Проблемы безопасности в кавказском субрегионе

Формирование пространства безопасности в этом субрегионе так­же определялось рядом различных по содержанию и направленности факторов.

Большое влияние оказал то обострявшийся, то затухавший более чем десятилетний конфликт в Чечне, его воздействие на отношения России с ННГ Закавказья, а в определенной степени и на отношения России с рядом ведущих внерегиональных держав и организаций. До настояще­го времени задачи антитеррористической операции в Чечне и борьбы с религиозным экстремизмом в других республиках Северного Кавказа остаются основными практическими направлениями обеспечения безо­пасности России в этом субрегионе.

Большое значение имеют неурегулированные конфликты и суще­ствование непризнанных сепаратистских образований на территории Грузии и Азербайджана. События в Абхазии. Южной Осетии, вокруг Нагорного Карабаха оказывают серьезное влияние на политику в сфере безопасности Грузии, Азербайджана, Армении, на их взаимодействие с Россией, другими ННГ п внерегиональными державами.

Наиболее развитыми и кооперативными в этом субрегионе являются отношения в военно-политической сфере между Россией и Арменией. Оба государства являются членами ОДКБ, их вооруженные силы составляют южную войсковую группировку. Россия располагает военной базой на территории Армении. На 102-й военной базе в Гюмри и Эребуни дисло­цируется 127-я мотострелковая дивизия и ряд других подразделений ВС РФ. Россия является главным партнером Армении в военно-техни­ческом сотрудничестве, которое имеет крупные для субрегиона мас­штабы. Армения активно участвует в совместных с Россией учениях в рамках южной военной группировки, а также в рамках ОС ПВО СНГ.

При этом следует отметить некоторые особенности в подходе Ар­мении к военно-политическому сотрудничеству с Россией, о чем, на­пример, откровенно говорил на «круглом столе» «Южный Кавказ: Про­блемы региональной безопасности» в конце 2004 г. министр обороны страны Серж Саркисян, который отмечал стремление «сопрягать отно­сительно синхронное пропорциональное развитие» политики Армении в евро-атлантическом направлении со стратегическим партнерством с Россией, развитием сотрудничества в рамках ОДКБ. «Следуя принци­пам политики комплиментаризма (взаимодополняемости), — уточнил он, — необходимо отметить, что отношения с НАТО будут развиваться до тех пор, пока между нашими обязательствами в рамках ОДКБ и НАТО не возникнут достойные внимания противоречия. В данном кон­тексте считаю долгом указать на тот факт, что Устав ОДКБ не ограни­чивает возможности сотрудничества с другими государствами и меж­дународными организациями. В то же время, учитывая принципиальное сближение позиций ОДКБ—НАТО по целому ряду вопросов, наличие общих угроз и проблем, считаю, что возможности развития сотрудни­чества Армении с НАТО весьма обширны. То есть, можно сказать, что сотрудничество в рамках ОДКБ с НАТО взаимодополняют друг друга, что создает дополнительные гарантии безопасности как для Армении, так и для региона»'.

Стремление «сопрягать» подходы к Армении и Азербайджану пред­принимает и Россия, хотя это более сложная задача. Как известно, в ре­зультате вооруженного конфликта территория Нагорного Карабаха и других шести административных округов Азербайджана, вместе состав­ляющих 20% его территории, находится под контролем карабахских войск. Лачинский коридор связывает Нагорный Карабах с Арменией. Ереван отрицает присутствие своих вооруженных сил на территории Азербайджана. Баку же обвиняет Армению в агрессии и оккупации сво­ей территории. С момента соглашения о прекращении огня в мае 1994 г. общая военная ситуация остается практически замороженной. Усилия Минской группы государств, созданной в 1992 г. в рамках ОБСЕ в це­лях политического урегулирования конфликта, результатов не дали.

Азербайджан выступает против российско-армянского сотрудниче­ства, особенно против поставок российских вооружений Еревану. Рас­четы на коллективную помощь в урегулировании Карабахской пробле­мы обусловили присоединение Азербайджана в 1993 г. к ДКБ, а не реализовавшиеся надежды явились одной из причин выхода его из До­говора. Но в то же самое время Баку и Москве удается избегать полити­ческой конфронтации в этой связи. Больше того, между двумя государ­ствами была достигнута договоренность об аренде Россией РЛС «Дарьял» в Габале, доставшейся Азербайджану в наследство после дез­интеграции Советского Союза. Эта РЛС входит в контур системы пре­дупреждения о ракетном нападении космических войск ВС РФ. Доволь­но позитивной в целом остается и позиция Баку по отношению к конфликту в Чечне.

Одновременно Баку также пытается проводить многовекторную по­литику. Большое внимание уделяется контактам с США и Европейским Союзом. Это объясняется попытками заручиться их помощью в урегу­лировании Карабахской проблемы. Кроме того, между США, ЕС, Азер­байджаном, Грузией и Турцией существует общность интересов отно­сительно обеспечения безопасности трубопровода Баку — Грузия — Джейхан (Турция). США также заинтересованы в сотрудничестве с Азер­байджаном на случай обострения ситуации вокруг Ирана. А у Тегерана, в свою очередь, непростые отношения с Баку из-за раздела нефтеносных районов в южной части Каспийского моря, а также с учетом его традици­онных связей с азербайджанским населением северного Ирана. Напряжен­ность в отношениях с Ереваном является одной из причин возрастающего сотрудничества между Баку и Анкарой. Армения, в свою очередь, акцен­тирует внимание на взаимодействие с Ираном.

Большое влияние на развитие ситуации в субрегионе в последнее время оказывает Грузия. Это объясняется более определенной переори­ентацией нового грузинского руководства на взаимодействие с евро- атлантическими структурами, Украиной, Молдавией, активизацией кур­са на вывод российских баз с территории страны, усилением нажима на самопровозглашенные сепаратистские образования в Абхазии и Юж­ной Осетии.

В последнее время Грузия предприняла усилия и повысила финан­сирование для модернизации, а по существу, по кардинальной реорга­низации своих вооруженных сил. Существенную помощь в этом ей ока­зали Соединенные Штаты, направившие в страну группу военных советников.

Новое политическое руководство страны, пришедшее к власти пос­ле «революции роз», более определенно, чем прежнее руководство, взя­ло курс на тесное взаимодействие с США, НАТО, ЕС. Другой стороной этого стратегического курса было решение об активизации требований о закрытии российских военных баз.

По версии грузинской стороны ее согласие на учреждение четырех российских баз на территории Грузии было дано в 1993 г. в обмен на обязательство российского руководства поддержать Тбилиси в его про­тивостоянии с сепаратистскими режимами Абхазии и Южной Осетии. Как полагают, расчеты на помощь в восстановлении контроля над Аб­хазией и Южной Осетией были одним из главных побудительных мо­тивов присоединения Грузии в 1993 г. к СНГ и ДКБ, а не оправдавшиеся надежды — причиной ее выхода в 1999 г. из ДКБ и более требователь­ной постановки вопроса о выводе российских баз.

Как известно, в ходе конференции государств—участников ДОВСЕ в Стамбуле в 1999 г. между Россией и Грузией было достигнуто согла­шение, предусматривавшее закрытие российских баз в Вазиане и Гудау- тах к середине 2001 г. и начато в 2000 г. переговоров о сроках функцио­нирования двух других российских военных баз. Базы в Вазиане и Гудаутах были закрыты. В принципе был решен и вопрос о закрытии двух оставшихся баз — 62-й в Алхаткатаки и 12-й в Батуми, на которых соответственно базируются 147-я и 145-я мотострелковые дивизии и ряд других подразделений ВС РФ. Россия первоначально настаивала на 11- летнем сроке вывода. В 2005 г. было достигнуто соглашение, определив­шее закрытие этих баз в 2008 г. и условия функционирования их до это­го срока.

Основными «болевыми точками» национачьной безопасности Гру­зии являются проблемы Абхазии и Южной Осетии. Крупномасштаб­ные вооруженные конфликты в этих районах завершились в начале 1990-х годов соглашениями о прекращении огня и создании миротвор­ческих структур. Активное участие в этом приняли российские дипло­маты и военные. В Южной Осетии была создана демилитаризованная зона разъединения конфликтующих сторон, контроль над которой осу­ществляется смешанным миротворческим контингентом, в который вхо­дит по одному батальону (примерно по 500 человек) от России, Грузии и Южной Осетии. Несмотря на периодические вооруженные столкно­вения в зоне разъединения, эта структура в целом функционирует дос­таточно эффективно.

После прекращения огня в Абхазии СНГ с согласия Тбилиси при­няло решение о вводе в зону безопасности в ее восточных районах Кол­лективных сил по поддержанию мира (КСГ1М). в которых, однако, не­сут службу лишь российские военнослужащие. Грузинская сторона периодически обвиняет российских миротворцев в пристрастности и фактической поддержке сепаратистов. Но каждый раз, когда встает воп­рос о продлении срока их службы в этих районах, грузинская сторона соглашается с продлением мандата. Это объясняется тем, что ни ООН, ни ОБСЕ не изъявляют готовности взять на себя миссию по поддержа­нию мира в этом районе. В Абхазии присутствует лишь несколько де­сятков наблюдателей от ООН. Кроме того, трудно предположить, что нынешнее руководство Абхазии и Южной Осетии согласится с измене­нием нынешнего формата миротворчества. Прекращение же деятельно­сти российских миротворцев без их замены, вполне вероятно, может при­вести к вспышке этих дремлющих конфликтов. К этому грузинская сторона сегодня не готова, хотя и заявляет о своей решимости бороться с сепаратизмом, в том числе и с применением вооруженных сил.

Россия не признает независимости Абхазии и Южной Осетии. Это согласуется с сформировавшимся в последние годы общемировым кон­сенсусом относительно непризнания суверенитета территориальных образований без согласия государства, от которого они стремятся отде­литься. Эту линию диктует и необходимость быть последовательными в свете бескомпромиссной борьбы против чеченских сепаратистов. Однако между проблемами сепаратизма и терроризма в Чечне, с одной стороны, а также ситуацией в Абхазии и Южной Осетии — с другой, существует и другая связь. На протяжении длительного времени в Пан- кийском ущелье на территории Грузии находились тренировочные лагеря и пункты переформирования чеченских боевиков и международ- пых террористов, в том числе и членов «Аль-Каиды». Оттуда они про­никали на территорию Чечни. Тбилиси не отвергал этого факта, но объяснял свою бездеятельность отсутствием сил, необходимых для кон­тролирования этого района.^, Одновременно грузинская сторона отвер­гала российские предложения о закрытии этого участка границы путем размещения совместной российско-грузинской воинской структуры в северной части Панкийского ущелья. Можно предположить, что такая обстановка не способствовала последовательной политической линии со стороны Москвы по содействию восстановлению суверенитета Гру­зии в Абхазии и Южной Осетии.

Проблемы безопасности