Как выглядит проблема клиента в контексте окружающей среды?

Раньше обычно предполагалось, что психологически здоровая личность без труда адаптируется к любой ситуации. Приспо­собление всегда происходит по отношению к чему-то. И все дело в том, к чему именно. Диагноз врача будет полным только тогда, когда он будет понимать, в какой среде будет происходить психологическая адаптация. В этом мы не согласны с общепри­нятым мнением, будто диагноз заключает в себе только анализ самого клиента. С нашей точки зрения, диагноз — это стадия планирования дальнейшей психологической помощи. Таким образом, надо изучить клиента и его среду (Келли, 1955).

Классическая формула П=ƒ(Л,0) или “Поведение есть функция личности и окружения” была сформулирована психологом Куртом Левиным (1935). Левина тогда беспокоило, что психология имеет тенденцию рассматривать только индивида и пренебрегать тем фактом, что человек сильно зависит от своего окружения. Вопреки этому психологи и терапевты в своей рабо­те опирались только на индивидуальность, игнорируя фактор окружения. В последующие годы были предприняты изыскания, стремящиеся исправить это положение (Хант и Салливан, 1974; Муз, 1984).

Главный вопрос, который встает перед психологом — в ка­кой степени учитывать фактор окружения и работать ли только с личностью, либо пытаться в какой-то мере изменить окруже­ние. Есть два основных пути изменения. Первый путь — это непосредственное воздействие психолога на само окружение (работа с семьей, помощь в улучшении социальных условий). Второй путь — помочь клиенту понять, как окружение влияет на его жизнь. Это можно сделать как прямой инструкцией, так и рассказав неимущему клиенту о его правах. В последующем раз­деле приводятся некоторые важные аспекты взаимодействия личность — окружение, это должно помочь вам расширить свой выбор методом оценки.

Рассматривая взаимодействие личности и окружения, важно учитывать весь набор факторов. Очень полезную модель предложил для этого Роберте (1975). Эта модель включает в себя семь важных факторов: личность, пол, семья, этнический фактор, географический, классовый и культурный. Исторически сложилось так, что психология основное внимание уделяет первому, личностному фактору. Однако психологи сейчас все более при­ходят к пониманию того, что все указанные факторы взаимосвя­заны. Так, сорокалетний гомосексуалист белый, ливанского происхождения из сельской местности штата Нью-Йорк, имеющий родителей из низшего класса очень отличается как личность от сорокалетнего белого гомосексуалиста ливанского происхождения из города Нью-Йорк из семьи низшего класса. Изменение одного фактора окружения полностью изменяет картину.

Хотя все факторы равны, следует отметить, что смена личностью точки зрения может радикально изменить смысл факто­ров окружения. Безусловно, окружение воздействует на лич­ность, и ее взгляд на окружение придает ему новые качества и формы. Если сорокалетний гомосексуалист постоянно твердит: “Наверное, я плохой, потому что я — гомосексуалист”, то окружение, как правило, воспринимает это определение и будет относиться к нему, как будто он действительно плохой. Если же человек определяет гомосексуализм как нормальную жизненную альтернативу и считает себя “хорошим”, то следует ожидать более положительной реакции окружения. Когда человек реагирует на окружение со злобой и ожиданием подвоха, это кончается потерей интенциональности.

Розенталь и Якобсон (1968) в работе по “самореализуемым пророчествам” ясно показали, что то, чего личность ожидает, чаще всего и происходит. Так, в некоторых группах преподаватели говорили студентам, что их уровень интеллекта — выше среднего: а в других группах говорили, что у них средний уровень. К концу года группа “выше среднего” показала лучшие результаты, чем “средняя” группа, хотя исходно между ними не было никакой разницы. То, что личность ожидает от окружения, она чаще всего и получает.

Основоположник бихевиористской теории В. Ф. Скиннер утверждал: “В самом широком смысле культура, в которой рожден индивид — это среда воздействия”. Признавая важность физического пространства, Скиннер уделял больше внимания социальному окружению, в котором люди взаимодействуют друг с другом, формируя привычки и стиль поведения данной культуры. Основной катализатор социального окружения — это, конечно же, семья, которая “контролирует ребенка, вкладывая в него религию, а также с помощью психотерапии, экономической узды и образовательных институтов”. С расширением социального окружения контролирующие функции берут на себя сверстники, школа и иные институты. С точки зрения Скиннера, окружение и культура определяют как огромный набор запрещающих и наказывающих механизмов, направляющих поведение индивида по заданному руслу социальных традиций. Скиннер сравнивает русскую и американскую культуры. Он указывает, что, несмотря на общие черты, каждая из них налага­ет неповторимый отпечаток на ребенка, благодаря мощному механизму принуждения и контроля. Цель общества достигается не только с помощью семьи, но и через общественные институ­ты. Считается, например, что школьная образовательная про­грамма играет большую роль в поддержании общественно-классовых структур. Бердью и Пассерон (1977) считают: система образования есть та “репродуктивная система”, в которой дети специализируются в поддержании статус-кво. Они показали, что во Франции вероятность получить высшее образование состав­ляет 2% для сельских и городских рабочих и 54% для предпри­нимателей. Двайт в статье под названием “Из семьи синих воротников — только синие воротники” приводит данные по США, которые подтверждают, что занятие родителей сильно влияет на выбор профессии детьми.

Символическое насилие — такой термин Белью и Пассерон используют для описания неравного экономического и социаль­ного распределения власти в обществе. Они доказывают, что подобное распределение власти имеет столь же насильственный характер, как и власть, устанавливаемая с помощью военной силы. Можно не соглашаться с их выводами и терминологией, но понимать важность этой проблемы должен каждый психолог. Малком так описывает беседу с учителем-психологом в момент важного жизненного выбора:

Он говорит мне: “Малком, тебе следует подумать о карьере. Ты уже думал об этом?” На самом деле я об этом не задумывался. Не знаю, почему я сказал ему: “Да, я об этом думал и я хочу быть адвокатом”. В нашей местности не было негритянских юристов или врачей — в те дни у меня не было образца для подражания. Все, что я знал об их работе, — что юристам не приходится мыть посуду, как это делал я. М-р Островски поглядел на меня удивленно, помнится, откинулся в кресле и скрестил руки над головой. Он слегка улыбнулся и сказал: “Малком, первая жизненная необходимость — быть реалистом — ведь ты негр. Юрист — это нереальная цель для негра. Подумай о том, кем бы ты мог стать. У тебя хорошие руки. Всем очень понравилась твоя работа по дереву. Почему бы тебе не заняться этим? Люди вроде тебя без работы не останутся”.

Чем больше я думал о том, что он мне сказал, тем тяжелее мне становилось. Эти мысли постоянно преследовали меня. Что по-настоящему обидело меня — это советы м-ра Островски ос­тальным мальчикам из моего класса, причем все они были бе­лыми. Большинство сказали, что ни хотели бы быть фермерами. Но он всегда поощрял тех, кто хотел попробовать себя на новой стезе. Некоторые, особенно девочки, хотели стать учителями. И м-р Островски поддержал их, хотя у этих учеников оценки были ниже моих.

Все это меня удивило, я не думал об этом раньше. Я пони­мал, что был сообразительнее этих белых детей. Но в их глазах я все же не был достаточно умным, чтобы стать тем, кем хотел бы.

С этого начались внутренние перемены. Я отдалился от бе­лых. В классе я говорил только тогда, когда надо было отвечать. Мне было физически больно сидеть в этом классе. Прежде я не обращал внимания на слово “нигер”, это ко мне не прилипало, а сейчас я останавливался и смотрел, кто это сказал. Учителя не могли понять, что со мной происходит. Я знал, что обо мне уже говорят”.

Поскольку от психолога часто зависит формирование личности, то очень важно, чтобы он понимал подобные проблемы. Психолог или терапевт легко впадает в “символическое наси­лие”, подталкивая своих клиентов адаптироваться к социальным требованиям и ожиданиям, и тем самым поддерживают классовое статус-кво.

Конечно, трудно переоценить значение социальной среды, действующей через семью и социальные институты, однако Келли предостерегает:

“... Часто весьма ученый практик рассматривает своих клиентов в терминах культурной группы, к которой те принадлежат. И зачастую, в конце концов, именно те люди, которых, казалось, он отлично понял, вдруг перестают помещаться в рамки стереотипа культуры. Для практика культурный аспект должен всегда оставаться только предварительным шагов в понимании клиента, первым из серии приближений, которые помещают клиента в фокус сложной матрицы психологических намерений”.

(Келли, 1955).

Человек, пришедший на консультирование — это прежде всего индивидуальность. И каждую индивидуальность необходимо рассматривать в связи с ее неповторимым окружением.

Если к психологу приходят женщина с жалобой на скуку и неясное чувство тревоги, он часто склонен говорить о женском движении за равноправие и считает эту реакцию нормальной для такого возраста. Когда черный клиент приходит с жалобой на депрессию и невозможность найти работу, говорит о расизме окружающих, то либеральный терапевт склонен говорить об экономической сис­теме подавления личности. Когда подросток жалуется на из­лишний родительский контроль, то школьный психолог считает это типичной реакцией для этого возраста. Во всех трех случаях психологи находятся под воздействием культурных стереотипов, и создается впечатление, что они вообще не видят перед собой индивидуальности. А ведь каждый человек, пришедший на кон­сультацию, имеет свои нужды и свое видение мира, и он отличается от других людей. И хотя важно принимать во внимание культурный аспект, но это не должно заслонять неповторимость каждого клиента.