В Санума. Утром в шестъ часов

Вчера утром, в пятом часу, в дождь отправился из Яманоме к берегу, где стоял пароход, ходящий от Исиномаки к Сиогама до сего места. В одиннадцать часов прибыл в Тоёма, откуда па дзиирикися прибыл в Санума, два с половиною ри от Тоёма. Христиане ждали другим путем, чрез Каннари, поэтому пришлось поехать за ними, за город, где ждали.— Церковь в Санума очень просторная, держится от священника весьма чисто. Снабжена всем прекрасно — утварь серебряная, в футляре, жер­твованном из Петербурга; есть плащаница, хоругви,— и все держится в большом порядке и чистом от священника; но потолок опустился и закопчен, что не к похвале христиан.

(продолжение — по препятствованию).

В восемь часов открылось в Церкви собрание — фукёоквай.

Были; один Епископ, один священник, семь катихизаторов, двадцати фукёоин — мужчин, пять фукёоин — женщин; всего тридцать четыре че­ловека.— Речь — о служении Богу служением спасения ближним, как самой высшей человеческой обязанности.

Предметы рассуждений и решения следующие:

1. Кто служит фукёоин’ом, кто не служит,—последних исключить; если можно, новых прибавить.

В Санума мужчин тринадцать: Симеон Сасаки, Алексей Като, Симеон Сато, Петр Сато, Аарон Юза (миссионер), Иона Юза (сын), Афонасий Юза, Моисей Юза, Андрей Хоси, Симон Като, Моисей Като, Иоанн Сасаки, Яков Юза; женщин семь: Афонасия Канамори, Дарья Юза (жена Аарона), Ия Юза (жена Якова), Зинаида Сасаки, Сира Ооми, Наталия Като (жена Симона), Нонна Сато,— всего двадцать. Вновь избран: Даниил Хонда; всего двадцать один. Из женщин будут избраны.

В Иосида: не выбраны. Выбрать.

В Ионеока: Захария Като, Петр Накодаци: два.

В Кагано еще некого выбирать.

В Вакаянаги: переизбрать, ибо нынешние не служат.

В Идзуно: Илья Сунгавара (отец Иоанна Конно): один.

В Карисики один дом христиан только, некому служить.

В Дзюумондзи: переизбрать.

В Исикоси два дома, из них один охладевший, некому.

В Ебисима один дом, некому служить.

В Такасимидзу четыре: Симеон Сато, Иосиф Ойгава, Матфей Нума- кура, Яков Кимура; женщин восемь: Сусанна Сато, Анна Кимура, Анаста­сия Канамори, Агафья Сато, Сира Като, Зинаида Ебина, Раиса Сасаки, Елена Намакура,— всего двенадцать.

В Цукитате: Стефан Такахаси — один.

В Мияно: Илия Оояма, Исайя Удзие — два.

В Каннари: Яков Кавамото — один.

Минато, пять ри, Мабуци — Моисей Симотае.

Исиномаки, Кама, Хиробуци — Иоанну Циба.

Иеногава, Накасима, Набурихама — Тихону Сунгияма.

3. Катихизаторы должны сделать: денкёо-но хивари хёо и прислать к священнику два экземпляра (один для меня), равно разослать по всему своему приходу и строго держаться его.

Кроме сего, предметов рассуждения не нашлось, и потому собрание окончилось в двенадцать часов дня. Совершена краткая молитва (пред которою я надел епитрахиль и омофор и, кланяясь, зацепил головою за лампадку, и все рухнуло на мою лысую голову: лампадка, масло, подстав­ка), после которой произнесена небольшая речь и распущено собрание. Так как дело, за которым приезжал, кончено (ибо и женское собрание вчера вечером учреждено), то я мог бы и отправиться, но, поскольку обещана речь язычникам, то должен остаться на сегодняшний вечер.

(В четыре с половиною часа). Сейчас вернулся с погребения одного старика христианина. На отпевании небольшая речь о том, что для христианина, не как для язычника, смерть не страшна. На кладбище шли настоящей христианской процессией: крест (который приготов­лен для молитвы), певчие, певшие очень стройно «Святый Боже», кати- хизатор в стихаре, священник в ризе с крестом и кадилом, гроб, родные и знакомые. Так как погода хорошая, то язычников, особенно детей, было множество; народ очень мирный — ныне ни в чем ни малейшего неприличия или неприязни. Старик — бонза — вышел взглянуть на но­вого г [?] и мирно спрятался к себе.

Пользуясь часом до проповеди язычникам, нужно записать кое-что о Санума. Вчера, по прибытии, о. Иовом отслужена вечерня, после кото­рой слово на тему: «Благодать вам и мир»; мир с Богом, людьми и своею совестью дан нам Богом, но чтобы принять и сохранить нужна помощь благодати, которая и изливается обильно здесь, в храме, в слове Божи­ем, и молитве, если кто, приходя сюда телом, не забывает душу на распу­тиях мира, в Таинствах, особенно в Святейшем Таинстве Тела и Крови Христовой, питающем нас для вечной жизни, точно также, как молоком матери младенца для сей жизни,— Опрос о состоянии Церкви. «Метри­ка, исповедная, приходо-расходная где? Дайте сюда». Насилу принесли метрику, по которой оказалось, что крещено в Санума всех четыреста тридцать шесть, умерло восемьдесят девять. Дальше — кто выбыл в дру­гие Церкви? Сколько ныне христиан налицо? Сколько ходящих в Цер­ковь? Ничего этого не приведено в известиях, и вопрос этот поставил в затруднение всю Церковь, то есть о. Иова, катихизатора Явата и всех сидевших здесь множество христиан; ответили, впрочем, на последний вопрос, что на службу в субботу приходят человек двадцать (катихиза- тор говорит), человек тридцать (христиане говорят). Сказано, что ныне еще порядка обзора Епископом Церкви священник не знает, и потому не ставится ему в вину вышеозначенное, но к будущему обзору должно быть налицо здесь же в храме церковная ведомость. Сицудзи здесь двадцать, фукёоин двадцать один, Николай Явата проводит в Санума каждую неде­лю четыре дня, когда бывает у него проповедь, и для новых слушателей.

Спросил, довольны ли христиане священником и катихизатором? Лениво кто-то насилу ответил: «Довольны»; значит, недовольны. Конеч­но, священник поживее о. Иова был бы желательным, но где же взять? И катихизации мало, но тоже, что делать? Спросил и обратно: священ­ник и катихизатор довольны ли христианами? Оба промямлили что-то; вероятно, довольства. Впрочем, публичный спрос о сем малоцелесооб­разен; трудно ожидать, чтобы правду сказали прямо в лицо, если недо­вольны, между тем нахал иной может воспользоваться сим случаем и насолит священнику, и вместе произвести вражду в Церкви. Целесооб­разней поручать сие дело благочинным, более близким и к священнику, и к христианам,— Хотел детей испытать в знании молитв, заартачились, ни один балбес не прочитал «Отче», хотя говорят, знают — робки очень. Сказал, что в будущем приезде испытаю, чтобы к тому времени хоро­шенько приготовились, иначе катихизатору и родителям будет выго­вор.

К женщинам обратился с убеждением завести женское собрание, которого еще здесь нет; предложил сделать сие в этот же вечер, обещались собраться в семь часов. И действительно, собрались больше тридцати. Я сказал им, что они должны христиански воспитывать свою душу и для собственного спасения, и для рождения и воспитания Боголюбезных детей, а также и для заявления спасительного учения язычницам, как фукёоин, в чем они будут подражать Прискилле, Лидии, Фиве, Марии Магдалине (проповедовавшей Тиверию). Затем сообщил, какие прави­ла приняты женскими обществами в других Церквах, как в Хакодате, Оосака, Токио, Сендае и прочих. После сего, мы все, мужчины, вышли и дали свободу христианкам между собою посоветоваться, как учредить их общество, какие правила принять в основание. Они сделали это — правила приняты почти те же, что я продиктовал, за исключением того, что кандзи назначаются не две или одна, а четыре,— «Не много ли?» На мой вопрос они отвечали, что четырем будет легче собирать на симбок- квай христианок; значит, вот и новое здесь; они взглянули на дело так серьезно, что на собраниях предполагают быть непременно всем, для чего будут каждый раз извещать и звать. Мысль собрания им так понра­вилась, что они в следующее же воскресенье и будут иметь первое собра­ние, к которому тут же избранные две взялись приготовить коопги, несмотря на то, что для этого они имеют всего четыре дня. В добрый час! Собрание начато и кончено молитвой, совершенной о. Иовом в епитрахилье.

Пока женщины совещались, мною выслушаемы были отчеты катихи- заторов. Неутешительные. У Иоанна Такахаси новых слушателей совсем нет. Христиан у него в Вакаянаги до шестидесяти. Молитва в Вакаяпаги бывает в субботу и воскресенье одинаково вечером, собираются восемь- девять человек, утром же в воскресенье никто не приходит — значит, воскресенье никто не думает соблюдать. Весьма печально! Христиане Вакаянаги учение довольно хорошо знают, но в вере ослабели.

В Дзюумондзи христиан до восьмидесяти, считая здесь и Исикоси, где пять человек в одном доме, и Ебисима, где два человека. Христиан­ских домов в Дзюумондзи до двадцати, но из них только четыре доволь­но хорошие христианские дома; из прочих и на молитву не приходят. Христиане Дзюумондзи очень плохо знают учение, и потому для них нужна проповедь.

В Идзуно и Карисики только четыре дома христиан, прочие потеряли веру.

С сегодняшнего Собора к ведению Такахаси присоединились еще Савабе и Каннари, значит, он еще меньше будет иметь возможность удовлетворять христиан проповедью; новым же слушателям совсем не­когда будет ему говорить, хоть бы таковые и явились; впрочем, имеется в виду ему лишь хранить и по возможности одушевлять прежних христи­ан. Толковал я ему вчера, что для сего нужно ему не лениться посещать христиан, но не засиживаться, чтобы не мешать их делам, а будучи в доме полчаса непременно поучать, а не разводить пустых речей, чего христиане очень не любят в катихизаторах. Хотел сделать ему выговор за леность, но о. Иов говорит, что в сущности он не ленив, а не совсем здоров: раз в месяц, с ним бывает какой-то припадок, в котором он совсем теряет сознание; и вправду, он какой-то неестественный: в два­дцать пять лет уже совсем лысый, весьма бледный; жаль, а способности хорошие и учение знает хорошо,— если бы живость и ревность, мог бы все свои места одушевить.

Тихон Сунгияма об Исиномаки: новых слушателей только трое; про­поведь в пятницу только, потому кое-кому говорит учение в неопреде­ленное время, больше у него ничего и нет. Видно, что опять опустился. Нужно в новое место; кстати, в Иеногава и Накасима его и просят. Слаб волей сей человек, на каждом новом месте немножко встрепенется, потом опять ослабел.

Моисей Симотомае говорит: в Исиномаки у него новых слушателей десять, до наводнения были два раза в день проповеди, ныне раз или совсем нет.

В Минато шесть новых слушателей в трех домах, куда он и ходит три раза в неделю.

В Кама один дом христианский, туда ходит каждый месяц пятнадца­того и двадцать восьмого числа и проводит целый день, делая коонги; слушателей до двадцати.

Николай Явата говорит: каждую неделю четыре дня проводит в Сацума, остальные три дня в Иосида, Енеока, Кагано, Минаката.

В Кагано жена помешанного бывшего катихизатора Малахия, развед­шаяся с ним и ныне состоящая за другим мужем; христианского настро­ения не потеряла, а хочет обратить нынешнего мужа в христианство; слушателей здесь собирается до тридцати (будто?).

В Енеока в четырех домах четырнадцать-пятнадцать христиан, и все собираются на вечер, когда Явата приходит для проповеди; кроме того, язычников собирается десять-четырнадцать человек; здесь христианин Захария Като очень усердный хлопотун.

В Есида христиан около десяти, язычников собирается слушать че­тырнадцать-пятнадцать человек. Здесь, в Санума, в среду на проповедь его собираются до десяти человек. Всех надежных слушателей у пего во всех местах до тридцати.

(По этим местам, Явата говорит, часто бродят католический патер Мор и протестантский миссионер Джон; ходят один всегда за другим и хулят один другого учение; от обоих, конечно, достается и православию; впрочем, этот Мор какой-то совсем особенный патер; приходит на стан­цию в Сендае встречать меня, как сам говорит, хотя я его не заметил, потом в Сендае приходил слушать мою проповедь, здесь в Санума при­ходил смотреть церковь и говорил катихизатору, что наши веры почти одно и то же. Такое миролюбие не в обычае католических веропропо- ведников; не ловушка ли — тоже? На все, мол, лады у нас.)

По словам о. Иова и Николая Явата, здешняя Церковь (в Санума) в упадке, по безденежью христиан, все в долг живут; общество кооцууся, когда процветало, приучило их к роскоши, а по распадении оставило их всех в долгах. Ныне храм нужно поправить — крыша погнулась, потолок опустился, штукатурка опадает, но средств нет. Хотят разрушить этот храм тем более, что и земля чужая, хотя и нанята с мейдзи 11-го года на пятьдесят лет, и построить небольшой, но и на это нужны деньги; хотят иные снять черепичную крышу и покрыть [...], но — некрасиво. Не знаю, как они поступят. Денег у них, впрочем, есть сто ен, собранных христиа­нами; процентами с них уплачивается ежемесячная рента за землю под Церковью.— Церковное же здание здесь действительно поместительное: наверху Церковь, и половину которой не занимают нынешние христиа­не; внизу комнаты для священника, катихизатора, большая комната для проповеди, кладовая кухни, запасные две комнаты, в которых я ныне помещаюсь,— в первый раз за время путешествия имея удовольствие остановиться в комнате на иностранный манер.

Христиане и здесь не соблюдают поста, беда с ними! Вчера, в среду: «Братия желают угостить вас трапезой»,— «Спасибо, давайте». И прино­сят: мясо, курицу, яичницу! Отослал все обратно и велел дать какой-ни­будь зелени, что и пожевал с рисом. А о. Иов произгневил: «Говорил я им, да что ж с ними станешь делать!» — Точно это и оправдание.

Однако — половина восьмого, пора идти на проповедь, говорят, со­бралось больше ста язычников; Накагава и о. Иов говорят им прежде.