Этапы развития процессов региональной безопасности

Одним из важнейших факторов, определивших формирование от­ношений стран региона друг к другу и к внешнему миру, явилось разви­тие событий в районе Леванта, прежде всего арабо-израильское проти­востояние. Первоначальная задача уничтожения Израиля брала верх над межарабскими противоречиями и явилась мобилизующей и объединя­ющей для региона силой. Хотя основное бремя открытой конфронта­ции несли Египет, Сирия, Иордания и ряд других государств, тяготею­щих к этому району, она неизбежно втягивала в свою орбиту более отдаленные в географическом плане страны Магриба и Персидского залива. Шесть арабо-израильских крупномасштабных войн (1948,1956, 1967, 1969, 1973, 1982 гг.), подготовка к ним, восстановление понесен­ного ущерба определяли основную военно-политическую парадигму су­ществования региона.

Эта длительная конфронтация в значительной степени формирова­ла и устойчивый антизападный вектор внешней политики стран регио­на. Само укоренение иудаизма, сионистское движение переселенцев из Европы и Америки, наконец, образование государства Израиль на Ближ­нем Востоке рассматривались как агрессия западной цивилизации в зону традиционно исламской и арабской цивилизации. Это воспринималось как продолжение западного колониализма, только в новом формате. Ситуация усугублялась тем, что на стороне Израиля в меньшей или боль­шей степени были западные общества и государства.

Холодная война неизбежно вовлекла этот конфликт в свою орбиту. Прифронтовые арабские страны были вынуждены искать спонсора на другой от Запада стороне противостояния в холодной войне. Советский Союз, в свою очередь, рассматривал арабские страны как не самого близкого классово, но полезного стратегически союзника в борьбе с Запа­дом. Неизбежно противник противника становился союзником. Соединен­ные Штаты первоначально пытались сохранить равноудаленность в отно­шениях с Израилем и арабскими странами. Но постепенно та же логика глобальной конфронтации в холодной войне вынудила их сместиться бли­же к Израилю. Правда, даже в годы самой напряженной конкуренции в Регионе между СССР и США Вашингтону удалось не скатиться на окон­чательную конфронтацию с арабами, сохранить при всех противоречи­ях рабочие отношения с рядом стран региона, в первую очередь с Сау­довской Аравией и другими странами Персидского залива.

Можно утверждать, что холодная война оказала существенное вли­яние на развитие процессов в сфере безопасности на Ближнем Востоке. Но этот фактор не следовало бы преувеличивать, поскольку противо­стояние между Израилем и арабскими странами имело собственные движущие силу и логику, а поэтому надолго пережило окончание хо­лодной войны.

Уже во второй половине 1970-х годов наблюдалась смена парадигмы в этом противостоянии. Стало очевидным, что арабским государствам не удается решить поставленные задачи путем открытой и масштабной во­енной конфронтации с Израилем. Начало разрушаться единство межараб­ской антиизраильской коалиции. В 1977 г. египетский президент Анвар Садат посетил Израиль и достиг принципиальной договоренности с премьер-министром Менахемом Бегином о двустороннем мирном уре­гулировании. Все попытки сохранить антиизраильский фронт в прежнем формате после выхода из него Египта результатов не дали. Противосто­яние сохранилось, но оно перешло в фазу финансовой, политической, дипломатической и иной поддержки борьбы палестинцев, сначала с той же долгосрочной целью ликвидации Израиля, которая затем была огра­ничена задачами изгнания израильтян с оккупированных территорий и создания палестинского государства. Эпоха межгосударственных войн с Израилем уступила место длительному процессу борьбы с ним рука­ми палестинцев.

Палестинцы осознали, что армии арабских государств не могут ре­шить их судьбу. В конце 1960-х годов Организация освобождения Па­лестины (ООП) во главе с Ясиром Арафатом принимает стратегию ин­тенсификации диверсионно-террористпческой борьбы. Это был период первой «интифады». Поскольку в ходе войны 1967 г. Израиль оккупи­ровал территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа, заня­тые арабским населением, палестинцам приходилось вести борьбу с тер­риторий соседних стран — Иордании и Ливана. Но в 1970 г. Иордания изгнала отряды ООП, которые инициировали попытку переворота про­тив короля Хусейна.

Существенное влияние на развитие событий в районе Леванта ока­зал конфликт в Ливане. Этой стране со смешанным мусульманско-хрис- тианским населением удавалось до середины 1970-х годов в определен­ной мере дистанцироваться от арабско-израильского конфликта, процессов радикализации в регионе под знаменем арабского национа­лизма, сохранять внутреннюю стабильность, поддерживать конструк­тивные связи со странами Западной Европы, прежде всего с Францией и Соединенными Штатами. Однако внутренний политический баланс был нарушен потоками палестинских переселенцев и передислокацией из Иордании на территорию Ливана основных сил ООП во главе с Ара­фатом. Вспыхнувший в 1975 г. кровавый конфликт между христианами и мусульманами на долгие годы превратил Лнван в одну из самых горя­чих точек в регионе. В той или иной мере в него оказались втянутыми большинство арабских стран. При этом их подходы к ливанской про­блеме часто отражали соперничество друг с другом, в частности между Сирией, Ираком, Ливией, Саудовской Аравией, по другим вопросам. Со временем в этот процесс оказался втянутым и Иран, поддерживавший шиитскую часть мусульманского населения, в частности военизирован­ную организацию «Хезболла». Ситуацию осложняла вовлеченность в этот конфликт Израиля, поскольку юг Ливана оказался главным на тот момент фронтом противоборства с базировавшимися там палестински­ми отрядами, которые наносили удары по израильской территории.

В 1982 г. Ливан стал полем боя последней крупной межгосударствен­ной арабо-израильской войны. Израиль вторгся на территорию Лива­на, ведя крупномасштабные бои с находившимися там сирийскими вой­сками, разгромил отряды ООП, вынудив их покинуть Ливан. Арафат перебазировался в Тунис. Однако внутренний конфликт в стране про­должался еще несколько лет. Безрезультатными оказались попытки США и Франции положить конец гражданской войне путем направле­ния в Ливан в качестве миротворцев своих вооруженных сил. После крупной террористической атаки, в ходе которой в октябре 1983 г. в Бей­руте было убито 239 американских и 58 французских солдат, Вашинг­тон и Париж отказались от попыток принуждения воюющих сторон к миру. С течением лет остроту внутреннего конфликта удалось приту­шить с помощью хрупкой формулы разделения государственных постов между христианами, суннитами и шиитами, окончательного вывода из­раильских войск из «зоны безопасности» на юге страны. Объективно стабилизирующую роль на том этапе сыграло присутствие в Ливане контингента сирийских войск, выступавших в качестве миротворцев.

Хотя Советскому Союзу удалось сохранить позиции в Сирии и Ира­ке, потеря Египта в качестве союзника, а также смена формата антииз­раильской борьбы существенно ослабили его влияние на новую ситуа­цию в регионе. Это усугублялось разрывом Москвой дипломатических отношений с Израилем. Соединенным Штатам, напротив, удалось не­сколько упрочить свои позиции посредника и балансира между кон­фликтующими сторонами на новом этапе конфликта. Правда, эти воз­можности были ограничены, как показали малоуспешные попытки Вашингтона продолжить процесс мирного урегулирования, на этот раз между израильтянами и палестинцами. Предпринимавшееся время от времени дозированное давление на Израиль, с тем чтобы тот занял бо­лее компромиссную позицию в достижении договоренностей с палес­тинцами, не давало результата.

Окончание холодной войны не сняло более глубоких и самостоя­тельных причин развития процессов в сфере безопасности на Ближнем ¹¹ Среднем Востоке, но открыло некоторые пути возможного урегули-

рования конфликтов, а также явилось рубежом, ознаменовавшим ста­новление нового формата и качества развития этих процессов. Значи­тельными факторами стали вывод советских войск из Афганистана, про­цесс сокращения материальной поддержки Советским Союзом Ирака, Сирии, Ливана, Южного Йемена, восстановление дипломатических от­ношений между Россией и Израилем, поворот линии поведения Моск­вы от поддержки противостояния к поиску компромиссных решений проблем региона.

Попытки комплексного урегулирования проблемы противостояния арабских государств и палестинцев с Израилем, предпринятые в конце 1990 г. на мирной конференции в Мадриде под председательством СССР и США, не привели к немедленным результатам, но задали общее на­правление на поиск компромиссных, а не конфронтационных решений. Принципиально новым было соглашение сторон о формуле «земля в обмен на мир», по которой израильская сторона соглашалась на возвра­щение оккупированных палестинских территорий, а арабы признавали право Израиля на безопасное существование.

Более конкретные решения по претворению этой формулы в отно­шениях между израильтянами и палестинцами были выработаны в ходе двусторонних переговоров между ними, которые проходили в Осло в начале 1990-х годов.

В начале сентября 1993 г. Израиль и ООП заключили соглашение о взаимном признании, а затем на встрече в Вашингтоне между пре­мьер-министром Ицхаком Рабином и Ясиром Арафатом была подпи­сана декларация о принципах организации временного палестинского самоуправления в секторе Газа и города Иерихон (на Западном берегу Иордана). По существу Израиль соглашался на постепенную передачу под контроль палестинской администрации части территории истори­ческой Палестины. Осенью 1994 г. Израиль и Палестина заключили соглашение, предусматривавшее вывод израильских войск из ряда го­родов с преимущественно палестинским населением, создание палес­тинской администрации и полицейских сил. В октябре 1994 г. был под­писан мирный договор и установлены дипломатические отношения между Израилем и Иорданией, которая не возражала против передачи под контроль Палестинской автономии территории Западного берега, который до оккупации его Израилем в ходе войны 1967 г. входил в со­став Иордании.

Этот компромисс вызвал резкую критику со стороны радикальных сил как в Израиле, так и на палестинских территориях. В 1995 г. ИцхаК Рабин был убит еврейским религиозным фанатиком. Экстремистские па­лестинские организации ответили на это частичное урегулирование уси­лением диверсионно-террорнстической активности против Израиля.

После нескольких лет застоя и регресса в израильско-палестинских отношениях в 1999 г. новый премьер-министр Израиля Эхуд Барак пред­принял попытку продвинуть урегулирование с палестинцами. В значи­тельной степени под давлением президента США Клинтона он пошел на подписание с Ясиром Арафатом новых соглашений, которые предпо­лагали вывод израильских войск, ликвидацию ряда израильских посе­лений, создание коридора между Западным берегом и сектором Газа. Многообещающими выглядели проекты компромиссных решений о ста­тусе Иерусалима и возвращении палестинских беженцев. В то же время Израиль отказался от оккупации «зоны безопасности» на юге Ливана.

Но осенью 2000 г. палестинская сторона объявила о начале второго этапа «интифады». Вооруженное противоборство перешло в русло ак­тивизации палестинцами диверсионных и террористических акций не только на оккупированных территориях, но и в израильских городах и действий израильской армии, направленных на уничтожение террори­стических организаций, их лидеров, боевиков и ужесточение в связи с этим оккупационного режима на палестинских территориях. В ходе опе­рации «Оборонительный щит» Израиль вновь ввел войска во все круп­ные города Западного берега, усилил карательные операции против па­лестинских боевиков. Переговорный процесс между правительством Израиля и руководством Палестинской автономии по существу был прерван. В конечном итоге израильская сторона обвинила Арафата в прямой поддержке террористов, отказалась иметь какие-либо контакты с ним, изолировала его резиденцию в Рамаллахе и грозила принудитель­ной высылкой за границу.

Объяснение неожиданного и нелогичного на первый взгляд взрыва открытой вооруженной борьбы в тот момент, когда уже почти были до­стигнуты существенные компромиссные соглашения о значительном расширении прав Палестинской автономии, надо искать во внутренних процессах, развивавшихся как в израильском, так и в палестинском об­ществе. Правые партии Израиля, в первую очередь «Ликуд» во главе с Ариэлем Шароном, видели в этих договоренностях не только расшире­ние автономии, но и опасное, по их мнению, продвижение к созданию палестинской государственности. Это означало бы окончательный от­каз от идеи «Большого Израиля», т.е. инкорпорирования оккупирован­ных палестинских территорий путем создания на них еврейских посе­лений. Именно этим объясняется намеренно провокационное посещение ^в октябре 2000 г. Шароном Храмовой горы в Иерусалиме, где находится одна из главных святынь ислама — мечеть Аль-Акса. Это было демонст­рацией решимости части израильского общества не допустить создания палестинской государственности.

В свою очередь палестинцы, главным образом младшее, более ради­кально настроенное поколение, расценили эти соглашения как полуме-

ру, хотя и расширяющую права автономии, но уводящую от главной цели — создания независимого палестинского государства. В рядах движе­ния сопротивления наметился раскол между старшим поколением ру­ководства ООП во главе с Арафатом, молодыми лидерами национа­листического толка и набиравшими силу исламистскими организациями. Верх взяли противники переговоров об автономии и сторонники воору-; женного давления на Израиль с целью обретения полной независимости/

Во время второй «интифады» существенно возросло влияние ради­кальных исламских организаций. Наиболее активными из них являлись «Хамас», «Исламский Джихад». Израильтяне обвиняли в террористи­ческой деятельности и часть полицейских сил Палестинской автономии, а также военное ответвление правящей партии автономии «Фатх» — «Бригады мучеников Аль-Акса». Большая часть мусульманских стран и общественных организаций поддерживала вооруженную борьбу па­лестинцев, в том числе и акты терроризма.

Отношение арабских государств к Израилю на этом этапе опреде­лялось зигзагами во взаимоотношениях между израильтянами и пале­стинцами, но в целом оно было менее конфронтационным, чем в пред­шествующие периоды. Правда, снижение конфронтационности по межгосударственным линиям было «восполнено» резким подъемом ан­тиизраильских настроений и действий на субгосударственном уровне, прежде всего под флагом исламистского экстремизма и транснациональ­ного терроризма.

В 1970-е годы зарождались новые процессы и в районе Персидского залива. В 1971 г. в рамках новой стратегии «к востоку от Суэца» Вели­кобритания вывела свои вооруженные силы из района залива. За этим последовал процесс усиления противоречий в треугольнике между Ира­ком, Ираном и малыми арабскими странами этого района во главе с Са­удовской Аравией. Это противоборство дополнялось соперничеством между Саудовской Аравией и Йеменом, а также противостоянием меж­ду севером и югом в самом Йемене. Существенным фактором, оказав--; шим долгосрочное влияние на логику развития событий в этом районе, явилось падение режима шаха и исламская революция 1979 г. в Иране, имевшая мощный антизападный, прежде всего антиамериканский, за­ряд. Обострилась идеологическая борьба между Ираном и Саудовской Аравией, которые претендовали на роль лидера в деле толкования, за­щиты и продвижения ислама. Другим фактором становится активиза­ция борьбы Ирака во главе с Хусейном за лидерство в регионе в целом и особенно в районе Персидского залива, которая, в конечном счете, при­вела к затяжной и кровопролитной ирако-иранской войне 1980-1988 гг. Багдад не скрывал и патерналистского подхода к Саудовской Аравии, малым странам Персидского залива. Район Персидского залива выдвИ*

нулся на одно из первых мест повестки дня международных отноше­ний, в том числе и в сфере безопасности, в связи с эмбарго на поставки нефти ряду западных стран, а затем с резким повышением странами ОПЕК цены на нефть в 1971-1973 гг. Наконец, существенное влияние на развитие военно-политической ситуации в субрегионе оказал ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. Наряду с другими последствия­ми, он с течением времени привел к мобилизации части населения ре­гиона на поддержку борьбы афганских единоверцев.

Все это повлияло на существенное повышение военной вовлечен­ности США в дела района Персидского залива. Для гарантирования беспрепятственного поступления нефти на мировые, в том числе и американский, рынки Соединенные Штаты начинают строительство во­енно-политической союзнической структуры с Саудовской Аравией и другими арабскими странами региона. Угроза советского военного при­сутствия в Афганистане и опасения относительно возможного выхода СССР к побережью Персидского залива привели к решению создать в этом районе Центральное военное командование США с постоянно дей­ствующей инфраструктурой базирования в прилегающих районах, в ча­стности на острове Диего-Гарсия в Индийском океане. Задачу нейтрали­зации революционного Ирана американцы попытались решить путем поддержки Ирака в его войне с Тегераном. Вместе с тем Вашингтон стре­мился ограничить влияние ирано-иракской войны, грозившей блоки­ровать Персидский залив в районе Ормузского пролива, на поставки нефти из региона. Значительную военную помощь Ираку оказывала Франция. Надо сказать, что и Советский Союз стал одним из основных поставщиков вооружений Ираку, хотя скорее по мотивам сохранения влияния в регионе после утраты позиции в Египте. В районе Персид­ского залива формировался сложный и напряженный узел борьбы в сфе­ре безопасности, который оказывал влияние на события, происходив­шие в районе Леванта и во всем регионе Ближнего и Среднего Востока.

С течением времени иракский фактор приобретал все большую зна­чимость для развития военно-политических процессов в регионе. Так и не добившись победы над Ираном, на рубеже 1980-1990-х годов Багдад предпринял стратегический разворот, нацелив экспансию на малые араб­ские страны района Персидского зашва и на Саудовскую Аравию. Пер­вым шагом в этом направлении стала оккупация Кувейта в августе 1990 г. Это привело к изоляции Ирака со стороны арабских государств и озна­чало неизбежное столкновение с Соединенными Штатами. Ценность I1рака как союзника в сдерживании влияния иранской революции к тому времени существенно снизилась, поскольку Ирану пришлось сосредо­точиться на внутренних задачах вск^-становления после многолетней вой­ны с Ираком и преодоления растущей оппозиции экстремизму теокра­тического режима в стране. Вывод советских войск из Афганистана и снижение готовности перестроечного Советского Союза активно вме­шиваться в события за рубежом развязывали руки Вашингтону для бо­лее решительных действий в регионе. Соединенные Штаты оказались в роли единственного гаранта бесперебойного доступа нефти из Персид­ского залива на мировые рынки, угроза чему резко возрастала в результа­те новой стратегии Багдада. Антииракская позиция большинства араб-, ских государств, опасавшихся возможной гегемонии Саддама Хусейна в регионе, создавала возможность налаживания более тесного взаимо­действия с ними, в том числе и для продвижения к арабо-израильскому урегулированию. Наконец, акт открытой и неспровоцированной агрес­сии ставил под сомнение всю систему нового мирового порядка, кото­рый только начинал формироваться после окончания холодной войны.

До той поры, не считая кратковременной миротворческой операции в Ливане и воздушного удара по Ливии, США пытались влиять на про­цессы безопасности в регионе, что называется, с расстояния, оказывая помощь Израилю и ряду сотрудничавших с Вашингтоном арабских го­сударств вооружениями, используя присутствие военно-морского фло­та в Средиземном море и Персидском заливе, активно применяя финан­совые, торговые и дипломатические рычаги влияния. С 1990 г. Вашингтон переходит к прямой и долгосрочной вовлеченности в вооруженное про­тивоборство уже непосредственно в самом регионе. При этом следует учитывать постепенное развитие этой тенденции — от ограниченной по целям операции «Буря в пустыне», последующего ухода из Ирака с со­хранением базирования своих вооруженных сил в Саудовской Аравии и других арабских странах Персидского залива, периодических ударов по Ираку в период между двумя вмешательствами и, наконец, к смене режима там военным путем.

Важна также и эволюция позиций арабских стран от почти едино­душной поддержки первого американского вмешательства в Ираке до сдержанного, а иногда и враждебного отношения ко второму вторже­нию в Ирак. Более существенным новым фактором, связанным с непос­редственным присутствием американских вооруженных сил на терри­тории арабских государств, является формирование и распространение по региону движения сопротивления этому присутствию на субгосудар­ственном, «общественном» уровне, крайней формой которого стало дви­жение транснационального терроризма. Характерно, что появление пер­вых американских баз на территории Саудовской Аравии в 1990 г. явилось причиной или предлогом для развертывания Бен Ладеном ан­тиамериканской борьбы против «оккупации» иноверцами, помимо ме­чети Аль-Акса в Иерусалиме, святынь исламского мира в Мекке. По­стоянное вооруженное присутствие США в самом центре региона, а также священная террористическая война против «крестоносцев и ев­реев» приводят к дополнительному объединению его относительно ав­тономных доселе районов и специфических для отдельных из них про­блем в единое региональное целое.

Процессы безопасности в районе Магриба были связаны с процесса­ми во всем регионе Ближнего и Среднего Востока, хотя в силу геогра­фической отдаленности от основных конфликтных узлов они имели определенную автономность. Одним из наиболее энергичных активис­тов антиизраильской и антизападной панарабской солидарности в ре­гионе была Ливия. Такая политика, в том числе активная поддержка террористических организаций и прямое участие в террористической деятельности, приводила к открытым конфликтам в этом районе. Са­мое серьезное обострение возникло после организации ливийскими аген­тами взрыва на борту американского пассажирского самолета в небе над Великобританией и нанесения в 1986 г. воздушных ударов возмездия ВВС США по Ливии, а также после введения жестких международных санкций в отношении режима Муамара Каддафи.

Другие страны Магриба в целом поддерживали панарабскую и ан­тиизраильскую линию, но делали это более умеренно, нередко проти­водействуя попыткам Ливии внести чрезмерный экстремизм в поли­тическую жизнь района и выступать в качестве его лидера. Ливия в большей степени тяготела к арабским революционным режимам и весь­ма прохладно относилась к монархиям, в первую очередь к Саудовской Аравии. Королевский дом Марокко естественно придерживался про­тивоположных взглядов. Существенным разъединяющим фактором стали проблемы взаимодействия с прилегающими районами Африки. Аннексия Марокко территории Западной Сахары в 1975 г. привела к серьезным трениям с Алжиром и Ливией, которые поддерживали сра­жавшиеся против марокканцев отряды фронта Полисарио. В свою оче­редь, Марокко поддерживала Чад в его противостоянии с Ливией. После победы в войне за независимость от Франции Алжир был вынужден концентрировать внимание на разрешении внутренних конфликтов, ко­торые неуклонно развивались в направлении ужесточения противобор­ства между правительством и нараставшим оппозиционным исламист­ским движением в стране.

Иракский фактор

Многие специалисты считают, что развитие внутренних процессов ^в Ираке после второго американо-британского вторжения в 2003 г., на­равне с перспективами израильско-палестинского урегулирования, бу- Лст одним из центральных системообразующих факторов развития си-

туации в сфере военно-политической безопасности на Ближнем и Сред- нем Востоке в обозримом будущем. Деструктивное и конструктивное направление развития этих процессов окажет существенное влияние на внутренние политические процессы в других странах региона, на их отно­шения друг с другом и на региональную безопасность в целом.

Предпосылки для деструктивного развития ситуации в Ираке оче­видны. Это, прежде всего, серьезное внутреннее вооруженное сопро­тивление, которое действует в союзе с интернациональными отрядами добровольцев из многих мусульманских стран. В этом движении объе­динились ушедшие в подполье сторонники режима Хусейна, те силы, которые выступают против американской оккупации страны, а также бо­рющиеся с формирующимся светским режимом сторонники исламист­ского радикализма. С этим движением объективно сливаются уголов­ные банды, преследующие цели элементарной наживы. Опасность этой вооруженной угрозы усугубляется тем, что с течением времени она все больше переходит от открытого военного противоборства к методам тер­рора с использованием смертников и захвата заложников. За два года после падения режима Хусейна коалиционные силы потеряли более 2000 военнослужащих. Жертвы среди мирного населения оценивают­ся цифрой примерно 20 тыс. человек. В качестве заложников было за­хвачено более 150 иностранцев, десятки из них казнены. Регулярно со­вершаются диверсионные акты на нефтепроводах и на других объектах хозяйственной инфраструктуры. Численность отрядов сопротивления и иностранных террористов-добровольцев в Ираке, по оценкам, состав­ляет около 30 тыс. человек.

Формирующиеся вооруженные силы, полиция и другие структуры безопасности, которые подчиняются новой иракской власти в Багдаде, в первые два года после свержения режима Хусейна оказались не гото­выми взять на себя задачи по нейтрализации вооруженного повстанчес­кого и террористического движения. Это продемонстрировали попыт­ки привлечь новую иракскую армию к подавлению крупных вооружен­ных выступлений суннитов в Фаллудже, а также части шиитов под руководством Мухтада аль-Садра. Основное бремя противодействия силам сопротивления и террористам лежит на войсках коалиции, на­считывавших в конце 2005 г. около 150 тыс. человек.

Существенную угрозу представляет перспектива обострения межэт­нических и межконфессиональных противоречий и раскол страны по этим линиям разлома. Население страны состоит из примерно 60% ши­итов, проживающих в юго-восточных районах, 20% суннитов — в цент­ральной части и 20% курдов — на северо-востоке страны. На протяже­нии десятилетий диктатуры Хусейна основной опорой его режима были сунниты. Жестоко подавлялись любые требования об автономии как со, стороны курдов, так и шиитов. Формирование новой системы государ' ственного управления по принципам пропорционального представи­тельства неизбежно повышает роль шиитов и снижает роль суннитов в управлении страной. Нарастание межэтнических и межконфессиональ­ных трений может усилить историческое стремление курдов к сепара­тизму и созданию самостоятельного государства.

Но вышеуказанные проблемы имеют и конструктивный потенци­ал. Жертвами движения вооруженного сопротивления, особенно при усилении им террористической стратегии, все в большей степени ста­новятся не военнослужащие оккупировавших Ирак государств, а граж­данское население и новые силы безопасности страны. Это неизбежно сокращает поддержку сопротивления со стороны населения, особенно шиитов и курдов. Об этой тенденции свидетельствует высокий процент иракцев, желающих служить в новых вооруженных силах, полиции и других силах безопасности. Американцы и англичане прилагают серь­езные усилия и вкладывают крупные средства в проект создания новых силовых структур Ирака. В последнее время в подготовке новой ирак­ской армии все больше участвуют европейские союзники США по НАТО, в том числе и те, которые решительно выступали против втор­жения в Ирак. В конце 2005 г. численность новых вооруженных сил Ирака составляла 60 тыс. человек. Постепенно повышается их способ­ность вести военные действия.

При всей опасной остроте межэтнических и межрелигиозных про­тиворечий их не следует утрировать, ибо нельзя сбрасывать со счетов общие для всех групп населения настроения общеиракского национа­лизма и патриотизма. Даже во времена ирано-иракской войны иракс­кие шииты вели себя вполне лояльно по отношению к Багдаду, а сколь­ко-нибудь массовых переходов военнослужащих-шиитов на сторону Тегерана не было. В свою очередь, курды осознают, что при попытках выхода из состава Ирака они окажутся под военным давлением как цен­тральных властей Багдада, так и северных соседей Ирака, в первую оче­редь Турции. При продолжении бойкота новой центральной власти со стороны суннитов последние могут еще больше ослабить свои позиции в управлении страной, особенно учитывая тот факт, что основные мес­торождения нефти в Ираке расположены в северных курдских и юж­ных шиитских районах. Кроме того, многие наблюдатели отмечают стремление иракского населения, независимо от этнической и религи­озно]! принадлежности, к стабилизации мирной жизни после 25 лет не­прерывных войн и длительного периода действия международных эко­номических санкций. Учитывая то, что Ирак обладает вторыми в мире После Саудовской Аравии запасами нефти, внутренняя стабилизация открывает хорошие шансы для экономического развития страны.

На эти внутренние противоречия накладывается влияние внешних Факторов. В религиозном и культурном плане иракские шииты близки

к шиитскому Ирану со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иракские курды по существу являются частью разделенного курдско­го народа, проживающего в сопредельных районах Турции, Сирии и Ирана. Эти государства, прежде всего Турция, опасаются, что автоном­ный Иракский Курдистан может стать точкой притяжения для прожи­вающих на их территории курдских меньшинств. Иракские сунниты, в свою очередь, могут рассчитывать на симпатии и помощь со стороны соседних преимущественно суннитских Саудовской Аравии, Сирии и Иордании.

Не отказываясь от влияния на те или иные религиозные и этничес­кие группы в Ираке, соседние государства не заинтересованы в разделе страны, поскольку такой вариант привел бы к резкому нарушению ус­тановившегося в регионе баланса сил с неизбежным обострением воо­руженного противоборства за «Багдадское наследство». Кроме того, почти все страны региона заинтересованы в скорейшем выводе амери­канских вооруженных сил и контингентов государств коалиции из Ира­ка, даже если те в какой-либо форме останутся гарантами единства и стабильности в Ираке в будущем. Стабилизация ситуации в Ираке по­зволит Саудовской Аравии окончательно отказаться от базирования американских вооруженных сил на ее территории, на что Эр-Рияд вы­нужден был пойти в начале 1990-х годов для защиты от агрессивных намерений Хусейна. Это, в свою очередь, может частично снять обвине­ния со стороны исламистских экстремистов и террористов в адрес коро­левского дома относительно допуска «американских крестоносцев» на землю, где находятся святыни ислама. Уход американцев из Ирака или существенное сокращение масштабов их присутствия по мере стабили­зации в этой стране приведет к снижению непосредственного американ­ского давления на соседние Иран и Сирию. Наконец, многие арабские правительства заинтересованы в стабилизации ситуации в Ираке в на­дежде понизить градус исламистского радикализма в регионе в целом и в своих странах. Можно предположить, что Соединенные Штаты и дру­гие основные союзники по коалиции могут пойти на сокращение или окончание своего присутствия в Ираке лишь в случае появления опре­деленных гарантий того, что процессы стабилизации в стране достигли точки, после которой ситуация не повернется вспять.

Для администрации президента Буша-младшего будущее Ирака ста­ло индикатором, подтверждающим правильность или ошибочность всей внешней политики США после 11 сентября 2001 г., в частности, докт­рины постепенной демократизации и модернизации всего региона Ближ­него и Среднего Востока, в которой Ираку отводится роль пилотного проекта. В стабилизации Ирака заинтересованы и другие ведущие стра­ны мира, независимо от их первоначального отношения к вторжению в

Ирак коалиции во главе с США. Мирное развитие Ирака и в целом ста­билизация ситуации в районе Персидского залива гарантируют беспе­ребойный доступ нефти в Индию, Китай, Японию, Западную Европу, которые более чем на 50% зависят от поставок энергоносителей именно из этого района. Восстановление и развитие экономики Ирака открыва­ют возможности для выгодных инвестиций в эту страну для иностран­ных компаний.

Многие наблюдатели весьма скептически относятся к идеям адми­нистрации Буша-младшего относительно насаждения демократии из­вне, построения демократии в мусульманских, в том числе и в арабских обществах. В самих Соединенных Штатах аккумулируется усталость от войны, длящейся почти три года. Все большая часть американцев выс­казывается за вывод войск США из Ирака. Американской дипломатии все труднее убеждать своих союзников по коалиции оставаться в Ира­ке. Все большее число обозревателей приходит к выводу, что в 2006 г. Вашингтону и его союзникам придется начать вывод своих вооружен­ных сил из страны.

Другие аналитики видят ситуацию в более радужном свете. Они указывают на примеры демократизации Западной Германии и Японии после Второй мировой войны, процессы постепенной демократизации Турции, успешное функционирование демократических институтов в Ливане до середины 1970-х годов. Особый оптимизм им внушают про­веденные в январе 2005 г. первые в истории общеиракские соревнова­тельные выборы в законодательный орган страны. Несмотря на то что в выборах побоялось или отказалось принять участие большинство сун­нитов, высокая явка на выборах шиитов и курдов (около 60% от общего числа избирателей) свидетельствует, по их мнению, о позитивной ди­намике развития событий в этом направлении. Довольно успешными, по мнению оптимистов, были и результаты референдума, утвердивше­го проект новой конституции Ирака 15 октября 2005 г. На избиратель­ные участки пришло более 60% избирателей. Все это и повышение бое­готовности новой иракской армии, эффективности полиции и других сил безопасности, по мнению оптимистов, позволит постепенно вывес­ти войска коалиции без серьезного ущерба для стабильности в стране и регионе.

И.З. Палестинская проблема

Сегодня проблема израильско-палестинского противостояния всту­пает в новый этап, как открывающий возможности мирного урегулиро­вания, так и грозящий перевести это противоборство в новое качество. Это обусловлено рядом факторов.

Именно в рамках израильско-палестинского конфликта в последние годы сформировалось новое качество терроризма с использованием смертников, главным образом против гражданского населения. За вре­мя второй «интифады» погибло около 3500 палестинцев и более 1000 из­раильтян. Этот вооруженный конфликт стал одной из главных причин активизации радикализма в мусульманском мире, а зародившиеся здесь стратегия и тактика терроризма получили широкое распространение в регионе и далеко за его пределами. Учитывая это, можно утверждать, что израильско-палестинский конфликт на рубеже веков приобрел но­вое региональное и глобальное измерение уже в координатах трансна­ционального терроризма и борьбы с ним.