Ст. Швальбе и Ю. Циранкевичем

19 августа 1946 года

г. Москва

СЕКРЕТНО

 

19 августа 1946 года в 10 часов вечера тов. Сталин в присутствии зам. министра иностранных дел В. Г. Деканозова принял лидеров Польской социалистической партии (ППС) Осубка-Моравского, Швальбе и Циранкевича.

После взаимных приветствий тов. Сталин предложил начать беседу и спросил, какие у поляков есть к нему вопросы.

Первым взял слово Осубка-Моравский.

Осубка-Моравский заявляет, что цель визита его, Осубка-Моравского, Швальбе и Циранкевича в Москву заключается в том, чтобы объективно проанализировать политическое положение в Польше, создавшееся в связи с проведенным недавно референдумом.

Оценка внутриполитического положения Польши, даваемая ППС, говорит Осубка-Моравский, коренным образом отличается от оценки ППР, и в связи с этим существуют разногласия между обеими рабочими партиями в проведении дальнейшей политики, в частности – в связи с наступающими выборами в сейм, которые, как предполагается, будут проведены в ноябре месяце.

По мнению Осубка-Моравского, референдум показал, что существующий ныне правительственный блок четырех партий имеет слишком узкую базу в польском народе. Правительственный блок располагает якобы лишь 28% голосов избирателей. Остальное же число голосов падает на ПСЛ («Польское Стронництво Людове»), ВИН («Вольность и незалежность») и НСЗ («Народове силы збройне»). Те результаты референдума, которые были опубликованы в прессе, являются якобы грубой фальсификацией, что Осубка-Моравский считает недопустимым фактом, поскольку об этом в Польше знают все и это подрывает и без того недостаточно прочный авторитет правительственного блока среди населения.

Тов. Сталин прерывает Осубка-Моравского, чтобы заявить, что фальсификация результатов голосования при проведении референдума, о чем он узнал уже после совершившегося факта, является недопустимой вещью.

Тов. Сталин указывает также, что, по его мнению, постановка на всенародное голосование первого вопроса – сохранение или ликвидация двухпалатной системы парламента – была ошибкой. Это многих запутало, так как некоторые даже из числа искренних сторонников существующего ныне в Польше демократического режима не могли понять, чем вызвана такая постановка вопроса. Ведь общеизвестно, что во Франции, в Великобритании, в США и в СССР существует двухпалатная система. Почему же Польское демократическое правительство возражает против такой системы и призывает население голосовать против сената? Постановка этого вопроса на всенародное голосование дала оружие в руки реакционеров. Против ликвидации двухпалатной системы парламента многие в Польше голосовали потому, что они не понимали, чем вредна двухпалатная система, принятая во всех других демократических государствах.

Осубка-Моравский уклоняется от прямого ответа на эту реплику тов. Сталина. Он заявляет, что референдум вообще не имел решающего значения, что гораздо более важным [являются] выборы, так как во время выборов реакция даст бой молодой польской демократии.

ППС, заявляет Осубка-Моравский, предлагает расширить блок правительственных партий на предстоящих выборах, включив в него «Стронництво Працы» (Партия Труда) и ПСЛ. Осубка-Моравский пытается доказать, что для дела польской демократии весьма выгодно, чтобы на предстоящих выборах правительственный блок привлек на свою сторону лучшую часть ПСЛ, т. е. ту часть, которая отвечала утвердительно на второй вопрос референдума и, следовательно, одобрила проведенные в Польше реформы – национализацию промышленности и аграрную реформу. Целесообразность такой политики Осубка-Моравский аргументировал тем, что якобы привлечение на сторону правительственного блока лучшей части ПСЛ не явится угрозой для существующего ныне в Польше режима и, вместе с тем, даст возможность скомпрометировать Миколайчика в глазах крайне реакционной части его партии, т. е. в глазах тех людей, надежды которых он не оправдает. Крайние реакционеры из ПСЛ обвинят Миколайчика в предательстве и уйдут от него. Миколайчик, согласно этой концепции Осубка-Моравского, будет тем самым развенчан как лицо, претендующее на роль национального вождя, и, в конце концов, может быть устранен. Осубка-Моравский говорит, что на блок с ПСЛ можно идти и без Миколайчика.

Тов. Сталин бросает реплику, как же можно идти на блок с ПСЛ, игнорируя Миколайчика, который является лидером этой партии.

Осубка-Моравский отвечает, что, хотя Миколайчик и является вождем партии, он, если понадобится, может и перестать быть вождем. Осубка-Моравский продолжает утверждать, что в будущих выборах необходимо опереться на лучшую часть ПСЛ и что только таким путем правительственному блоку будет обеспечено большинство.

Далее Осубка-Моравский поясняет, почему та или иная группа населения голосовала против второго вопроса референдума, т. е. не одобрила проведенные в Польше реформы. По его мнению, в число голосовавших против второго вопроса референдума входят не только явные фашисты из подполья, но и многие честно заблуждающиеся патриоты, которые по причине своей политической наивности и всякого рода недовольств, вызванных теми или иными отрицательными фактами действительности, таким путем выразили свой протест.

К числу голосовавших против третьего вопроса референдума (вопрос о западной границе Польши) Осубка-Моравский относит не только немцев и немецких агентов, но и прибывших в Польшу репатриантов. Польские крайние реакционеры пугали репатриантов тем, что если они одобрят присоединение западных земель к Польше, то тем самым для них уже не будет возможности вернуться в Вильно и Львов.

Затем Моравский переходит к характеристике польских банд, в которых он насчитывает три группы, из которых первую составляют просто уголовные элементы, вторую – реакционеры-террористы и третью – обманутые реакционной пропагандой легкомысленные молодые люди.

Если на предстоящих выборах правительственный блок будет расширен с четырех до шести партий, то многие не только из числа всякого рода обиженных и недовольных, но и из числа сегодняшних подпольщиков, в том числе бандитов, перейдут на сторону правительства. Это, по мнению Осубка-Моравского, обеспечит существующему ныне в Польше режиму поддержку большинства народа.

ППР, заявляет Осубка-Моравский, недооценивает значение расширения базы правительства на предстоящих выборах. ППР считает якобы, что на блок с Миколайчиком идти не следует ни в коем случае и что, если даже в результате этого блок четырех правительственных партий потерпит на выборах фактическое поражение, можно будет фальсифицировать результаты голосования.

Осубка-Моравский объясняет, почему в период подготовки к референдуму он в своих публичных выступлениях по вопросу о границах заявлял, что восточная граница Польши, которая ныне установлена, была фактически установлена не нынешним Польским правительством, а еще задолго до его образования – главами трех великих держав на Крымской конференции. По его мнению, подобные выступления лидеров его партии и ППСовской печати по вопросу о границах дают гораздо больший эффект, чем официальная пропаганда ППР, согласно которой вообще не стоит напоминать полякам о восточной границе.

В связи с этим тов. Сталин задает Осубка-Моравскому вопрос, будет ли ППС и он лично защищать нынешние границы Польши.

Осубка-Моравский говорит, что он и его партия полностью одобряют нынешние границы Польши и всеми силами будут бороться за то, чтобы они были сохранены.

Нынешняя ППС, говорит Осубка-Моравский,— это совершенно новая, ни в чем не похожая на старую ППС партия. Это – партия польских марксистов, партия, отстаивающая социальные реформы и вместе с тем имеющая в польском народе большой кредит доверия, ввиду того, что на протяжении нескольких десятков лет ее главным лозунгом была борьба за независимость Польши. ППР, по словам Осубка-Моравского, имеет гораздо меньшее влияние в массах и даже в рабочем классе. Это происходит в силу того, что ППР в Польше считают наследницей СДКПиЛ (Социал-демократическая партия Польши и Литвы) и КПП (Коммунистическая партия Польши), которые пренебрегали лозунгом борьбы за независимость Польши.

ППС делала слишком много уступок Польской рабочей партии (ППР), и это было ошибкой. Тактика ППР ошибочна, и она приносит большой вред делу возрождения демократической Польши. ППР до последнего времени держала в своих руках более 90% власти в стране. Сейчас она сохраняет за собой до 80% власти и стремится к фактической монополии власти. Это не соответствует значению ППР в стране и подрывает авторитет руководства ППС у той части рабочих, которые идут за ППС, а также у других слоев населения, поддерживающих польских социалистов.

ППР не доверяет ППСовцам, не допускает их на ответственные посты. Органы госбезопасности находятся целиком в руках ППР. Часто эти органы на местах засорены деморализованными и преступными элементами, которые злоупотребляют властью и терроризируют население (есть случаи, когда безответственные элементы из «беспеки» на глазах у населения расстреливают ни в чем не повинных людей и даже сжигают целые деревни). В ППР и на ответственных государственных постах, в том числе и в органах государственной безопасности, имеет место засилие евреев, что чревато большими опасностями, поскольку антисемитизм в Польше, как это показали события в Кельцах, принял такие размеры, какие были неведомы даже в худшие годы правления санации.

ППС, несмотря на то, что она имеет, по мнению Осубка-Моравского, большее влияние в массах, чем ППР, требует немногого: ППС хочет быть вполне равноправной соправящей партией, а не придатком к ППР, учреждением, лишь штампующим решения и директивы ППР.

Осубка-Моравский резко высказывается против политики роспуска целых уездных и воеводских организаций ПСЛ.

Резюмируя сказанное, Осубка-Моравский заявляет, что руководство ППС (а таковым является политическая комиссия партии в лице Осубка-Моравского, Швальбе и Циранкевича) прибыло в Москву для того, чтобы изложить тов. Сталину свою точку зрения на развитие политических событий в Польше.

Осубка-Моравский просит тов. Сталина поддержать точку зрения ППС и посоветовать руководству ППР избрать иную тактическую линию.

Осубка-Моравский подчеркивает, что необходимо, чтобы Советское правительство и лично тов. Сталин доверяли ППС в такой же степени, как и ППР. Лишь в том случае, говорит он, если ППР согласится с предлагаемой ППСовцами линией в политике, дело укрепления польско-советской дружбы полностью восторжествует.

Циранкевич в основном повторяет мысли Осубка-Моравского. По его мнению, есть два пути: блок четырех входящих ныне в правительство партий, т. е. фактически, как он выразился, диктатура пролетариата, и блок шести партий, т. е. расширение базы правительства. Расширение базы правительства, по мнению Циранкевича, совершенно необходимо, поскольку существующее ныне положение не соответствует соотношению классовых сил в стране. В Польше существуют три сильные партии: 1. ППР, 2. ППС и 3. ПСЛ. Что же касается остальных партий, то это не партии, а фикция. Ввиду этого игнорировать ПСЛ не представляется возможным.

В отличие от Осубка-Моравского Циранкевич считает, что блок с партией Миколайчика немыслим без самого Миколайчика, поскольку Миколайчик является лидером ПСЛ. Если пойти на блок с отколовшейся от Миколайчика частью ПСЛ или с той частью этой партии, которая отойдет от нее в будущем, то это значит, что Миколайчик на этом не только не проиграет, но, наоборот, выиграет, ибо его авторитет в партии и среди мелкобуржуазных слоев населения вообще, к сожалению, весьма велик.

Швальбе также считает, что без участия ПСЛ в Польше не удастся провести честных, как он выразился, выборов. Швальбе допускает, что в некоторых воеводствах можно будет проводить голосование, не имея блока с Миколайчиком.

Далее последовали отдельные отрывочные высказывания Осубка-Моравского, Швальбе и Циранкевича. Осубка-Моравский, в частности, весьма лестно отозвался о достоинствах Швальбе и Циранкевича. Он сказал, что Швальбе – это человек, которого вся Польша знает как борца за единый фронт в досентябрьской Польше, что он еще перед войной выступил из ППС (так в стенограмме. – Ред.), потому что тогдашнее руководство этой партии не шло на образование единого фронта. Что касается Циранкевича, то он, по словам Осубка-Моравского, сидел в Освенциме и в других германских концлагерях. Находясь в концлагерях, Циранкевич участвовал в руководстве подпольным комитетом, который доставлял союзникам материалы о концлагерях для антигитлеровской пропаганды.

Затем, когда поляки исчерпали все вопросы, слово взял тов. Сталин.

1. Тов. Сталин заявляет, что Осубка-Моравскому и его друзьям, конечно, виднее, что происходит в Польше. Но у него, Сталина, несколько иное мнение в отношении оценки политического положения в Польше. Тов. Сталин считает, что в результате проведенного референдума позиции демократического блока и Правительства национального единства не ослабли, а, наоборот, укрепились. Позиция же Миколайчика значительно ослабла. Миколайчик заявил на пресс-конференции иностранных корреспондентов, что он потребует установления контроля англо-американцев над проведением выборов в Польше. Человек, который обращается за помощью к иностранным державам, ища у них защиты своей политики, не является патриотом своей страны, и это прекрасно поймет польское население, та часть поляков, которая до сих пор шла за Миколайчиком.

2. Лидеры ППС неправы, когда они пытаются судить о результатах референдума по проценту голосовавших против первого вопроса референдума – быть новому польскому парламенту однопалатным или двухпалатным. Тов. Сталин подчеркивает, что, как он уже сказал выше, постановка этого вопроса на всенародное голосование была ошибкой.

3. Целесообразно ли идти на расширение блока на предстоящих выборах в парламент? Над этим вопросом нужно серьезно подумать самим полякам. Но идти на блок с Миколайчиком сейчас, пожалуй, уже нельзя. Он слишком распоясался и скомпрометировал себя как враг интересов Польши, как враг ее независимости. Требование Миколайчика об установлении контроля иностранных государств, в частности Англии и Америки, над проведением выборов в Польше чревато большими опасностями для самой Польши, потому что это может привести в будущем к прямой иностранной интервенции.

4. Должна ли Польша пойти по пути установления диктатуры пролетариата? Нет, не должна. Такой необходимости нет. Более того, это было бы вредно. Перед Польшей, как и перед другими странами Восточной Европы, в результате этой войны открылся другой, более легкий, стоящий меньше крови путь развития – путь социально-экономических реформ. В результате войны в Югославии, Польше, Чехословакии, Болгарии и других странах Восточной Европы возникла новая демократия, совершенно отличная от демократий, установленных в некоторых странах прежде. Если говорить, например, об английской демократии или даже демократии Франции, где 200 семейств по-прежнему вершат судьбы страны, то это один тип демократии. Товарищ Сталин называет такой тип демократии политической демократией, которая и после этой войны не затронула экономических основ государства. Что же касается демократии, возникшей в странах восточной части Европы, в том числе в Польше, то это иной, совершенно отличный тип демократии. Это, как говорит товарищ Сталин, более комплексная демократия. Она затронула как политическую, так и экономическую жизнь страны. Эта демократия совершила экономические преобразования. Так, например, в Польше новое демократическое правительство осуществило аграрную реформу и национализацию крупной промышленности, а это вполне достаточная база для того, чтобы без диктатуры пролетариата двигаться по пути дальнейшего развития в сторону социализма. В результате этой войны изменился облик коммунистических партий, изменились их программы. Резкая грань, существовавшая ранее между коммунистами и социалистами, постепенно стирается. Об этом говорит, например, факт слияния в единую партию Коммунистической и Социал-демократической партий Германии. В программе объединенной партии Германии не фигурирует диктатура пролетариата.

5. Но значит ли это, что демократические правительства стран, в которых нет диктатуры пролетариата и которые идут к социализму по пути реформ, не должны решительно бороться против атакующей их реакции? Нет, не значит. Демократические преобразования, социально-экономические реформы, проведенные в странах Восточной Европы, в том числе в Польше, надо уметь отстоять до конца.

6. Товарищ Сталин считает, что вопрос о «еврейском засилье» в государственных учреждениях и, в частности, в органах государственной безопасности, если это действительно имеет место в Польше, нельзя игнорировать. Товарищ Сталин не представляет себе, что ППРовцы не отдают себе в этом отчета.

7. Доверие со стороны ППС к ППР и наоборот – безусловно необходимо.

На реплику Осубка-Моравского, доверяет ли Советское правительство и лично товарищ Сталин ППС, тов. Сталин отвечает, что безусловно доверяет, и поясняет, что речь идет о таком доверии, которое вообще возможно со стороны правительства одной страны к правительству или правительственному блоку другой страны, находящейся в дружественных отношениях с СССР и имеющей с ним пакт о взаимопомощи.

Недоверие у поляков к русским и наоборот имеет еще место, и это вполне понятно. Ведь в прошлом правящие круги Польши делали все для того, чтобы причинить как можно больше вреда России. Правящие же круги России, в свою очередь, делали все возможное для ослабления Польши. Правящие круги царской России, конечно, грешны в большей степени, чем польские правящие круги. Они не только участвовали в разделах Польши, но и подчас были застрельщиками этих разделов. Но следует иметь в виду, что передовые демократические, революционные круги России, начиная с Чернышевского, всегда стояли за независимость Польши. Чернышевский, а затем Плеханов и Ленин считали независимость Польши неотъемлемым правом поляков. Что касается Ленина и нас, его русских учеников, то мы всегда стояли и стоим на позиции независимости любой страны, в том числе и Польши. Далее тов. Сталин говорит, что Советским правительством, как известно, было получено приглашение участвовать в контроле над проведением выборов в Греции. Таким образом, нам предоставлялся случай разоблачить махинации греческих монархистов и других реакционных сил в Греции. Тем не менее мы отказались от участия в указанном контроле, исходя из нашей основной заповеди: не вмешиваться во внутренние дела других государств. Вмешательство во внутренние дела других государств является актом несправедливости по отношению к другим народам и чревато опасностями для нашей страны. А мы, большевики, подчеркивает тов. Сталин, ставим интересы государства выше партийных интересов.

8. Что же касается просьбы Осубка-Моравского и его друзей одобрить линию ППС и осудить линию ППР, то эту просьбу тов. Сталин выполнить не может по той простой причине, что представители руководства ППР, то есть партии, которую здесь, кажется, рассматривают в качестве обвиняемого, отсутствуют. Даже по законам, существующим в буржуазных государствах, замечает в полушутливом тоне тов. Сталин, суд не может вынести решения, не заслушав обвиняемого. Одно могу сказать вам, заявляет тов. Сталин в конце беседы, что, по моему мнению, в Польше ни в коем случае не должно быть монополии одной партии – будь то ППР или ППС. Только в едином фронте этих двух партий – залог того, что будут сохранены завоевания демократии и независимость Польши.

Тов. Сталин выражает пожелание, чтобы в ближайшем будущем перед выборами состоялась встреча его с представителями руководства ППР и ППС.

Осубка-Моравский, Швальбе и Циранкевич с большим удовлетворением заявляют о своем согласии на это.

Что касается места встречи, то тов. Сталин считает, что им не обязательно должна быть Москва. Целесообразнее собраться где-нибудь поближе к Польше – скажем, в Киеве, Минске или в Бресте.

Поляки соглашаются с тем, что о месте встречи надо будет договориться особо.

Беседа продолжалась 4 часа и закончилась в 2 часа ночи, после чего тов. Сталин пригласил Осубка-Моравского, Швальбе и Циранкевича к себе на ужин.

После ужина полякам по их просьбе в Кремле был показан фильм «Клятва».

 

Беседу записал В. ПАВЛОВИЧ

Восточная Европа в документах российских архивов. 1944–1953 гг. Том I. 1944–1948 гг. С.505–513..

АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 355. Л. 76–85.

 

Примечание. Циранкович (Циранкевич) Ю. (1911–1989) – генеральный секретарь ЦК ППС (до 1948), премьер-министр Польши (1947–1952), член Политбюро ЦК ПОРП (с 1948).

29 августа 1946 года к советскому послу в Варшаве Лебедеву обратился один из лидеров оппозиционной партии ПСЛ В. Керник с просьбой оказать содействие в организации поездки его и главы партии Миколайчика в Москву для встречи со Сталиным. Цель поездки, как сообщал Лебедев в Москву, по словам Керника, состояла в том, «чтобы в личных беседах изложить генералиссимусу Сталину свои взгляды на польские вопросы в полной надежде, что Сталин разделит хорошие намерения, которыми руководствуются деятели ПСЛ». 28 августа с аналогичной просьбой к послу обратился профессор С. Грабский. 2 сентября на эти просьбы был передан отрицательный ответ Сталина (Там же).

Согласно записям в тетрадях посещений, польская делегация находилась в сталинском кабинете с 22.00 до 1.50 (На приеме у Сталина. С. 477).

ПРИКАЗ