Мифологическое мировоззрение

Первой исторически сформировавшейся целостной сис­темой мировоззрения была мифология. Мы встречаем мифы во всех культурных регионах Древнего мира. Мифология — {39} систематизированная, универсальная форма общественного сознания и духовно-практический способ освоения мира перво­бытного общества. Это — исторически первая попытка дать связный ответ на мировоззренческие вопросы людей, удовлет­ворить их потребность в мироуяснении и самоопределении. Любой миф построен как повествование на ту или иную мировоззренческую тему — о мироустройстве, о происхождении че­ловеческого рода, о стихиях, богах, титанах, героях.

Широко известны античные мифы — детально разрабо­танные повествования древних греков и римлян о богах, тита­нах, героях, фантастических животных.

Так, один из мифов Греции рассказывает: дочь Урана (Небо) и Геи (Земля) богиня памяти Мнемозина родила девятерых детей, кото­рым было ведомо прошлое, настоящее и будущее. Будучи покровите­лями певцов и музыкантов, они передают им свой дар. Кто же эти удивительные существа? Боги, демоны? Нет, этой волшебной силой обладают хрупкие девушки, дочери Мнемозины и Зевса — музы:

• Клио — муза истории со свитком и палочкой для письма;

• Мельпомена — муза трагедии с трагической маской и венком из плюща;

{40}

• Терпсихора — муза танца с лирой;

• Талия — муза комедии с комической маской;

• Урания — муза астрономии с небесным сводом и циркулем;

• Каллиопа — муза знания и эпической поэзии;

• Эрато — муза лирической поэзии, не расстающаяся с лирой;

• Эвтерпа — муза песнопений, несущая флейту;

• Полигимния — муза гимнов и торжественной музыки, со свит­ком в руке, вечно задумчивая.

Сопровождает муз Аполлон — хранитель гармонии, космиче­ской и человеческой, что родился на плавучем острове Астерия, при­нявшем возлюбленную Зевса Лето, которой ревнивая Гера запрети­ла ступать на твердую землю...

Исследования ученых показали, что мифы в той или иной форме имелись у всех народов мира. Обнаружены отдельные элементы мифологического творчества, равно как и развет­вленные системы, у древних иранцев, индийцев, германцев, сла­вян. Большой интерес с точки зрения истории культуры пред­ставляют мифы народов Африки, Америки, Австралии.

Будучи древнейшей формой духовной жизни человечества, мифы прежде всего выступают как наиболее ранний, соответ­ствующий первобытному обществу способ мировосприятия, ис­толкования окружающей действительности и самого человека. Здесь находят свое отражение практически все основные эле­менты мировоззренческого сознания как такового — пробле­мы происхождения мира (космогонические мифы) и человека (антропогонические мифы), проблемы рождения и смерти, судь­бы, смысла жизни, человеческом предназначении (смысло-жизненные мифы), вопросы будущего, пророчества о «конце мира» (эсхатологические мифы) и др. Наряду с этим важное место занимают мифы о появлении тех или иных культурных благ: о добывании огня, земледелии, изобретении ремесел, а также ус­тановлении среди людей определенных социальных правил, обычаев и обрядов. {41}

Для мифологии характерна своя пространственно-времен­ная структура. Любое событие, о котором рассказывается в это­го рода повествованиях, относится к далекому прошлому — к мифологическому времени. Таким образом, священное («сак­ральное») время строго отделено от «профанного», т. е. эмпи­рического, «настоящего» времени. В истории культуры период господства архаичного сознания характеризуется тем, что в мифе снято разделение идеального и материального, образа и предмета, значения и смысла.

Структура мифологического сознания

Тот, кто «живет» мифом, говорит М. Элиаде, из - профанного, хронологического времени вступает в другое время, другое состояние, а именно в «священное время», которое дано изначально и все-таки может как угодно часто возобновляться. Благодаря вовлеченности в ритуальное действо индивид как бы выпадает из своего повседневного существования в обычном мире с его обычной, естественной логикой и здравым смыслом и вступа­ет в просветленный, сияющий мир, который пронизан присут­ствием сверхъестественного. Танцор, принимающий участие в мифической драме, не только олицетворяет бога, он внутрен­не, психологически отождествляется с ним. Все события, явле­ния и вещи в мифическом времени играют роль образца, пра­вила, закона, т. е. приобретают значение парадигмы, стандар­та поведения и масштаба оценок в настоящем. Тем самым стародавность мифологического сюжета переживается в насто­ящем как высшая, подлинная реальность, поддерживая тради­ции, нравственные установления и непрерывность племенной культуры.

Архаическое сознание отражало неразвитость практики людей, зачаточный характер форм предметного освоения мира человеком. Оно двояко по своей структуре: во-первых, это кол­лективное сознание (отсюда способность каждого члена рода к сопереживанию, отождествлению себя с другими), во-вторых, {42} это родовое сознание, основанное на сохранении исторической памяти предков рода (отсюда устойчивость и традиционность содержательного измерения первобытного сознания).

Из этой двоякости вытекает сама возможность мифотвор­чества. Другой его предпосылкой, как утверждает К. Г. Юнг, являются архетипические формы, образы и мотивы, поднима­ющиеся из глубин коллективного бессознательного, как некие изначальные смысловые схемы.

Миф благодаря своим мировоззренческим сюжетам соеди­няет первобытного человека с бесконечностью космоса, впи­сывает его в структуру мироздания, в социальный и природ­ный мир, ориентирует его поведенческие реакции на достиже­ние нужных роду жизненных ценностей. Через ритуал, обряд, через музыку, танец, пение, ритм миф вовлекает индивида в качестве активной самодеятельной силы в жизнь социума, про­буждает в нем ощущение полноценности бытия, чувство ста­бильности и защищенности.

Основные черты мифологического сознания

Мифологическое сознание отличают четыре характерных черты: 1) символизм; 2) этиологизм и генетизм; 3) синкретизм; 4) прозрачность. Рассмотрим их кратко.

Символизм означает, что все встречающиеся в рамках данной культуры мировоззренческие категории и мо­тивы находят свое выражение средствами языка наглядных образов, обобщенный смысл в границах конкретно-чувствен­ного мышления может формироваться только тогда, когда ка­кой-либо конкретный предмет (например, эмпирически суще­ствующее дерево) становится символом, чувственным предста­вителем другого явления, имеющего культурную значимость (например, предка рода).

Этиологизм (от греческого слова «причина») выражает ту особенность любого мифологического сюжета, которая связа­на с его объяснительной функцией; повествование заключает в себе сверхзадачу: дать объяснение тем или иным явлениям ок {43} ружающего мира, его устройству и т. п. путем ответа на вопрос «почему?». Весьма часто способом объяснения выступает генетизм, т. е. попытка подменить причинно-следственные объяс­нения рассказом о «происхождении» объясняемого явления или видимого устройства мира. Объяснить устройство вещи озна­чало дать описание того, как она делалась.

Синкретизм мифа — это слитность в одном целом зачат­ков всех форм духовного освоения мира — искусства, религии, морали и др. Синкретическая природа мифологии послужила исходной категориально-смысловой базой и первичным художественно переработанным материалом для всех последующих явлений духовного производства, и в сфере словесного творчества (сказка, легенда, историческое предание, эпос), и в сфере рационально-мыслительных форм — философии, науки и др.

Прозрачность мифологического сознания проявляется в том, что представленная в мифе картина мира полностью отож­дествляется первобытным человеком с самой реальностью; индивид наивно верит в то, что вещи и явления окружающего мира именно таковы, какими они выглядят в мифологической интерпретации.

Прозрачность мифа означает, что человек видит мир че­рез призму существующих мировоззренческих представлений, при этом сама эта призма, подобно стеклам оптического при­бора, никак не воспринимается. Другими словами, концепту­ально-смысловая сторона мифа полностью элиминирована из самосознания субъекта. Отсюда: не существует никакого «зазо­ра», никакого несовпадения, противоречия между мифом и ре­альностью. Прозрачность мифа позволяет ответить на карди­нальный для функционирования любого типа мировоззрения вопрос: каким образом в данной системе мировоззрения обес­печивается стабильность и убедительность. Никакая миро {44} воззренческая система не может существовать, не располагая основаниями убедительности. Для мифологии такими основа­ниями служит принцип прозрачности, обеспечивающий пол­ное доверие индивида к тому, что говорится в мировоззрен­ческом сюжете.

Религиозное мировоззрение

Следующей исторической формой миропонимания явилась религия (от латинского слова «благочестие», «набожность»). Древнейшие религиозные верования входили в качестве эле­мента во многие мифы. Но самостоятельную мировоззренче­скую функцию религия приобретает значительно позднее, ког­да возникают национально-государственные религии, в кото­рых вероисповедная связь между людьми в известной степени совпадает с этническими и политическими связями (таковы, например, существующие и ныне индуизм, иудаизм, конфуци­анство, синтоизм). Особенно наглядно мировоззренческая роль видна на примере наднациональных, мировых религий — буд­дизма (6—5 вв. до н. э.), христианства (1 в.) и ислама (7 в.).

Мировые религии

Появление национальных и мировых религий оказало мощное влияние на эволюцию всей ду­ховной жизни человечества. В условиях глубо­ких социальных потрясений и катаклизмов, разломов в куль­турном бытии целых народов, в том числе в ситуации кризиса Римской империи, такие мировые религии, как христианство, позднее ислам, берут на себя задачу сохранения духовности и важнейших культурных традиций, «...христианство, — пишет Р. Тарнас, — царило в культуре Запада в течение почти всего ее существования — не только являясь ее главнейшим духовным стимулом на протяжении двух тысячелетий, но также оказывая влияние на философское и научное развитие в эпоху Возрож­дения и Просвещения. Да и сегодня — пусть не столь явно, но от этого не менее властно — христианское мировоззрение все {45} еще воздействует на культурную атмосферу Запада — по сути, пронизывая ее,— даже если на первый взгляд она и представляется совершенно мирской.» (Тарнас Р. История западного мышления. — М., 1995, с. 81).

Любопытно, что Библия является самым распространенным в мире произведением; она полностью была переведена на 314 языков. Ее считают и первой книгой, связанной с печатным станком: в 1454 г. Иоганн Гутенберг, его изобретатель, опубликовал в Майнце, Герма­ния, впервые типографским способом 42 строки из Библии. Подсчи­тано, что между 1815 и 1975 гг. было напечатано 2,5 млрд. экземпля­ров Библии. Самые древние библейские тексты (глава 6, стихи 22— 27), выгравированные на двух серебряных амулетах, были найдены под Шотландской церковью в Иерусалиме в 1979 г.; они относятся приблизительно к 587 г. до н. э.

В религиозном сознании, как и в мифологии, духовно-практическое освоение мира осуществляется через его раздвоение на священный (сакральный) и повседневный, «земной» (профанный). Однако проработка идеологического содержания религиозной системы взглядов поднимается на качественно иной уровень. Символизм мифа заменяется сложной, порой утон­ченной системой образов и смыслов, в которой существенную роль начинают играть теоретические, понятийные построения. Важнейший принцип построения мировых религий — моно­теизм, признание единого бога. Вторая качественно новая чер­та — глубокая духовно-этическая нагруженность религиозно­го мировосприятия. Религия, например христианство, дает принципиально новую трактовку природы человека как суще­ства, с одной стороны, «греховного», погрязшего во зле, с дру­гой стороны, сотворенного по образу и подобию Создателя.

В отличие от предшествующих религиозных учений, хри­стианство обратилось к каждому человеку, независимо от его национальной или классовой принадлежности. «Из всех харак­терных черт новой религии стержневым оказались притязания христианства на универсальность и на масштабность исторических свершений: подобная категоричность имела иудейские {46} корни. Иудео-христианский Бог — это не племенной либо по­лисный бог, один из немногих, но единственный подлинный и верховный Бог, Творец Вселенной, Повелитель истории, все­могущий и всеведающий, вездесущий Царь Царей, чьи непрев­зойденные сила и власть требовали преданности и подчинения равно от всех народов, от всего человечества». (Тарнас Р. Ис­тория западного мышления — М., 1995, с. 85).

Становление религиозного сознания падает на период раз­ложения родового строя. В эпоху раннего христианства рацио­нальная соразмерность, гармоничность космоса древних гре­ков заменяется картиной мира, полной ужасов и апокалипси­ческих видений, тем восприятием социальной реальности, ко­торое складывалось у порабощенных народов Римской импе­рии, у беглых рабов, у обездоленных, бесправных, скрываю­щихся в пещерах и пустынях Передней и Малой Азии семит­ских племен. В условиях всеобщего отчуждения многие люди были практически лишены всего — крова, имущества, семьи, а беглый раб даже не мог считать принадлежащим ему свое собственное тело. Именно в этот период, переломный и траги­ческий момент истории в культуру вошло одно из величайших мировоззренческих озарений: все люди, независимо от соци­ального положения и этнической принадлежности, равны пе­ред Всевышним, человек — носитель величайшего, доныне невостребованного богатства — бессмертной души, источни­ка нравственной силы, духовной стойкости, братской солидар­ности, бескорыстной любви и милосердия. Открылся новый, неизвестный людям предшествующей эпохи космос — космос человеческой души, внутренней опоры обездоленного и уни­женного человеческого существа.

Благодаря чему человек может находить опору, заглянув в свою собственную душу? Благодаря тому, что она получает в религиозном сознании особый онтологический статус. Душа бессмертна и дарована нам свыше. Благодаря этому мы полу­чаем способность ощущать нашу жизнь как бытие в Боге и че­рез Бога. {47}

Для последователей другой мировой религии — исла­ма — воля, мудрость и любовь Всевышнего к людям выража­ют сокровенную сущность тех событий, которые составляют реальную ткань человеческой истории. Ислам пришел в араб­ский мир в середине 7 века и положил начало формированию мощной исламской цивилизации, что находится в тесном вза­имодействии с цивилизацией восточноевропейской, развившей­ся под сильным воздействием православного христианства, и западноевропейской, религиозным проявлением которой служат католицизм и протестантизм.

Следует обратить внимание на то, «что ислам формировался в тесном взаимодействии с различными течениями прежде всего вос­точного (православного) христианства, а потому взаимопонимание между православными и мусульманами в значительной мере облег­чено. Так было на протяжении более чем тысячелетней истории на­шей страны, и в наши дни можно видеть черты сходного отношения ко многим явлениям жизни у представителей этих цивилизаций... Кризис, который переживает современный мир (и Запад, и Восток), несмотря на очевидные успехи науки и бурный прогресс в области материального производства, ставит перед человечеством новые про­блемы, разрешение которых потребует объединения всех духовных сил. Преодолеть раскол между верующими и неверующими, между людьми различных вероисповеданий и между людьми, придержива­ющимися различных взглядов на желательное социальное устройство общества, — настоятельная необходимость нашего времени». (Вахтин Ю. Б. Жизнь Мухаммеда. М., 1991, с. 491—494).

Вера как принцип религиозного сознания

Религия, в своей развитой форме, как на Западе, так и на Востоке предлагает свои ответы на ми­ровоззренческие вопросы людей в новых исто­рических условиях, когда старые мифы и язы­ческие верования уже перестали удовлетворять массового человека. В сознании людей происходят глубокие перемены. У человека сформировалась способность к крити­ческому взгляду на окружающую жизнь, способность к реф­лексии и самоанализу. Религия как исторически новый тип мировоззрения не могла опираться на принцип прозрачности. {48} Для того, чтобы истины религии могли быть убедительными, требовался существенно иной способ их обоснования. На смену прозрачности мифа приходит принцип веры. Вера есть уверен­ность в том, на что уповаешь, убеждение в том, чего не видел. Предмет веры не самоочевиден, но сам акт веры делает его та­ковым. Вера выступает как психологический механизм приве­дения в соответствие религиозного мировоззрения и окружа­ющей действительности. Истины религии не нуждаются ни в эмпирическом, ни в логическом обосновании, ибо по опреде­лению они даны свыше. Они либо принимаются сердцем, глубинной экзистенцией человека, либо не принимаются. Цен­тральной задачей институализированной религии поэтому яв­ляется «укрепление духа веры». Религия, согласно И. Канту, является познанием наших обязанностей в виде существенных законов любой свободной воли, которые, однако, должны рас­сматриваться как божественные заповеди.

Переход от мифологии к религии занял целую историче­скую полосу, включая промежуточные формы. Так, уже в эпоху египетского Древнего царства в знаменитом «Мемфисском богословском трактате» (середина III тысячелетия до н. э.) мы встречаем четко выраженную монотеистическую трактовку бога Птаха. К нему, как к единому началу, восходит все существую­щее — от других богов до червей.

Но и в Египте, и в Месопотамии, и в других древних цивилизациях бо­жественное понималось как имманентное: боги были в природе. Египтя­не видели в солнце все, что доступно человеку в его знании о Творце; ва­вилоняне видели в нем бога Шамаша, вершителя справедливости. Принци {49} пиально иную картину мы наблюдаем в верованиях древних евреев эпохи псалмистов и пророков. Их бог не был в природе. Он был трансцендентен природе, знаменуя выход религиозного мировосприятия в сверхприродную реальность.

Научное мировоззрение

Говоря об исторических формах мировоззрения, нельзя обойти также науку. Существует ли такой феномен, как «науч­ное мировоззрение», и если да, то что оно означает? И можно ли говорить о нем как о «самой верной», высшей форме миропонимания?

Прежде всего нужно иметь в виду, что наука как духовное образование не ставит своей задачей производство мировоз­зренческого знания (в отличие от мифологии, философии и религии). Однако, исследуя разнообразные сферы реального мира, наука в силу самой логики научного познания неизбежно вырабатывает определенные мировоззренческие знания как побочный продукт. В истории цивилизации нередко случалось так, что те или иные научные открытия, обобщения, выводы приобретали в духовной культуре людей мировоззренческую значимость. Например, создание в XVI—XVII вв. гелиоцент­рической модели само по себе представляло собой специально-научную, сугубо астрономическую проблему. Вместе с тем, в силу сложившейся мировоззренческой традиции (что видно на примере религиозных текстов), вопрос этот оказывался на­прямую связанным с вопросом о месте человека в мире. В XIX в. такую же мировоззренческую остроту приобрела дру­гая естественнонаучная проблема — происхождение жизни и человека на нашей планете.

В нашем столетии мировоззренческую нагруженность имели многие открытия в физике, биологии, космологии, ки­бернетике, психологии. Глубокий метафизический интерес, далеко выходящий за пределы научных кругов, вызвали выво {50} ды теории относительности о релятивности пространства и времени, исследования «последних кирпичиков мироздания» в квантовой физике, теория Большого взрыва и «антропный принцип» в космологии. Большой резонанс в общественном сознании вызвали такие выдающиеся открытия, как открытие генетического кода, функциональной асимметрии правого и ле­вого мозга, дискуссии по проблемам моделирования интеллек­та, изучение неординарных состояний сознания, вызываемых приемом психоделических препаратов или применением нефар­макологических методов глубинной психотерапии.

Ученый никогда не ставит перед собой задачу получить профессиональный ответ на ту или иную мироустроительную проблему. Это не входит в его компетенцию. Тем не менее на­учная практика и логика исследовательской деятельности так или иначе подводят ученых к необходимости выработки интег­рального образа изучаемой реальности, научной картины мира, возникающей в результате синтеза знаний, получаемых в раз­личных научных дисциплинах. Таким образом, наука, не зани­маясь мировоззрением в целом, производит отдельные его бло­ки, такие, как картина мира и научный «образ человека».

Особенности научного мировоззрения

Для научного мировоззрения характерны следующие особенности:

• рациональная обоснованность;

• частичность;

• неуниверсальность.

Первая особенность вытекает из того, что научное миро­воззрение является обобщением научных знаний. Производство же последних осуществляется на основе принципа научной ра­циональности. Указанный принцип регулирует специфические способы обоснования знания — эмпирические, логические, конвенциональные. {51}

Эмпирическое обоснование опирается на фактуальную основу, оно связано с обращением к данным наблюдения, из­мерения, к экспериментальному контролю за получаемым зна­нием. Логическое обоснование есть выводимость по правилам логики одних знаний из других, истинность которых уже доказана. Конвенциональный аспект рациональности вытекает из условно принимаемых в данной научной теории исходных допущений и определений.

Частичность научного мировоззрения обусловлена тем обстоятельством, что оно включает в себя не все элементы мировоззренческого сознания, а лишь некоторые, например, «картину мира», но практически не предполагает смысложизненной тематики. Что касается неуниверсальности, то речь идет о том, что никакая научная картина мира в принципе не может быть метафизической в том смысле, в каком этот термин употребляет Хайдеггер, т. е. быть моделью мира как целого, мира как Универсума. Чаще всего мы имеем дело с естественнона­учной картиной мира, отражающей и обобщающей конкретный уровень развития естествознания.

Становление научной картины мира

Античная и средневековая наука, накапливая специальные знания, вообще не претендовала на выработку какой бы то ни было модели Универсума. Естественнонаучная картина мира как ре­зультат междисциплинарного синтеза появляет­ся лишь в Новое время. Исторически первой ее формой была механистическая картина мира.

Важно отметить, что в эпоху античности теоретическое знание было расколото на два существенно различных по сво­ей структуре и содержанию слоя. Первый слой, (конкретное, «рецептивное» знание), давший начало античной науке, был вплетен в практическую жизнь людей, служил интересам мо­реплавателя (астрономия), земледельца (геометрия), купца {52} (арифметика) и др. Второй слой знания по своим истокам но­сил чисто умозрительный характер. Аристотель называл такое знание учением о сущем, о всеобщих началах и причинах бы­тия. В силу того, что сущностный уровень бытия непосред­ственно ненаблюдаем, он составляет «запредельный», умопос­тигаемый мир. Поэтому опыт не может, как полагали древние философы, быть последней инстанцией для проверки всеоб­щих и высших истин. Только ум непосредственно созерцает высшие основоположения и непосредственно усматривает их истинность. Позднее этот слой знания был назван «метафизи­кой». В силу сказанного Античность знает только натурфило­софскую модель мира.

В эпоху Средневековья мир умопостигаемого оказался по преимуществу объектом мировоззренческого осмысления со стороны теологии. Центральная идея богословской метафизи­ки — идея иерархической структуры мироздания. Теологи раз­рабатывали эту идею применительно к потребностям религи­озного миропонимания.

До тех пор, пока в истории цивилизации монопольное положение занимали мифология, философия и религия, а на­ука делала лишь первые шаги в своем становлении, господ­ствовало убеждение, что объектом последней является прежде всего подлунный мир, а мир небес был той ареной, на которой научное знание признавалось недостаточным. Важнейшей осо­бенностью ньютонианской научной революции XVII века яви­лось то, что она рискнула сделать объектом точного научного исследования «мир в целом». Впервые наука заявила о своем праве изучать и адекватно постигать всеобщие принципы бы­тия и «всемирные» законы (как, скажем, закон всемирного тя­готения). Дуализм наблюдаемого и умопостигаемого, подлун­ного и небесного, конечного и бесконечного преодолевается не на путях философского умозрения или богословских спеку­ляций, а на путях экспериментально контролируемых теорети­ческих построений. {53}

«Лишь после того, как удалось, исходя из общей точки зрения, одними и теми же законами объяснить и небесные и земные явления, появилась возможность и необходимость первой естественнонаучной картины мира — картины мира ньютоновской физики с характерной для нее абсолютизацией законов механики» (С. Б. Крымский, В. И. Кузнецов. Мировоззренческие категории в современном естествоз­нании. 1983, с.124).

Наука XVII в. вырабатывает модель объяснения природного целого, в основе которой лежала идея причинной обусловленности всех физических процессов; главная цель познания — отыскание законов природы, при этом сам закон пони­жается как жестко фиксированное каузальное и однозначное отношение явлений. Следует заметить, что этот образец объяснения постепенно стал переноситься в другие области, вплоть до биологической и социальной. Убежденные в рациональном и поддающемся количественному анализу устройстве природы, естествоиспытатели считали, что в мире нет ничего, что не могло бы стать объектом научного познания; а все, что наука делает предметом своего анализа, в конечном счете может быть познано до конца, исчерпывающим образом и притом исключительно научными средствами. Эта убежденность ученых составляла важнейший элемент научной рациональности классического естествознания.

Использование методов и принципов конкретной науки в решении относимых раньше к «метафизике» проблем способствовали тому, что научные достижения XVII — XVIII вв. были быстро обобщены и организованы в стройную систему. В итоге завершивший ньютоновскую теорию П. Лаплас мог с гор­достью утверждать, что его «система мира» не оставила нере­шенной ни одной астрономической проблемы, а Ж. Лагранж с завистью отметил, что ученым дан всего один «Универсум» и И. Ньютон уже успел его объяснить.

Выработка целостного взгляда на природу на базе механистических представлений и формирование соответствующей парадигмы классического естествознания явились {54} гигантским скачком вперед, триумфом синтезирующей функ­ции науки. Здесь нужно, однако, обратить внимание на внут­реннюю неоднородность и противоречивость методологи­ческих оснований формировавшегося в ту эпоху естествозна­ния. Очевидно, что по своей сущности ньютонианская програм­ма выходила за рамки собственно механики и содержала в себе и естественнонаучные принципы и философские составляю­щие. Общие установки этой программы — исчерпывающая по­знаваемость реальности, объяснение природы из нее самой, тре­бование «натурального» описания и отказ от «сверхприродных» причин, использование математического языка и обращение к эксперименту как «пробному камню» теории, имели направля­ющее и стимулирующее значение для развития естествознания, выходящее за рамки собственно механики и даже классиче­ской физики в целом. Вместе с тем в ней были такие компонен­ты, которые на определенном этапе развития научной мысли достоинства превращали в недостатки, а именно — экстрапо­ляция механистических представлений на всю природу, отри­цание многокачественности материи.

«В программе классического естествознания можно ретроспек­тивно выделить три последовательных слоя. Первый слой связан с установками механицизма; его узость и историческая ограниченность обнаружилась уже в первой половине XIX в. Второй слой — это уста­новки физикалистского мировоззрения в целом; последние исчерпа­ли себя примерно к середине XX в. Что касается третьего слоя, то в данном случае речь идет о том специфическом типе научной рацио­нальности, который ориентирует науку всецело на исследование ре­альности по образцу физической науки. Историческая ограниченность такого типа научной рациональности начинает осознаваться лишь в современную эпоху». (М. К. Трифонова. Современная научная рево­люция., 1987, с. 24—25).

В середине XIX в. на смену механицизму приходит элект­ромагнитная картина мира. Революция в естествознании, на­чавшаяся на рубеже XIX—XX вв., предопределила появление новой неклассической картины мира, опирающейся на ради­кальные физические идеи теории относительности и кванто­вой механики. Современные представления о мировом целом {55} складываются в результате обобщения вероятностной модели, принципов инвариантности (включая различные законы сохра­нения, принципы относительности и симметрии) и др.

«Космос» и «мир»

Существенным результатом эволюции научного мировоззренческого сознания стало изменение содержания понятий «космос» и «мир».

Слово «космос» — греческого происхождения, оно означает порядок, стройность. Философы Древней Греции понимали мироздание как упорядоченную гармоничную систему, противопоставляя ей хаос, беспорядок. «Космос» для древних греков — источник красоты, гармонии в явлениях природы. Эта точка зрения держалась очень долго. Даже Коперник считал, что орбиты планет должны быть окружностями, потому... что окружность красивее эллипса. Во второй половине XX века произошел огромный скачок в познании физической природы космических явлений. «Космос» перестал быть абстрактным понятием. Сейчас различают четыре уровня:

а) ближний космос (околоземное пространство), включа­ющее магнитосферу Земли. Эта область начала активно осваиваться приборами и непосредственно человеком в космических полетах;

б) Солнечная система: Солнце, планеты, их спутники, межпланетная среда.

В XX веке — это сфера, где активно уточнялись парамет­ры, размеры, динамика отдельных процессов. Можно сказать, что осваивает человек этот космос как дом: с любопытством, осторожностью и надеждой. Сообщим для любознательных некоторые характеристики этого дома (думается, что в буду­щем веке он будет интересовать человечество еще больше).

Масса Солнца —169 889 ´ 10²² т, что в 332 946,04 раза больше массы Земли и составляет 99,866 % общей массы Солнечной систе­мы. Температура в центре Солнца — 15 400 000°К, давление — 255 {56} 750 000 т/см². Наш желтый карлик сжигает 4 млн. тонн водорода в секунду, поэтому примерно через 5 млрд. лет энергетические ресурсы Солнца будут исчерпаны.

Расстояние от Солнца до Земли —152 098 200 км в перигелии и 147 097 800 км в афелии. Средняя скорость движения Земли по своей орбите — 107 210 км/час.

В Солнечной системе 9 планет, каждая их которых обозначает­ся определенным символом (знать который неплохо хотя бы потому, что в современной культуре они постоянно фигурируют в модных сей­час астрологических прогнозах):

Самая большая планета — Юпитер, его масса приблизительно в 318 раз больше массы Земли; самая маленькая и холодная — Плутон. Самая быстрая — Меркурий, его орбитальная скорость 172 248 км/час. Самая горячая (и самая близкая к Земле) — Венера. Температура на ее поверхности — 462°С. Температура на поверхно­сти Марса колеблется от 29,4° С до – 123°С.

В Солнечной системе около 2 млн. комет, самая известная — комета Галлея, о которой встречаются свидетельства уже в 467 г. до н. э. С тех пор она навещает Землю через каждые 76 лет.

Ежегодно на Землю падает около 150 крупных метеоритов; древ­нейший из них (Крахенбергский) имеет возраст на 70 млн. лет стар­ше возраста Солнечной системы, а самый известный — святыня ис­лама в Каабе.

в) Галактика — звездная система, в которую входит и Солнце (одна из примерно 200 млрд. звезд, ее составляющих). Слово galaktikos (греч.) означает «млечный, молочный». «Млеч­ный путь» является частью т. н. «местной системы» галактик; {57 вне нашей Галактики, как установила астрономия XX века, существует множество Галактик самых разнообразных форм и структуры. Совокупность Галактик всех типов, квазаров и межгалактической среды образует Метагалактику, или Вселенную.

г) Вселенная — вся окружающая нас часть материального мира, доступная наблюдению и содержащая различные типы объектов — от элементарных частиц, атомов и молекул до планет, звезд, скопления галактик, дисперсного вещества и физических полей.

Важнейшими особенностями научной картины мира второй половины нашего столетия являются тенденции к принятию идей относительности и многомерности. В последние годы все большую привлекательность у ученых вызывают гипотезы о «многомерных мирах». В контексте современных космологических теорий Большого взрыва формируются принципиально новые представления о характере крупномасштабной структуры Вселенной, о ее ячеисто-сетчатой природе, о космическом плюрализме.

Существенным результатом эволюции мировоззренче­ского сознания современной науки была релятивизация поня­тия «мир». Сотни лет это понятие отождествлялось с предель­но широкой категорией Универсума, т. е. со всей полнотой су­щего, всего, что соотносится с объективной реальностью во­обще. Современная релятивистская космология плотную подошла к разработке физически конечных, хотя геометрически и неограниченных моделей Вселенной. Наука столкнулась с возможным фактом конечности мира как с точки зрения его про­странственной замкнутости, так и с точки зрения времени его существования. Одновременно с этим вопросом возникла и другая проблема: является ли наша Вселенная уникальной, един­ственной? Важнейшим мировоззренческим следствием общей теории относительности явилось представление о том, что наша {58} Вселенная является одним из бесконечного множества различных по своим свойствам миров. В этом случае Универсум охватывает все множество самозамкнутых миров-вселенных. Тем самым снимается парадоксальный вопрос: что было, когда на­шего мира не было (т. е. до момента Большого взрыва)?

Чем один мир, Вселенная, может отличаться от другого с принципиальной точки зрения? Прежде всего «сценарием его развития» после начала отсчета его физического времени, а также теми возможностями, которые заложены данным сце­нарием. Наша Вселенная в момент Большого взрыва должна была иметь некоторые характеристики, например, значения фундаментальных констант, которые задают возможность ее усложнения.

Какие же мировые константы определяют своеобразие нашей Вселенной? Их пять:

а) гравитационная постоянная

G = 6,6720 ´ 10^-11 ´ H ´ м²/кг²

б) скорость света в вакууме С = 2,9979 ´ 10⁸ м/с

в) постоянная Планка

n= 6,6262 ´ 10^-34 Дж´с

n = ⁿ/_2p = 1,0546 ´ 10^-34 Дж´с

г) масса покоя электрона

m_e = 9,1095 ´ 10^-31 кг