Сознание как многомерный феномен

Чтобы понять природу сознания, необходимо последова­тельно рассмотреть его как многомерный феномен с точки зре­ния различных интервалов абстракции.

До Декарта большинство философов предпочитало пользо­ваться другим термином — «душа». Французскому философу удалось переломить традицию. С тех пор — вот уже почти че­тыреста лет — доминирующим стало слово «сознание». Хотя такие термины, как душа, сознание и мышление, тесно связа­ны между собой по смыслу и в некоторых контекстах практи­чески отождествляются, все же в ряде случаев они явно обна­руживают смысловые различия. Так, понятие сознания фокусирует наше внимание на глубинной связи с мышлением. В кар­тезианском учении мышление непосредственно определяется Через сознание и, следовательно, оно существует как мышле­ние лишь постольку, поскольку оно сознательное. Другое важ­ное отличие «сознания» от «души» заключается в том, что в нем акцент делается не на метафизическом аспекте проблемы, а на фактуальном: в конечном счете с «явлениями сознания» мы имеем дело как с чем-то самоочевидным, как с простыми фактами самонаблюдения.

Вместе с тем, по мере развития таких наук, как физиоло­гия высшей нервной деятельности, психология и др., все пол­нее раскрывалась чрезвычайно сложная картина психологиче­ской жизни человека. Все явственнее обнаруживалась много­уровневая структура как мозга, так и сознания. Исключитель­ным по своей важности явилось открытие функциональной асимметрии левого и правого мозга. Все это позволило шаг за шагом детализировать и углубить собственно философский взгляд на природу сознания. Каковы же основные интервалы рассмотрения сознания? {172}

Феноменологический интервал

Проанализируем ситуацию, когда сознание рассматривается «изнутри» само сознающего субъекта, т. е. с точки зрения нашего «Я». Клю­чевой категорий здесь служит, как говорилось ранее, субъективная реальность, психическая жизнь челове­ческого «Я». Очевидно, что «Я» как особый мир субъективно­сти принципиально отличается от внешнего субстанциональ­ного бытия. Субъективная реальность (в качестве «Я», души, мышления, сознания и т. п.) — это то, что существует внутри себя, для себя.

Если спросить: что более реально — материя или созна­ние, какая из этих реальностей «выше» по статусу? — то, ос­таваясь в рамках феноменологического рассмотрения пробле­мы, мы вынуждены будем констатировать, что традиционный материалистический поход здесь теряет свою правомерность. Ведь для материалистов субъективное в конечном счете есть нечто эфемерное, некий «эпифеномен». Разве могут идти хоть в какое-то сравнение с действительным миром мои чувства, сновидения, переживания, фантазии и галлюцинации? Все это находится как бы в одном ряду психической сферы и по срав­нению с «твердым», предметным миром вещей кажется чем-то почти несущественным и еле уловимым. Так рассуждает мате­риализм.

Но можно на субъективную реальность посмотреть и со­всем с другой точки зрения. Ведь мне, как и каждому индиви­ду — носителю сознания, практически дано именно то, что составляет сферу моих переживаний феномена жизни. Все ос­тальное — лишь следствие и имеет для меня смысл постольку, поскольку это как-то оказывает влияние на меня. Подлинная реальность, которую актуально переживаю, (а не только при­хожу к ней в результате мысленного анализа), — это реаль­ность жизни моего Я, это спонтанный поток моего личностно­го существования, обнаруживаемый через радость и тревогу, {173} через волнение и тоску, через напряжение воли и расслабляю­щее опьянение от одержанной победы. Мир бытия «сам по себе», никак не встроенный в мою вселенную души, представ­ляется умозрительной абстракцией.

Человек не только живет, действует в предметном мире, но и переживает свое бытие как особый, собственно человеческий способ существования. Это переживание создает целостный индивидуальный микрокосм, своего рода духовную монаду. Внутренний мир нашего «Я» представляет собой сложную систему взаимодействующих компонентов — смыслов и значений, ценностей и оценок, норм и идеалов. Данная систе­ма носит, как правило, иерархический характер, на высшей ступени которой располагается самосознание, «сверх-Я» и т. п., а на низшей — область бессознательного.

Следует указать на три основные оппозиции рассматрива­емой системы:

1) единство «Я» и «Не-Я» (ощущение себя и внешнего мира),

2) единство «Я» и «Моего Ты» (постоянная самооценка, саморефлексия),

3) единство личностно-экзистенциального и социально-нормативного.

С точки зрения осознающего себя субъекта все многооб­разие мира выступает как поток переживаний — ощущений, волевых импульсов, желаний, мыслей, надежд, тревог и т. п., при этом всякое явление субъективной реальности так или иначе обладает смыслом, значимостью, а каждый акт сознания за­ключает в себе оценку.

Онтологический интервал

Главная оппозиция в данном контексте — это «сознание — мозг», душа и тело, физическое и психическое. Первый вопрос, который здесь воз­никает, связан с выяснением физиологических {174} предпосылок и материальных основ деятельности сознания как функции мозга, а вместе с тем и как проблема возникновения сознания. Существуют две крайние точки зрения — теория все­общей одушевленности материи (Ж. Робине) и концепция на­личия сознания, психики лишь у человека (Р. Декарт). При всей противоположности они приводят к тупику, ибо делают невоз­можным решение проблемы возникновения сознания без об­ращения к мистической «высшей силе». Современная физио­логия и психология предлагает идею последовательного раз­вития сознания из присущего всей материи свойства отраже­ния. Тогда возникновение психики предстает как последова­тельный процесс:

• неорганическая материя — отражение в виде «следа», фиксирующего некоторые особенности воздействующего яв­ления или предмета (отпечаток растения в окаменелости, след подошвы на земле и т. д.);

• органическая материя — раздражимость, способность всех живых существ отвечать на воздействие специфическими процессами (тропизм у растений и низших животных, элементарные ощущения и т. д.).

Раздражимость интенсивно развивается в ходе эволюции, при этом расширяется как спектр воздействий среды, на кото­рые способен отвечать организм, так и формы и механизмы этого ответа.

Одним из интенсивно исследуемых наукой XX в. механиз­мов ответа биологической системы на воздействие среды яв­ляется инстинкт. К нему проявляют интерес бионика, кибер­нетика, этология, психология и другие дисциплины. Выявилось, что в этой, казалось бы, простой модели поведения содержит­ся множество загадок. (Интересующимся можно порекомен­довать такие ставшие классическими работы, как: Лоренц К. Кольцо царя Соломона.— М., 1970; Слоним А. Д. Инстинкт. — {175} Л., 1967; Халифман И. Муравьи. — Л., 1963). В этих книгах во всей сложности и многообразии предстает сила и слабость этого древнейшего поведенческого механизма.

Следующая стадия развития отражения — психическая. Для нее характерно, прежде всего, возникновение образа, т. е. специфическая реакция живой системы на комплексы свойств, характеризующих данный предмет и его связи с окружающей средой.

Абстрактное мышление формируется у индивида с появ­лением второй сигнальной системы (того или иного типа язы­ка), ибо она делает возможным реакцию на «абстрактный сиг­нал» о конкретных предметах. Долгое время считалось, что развитый комплекс абстрактных символов (знаков) и речевая способность в целом присутствует только у человека. Однако «в апреле 1967 года малыш попросил своих приемных родителей «дать вкусненького», и это событие вызвало легкое волне­ние на поверхности наук о поведении — волнение, которое вскоре перешло в сокрушительное землетрясение. Событие это ока­залось эпохальным потому, что малышом была молодая самка шимпанзе и просьбу свою выразила на человеческом языке. Впоследствии эта шимпанзе, по кличке Уошо, вела все бо­лее сложные беседы со множе­ством людей...» (Линдон Ю. Обезьяны, человек и шимпанзе. — М., 1981, с. 11). Позднее тому же языку были обучены и другие шимпанзе. Знаковая си­стема, которой научились по­допытные обезьяны, — упро­щенный язык глухонемых, со­ответствующий ранним этапам развития речи.

{176}

Сенсацией XX века стало открытие довольно сложной системы символов в звуковом ряде, присущем дельфинам. В целом можно сказать, что прежние представления о невоз­можности мышления и сознания у высокоразвитых животных потребовали серьезных уточнений.

Много нового в понимание природы сознания привнесло и изучение физиологических основ высшей психической дея­тельности. Одно из серьезных и далеко идущих по своим по­следствиям открытий в этой сфере, — обнаружение функцио­нальной асимметрии левого и правого полушарий коры голов­ного мозга.

Ощущаемое многими «удвоение личности» в сознании и самосознании нашло в известной мере экспериментальное под­тверждение. Правое и левое полушария функционируют в раз­ных интервалах и по разным моделям.

Правое полушарие у правши в основном оперирует с не­которыми нерасчлененными комплексами — образами, а ле­вое — с речевыми и логическими структурами, вычлененны­ми из этих образов. Характер поведения людей, специфика их творческой деятельности и мышления во многом определяют­ся доминированием левого или правого полушарий,

Анатомические и физиологические основы высшей пси­хической деятельности людей становятся все более понятны­ми, однако мы так и не нашли пока полного ответа на вопрос, который сформулировали мыслители прошлого: «что такое со­знание?»

Сущность и структуру сознания можно в самом общем виде представить себе в виде следующей схемы: {177}

 

Известно, что мозг является приемником и центром пере­работки поступающей информации, а также инстанцией, при­нимающей решения и выдающей соответствующие «команды». Отсюда возникает важная, имеющая большое практическое значение проблема: как сознание управляет нашим телом? {178}

Безусловно, что диалектика «тело — мозг» многострук­турна и все еще мало изучена. По существу на примере челове­ка мы могли бы детально, шаг за шагом, проследить, как идея, мысль трансформируется в материальный — физиологический, биохимический, механический процесс. Кибернетические ма­шины уже моделируют, и успешно, многие функции мозга. Будущее, по-видимому, за «сращиванием» компьютера и человека.

Новый оттенок в понимание связи мозга и тела добавила возникшая совсем недавно валеология. Дух, тело и разум, счи­тает она, — это три ипостаси единого. Здоровье — суммарный итог гармонии трех основных составляющих человеческой индивидуальности, причем ведущая роль здесь принадлежит добродетели, т. е. определенным нравственным, аксиологическим ориентациям, духовной компоненте, принятой разумом и ока­зывающей решающее влияние на формирование тела. Особен­ностью валеологии является то, что конкретные специальные медицинские вопросы в ней постоянно связаны с глубинными философскими аксиомами; таким образом, мы наблюдаем то возвращение к синтезу философии, психологии и медицины, что было столь естественно в доньютонианский период.

Гносеологический интервал

И все же: как соотносится сознание, данное нам изнутри, с внешним миром? Как возможен переход от чувственно данного, от наших образ­ов — к самому объекту? Чтобы ответить на во­просы такого рода, мы должны посмотреть на проблему созна­ния как бы «со стороны». В этом случае у нас возникает новая интеллектуальная перспектива видения. Мы обнаружим, напри­мер, что наше сознание — в конечном счете — не противоре­чит внешнему миру, а, напротив, выступает в широком смысле слова как его отражение. Об этом свидетельствует, в частно­сти, современная теория информации, позволяющая понять ме­ханизм передачи информации от вещей к нашим органам чувств. {179}

Праксиологический интервал

В реальной жизнедеятельности людей сознание не отгорожено от мира, не противостоит ему, а вплетено во все сферы предметно-практиче­ской активности человека. С этой точки зрения сознание предстает перед нами как постоянный переход мате­риального в идеальное и идеального в материальное. Внутрен­нее, субъективное содержание сознания постоянно опредмечивается вовне.

Наш творческий дух оставался бы чем-то эфемерным, мимолетным как для других, так и для нас самих, если бы мы не стремились реализовать его озарения, его толчки, его поры­вы в словах и жестах, в звуках и красках, в камне и металле, в новых моделях средств передвижения и новых типах средств связи. Только опредмечивая свое состояние, сознание стано­вится реальностью культуры.

Однако сознание тогда функционирует полноценно, когда оно включено и в другой процесс — распредмечивание мира культуры и всего планетарного «тела» цивилизации. Процесс распредмечивания смыслов и ценностей в мире культуры, в отличие от технократического мира современной цивилизации, носит принципиально иной характер: распредмечиваются не только утилитарные свойства вещей, но и их многомерные духовно-сущностные характеристики. Способность к такому спо­собу освоения культуры предполагает однако специфическую работу сознания. Каждый индивид должен заново открыть для себя, творчески воспроизвести систему «произведений культу­ры». В этом процессе его активность носит вопрошающий ха­рактер. Она позволяет человеку раскрыть, расшифровать смыс­ловые отложения культуры и благодаря этому самому раскрыть­ся как лично для себя, так и для других.

Само сознание постепенно формируется прежде всего в контексте практических устремлений и материально-предметной деятельности. В отличие от животного, человек в процес {180} се труда «не только изменяет форму того, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, кото­рая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю» (Маркс К., Эн­гельс Ф. Соч., т. 23, с. 189). Труд завершается получением ре­зультата, который уже в начале этого процесса имелся у чело­века в идеальной форме — в форме замысла, модели, проекта и т. п. Целесообразная деятельность невозможна без наличия сознания, а сознание исторически не могло бы сформироваться без целесообразной, практикой понуждаемой деятельности.

Социокультурный интервал

Вплоть до середины XIX в. философская мысль настаивала на автономном бытии сознания в отношении «социальной материи», на независи­мости его от материальных, экономических фак­торов. Больше того, Декарт, Кант, Гегель рассматривали созна­ние как творчество; именно деятельность сознания конструи­ровала мир явлений. В этом смысле философы не сомневались в первичности сознания, в его самодостаточности, в его спо­собности прояснять свое содержание в актах самосознания.

Принципиально новый взгляд на природу сознания был сформулирован в работах К. Маркса. Анализируя современное ему общество, он открывает новую социокультурную реаль­ность — «общественное бытие людей», т. е. реальную, матери­ально выраженную совокупность общественных отношений и институтов, связанных с материальным производством, обме­ном и потреблением. В результате он приходит к выводу, что не сознание определяет бытие, а наоборот, бытие определяет сознание; сознание есть не что иное, как осознанное бытие. Сознание по своей сути может возникнуть и существовать толь­ко тогда, когда человек как носитель сознания включен в осо­бую систему — социум. Сознание вне общества также невоз­можно, как невозможна жизнь вне кислородной среды. Други­ми словами, сознание есть «системное качество». {181}

Маркс был убежден в том, что социальная система может стабильно функционировать лишь при постоянном воспроиз­водстве такого содержания сознания, которое было бы адек­ватно содержанию системы. Другими словами, к важнейшим условиям существования социального организма относятся не только материальные, экономические, производственные и иные связи и отношения, но и содержание сознания людей. Бы­тие сознания является необходимым моментом функциониро­вания общественного бытия.

С конца XIX в. в философском творчестве постепенно вызревает мысль о принципиальном значении контекста куль­туры для понимания сущности сознания. Сознание как специ­фический феномен немыслимо не только вне социума, но и вне культуры, культурных традиций, символов, архетипов. В этом смысле можно говорить о культурно-исторических основани­ях сознания. Мир сознания — это мир культурных смыслов, ценностей, установок.