Беседа с послом Великобритании А. К. Керром

25 января 1946 года

 

Секретно

В 17 часов.

 

Присутствуют Молотов, Павлов (НКИД)

Керр заявляет, что он видится с генералиссимусом Сталиным в последний раз, но он, Керр, хотел бы, чтобы генералиссимус Сталин побывал как-нибудь в Лондоне после того, как в Лондоне будет чисто.

Тов. Сталин говорит, что при консерваторах, при Черчилле, он, может быть, приехал бы в Лондон, но при теперешнем правительстве он, тов. Сталин, не хотел бы туда ехать.

Керр отвечает, что нынешнее правительство в Англии оказало бы генералиссимусу Сталину такой же теплый прием, как и прежнее правительство. 45 миллионов англичан, за исключением всего лишь нескольких человек, включая редактора газеты «Католик Геральд», горячо встретили бы генералиссимуса Сталина в Англии. Даже леди Астор первая пришла бы на вокзал.

Тов. Сталин шутливо замечает, что леди Астор – одна из его старых знакомых.

Керр говорит, что он покидает Москву с печалью в душе. Не хватает всего лишь нескольких недель до четырех лет, в течение которых он побыл в Москве. Он, Керр, очень хорошо помнит свою первую встречу с генералиссимусом Сталиным в бомбоубежище Кремля. Он, Керр, был очень благодарен немцам за то, что они устроили тогда налет на Москву потому, что благодаря этому он, Керр, имел возможность беседовать с генералиссимусом Сталиным в течение 2 ½ часов.

Тов. Сталин говорит, что Керр не хотел идти в бомбоубежище и что он, тов. Сталин, уговорил его сделать это.

Керр отвечает, что он это очень хорошо помнит. Он также помнит, что, когда Молотов и он пришли в бомбоубежище, генералиссимус Сталин уже был там. Как это случилось, для него, Керра, всегда оставалось тайной. Может быть, теперь, когда он, Керр, уезжает, генералиссимус Сталин откроет ему эту тайну.

Тов. Сталин отвечает, что он этого сейчас не помнит, но возможно, что он просто пришел в бомбоубежище на две минуты раньше.

Керр говорит, что он хотел бы услышать от генералиссимуса Сталина, каким образом он, Керр, мог бы в качестве посла в Вашингтоне содействовать согласию и взаимопониманию между Советским Союзом и Великобританией. Он, Керр, может быть, сперва пояснит тов. Сталину причины, по которым Бевин решил назначить его послом в Вашингтон. Бевин считает, что он, Керр, обладая опытом работы в разных странах – на Среднем Востоке, в Китае и в Советском Союзе – может с успехом постараться добиться дружественного сотрудничества между тремя великими державами.

Тов. Сталин отвечает, что это вполне возможно.

Тов. Сталин говорит, что не Советское правительство ищет разногласий с Британским правительством. Мы, заявляет тов. Сталин, не из тех людей, которые ищут разногласий с союзниками, но с нами обращаются не как с союзниками. Это, конечно, не нравится нам.

Взять, например, выступление Бевина в палате общин, в котором он заявил, что Россия стремится получить слишком много земель, и в котором он спрашивал, будет ли положен этому конец. Это было грубостью с его стороны. Думают ли в Англии, что мы не понимаем, что такие заявления нам обидны.

Керр отвечает, что он не может вспомнить такого заявления Бевина, и спрашивает, когда оно было сделано.

Тов. Сталин отвечает, что оно было сделано, примерно, месяц-полтора тому назад, за полторы-две недели до приезда Бевина в Москву на совещание трех министров. Это его заявление было сделано в палате общин и было опубликовано.

Керр заявляет, что в результате поездки в Москву у Бевина сложилось совершенно новое представление о Советском Союзе. Уезжая, Бевин сказал ему, Керру, что он испытывает теплое чувство к Советскому Союзу, которое является новым для него.

Керр говорит, что он считает своим долгом сообщить Бевину то, что было сейчас сказано генералиссимусом Сталиным, разумеется, если Генералиссимус Сталин не будет возражать. Он, Керр, предполагает, что это сообщение, конечно, расстроит Бевина.

Тов. Сталин говорит, что он не жалуется, что он только ответил на вопрос Керра. Право Керра сообщить об этом, если он хочет.

Керр говорит, что он очень рад, что генералиссимус Сталин просвещает его насчет его правительства.

Тов. Сталин говорит, что советские люди недовольны поведением Британского правительства, что можно увидеть из печати. Никто Бевина не обязывает любить Советский Союз, – он может не любить и даже ненавидеть Советский Союз, но надо уметь себя сдерживать.

Керр заявляет, что Бевин – грубый человек, но он, Керр, может заверить генералиссимуса Сталина, что Бевин – очень искренний человек, самый искренний министр иностранных дел, с которым ему, Керру, приходилось когда-либо работать.

Тов. Сталин замечает, что это возможно.

Керр заявляет, что он хотел бы, чтобы генералиссимус Сталин этому верил, так как личные взаимоотношения являются весьма важным фактором. По секрету он, Керр, может сообщить генералиссимусу Сталину, что Бевин уезжал, будучи убежденным в том, что он произвел благоприятное впечатление на генералиссимуса Сталина и Молотова.

Тов. Сталин отвечает, что Бевин ошибся.

Керр замечает, что он все еще не потерял интереса к жизни. Ему приятно быть участником подобного разговора. В последний вечер своего пребывания в Москве Бевин, подобно Черчиллю, расхаживал по комнате взад и вперед, перечисляя ему, Керру, то, чего он добился и чего не добился на совещании. При этом Бевин отметил как одно из своих достижений тот факт, что он произвел хорошее впечатление на генералиссимуса Сталина и Молотова.

Тов. Сталин замечает, что Бевин слишком высокого мнения о себе.

Керр говорит, что, однако, генералиссимус Сталин и Молотов произвели хорошее впечатление на Бевина.

Тов. Сталин отвечает, что ни он, ни Молотов не грубили с Бевином.

Керр говорит, что он не помнит, чтобы Бевин грубил в Москве.

Тов. Сталин говорит, что, правда, Бевин в Москве не грубил, но был груб в Лондоне.

Тов. Сталин говорит, что Бевин был неестественен в своем поведении, когда он допрашивал его, тов. Сталина, о Турции.

Иден не поступил бы так на месте Бевина. Однако он, тов. Сталин, спокойно отвечал на вопросы Бевина, пока Бевин не устал слушать.

Керр замечает, что турки не дают покоя Бевину.

Тов. Сталин говорит, что турки – большие трусы, они слишком мнительны, на самом же деле им нечего бояться.

Керр заявляет, что тов. Сталин прав. Но ему, Керру, кажется, что русские и англичане тоже мнительны в своих взаимоотношениях. Русские слишком подозрительно относятся к англичанам, а англичане – к русским. По своем назначении в Москву он, Керр, поставил себе задачей устранить эту мнительность во взаимоотношениях между обеими странами, но, кажется, его усилия потерпели неудачу.

Тов. Сталин замечает, что, когда Англия и Советский Союз ближе узнают друг друга, мнительность исчезнет.

Керр говорит, что он вполне согласен с этим мнением, но, чтобы достичь этого, необходимо, чтобы русские и англичане больше общались друг с другом. Теперь, когда война окончилась, это общение осуществить легче. Нужно, чтобы, в частности, было больше общения между молодежью обеих стран.

Тов. Сталин говорит, что в дальнейшем будет больше общения. Англии и Советскому Союзу не из-за чего спорить, им нечего делить.

Керр говорит, что всякий раз, когда он смотрит на карту, он убеждается, что у Советского Союза и Англии нет поводов к столкновению, и тем не менее они строят гримасы друг другу.

Тов. Сталин говорит, что это происходит потому, что с Советским Союзом не обращаются как с союзником. Он, тов. Сталин, исключает Керра из тех британских представителей, которые работают в Москве, но он, тов. Сталин, имеет в виду Британское правительство и его главных представителей, которые обращаются с Советским Союзом не как с союзниками. Но что же с этим поделаешь!

Керр отвечает, что дело будет выправлено. Он, Керр, обещает, что он использует все свое влияние для этого. Теперь он как лорд имеет больше веса.

Тов. Сталин говорит, что он должен поздравить Керра с новым титулом.

Керр говорит, что во время одного из приемов, – это было уже в 4 часа утра, – генералиссимус Сталин обещал дать ему, Керру, звание князя и княжество на Кавказе. При этом генералиссимус Сталин заметил, что к лицу Керра очень подойдет корона. Черчилль помнит об этом и как-то спрашивал его, Керра, не получил ли он уже княжество. Он, Керр, однако, не рассматривает это как обязательство со стороны генералиссимуса, но есть одна вещь, которую он хотел бы получить в подарок перед своим отъездом. Он уже говорил об этом Молотову. Речь идет о выезде из Советского Союза четырех жен британских подданных. (При этом Керр вручил Павлову список фамилий этих советских гражданок).

Тов. Сталин говорит, что некоторые из жен британских подданных, уехавшие из Советского Союза, снова вернулись в Советский Союз.

Тов. Молотов замечает, что из этих жен в Советский Союз вернулась одна, а другая не может найти в Лондоне своего мужа, который ее бросил.

Керр говорит, что мужья иногда убегают от своих жен, и это случается даже в высокопоставленном обществе. Он, Керр, был бы очень благодарен, если бы был разрешен выезд четырем женам, мужья которых постоянно надоедают своими письмами.

Тов. Сталин отвечает, что это можно устроить.

Керр говорит, что теперь он хочет обратиться к генералиссимусу Сталину с просьбой дать ему взаймы одного молодого человека – советского гражданина. Как он, Керр, говорил уже Молотову, этот молодой человек является прекрасным массажистом, в котором он, Керр, сильно нуждается.

Тов. Сталин отвечает, что Молотов ему уже об этом говорил, и заявляет, что это тоже можно устроить.

Молотов спрашивает, желает ли тот гражданин, о котором говорил Керр, выйти из советского гражданства.

Керр отвечает, что он не высказывает такого пожелания и что он, Керр, берет его в Вашингтон по собственной инициативе. По приезде в Вашингтон он, Керр, позаботится о том, чтобы этот советский гражданин связался с советским посольством.

Керр спрашивает, может ли он сказать Генералиссимусу Сталину несколько слов о жизни иностранного посла в Москве. Около двух лет тому назад он, Керр, уже беседовал об этом с генералиссимусом Сталиным. Если иностранному послу в Москве не везет с коллегами, то он будет чувствовать себя в Москве очень одиноким. От времени до времени стимулом для него служат его визиты к генералиссимусу Сталину и Молотову. Он, Керр, должен сказать, что когда Молотов в хорошем настроении, с ним очень приятно поговорить. Но в настоящее время иностранный посол в Москве вынужден общаться лишь со своими сотрудниками или со своими коллегами, которых он, Керр, за исключением Гарримана, считает очень нудными людьми. Поэтому в интересах хороших настроений среди послов, – а он, Керр, уверен, что генералиссимус Сталин хочет, чтобы иностранные послы в Москве были довольны, – он, Керр, просил бы генералиссимуса Сталина расширить круг знакомых иностранных послов в Москве, включив в него писателей, врачей, ученых, – представителей интеллигенции, с которыми везде бывает приятно иметь общение.

Тов. Сталин спрашивает Керра, что нужно для этого сделать. Может быть, основать клуб?

Керр отвечает, что в этом нет нужды. Ему, Керру, приходилось встречаться с очень интересными людьми на приемах, устраиваемых Молотовым. Но оказывалось, что эти люди не хотели посещать посольство. Когда он, Керр, приглашал их к себе, они очень любезно отвечали согласием, но не приходили. Он, Керр, думает, что если можно было бы намекнуть как-либо, что с послами можно заводить дружбу, возможно, советские люди стали бы приходить в посольство, и положение сразу бы резко изменилось.

Тов. Сталин говорит, что, следовательно, по мнению Керра, советские люди боятся приходить в посольство.

Керр отвечает утвердительно.

Тов. Сталин благодарит Керра за совет и говорит, что это можно будет сделать.

Керр замечает, что тогда Москва станет приятным местом пребывания для иностранных представителей.

Тов. Сталин замечает, что Москва не должна быть менее приятным местом пребывания послов, чем другие столицы.

Керр с этим соглашается и говорит, что он не хотел бы больше отнимать время у генералиссимуса Сталина.

Он, Керр, должен будет сообщить Бевину то, что ему сказал генералиссимус Сталин. Он, Керр, постарается поправить дело.

Со своей стороны он заверяет генералиссимуса Сталина, что Бевин искренне стремится к самому тесному сотрудничеству с Советским Союзом.

Тов. Сталин говорит, что у Советского правительства имеются сомнения на этот счет.

Керр отвечает, что у Советского правительства не должно быть сомнений в этом отношении. Может быть, англичане были иногда неуклюжи в своих действиях, но это поправимо.

Тов. Сталин замечает, что англичане не должны были бы быть неуклюжи, так как это люди старой культуры.

Керр говорит, что это верно, но замечает, что люди нового британского правительства не являются, однако, людьми старой культуры.

Тов. Сталин и Керр смеются.

Керр говорит, что, тем не менее, у членов нового правительства хорошая душа.

Керр говорит, что в заключение он хотел бы поблагодарить генералиссимуса Сталина за многочисленные любезности, оказанные ему лично генералиссимусом. Тов. Сталин выражает сожаление, что Керр уезжает из Москвы и спрашивает его, что он хотел бы получить в подарок на память.

Керр говорит, что он хотел бы получить от генералиссимуса Сталина фотографию с надписью красным карандашом.

Тов. Сталин говорит, что он сделает надпись чернилами.

Керр говорит, что он очень просит генералиссимуса Сталина сделать надпись красным карандашом, так как он привык его всегда видеть с красным карандашом в руках.

Тов. Сталин спрашивает, не хочет ли Керр получить какое-либо вино в дорогу и если да, то какое именно.

Керр отвечает, что он был бы очень благодарен за это, и говорит, что он как серьезный человек предпочитает коньяк.

Керр просит Молотова подарить ему его фотографию.

Молотов обещает это сделать.

Прощаясь, тов. Сталин говорит, что Керр и он, может быть, еще когда-нибудь встретятся.

Керр отвечает, что он вполне разделяет эту надежду.

Беседа продолжалась 50 минут.

 

Записал (подпись) (В.Павлов)

 

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 284. Л. 121-130.

 

Примечание. Астор Н. (1879 – 1964) – виконтесса, первая женщина – член английского парламента. Сопровождала Бернарда Шоу в его поездке по СССР в 1931 году, встречалась со Сталиным.

Согласно записям в тетрадях посещений Молотов, Керр и Павлов находились в сталинском кабинете с 17.00 до 17.50 (На приеме у Сталина. С. 466).

БЕСЕДА С И.В. КУРЧАТОВЫМ

25 января 1946 года

 

(Запись Курчатова)

 

25 января 1946 года.

Беседа продолжалась приблизительно один час с 7.30 до 8.30 вечера. Присутствовали т. Сталин, т. Молотов, т. Берия.

Основные впечатления от беседы. Большая любовь т. Сталина к России и В. И. Ленину, о котором он говорил в связи с его большой надеждой на развитие науки в нашей стране. [...].

Во взглядах на будущее развитие работ т. Сталин сказал, что не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана самая широкая всемерная помощь.

Т. Сталин сказал, что не нужно искать более дешевых путей, … что нужно вести работу быстро и в грубых основных формах. [...].

По отношению к ученым т. Сталин был озабочен мыслью, как бы облегчить и помочь им в материально-бытовом положении. И в премиях за большие дела, например, за решение нашей проблемы. Он сказал, что наши ученые очень скромны, и они никогда не замечают, что живут плохо – это уже плохо, и хотя, он говорит, наше государство и сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы (несколько? тысяч?) человек жило на славу, [?] свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина.

В работе т. Сталин говорил – что надо идти решительно со вложением решительно всех средств, но по основным направлениям.

Надо также всемерно использовать Германию, в которой есть и люди, и оборудование, и опыт, и заводы. Т. Сталин интересовался работой немецких ученых и той пользой, которую они нам принесли.

Из беседы с т. Сталиным было ясно, что ему отчетливо представляются трудности, связанные с получением (наших?) первых агрегатов, хотя бы с малой производительностью, т. к. (сказал?) увеличения производительности можно достигнуть увеличением числа агрегатов. Труден лишь первый шаг, и он является основным достижением.

(Затем?) были заданы вопросы об Иоффе, Алиханове, Капице и Вавилове и целесообразности работы Капицы.

Было выражено (мнение?), на кого (они?) работают и на что направлена их деятельность – на благо Родине или нет.

Было предложено написать о мероприятиях, которые были бы необходимы, чтобы ускорить работу, все, что нужно. Кого бы из ученых следовало еще привлечь к работе.

Систему премий.

Обстановка кабинета указывает на (оригинальность?) и (?) ее хозяина. Печи изразцовые, прекрасный портрет Ильича и портреты полководцев. Космические лучи и циклотрон...

 

Смирнов Ю.Н. Сталин и атомная бомба // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. № 2. С.128–129.

 

Примечание. Курчатов И. В. (1902–1960) – физик, академик, директор Лаборатории № 2 АН СССР (Лаборатория измерительных приборов с 1949 года).

Алиханов А.И. (1904–1970) – физик, академик. Один из основоположников ядерной физики в СССР, руководитель лаборатории №3 АН СССР (Теплотехническая лаборатория с 1947 года).

Вавилов С.И. (1891–1951) – физик, академик, президент Академии наук СССР.

Иоффе А.Ф. (1880–1960) – физик, академик, директор Физико-технического института АН СССР (по 1950), директор Лаборатории полупроводников АН СССР (с 1952).

Капица П.Л. (1894–1984) – физик, академик, директор института физических проблем АН СССР (по 1946), профессор Московского физико-технического института (с 1947).

Согласно записям в тетрадях посещений Курчатов вместе с Молотовым и Берией находились в сталинском кабинете с 19.25 до 20.15 (На приеме у Сталина. С. 466).

ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ РУКОПИСЬ

К ЗАСЕДАНИЮ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

(до 8 февраля 1946 года)

 

I

1. Бюро по сельск[ому]. хозяйству (сюда же заготовки)

= Андреев? Вознесенский? Маленков

зам?

2. Бюро по пром[ышленно]сти.

= Вознес[енский] –?, Берия? Вознес[енский]. зам?

3. Бюро по топливу

= Берия? Маленков?

4. Бюро по транспорту

= Каганович?

зам?

5. Бюро по внут[ренней] торговле

= Косыгин?

зам?

6. Бюро по культуре, здравоохранению и администрации (просвещ[ение]., здравоохранение, кино, театры и т.п.)

 

II

Вопросы мининдела, минвнешторга, госбезопасности, минфинансов, денежного обращения, валютные вопросы, а также важнейшие вопросы минвооруженных сил – сосредоточить в 7-рке.

 

IV

Создать комиссию цен товаров массового потребления при Госплане, обязав ее докладывать о своих предположениях 7-рке.

 

III

Организация проверки исполнения.

 

Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953. С. 43.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1495. Л. 129–130.

 

Примечание. 8 февраля 1946 года было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об организации работы Совета Министров СССР. В соответствии с ним, «в целях улучшения работы Совета Министров» и «в связи со значительным увеличением числа министерств и комитетов при Совете Министров», при Совмине были образованы Бюро: по сельскому хозяйству (председатель Г. М. Маленков), по металлургии и химии (председатель Н. А. Вознесенский), по машиностроению (председатель М. З. Сабуров), по топливу и энергетике (председатель Л. П. Берия), по пищевой промышленности (председатель А. И. Микоян), по транспорту и связи (председатель Л. М. Каганович), по торговле и легкой промышленности (председатель А. Н. Косыгин), по культуре и здравоохранению (председатель К. Е. Ворошилов) (Там же. С.40-42).