, обедня — в десять часов,— бывает также человек 30. Проповедь и в субботу, и в воскресенье
о. Яков говорит на Евангелие; на всенощной после службы, на литургии пред крестом, обедне — после Молитвы Господней. Поют при богослу- женйи 4 человека,— Язычники в Церкви никогда не бывают.

Сицудзи здесь 5: Павел Есида, Петр Ниси, Иосиф Айно, Моисей Хоосаки, Яков Сакагуци.

Избираются два раза в год: пред Тоокейским Собором и в генваре. Так стало с третьего года, а прежде они избирались на год, но опуска­лись и оказывались не деятельными.

Казначеем бывает каждый из них в очередной месяц. Церковный доход состоит из следующих статей:

1. Цуми-кин. Начали собирать с генваря 1880 года. Дают юуси — 14 человек — в месяц кто сколько может; собирается всего ежемесячно 1 ен 20-30 сен. Ныне собрано, с самого начала, 32 ены. Деньги кладутся на проценты. Предназначаются на храм, или на другое какое доброе употребление по общему соглашению.

2. Иодо-кин [?] — в месяц высыпают из ящика сен 40, которые и расходуются на уголь для Церкви, керосин и подобное.

3. Кенсай-кин,— в месяц высыпают из ящика сен 30 — на просфоры, масло для лампад, вообще на священническое употребление.

Все здешние христиане из купцов и ремесленников; сизоку нет.

Жителей в Оосака:

Хингасику:

Минамику:

Ниси-ку:

Кита-ку:

Всего (коренных жителей) в Оосака: 291 086 человек.

Наши христиане почти все в Ниси-ку и Китасику (Минамику вмещает все нехорошие дома, и потому для проповеди неудобен; там прежде и жил проповедник — в хорошей части этого квартала, но и здесь — все идущие по улице — большею частию направляются в места гулянья,— народ — неблагодарный для проповедника).

Народ оосакский — безучастен к вере. Никто здесь не мешает пропо­ведникам, но и не слушает их почти никто. Все знают имя Христово, но христианского учения знать не хотят. Гонений нет, но при гонении лучше было бы.

Нравы у богатого купечества неподвижные; христианскому учению нелегко будет пробить себе дорогу в этой среде. Средний и низший классы открытые.

Немало здесь и распущенности нравов. А вместе с сим и привязан­ности к буддизму много. Для него не жалеют жертвовать. Вообще, вера в буддизм гораздо сильнее здесь, чем на востоке. Особенно усердствуют здесь бонзы Монтосиу; проповедуют много, и чтобы придать правитель­ственный вес своим проповедям, нанимают за угощения сидеть на них чиновников; в проповедях же ругают христианство на чем свет стоит, выражая, однако, и в этом не более, как свою растерянность и в конфузе незнание что делать: усердные буддисты, особенно буддистки (потому что первых почти и нет) только ропщут: «И что это, мол, они говорят? Прежде не так говорили».

Трудно, между прочим, катихизаторам двигаться и оттого, что здесь наем квартир не так свободен, как в других местах,— везде прежде всего требуется сикикин от 30 до 100 ен...

В окрестностях Оосака желают слушать учение:

1. В Уцибата-мура, 3 ри от Касивата (7 ри от Оосака); там домов 300. Есть знакомые сицудзи Моисея Хоосаки. Вместе с ним Василий Таде был там; слушало человек 30, но так как тогда, в одиннадцатом месяце прошлого года, слушать мешали сельские работы, то слушатели сказали, что попросят опять катихизатора, когда им будет свободней. До сих пор, однако, не просили. По уверению Хоосака, несмотря на то там есть человек 10 искренно желающих слушать христианское учение.

2. В Оономура, 1 ¹ /2 ри от Уцибата, с 100 домов; и там был Таде; слушали плохо; теперь там 2-3 желают узнать христианство.

3. Сибамура, 5 ри от Оосака, с 30 домов. Оттуда родом Яков Фудзии, находящийся в Катихизаторской школе. Дома у него старший брат с семейством, который и просил катихизатора. Василий Таде был там два раза,— слушало только семейство Фудзи.

В Сайкёо живет один христианин из Вакаяма — Петр Сима; жарит и продает рыбу; прежде кричал по улицам, продавая полушарлатанское лекарство «сен кин тан», но перестал, когда о. Яков побранил его.— Есть еще в Сайкео Григорий Мацуяма, тамошний родом.

Инославные в Оосака всех родов: у католиков большой храм, человек 400, по их словам, христиан и женская школа. У протестантов разных сект: два храма в иностранном квартале, четыре — в городе Оосака; жен­ских школ две — в иностранном квартале, одна — в городе; мужская — одна в первом; христиан всех у них, говорят, человек 200.

Из окрестностей — в Сайкёо есть только несколько конгрегациона- листов (доосися) и большая у них школа там, больше 100 учеников, обучающихся общим наукам; желающие же делаются проповедниками.

В Кисивата есть католики и протестанты. В провинции Ямато, в Коориямамаци также есть те и другие, но больше первых. (До Собора прошлого года здесь показано 99 христиан, по протоколам; с Собора доселе крещено 6 человек; значит всего: 105; а по метрике всех крещен­ных записано: 111 человек; где же прочие 6 человек? В прошлом году при счете, значит, были пропущены; или же, вернее, не были включены в счет принадлежащие другим Церквам,— Нужно установить ясные и определенные правила для руководства при счете).

По окончании расспросов о Церкви, катихизаторы с о. Яковом и сицудзи угощены были ужином в девятом часу, после чего разошлись, а я стал писать — что написано.

Июня 1882. Вторник.

Оосака

В восемь часов отправились с о. Яковом сделать визиты сицудзи и другим, кому следовало, но успели побыть только у Авраама Нагае, моего крестника, живущего, по-видимому, очень состоятельно, матери кати­хизатора Павла Накаи, имеющей у себя дочь четырех-пяти лет (больше в семействе нет никого; муж умер в прошлом году), и у одного сицудзи; последних двух не застали дома,— первая отправилась в Церковь, вто­рой (Сакагуци) был дежурным в Якусе и не возвращался оттуда. Чтобы взглянуть на Оосака с высоты, заехали в какие-то улицы, где множество храмов — буддийских и синтуисских,— и храмы все богатейшие; в одной мия видели, между прочим, «мия-марии»: повивальная бабка чрез сорок дней по рождении ребенка, приносит его мия, чтобы освятить его и испросить для него милость богов; с ребенком на руках бабка садится на соломенном кружке перед кумирней, а каннуси в кумирне читает молит­ву, потом бабка входит в кумирню с младенцем, где каннуси оканчивает обряд потрясением бубенчиков над головой последнего. При всем по­вреждении, человек, как видно, никак не может истребить в себе по­требности быть посвященным Богу и быть вместе с Богом.

С высоты Оосака представляется городом скученным в одну группу; здесь не жили князья, и нет поэтому пустырей, как в Тоокёо; население сплошною массою заняло прибрежье, прорезанное рекою и каналами. В Оосака невольно обращаешь внимание на необыкновенную чистоту, с какою содержится город; улицы выметены, точно аллеи отлично со­держимого сада; о богатстве города нечего и говорить,— о нем свиде­тельствует как наружность домов, так и обилие лавок, и в них товаров.

На пути к нашему Квайдо проезжали мимо огромнейших двух куми- рень — Хингаси Хонгвандзи и Ниси Хонгвандзи; больше этих — у обоих сих сект только главные их кумирни в Кёото. К десяти часам, согласно назначению, были в нашей Церкви; братия и сестры были собраны; о. Такая встретил с крестом. Мы с ним отслужили обедню, во время которой здешние певчие почти не розня, только очень кричали, что происходит, по здешнему объяснению, оттого, что учителя пения здесь были басы — Иоанн Овата, потом Яков Маедако. Поют дети с участием сицудзи Павла Есида.

По окончании службы сказано было слово,— между прочим, укора здешним христианам, что они не усердно ходят в Церковь и соблюдают воскресенье, также что не стараются помогать катихизаторам, находя слушателей для них,— Потом был разговор о церковных делах, о необхо­димости постройки храма, под который хоть бы землю купили сами здешние христиане. Сицудзи тут же представили список пожертвова­ний на этот предмет — до 150 ен.

В один час вернувшись в гостиницу и наскоро пообедав, отправились с о. Яковом к сицудзи, из которых удивил Петр Ниси, заплаканный и при нас плакавший неудержимо, оттого, что-де справедлив мой упрек им — в нерадении их о процветании здешней Церкви. Были и у кое-кого из простых христиан, к кому удобно было по дороге. Бросается в глава, что из всех здешних христиан только Нагае и Ниси живут в своих домах, все же прочие в нанятых квартирах; значит, состоятельности мало в здешней Церкви построить бы своими силами храм; пожалуй, и на мес­то для храма не собьются.

Видели с о. Яковом два места, продающиеся и годные бы для по­стройки храма, но оба сплошь заняты строениями; стало быть, будут очень дороги, так как нужно будет покупать и землю, и строения, кото­рые тотчас же придется срыть и отдать за бесценок. А места оба, по положению, превосходные, особенно у Дзесин-баси.

Проходя на речную пристань, чтобы узнать, когда идет пароход в Токусима, зашли в лежавший на пути католический храм в Кириуци. Храм — действительно довольно большой, человек 500 свободно могут усесться на местах; содержится в чистоте. На стене алтаря, по правую руку, поставлена икона Богоматери греческого письма и с греческою надписью; по стенам храма — Страсти Спасителя, нехитрые литогра­фии. Между статуями — неизбежна, конечно, Франциска Ксаверия, пер­вого проповедника католичества в Японии. Христиан у них, в Оосака, должно быть около 400 человек; по крайней мере, показывавший храм японец объясняет, что здесь молятся «оёсо сихяку-нин».

Искал было несколько знакомого англиканского епископального миссионера Warren’a, чтобы узнать от него о состоянии ипославия здесь, но не застал его дома. Вернувшись же к себе в гостиницу, нашел па столе карточку американского епископального миссионера Jing’a, присутст­вовавшего сегодня на нашем богослужении и проповеди. Отправился отдать ему визит. Их трое — американских епископалов в Оосака. Под ведением Jing’a особенно состоит школа, которую он любезно предло­жил показать. Подряд помещаются их храм и школа; осмотрели сначала первый,—для японцев тоже, как и в католическом, маты сидеть, только у последних проход сделан посредине Церкви, здесь же по сторонам. Застали несколько учеников, прилаживающими на алтарной стене над­писи с текстами из Священного Писания (значит, тоже чувствуется потребность на чем-нибудь с благоговением остановить взор в Церкви и тем побудить себя к молитве). Комнаты для учеников устроены напо­ловину по-европейски (окна, двери, парты), наполовину по-японски (в занятых комнатах сидят на матах). Все — не грязно, но как-то сарайно. Учеников 35-36 человек, классов предположено шесть, но теперь, по состоянию знаний учеников, еще только три. Последний прием был недавно. Для него ученики вызываемы были чрез газету, и собирались, действительно, из разных провинций. Изучают прежде всего аглицкий язык, на котором потом идет преподавание им разных наук. Богослов­ские — обязательны для всех; по инструкции даже обязательно для всех быть в Церкви на молитвах и богослужении, хоть они пока еще все язычники, «но, конечно, я не принуждаю их»,— oбъяcнилJing. Имеется в виду, разумеется, выработать из них проповедников веры... Содержат ученики себя сами пищей, за комнаты и учение также вносят несколько (около 1 ен всего) в месяц. Сколько видел, все — взрослые. Учат, кроме Jing’a, еще миссионер и японские учителя, из которых больше всех получает преподаватель английского языка,— от 20 до 25 ен в месяц; учитель же математики за два часа урока четыре раза в неделю получает всего 8 ен.

Вечером, между прочим, пришел Авраам Нагаё с семейством и про­сидел довольно долго, сетуя на застой здесь в Церкви; после церковных разговоров он объяснил, что нужно посмотреть в Кёото, так как сегодня вечером парохода в Токусима нет, и завтра день свободны для осмотра древней японской столицы.

О. Яков рассказал замечательный случай исцеления, принесенного неизлечимому больному приобщениеіч Святых Тайн. В запрошлом, 1880, году здешний врач Лука Мацусима заболел какке; болезнь разви­лась до такой степени, что лечившие его врачи признали его безнадеж­ным и перестали лечить. Лежал уже он неподвижно, ничего не мог проглотить,— все рвало вон. Наконец, и он сам и окружавшие его род­ные нашли, что пришел его последний час. Побежали за о. Яковом, чтобы он напутствовал. О. Яков оставил производившуюся в то время катихизацию и поспешил на зов; застал больного еще в памяти и испове­дал его, потом приобщил; к удивлению всех, причастие он проглотил и удержал в себе; назавтра ему было лучше, а тотчас призванные опять врачи объявили, что с ним произошла совершенно неожиданная и уди­вительная перемена, что болезнь теперь излечима; через несколько вре­мени Лука был совсем здоров, каким пребывает и доселе. Это исцеление Лука сам считает Божиим, и его свидетельство тем более заслуживает веры, что он, как врач, знал очень ясно, что ему, по обыкновенному порядку течения этой страшной болезни, нужно умереть.

Другой, не менее чудесный случай, по рассказу о. Якова, был с Лукой Ооура (из Вакаяма), который тоже внезапно и сверх всякого чаяния стал поправляться от какке после причастия Святых Таин.

Июня 1882. Среда.

Кёото

Целую ночь и все утро шел беспрерывный дождь, угрожавший, по всем признакам, рубить целый день, как не необычно в наступивший теперь сезон «ньюубай». Но жаль было бесполезно терять день, и пото­му отправились, как вчера предположено было, с первым утренним поездом для осмотра Кёото. В качестве чичероне для нас с Романом служил Василий Таде.

По дороге в Кёото замечательно селение Ямазаки (ныне вторая станция от Кёото); в зарослях бамбука около него когда-то убийца Нобунага — Акеци Мицухиде, разбитый в сражении и бежавший с поля битвы, хотел укрыться, но мужики заметили его и убили бамбуковыми копьями, не зная, кто это такой, но раздраженные против всех военных, от которых они терпели немало.

В Кёото взглянули на следующие места:

1. Хингаси Хонгвандзи; главный храм сгорел несколько лет назад; его готовятся вновь строить; служащий же теперь вместо главного очень уж придавлен своей громаднейшей выгнутой крышей.

2. Ниси Хонгвандзи — массивный храмище; удивительной толщины колонны из кеяки и все вообще здесь в самых широких размерах.

У храма подивились на школу: синсиугакко построена совершенно в европейском стиле и составляет истинно поразительное явление по изяществу архитектуры, ослепительной белизне стен, видимому богатству и блеску во всем, до изящной железной решетки кругом; всего три кор­пуса, расположенные «покоем»; словом, прилично было бы университе- тету помещаться в таких зданиях; но когда подумаешь, что это школа Монтосиу, то так и режется на мозгу облик старой блудницы, которая подновляет себя белилами и румянами, чтобы хоть этим наружным средством удержать за собой часть прежних поклонников.

3. Тоодзи — главный храм здесь секты Сингон, ведущей начало от Кообоодайси, который и обоготворяется в одном из капищ тут же. Все когда-то было, должно быть, очень цветуще, но теперь приходит в запу­щенность. Многогрешная пагода Тоодзи видна направо при въезде в Кёото.

4. Проехали мимо крепости: Нидзео-сиро, в которой когда-то был убит сын Нобунага от Акеци Мицухидае. Во время сеогунов фамилии Токугава эту крепость занимал Хитоцубаси, дом — близко родственный сёогунскому. Теперь в крепости помещается Кёотофу.

5. За городом — в Китано — взглянули на великолепную мия — Тен- ман-гуу, где обоготворяется Сунгавара-но Мицузане, когда-то за свое стояние за правду оклеветанный и пострадавший от врагов. Купил здесь книжку о Мицузане — прескучную, впрочем.

6. Кинкакудзи. Тоже за городом, в отличной роще вековых дерев. Здесь Асикага-но Есимицу, будучи инкё, устроил себе жилище, которое и сохраняется до сих пор, возможно, в том же виде. В саду — небольшой двухэтажный дом. Внизу —четыре фигуры, резьбы Кообоодайси, и де­ревянная фигура самого Есимицу, в рост, в сидячем положении. Но самое главное наверху: комната вся внутри и снаружи по веранде кругом, даже крыша снизу,— все было густо вызолочено, отчего место получило свое название «золотого» (кинкану) и знаменито до сих пор. Но нужно правду сказать, что было роскошью в старину, то теперь — скромность: комната — небольшая, лестница в нее претесная, на позолоту — не Бог весть какой расход, если и вся роскошь Асикага была таковая, то за что же история попрекает их ею? Позолота почти вся соскоблена и соскре- бана, говорят, во время Гоиссин, что не делает чести тогдашним во­инам. На находящемся пред домом пруде, в миниатюрных размерах, изображены острова Ниппон, Киусиу, Сикоку, но так, разумеется, что и когда скажут вам, вы все-таки будете недоумевать, где же тут подобия; всякий выглядывающий из воды окрещен каким-нибудь именем и к нему приплетено сказание. Дальше показывают среди роскошной зелени дру­гое озеро, где на острове могила «белого змея». Там — ключ воды, слу­жившей для чаю господина Есимицу, а подальше другой — для умыва­ния; здесь водопадец с падением воды чуть не по каплям, а под ним камень как-то изображающий рыбу карпа; сохраняется и зданьице в три мата, где Есимицу пил чай, любуясь озером; замечательнейшее в чайной комнате — в руку толщиной дерево — Нантен, которым украшена стена. После Есимицу здесь построен храм, которому и принадлежит все это сокровище истории, показываемое всякому за скромное вознагражде­ние.

7. Заехали взглянуть на школу конгрегационалистов. К сожалению, Ниедзима не застали. Школа состоит из пяти небольших домов европей­ской постройки и разных зданий за ними — японской. Учеников должно быть больше сотни, и поместиться есть где. Со всех зданий выглядывали кучи молодежи. Учатся здесь английскому языку и разным наукам. Но, разумеется, главная цель школы — образовать проповедников христи­анства. Преподают, между прочим, два американские миссионера, жи­вущие здесь под видом нанятых учителей.— Заехали потом на дом к Ниедзима, но и дома его не оказалось.

8. Госё — Императорский Дворец, ныне запустелый, обведенный кругом почтительною стеною серого цвета с пятью полосами, разделя­ющими стену как будто на шесть рядов камней; высота стены с черепич­ной крышей не больше 10 до. Множество зданий, окружавших дворец, разрушено, отчего вид запустения еще неприятней.

9. Мия в Симогамо, где боготворится Таке цумино-микото; тоже гражданские здания, но среди виденного уже — ничего особенного. Тут неподалеку от мия в гостинице пообедали — было двенадцать часов.— После сего отправились искать Григория Мацуяма по данному им Васи­лию Таде адресу; к сожалению, не нашли — улица бесконечная — проис­кали бы до вечера, а адрес оказался недостаточно ясным.

10. Заехали в Хонноодзи, где был убит Нобунага от Акеци Мицухиде. Храм плохой, собираются строить новый. (Нобунага похоронен недалеко от Кёото, но времени было бы недостаточно съездить посмотреть могилу).

11. Ци-он-ин — самый главный храм секты Дзеодосиу, от которого ведет свое начало и тоокейское Сиба-Зоодзеодзи. Кроме огромнейшего величественного храма, здесь показали полы, поющие по-соловьиному (унгоис-но итономо), таковые все переходы от храма к корпусу бонз и все деревянные коридоры в этом корпусе. Доски полов не прибиты гвоздями, и когда идешь, особенно когда идут многие, и происходит больше давления — почти тихие звуки флейты слышишь под ногами, не скрип, а именно тихий и очень мелодичный короткий свист.— Комна­ты, кроме того, все чем-нибудь замечательны: та с возвышением для сиденья Императора, или кого из царского дома, эта — с ширмами зна­менитой кисти и тому подобное. Когда же пройдешь все комнаты, чиче­роне (обыкновенно таковыми служат везде здесь мальчики) крикливо объявляют, что если снять между комнатами все перегородки, то выйдет зала в 1000 матов,— Подняться от храма на площадку повыше — висит огромнейший колокол — первый виденный мною в Японии таких раз­меров.

12. Гион-мия, тоже великолепная, но ничего особенного. Недалеко от нее <...>

13. Ясака-но тоо — пагода с пятью крышами. Мы поднялись на нее и были вознаграждены за труд необыкновенно прелестным видом на все Кёото и окрестности. Кстати, прояснилось, даже выглянуло солнце,— все озолотилось и приняло веселый и радушный вид. Долго я любовался чудным видом и с трудом оставил его, а оставляя, с молитвой послал благословение с высоты почтенному городу, которому мало ровесников на земле, но который, к скорби, и доселе пребывает во тьме и сени смертной. Да просветит же его Господь скорее светом Своего Еванге­лия!

14. Киёмидзу. Здесь храм Кваннона, а за ним ключ воды, которую считают целительною — «кинсёкусуй» — вода золотого цвета,— так как она отливает несколько желтым цветом, если взять в большом количест­ве. Место храма на склоне горы, так что и отсюда превосходный вид на часть Кёото. Когда поднимаешься к храму, продается множество выде- лаемого здесь фарфора,— к сожалению, все довольно грубой поделки.

15. Дайбуцу. Огромнейших размеров бюст Будды. Тайко Хидеёси отлил. Лишь только был сделан и поставлен этот идол, как землетрясе­нием опрокинуло его; Хидеёси рассердился и стрелой из лука наказал Будду, приговаривая: «Если ты сам себя не умел сберечь, то что и проку из тебя!». Впрочем, идол опять был поставлен. А после Хидеёси его разбили и обратили в металл для отливки монеты; на место же его сделали деревянное подобие его — весьма грубое, которое и стоит поны­не. Посмотревши en-face на Будду снизу, сходят по лестнице, чтобы заглянуть с затылка, но там только видна сплошная сеть лесов, на кото­рой утверждена передовая обшивка лица из досок. О размерах бюста можно судить по тому, например, что хотя нос сделан безобразно малым относительно всего лица, но и теперь, если бы Будда потянул нос, то в каждую ноздрю мог бы втянуть по ребенку. Тут же у кумирни стоит колокол, немногим меньше того, что в Цион; еще здесь примечатель­ность — резные ворота, бывшие во дворце Хидеёси, замыкающие ныне четвероугольник, на котором стоит крошечная кумирня в честь Хи­деёси. Сам этот герой покоится своими бренными останками недалеко за Кёото — на холме. С Ясака-но тоо мы видели дорожку, ведущую к его могиле, но поздно было сегодня добраться до нее. При сыне Хидеёси беспрерывный ряд стоячих бронзовых фонарей вел к ней от черты города, но скоро потом все это было снято и уничтожено, чтобы по возможности стереть память о нем; но тщетны были усилия: Хидеёси сияет ярче в японской истории, чем те, кому неприятно, чтобы он сиял.

Стоило посмотреть еще Коосендзё (или он-сен,— теплые ванны) на горе, откуда с третьего этажа, говорят, лучше, чем с какого-либо другого места видно Кёото с окрестностями, но мы торопились к поезду в четы­ре часа, и поэтому, завернувши только в лавку купить несколько фото­графических видов Кёото (каких, к сожалению, не нашли много), отпра­вились на станцию.

В Оосака приходил проститься, между прочим, Иоанн Иваса, хрис­тианин из Камеока (Тамба) родом, двадцати двух лет, аптекарь, обучав­шийся здесь (и занесенный в список оосакских христиан), ныне же отправляющийся домой (адрес его: Хонче-маци). Хорошо бы послать проповедника и в этот большой город, только что виденный мною на пути из Танго к Кёото.

В одиннадцать часов вечера мы были на пароходе, оказавшемся на этот раз пренеудобным маленьким суденышком, где в каюте ни стать, а только что сесть в тесноте между японцами; шум, гам, духота, блохи; впрочем, усталость взяла свое, и несколько часов проспать было можно. Обыкновенно пароход идет от Оосака до Токусима восемь часов, и мы прошли не больше, снявшись около двенадцати часов ночи и пришедши в Токусима назавтра утром в восьмом часу.

Июня 1882. Четверг.

Токусима

Токусима — главный город провинции Ава на Сикоку; был резиден­цией удельного князя Хацисука Авано-ками, с 25 ман коку. (Теперешний князь лет тридцати двух, долго учился в Европе и теперь директор Де­партамента по податям в Министерстве внутренних дел). Домов здесь больше 20 000, из которых сизоку больше 4000.

Провинция здешняя богатая по обильному производству для вывоза: индиго, сахарного песку, соли и табаку; Токусима в постоянных сноше­ниях по торговле с Оосака, и потому нравы здесь похожи на оосакские: довольно наклонности к роскоши, немало распущенности, но при этом еще слабохарактерность (коорога евай). К тому же буддизм на Сикоку особенно силен,— сему, между прочим, способствует то, что знамени­тый буддийский учитель и святой Кообоодайси родом из Сикоку (про­винция Сануки), и здесь множество следов его (ко-секи), постоянно подогревающих религиозное чувство. Из сект Сингон, к которому при­надлежал Кообоодайси, на Сикоку главная, но за ним Монто и другие секты также не потеряли значения здесь. Оттого-то и в Токусима, между прочим, так много ненависти к христианству и противодействия ему.

Проповедь начал здесь Павел Накакоодзи, и доселе состоящий здесь главным катихизатором. На Соборе 1878 года он предложил отправить­ся в Токусима — попробовать; Собор согласился, и потому Накакоодзи прибыл сюда, остановился в гостинице и объявил в газетах, что откры­вает проповедь о христианстве. По новости многие заинтересовались и стали собираться к нему; мало-помалу оказались и уверовавшие; первы­ми из них были: нынешний катихизаторский помощник здесь — Симеон Огава и Мария Томинага,— они же первые удостоены и Святого Креще­ния.

Собором 1879 года Павел Накакоодзи также назначен сюда и продол­жал дело. На Собор 1880 года он отправился было, но, зашедши на свою родину — в Танго, остановлен был там для проповеди; заочно же Собором опять утвержден для Токусима. В соборное время прошлого 1881 года, было языческое возбуждение и гонение на христиан; он считал неудоб­ным оставить в это время Церковь, и потому также не участвовал в Соборе, а заочно опять оставлен здесь.

С 1880 года Симеон Огава стал помогать ему по проповеди, а Собо­ром 1881 года назначен катихизаторским помощником (фукуденкеося), с оставлением на службе здесь.

Христиан к Собору прошлого года состояло 35 человек (по метрике значится 36, но один был умерший). С Собора крещено 9, имеет быть крещено на днях — для чего ожидается сюда о. Яков — 10 человек. Итого — в этом году: 19; всех же к предстоящему Собору по метрике будет значит­ся: 54 (с умершим прошлого года: 55), в 28-ми христианских домах.

Но из них умерло в нынешнем году 2, из другого места здесь приняв­ший крещение — 1 (Стефан Исогаи — ныне в Кагосимской Церкви). На­лицо же здесь: 51 человек, кое-кто из них во временной отлучке по торговым делам. 3 человека из христиан ослабели в вере по причине притеснений от язычников; они не бросили Христа, но, боясь людей, не обнаруживают себя христианами и совсем не ходят в Церковь. Это: 1) Моисей Тани, двадцати семи лет, ремеслом — гетая, ныне в отлучке в Тоокёо; 2) Давид Сано, двадцати семи лет, татамия, и 3) Яков Цунано, двадцати пяти,— штукатур. Есть еще два дома, а в них — с детьми 6 чело­век перешедшие к протестантам,— сначала епископалам, а теперь — бап­тистам; но это люди своекорыстные, принявшие крещение в чаянии благ земных и неусмотренные первоначально питающими такие чая­ния. Они в метрику не внесены, и поэтому в счет нигде не входят, как отрекшиеся от Церкви.

Проповедь здесь, в Квайдо, производится в ицироку с хинокуре (в 1-е и 6-е числа с заходом солнца). Собираются 15-20 человек, из них — напо­ловину язычники. Кроме приготовленных ныне к крещению, есть из язычников человек 6 постоянных слушателей; прочие случайно прихо­дящие.

Кроме сего, Накакоодзи ходит па проповедь в дома, куда приглашают и где также бывают язычники.

Симеон Огава говорит в Квайдо, в Ицироку, в перемежку с Накакоод­зи. Кроме того, также выходит в дома, куда зовут.

В каждое воскресенье, в восемь часов утра, Накакоодзи и Огава, по приглашению властей, вот уже два года неопустительно ходят для про­поведи в тюрьму; слушают их в десяти казармах — по две казармы в воскресенье,— в каждой человек по 80; по свидетельству служащих в тюрьме, влияние проповеди сказывается в улучшении поведения пре­ступников.

Богослужение бывает в каждую субботу с сумерок и в воскресенье с десяти часов: в Квайдо собираются человек 15-20; бывают при службе по очереди: один из семейства в субботу, другие в воскресенье. После службы Накакоодзи говорит проповедь, темой которой в субботу бывает Евангелие, житие Святого, в последнее же время — объяснение Книги Бытия, в воскресенье — очередное Евангелие, или Апостол.

При службе поют человек 6, но совершенно своеобразным напевом, в котором мне «Сю аваремеё» очень понравилось; напев несколько пе­чальный (кажется, любимый японцами); прочее поют также, почти не разня, но без нот, которых я здесь совсем не видел и о которых понятия не имеют, а просто держа молитвенники в руках и импров