Смысл человеческого существования

Иногда спрашивают: в чем смысл жизни? Но вопрос по­ставлен неправильно, точнее, неинтервально. Смысл жизни существует только в целостности того или иного измерения человеческого бытия. Человек существует во многих интерва­лах, смысл его жизни поэтому многомерен. Например, чело­век живет в семье. И семья, если она гармоничная полно­ценная целостность, удовлетворяет какие-то потребности че­ловека, потребности иметь детей, внуков, передать им свой жизненный опыт, свое тепло и получить внимание, уважение. Здесь — самореализация человека через вековые ценности «мира близких». Дети подрастают, взрослеют, влюбляются. Любовь как общение «Я» и «Ты», как приобщение к волнующе­му человеческому теплу, трепету душевного внимания и ласки (Хайдеггер), любовь как метафизическое начало, как бесконеч­ность может наполнить жизнь смыслом. Другой уровень — человек в коллективе единомышленников. Человек получает радость от общения с другими людьми (А. Швейцер). Еще один уровень — духовность как трансцендирование, как обращен­ность к надличностным смыслам, как общение с космосом, с Творцом, через медитацию, молитву.

И нельзя абсолютно определенно сказать, что для меня смысл жизни — «в детях», «в науке» или «в любви» и т. д. Все это будут односторонние и, в силу этого, неполноценные сре­зы. Хотя в жизни бывает и так, что у человека практически ос­тался какой-то один интервал, все остальные «не удались». Но надо помнить, что в принципе существуют и другие срезы бы­тия, надо пробовать свои возможности. Необходимо знать, что смысл жизни всегда шире нас, нашего горизонта, что есть еще что-то «там, за горизонтом». Жизнь всегда богаче наших пред­ставлений о ней, богаче и глубже того «смысла жизни», кото­рый мы спроектировали.

Здесь мы подходим к проблеме экзистенциализма: жизнь бессмысленна с объективной точки зрения, мы сами находим себе смысл существования, человек — свой собственный про {336} ект. Верно ли это? Как постановка проблемы — да. Но интер­вальный подход подчеркивает и 'объективный момент: дело в том, что смысл жизни не только во мне и для меня, он некото­рым образом детерминирован обстоятельствами, моими объек­тивными возможностями, наличием некоторых данностей, воз­можностью вхождения в те или иные социальные структуры.

Когда утверждается, что существуют разные измерения че­ловеческого бытия, то этим еще ничего конкретного не сказа­но, мы только определили методологию подхода. Вся же изю­минка заключается в том, чтобы показать, что именно состав­ляет смысл жизни в том или ином измерении.

Конечно, можно считать, что смысл жизни абсолютно субъективен (как полагают экзистенциалисты); в этом случае любая фантазия, причуда может стать смыслом бытия. Но чаще, если мы задаем этот вопрос, мы хотим услышать в ответ что-то нетривиальное, подлинное, некий вывод «мудрости людской», чтобы нам не растранжирить время, не пойти по ложному пути, не упустить жизненных возможностей по незнанию.

Смысл человеческого существования, конечно, тесным образом связан с центральным вопросом «Что есть человек?». Но, как пишет Р. Цанер, когда я ставлю вопрос о бытии челове­ка, то я тем самым ставлю под вопрос самого себя. Осмысли­вая бытие человека, я тотчас оказываюсь рефлектирующим и над своим собственным бытием. Я, задающий вопрос, есть тот, кто стоит под вопросом. Я одновременно являюсь и субъектом и объектом исследования и, таким образом, сталкиваюсь с нео­бычной «метапроблемой», которую нельзя разрешить с помо­щью способов, выработанных в эмпирических науках или в традиционной философии. Мы раскрываем себя как бытие, ко­торое конкретно существует в поисках себя, в тревоге за соб­ственное бытие.

В истории духовных исканий человечества можно выде­лить три главных направления в решении центральной аксиологической проблемы: смысл жизни — {337}

• находится за пределами жизни — в объективных порядках бытия, в Боге, абсолюте, в надличностных ценностях, в служении человечеству, в торжестве коммунизма и т. п.;

• изначально присущ жизни в ее глубинных основаниях, иными словами, ценность и смысл жизни — в самой жизни (как говорил Гете: с годами я убеждаюсь, что смысл жизни в том, чтобы ее прожить);

• задается, полагается самим человеком благодаря усили­ям по самореализации (экзистенциализм и др.).

По Сартру, человек проектирует, формирует свою собствен­ную сущность, свой собственный смысл. Хайдеггер полагает, что хотя субъективность и конструирует саму себя, но происхо­дит это через посредство связанных с реальностью трансцен­дентных актов. Промежуточную позицию занимает Мерло-Понти: «Я» и мир взаимно определяют друг друга, ибо человек есть потому, что есть мир, но мир есть для человека.

Рефлектирующий индивид, конечно, может проектировать свой способ бытия и свой стиль, но при этом он сознательно или бессознательно исходит из неких допущений о подлинно­сти определенных, коренящихся в самой жизни ценностей.

Личность и проблема отчуждения

Свобода самореализации противостоит отчуждению. Смысл жизни — в свободной и духовно полноценной самореализации, в творческом выявлении всех потенциальных возможностей. Время челове­ческой жизни должно превращаться не в средство, но лишь в самоцель. Возможно ли, чтобы каждый миг жизни был шагом к самореализации тебя как человека, выражал бы гармонию между тобой и миром, вселял в тебя радость жизни и порож­дал бы ощущение наслаждения? Разумеется, нет. Люди живут в сложном мире, в котором могут быть различные формы отчуж­дения: были эпохи насильственного рабства, есть эпохи доб­ровольного рабства, есть диктат страсти, а есть диктат денег, голода, болезни, есть диктат неверно выбранного жизненного пути, ложных ценностных ориентаций, личность может быть {338} рабом своих пороков. Есть обстоятельства, которое «сильнее нас», но есть и такие, которые зависят от нас, от наших усилий, воли, знаний и желаний. Диалектика в том, что часто даже тог­да, когда все зависит от нас, мы превращаем свою жизнь в сред­ство, а не в самоцель. Это — во-первых. А во-вторых, даже тогда, когда, казалось бы ничего от нас не зависит, например, неизлечимая болезнь, всегда можно расширить пространство наших возможностей. В этом отношении интересен духовный опыт японского мыслителя Сигэру Абэ, о котором он рассказал в своей книге «Религия материалиста». В книге повествуется о том, как актер, не веривший в Бога, пришел к осознанию свое­го единства со Вселенной и, как следствие, к постижению со­кровенных истин, поведанных Христом и Буддой. Отправной точкой стала для автора многолетняя борьба с туберкулезом, закончившаяся полной победой над болезнью.

Привычка жизнь превращать в средство для достижения неких, часто весьма мелких, целей настолько укоренилась в нашем сознании, что мы нередко становимся несчастными по своей собственной воле. Мы сами профанируем нашу жизнь. Так что умение наслаждаться живым течением повседневнос­ти стало редким даром. Как бороться с отчуждением?

Как вернуться к самому себе, как обрести мир в своей душе, как найти гармонию? Если идея самореализации — ключевая смысложизненная стратегема — верна, то она должна найти подтверждение в истории культуры, в духовных практиках про­шлых эпох, в религиозных и философских учениях. Культура нашла различные способы, технологии, процедуры, рецепты самореализации. Всякое философское открытие такого типа со­провождалось рецептом, некой процедурой. Фрейд предложил психоанализ, экзистенциалисты предлагают мысленную ситу­ацию «лицом к смерти», существуют также разные формы ме­дитации. Ясно вместе с тем, что в вопросах мировоззрения человеку недостаточно только понять некую идею «умом», чисто теоретически, он должен пережить ее как порыв, как веру, как озарение (пример того же Сигэру Абэ). поэтому мировоз {339} зрение как предмет постижения отличается от изучения тех или иных наук. Здесь нужен некий духовно-практический опыт, пе­реживание истины, экстаз открытия и озарение веры. Только тогда мировоззренческая истина войдет в ваше сердце как жиз­ненное убеждение, как повелевающий имератив.

Говоря о фундаментальных измерениях человеческого бытия, М. Бубер отмечал: «Тройное жизненное отношение че­ловека — это его отношение к миру и вещам, его отношение к людям — к отдельному человеку и к человеческому множеству и его отношение к той тайне бытия, которая хоть и просвечива­ет в вышеназванных отношениях, но бесконечно превосходит их,— к той тайне, которую философ называет абсолютом, а верующий Богом...» (М. Бубер. Я и Ты. М., 1993, с.130). Оче­видно, что каждое из этих отношений является сущностным, т. е. задающим соответствующий интервал бытия человека, в каждом из которых человеческое существование выступает именно как данная сущность. Так, в первом интервале человек относится к другому, как к вещи, независимо от того, матери­альная ли вещь перед ним или другой человек, ибо в данном взаимодействии осуществляется «субъект-объектный» тип от­ношений. Более того, человек в рамках «вещного» мира и сам выступает как объект манипулирования со стороны других лю­дей. Поэтому можно сказать, что это — мир неподлинного, от­чужденного бытия, в котором человек утрачивает свои соб­ственно человеческие свойства.

Во втором случае мы имеет реализацию «субъект-субъект­ного» отношения, когда человек относится к другому не как к вещи, «говорящему орудию», не как к средству для достиже­ния своих субъективных целей, а как к самоценности, как к цели. В рамках данного среза человеческих отношений преодолева­ется отчуждение человека от своей собственной сущности. Здесь восстанавливается гармония истины, добра и красоты, принципы свободы и справедливости. Это — начало духовно­сти, но в ее единичном выражении (на уровне семьи, малой социальной группы). Здесь еще нет осознания единства и гармо {340} нии с целым. Человек еще не поднялся до понимания универ­сального масштаба духовности, ее трансперсональной сущно­сти.

О третьем интервале мы уже говорили ранее, когда рас­сматривали «метафизический» уровень существования челове­ка. В современной технократической цивилизации этот уровень нередко воспринимается как третьестепенный, малозначимый, почти как отклонение от нормы. Между тем, в истории челове­чества известны эпохи и страны, где космическое измерение бытия служило основой мироощущения и отправной точкой человеческой экзистенции.

Итак, есть три уровня существования индивида — орга­нический, социальный, духовный. Первый уровень — это пара «Я — Оно». Человек познает мир. Он обследует поверхность вещей и знакомится с ними. Он добывает сведения об их струк­туре. Таким образом, «Я» познает Нечто. Но, познавая Нечто как объект, как вещь среди других вещей, человек остается не причастен миру. Дело в том, что мир не сопричастен процессу познания. Мир позволяет изучать себя, но он не откликается, не сочувствует, а если как-то и реагирует, то лишь как на чуж­дое вторжение, насилие.

В этом интервале вещь имеет практически-целевой смысл. Однако техническое отношение к вещи включает в себя не всю сущность вещи, не все многообразие ее реального бытия, а толь­ко ее приспособленность для определенной цели. Естествен­но, что может существовать другой срез, связанный с внеутилитарным отношением. Это те отношения, которые Бубер оп­ределяет как пара «Я — Ты». «Кто произносит «Ты», не имеет никакого нечто в качестве объекта». «Ты» безгранично. Это це­лый мир, но он неразъемен с «Я».

Ту же самую идею можно выразить в других терминах, а именно: как два типа отношений — духовности и бездуховности. Мы видим здесь самую глубинную полярность, самую глубокую антитезу в бытии человека. {341}