Глава 10. Философское учение о ценностях (аксиология)

§ 1. Аксиология: исходные понятия

В начале XX века в философии появляется новая область, специально исследующая проблему ценностей. С легкой руки французского философа П. Лапи она получила название аксио­логия (от греч. «ценность»). В качестве философской катего­рии ценность — то, что «чувства людей диктуют признать стоящим над всем и к чему можно стремиться, созерцать, относиться с уважением, признанием, почтением» (П. Менцер). Многие философы полагали, что «царство ценностей» про­тивостоит эмпиричности данной нам действительности, нахо­дясь по ту сторону субъекта и объекта. Проблемой ценностей занимались такие мыслители, как Р. Лотце, Н. Гартман, Г. Риккерт, В. Виндельбанд и др.

Как мы уже видели, любые коренные смысложизненные ориентации людей не могут носить устойчивый характер в куль­туре, если они сознательно или бессознательно не встроены в определенную картину мира. Это не отменяет, однако, факта, что именно эти жизненные ориентации образуют ядро миро­воззрения, выступая в качества ведущей стратегемы человече­ского поведения.

Что такое потребность?

С первых минут своего появления на свет человек испытывает разнообразные потребности — в воздухе, пище, тепле, движении. Их можно назвать витальными (от лат. «vita» — жизнь), или биологичес­кими потребности. Однако уже в младенческом возрасте ребе {317} нок испытывает желание человеческого тепла, ласки, общения. Круг этих социокультурных потребностей довольно быстро рас­ширяется. Ребенок просит рассказать ему сказку, купить игруш­ку, посмотреть телепередачу. Позднее возникает склонность к тому или иному творчеству, к учебе, развлечениям, к труду. На­ряду с нуждами, которые способствуют биологическому или психологическому развитию, возникают привычки, склоннос­ти негативного порядка, т. е. такие, которые ведут к моральной или физической деградации личности (курение, алкоголь, нарко­мания, безделие, садизм, немотивированная преступность и т. п.).

Особенно опасна для индивида алкогольная и наркотиче­ская зависимость. Круг такого рода зависимостей с развитием цивилизации может быть весьма разнообразным. В чем при­чины появления неразумных, вредных, асоциальных потреб­ностей? Какова здесь роль общества, семьи, социальных групп, с одной стороны, и роль врожденных факторов (тип нервной системы, тип психофизиологической структуры личности — шизоид, истероид и т. п.), с другой? Это — специальный воп­рос. Ясно, что надо учитывать все линии детерминации про­цесса формирования личности.

Следует обратить внимание на то, что прогресс человека исторически был связан с ростом его потребностей. Богатство человеческих желаний — важный стимул развития и произ­водства самого человека. Смысл всякой разбуженной потреб­ности в том, что она требует своего удовлетворения и тем са­мым становится стимулом, движущей силой человеческой де­ятельности, человеческой активности. Разумеется, не всякая живущая в людях нужда имеет равную силу — одни выходят на первый план, становятся доминирующими, другие остаются как бы потенциальными, они срабатывают лишь при благоприят­ных обстоятельствах. Эта объективная или субъективная, че­ловеком контролируемая отсрочка в удовлетворении потреб­ности имеет в культуре интересные последствия. В литературе, например, отмечалось, что чувство любви, процесс кристал­лизации этого чувства есть как раз результат «отсрочки», суще {318} ствования социальной, моральной или психологической дис­танции. Отсрочка обычно имеет два последствия: 1) может произойти угасание потребности в результате постоянной ее неудовлетворенности, 2) может произойти усиление доминан­ты, ведущее к активным действиям вовне или глубокому внут­реннему сосредоточению.

Потребление и производство

Мир человеческих нужд и желаний связан с потребительской деятельностью. Исторически человек вышел из природного, животного мира. Но он, в отличие от животного, не способен к потреблению чего бы то ни было (за известными исключениями) в той фор­ме, которая дана самой природой. Как пчела перерабатывает цветочный нектар в мед, так и люди, для того чтобы потреб­лять, перерабатывают природный материал в пригодный для них вид, т. е. придают веществу природы человеческую форму, и лишь в таком виде естественное, природное становится пред­метом потребления. Так возникает общественное богатство — мир материальных и духовных благ. Даже тогда, когда человек пользуется «дарами природы» — воздухом, водой, солнечным теплом и светом, форма их потребления обусловлена простран­ством культуры, в которое помещен потребитель этих благ.

Поскольку люди могут существовать, лишь потребляя блага в их человеческой форме, т. е. в мире вещей и символов, ими же самими воссозданном, то, следовательно, воспроизводство «человеческого мира» есть необходимая предпосылка самого существования человеческого рода. Такое воспроизводство, устойчивое, постоянное и прогрессирующее, и есть содержа­ние человеческой деятельности. Через деятельность человек сам порождает и формирует свои потребности и благодаря про­дуктам деятельности удовлетворяет их. Но если люди способны потреблять в основном лишь такие блага, которые имеют особую, человеческую, в самой природе не встречающуюся форму, то ясно, что производство благ есть процесс «очеловечива­ния» природы, создание «второй реальности». Человечество творит эту вторую реальность в результате активного взаимо­действия субъекта и объекта. {319}

Деятельность есть фундаментальная сторона сущности человека, реакция на человеческие потребности, а потреб­ность — источник многообразной активности, двигатель жиз­ни и повелитель волевых устремлений, начинаний, инициатив.

Подобно тому, как человеческая активность в сфере труда имеет свои закономерности, так и потребление благ как мате­риального и духовного богатства общества имеет свои законы. Потребление человеческих продуктов деятельности само дол­жно быть человеческим. Это значит, что оно должно быть не чем иным, как практическим и теоретическим освоением, распредмечиванием предметов культуры, расшифровкой отложе­ний в мире культуры. Потребление, следовательно, само есть специфически человеческая деятельность, особая форма актив­ности. Но научиться распредмечивать мертвый сам по себе вещ­ный мир культуры нельзя в полной мере, если субъект культу­ры не усвоил противоположную форму деятельности — про­цесс опредмечивания, очеловечивания природы в результате проектирования новых форм предметности. Следовательно, тип человека как «потребителя по преимуществу» отражает проти­воречивость социального бытия, ведет к одностороннему и ущербному развитию личности, к неспособности осваивать смысловое богатство мира культуры.

У Стругацких есть замечательная фантастическая повесть «Хищные вещи века». Это — повесть-предупреждение: «потре­бительская» цивилизация может заплатить за свое существова­ние не только духовным вырождением, но и вырождением фи­зическим. Проблема эта давно волнует философов и социоло­гов. Футуролог О. Тоффлер в ставшей сенсацией книге «Шок от будущего» утверждает, что стремительный рост предметов потребления и неизбежность их постоянного обновления из­меняют традиционное отношение человека к вещам, выраба­тывают бездушный психологический механизм «потребил — выбросил», который в конце концов переносится и на челове­ческие контакты. Кризис личности (и цивилизации) можно пре­дотвратить, если перестроить систему мотиваций и иерархию {320} ценностей, вернуться к осознанию подлинной роли того, что не имеет цены: чистому воздуху, здоровой пище, общению с природой, простым естественным потребностям и радостям.

Без многообразия форм потребления, без многосторонне­го освоения мира культуры, без постоянной включенности в структуры социокультурной реальности человек не может стать полноценным представителем рода человеческого. Вместе с тем, очевидно, что подлинное освоение предметного мира пред­полагает вовлеченность людей в процесс воспроизводства это­го мира. При этом существует, по-видимому, некий социокультурный закон взаимоотношения этих двух процессов: нормаль­ный человек производит и отдает обществу больше, чем по­требляет. Природа человеческого бытия в культуре такова, что он способен создавать «культурную негэнтропию» (упорядочен­ность). Активность животного равна его потреблению, актив­ность человека всегда дает некий «прибавочный продукт», его активность связана не только с поддержанием своего личного биологического существования, но включает в себя универсаль­ный смысл, предполагающий создание общезначимых ценно­стей. В реальной жизни, конечно, могут возникать условия, когда те или иные социальные группы могут брать больше у общества, чем ему отдавать, но это в конце концов ведет к вырождению носителей потребительского сознания.

Понятие ценности

Благо, которое необходимо индивиду для под­держания его физического и социального суще­ствования, может находиться в распоряжении этого индивида как «естественное условие бытия». Индивид не может прожить и минуты, не потребляя воздуха. Но посколь­ку воздух (до самого последнего времени) всегда выступал в качестве естественного и постоянного «дара природы», то люди, привыкая к этой ситуации, не обращают на него внимание. Вме­сте с тем существуют и такие блага, потребление которых или «присвоение»которых является проблемой. Благо, которое не дано «естественным образом» (это могут быть и материальные блага культуры, а не только природы, например, игрушки, ко {321} торыми располагают дети в семье), и которое становится объек­том желания, вожделения, мечты, требует, чтобы оно было осоз­нано как «благо», как нечто вполне конкретное, и как то, в чем я нуждаюсь. Этот акт осознания и выделения некоторой вещи, явления в качестве потребного мне или другим блага есть оценка. Благо, которое предстает перед человеком или об­ществом через призму оценки, есть ценность.

Аксиология определяет ценность как значение объекта (или его значимость), в отличие от его существования. Различаются ценности:

• материальные и духовные,

• производственно-потребительские,

• социально-политические,

• познавательно-информационные.

Духовные ценности, в свою очередь, включают в себя цен­ности нравственные, религиозные, художественные (или эсте­тические), мировоззренческие. Фундаментальным с теорети­ческой точки зрения является разделение ценностей на пред­метные и субъектные, образующие два полюса всей сферы цен­ностного отношения человека к миру.

Предметные ценности

Ценности определяются как предметные в том случае, если они лишь внешне выражают дей­ствительную потребность человека и являют­ся лишь «знаками» желаний, векторами потребительских воз­можностей, получивших социальную санкцию. Полезность, достоинства, «нужность» предметных ценностей обычно во многом зависят от диктата рекламы и моды, от сложившихся стереотипов поведения, господствующих норм культуры.

Разумеется, предметные ценности более или менее тесно связаны с истинными потребностями, но всегда их значение определяется социальной оценкой, культурными установками. Например, мне нужна обувь, но какую конкретно я выберу — {322} зависит не только от ее удобства и надежности, но и от моды, от престижности выпускающей фирмы, мнений и вкусов окру­жающих людей. В предметном мире ценностей дело нередко доходит до абсурда: мы по дорогой цене покупаем иной раз вещь, заведомо для нас бесполезную, поддавшись того или иного рода общественным иллюзиям; чтобы сделать лак для волос, производители готовы рисковать разрушением озоно­вого слоя планеты, обеспечивающего защиту всего живого от жесткой космической радиации; чтобы разбогатеть или с це­лью устрашения соседних народов во многих странах на про­изводство вооружений тратится в десятки раз больше денег, чем на здравоохранение.

Современное общество не только подменяет предмет, ко­торый мог бы полностью удовлетворить ту или иную потреб­ность человека, но и придает ценность тому, что не имеет пользы и даже вредно людям. Так, жажду могла бы утолить чистая родниковая вода, но как часто некогда святой источник засорен, ибо рядом построен завод по производству лимонада и прочих химически насыщенных напитков. Потребность че­ловека в расслаблении соответственно удовлетворило бы об­щение с природой, прогулки, медитации, старинная музыка; цивилизация предлагает ему сигареты, наркотики, игорные дома...

Вообще феномен подмены смыслов и ценностей, осущест­вляемой социумом, играет в жизни человека исключительную роль. Удивительно, что люди могут жить, руководствуясь лож­ными, иллюзорными ценностями. Этим в полной мере пользу­ются тоталитарные государства, паразитические классы, рели­гиозные секты, политические партии. Они стремятся внедрить в сознание масс выгодные им мировоззренческие установки, политические мифы, религиозные взгляды и т. п. Если идеи, реализуемые во внешнем мире, принято называть проектами, то идеальные конструкции, которые внедряются в сознание людей, можно обозначить как интроекты. Современное обще­ство благодаря мощной и разветвленной информационной {323} индустрии выработало весьма эффективные методы внедрения идеологических интроектов в умы людей. Манипулирование сознанием приобретает все более массовый характер. В этих условиях возникает исключительно важный вопрос: как чело­веку разобраться в том, где подлинные ценности, а где испод­воль навязываемые ему псевдоценности? Первейший критерий здесь таков: подмена там, где самореализация ведет к разруше­нию личности, к нравственному распаду, к физиологическому увяданию человеческого организма, другими словами — к бо­лезни в широком смысле слова.

Субъектные ценности

Субъектные ценности — это нормативная фор­ма ориентации человека в социальной и природ­ной среде, такая форма, которая, еще не раскры­вая человеку предметного содержания правил его жизнедея­тельности, «кодирует» это содержание в виде готовых норм и оценок («так принято», «так должно», «Настоящий мужчина поступает так, а не иначе» и т. п.). На первых порах стереотип­ные формулы и ценностные установки позволяют индивиду ориентироваться и действовать в сложной действительности. В дальнейшем человек либо остается в рамках устоявшейся си­стемы ценностных ориентаций, либо пересматривает ее, вы­рабатывая свой собственный взгляд на мир.

Как показывает исторический опыт, для многих людей субъектные ценности являются стержнем их жизни, фундамен­том личности. Известно немало случаев, когда люди сознатель­но шли на смерть, не желая изменить своим представлениям о чести, достоинстве, нравственных принципах. Жизнь как цен­ность оказывалась в этих случаях менее значимой, чем важ­нейшие субъектные ценности. Нередко подобные поступки вы­зывают уважение окружающих и сохраняются в памяти потом­ков (Сократ, Муций Сцевола, Пушкин, протопоп Аввакум и др.). Если же человек жертвует своей жизнью ради предметных цен­ностей, то это скорее вызывает удивление, недоумение и даже насмешку. {324}

Ценностное отношение к миру

Любое благо, служащее средством удовлетворения какой-то человеческой потребности, с одной стороны, есть нечто объективное или опредмеченное (пища, одежда, книга, кино­фильм, ласка, уважение окружающих людей, престиж и т. п.), с другой, есть нечто субъективное, ибо любое благо таковым становится лишь по отношению к конкретной человеческой по­требности. Благо не существует само по семье, без того, кто в нем нуждается (так сказать, «потенциальное благо»). Отсюда, то, что для одного выступает как благо, для другого может та­ковым не быть.

Ценность является единством объективного и субъектив­ного. Диалектика этих двух противоположных сторон единого целого в случае с феноменом ценности носит сложный, опос­редованный характер (и прежде всего в связи с усилением че­ловеческого фактора, человеческого измерения ценностных от­ношений). Это видно хотя бы уже из того, что в категорию цен­ности входит оценка, а также соответственно рефлексия, целеполагание, выбор, переоценка, ревизия ценностей и т. п.

Не только ребенок, но и взрослые люди могут не видеть, не замечать, не осознавать подлинные ценности жизни и, на­против, жить в погоне за ложными, иллюзорными, например, ценностями моды, диктата окружающей социальной среды и т. д. Ценность может сместиться и к другому, субъективному, концу, т. е. ценностью для человека может выступать нечто число иллюзорное, надуманное, не имеющее никакой матери­альной или духовной значимости с точки зрения каких бы то ни было объективных критериев. Это смещение ценностей к субъективной стороне в жизни отдельных индивидов, соци­альных групп и даже целых эпох бывает столь очевидно, что само понятие «ценности» первоначально появляется как ха­рактеристика субъективной сферы, аксиологического сознания и т. п. {325}

В философско-мировоззренческом плане интерес к про­блеме ценностей явственно пробудился только во второй по­ловине XIX в. В сущности это была реакция на господствовав­ший в то время позитивистский стиль мышления, на сциентистский подход к вопросам миропонимания. Ницше, Гартман, Лотце, неокантианцы в Европе, Толстой, Достоевский, Соло­вьев в России обратились с разных философских позиций к проблеме ценностей, исходя из того убеждения, что в структу­ре миропонимания есть нечто, что не может быть компетенци­ей науки, а именно: сфера ценностей. Ценности рассматрива­лись как идеальные по своей природе. Ценности как высшие установки, в которых человек видит смысл и оправдание свое­го существования, присутствуют в виде объективных момен­тов содержания ценностного сознания. Ценности охватывают сферу духовных императивов индивида, мир идеалов, стимулы деятельности, определяющие мотивационные механизмы лю­дей. Приобщение к ценностям культуры — это не просто по­требление, а это процесс, рождающий в душе человека особое эмоциональное состояние, катарсис.

Мир цен­ностей

С философской точки зрения принципиальное зна­чение имеет вопрос о бытии ценностей. Како­во соотношение ценности и оценки? Некоторые авторы, указывая на неотрывность этих двух феноменов, прак­тически отождествляют их. Другие видят между ними принци­пиальную разницу: ценности относится к бытию, а оценка — к сфере сознания. Если ценности человек осознает через оценку, то как найти объективный критерий по отношению к той или иной ценности? Видимо, уже в самом акте оценки проявляет­ся не только субъективная и индивидуальная сторона, но и объективная, социальная. Оценка имеет как внутреннюю, так и внешнюю, объективную детерминацию.

Сфера ценностей образует особую культурно-историче­скую реальность. Сама по себе ценность, подобно стоимости как экономического свойства товара, конечно, не есть просто вещь, но вместе с тем она функционирует в обществе как нечто {326} объективное, как «чувственно-сверхчувственная вещь». Способ ее существования задан не природой, а обществом, культурой, историей. В этом своем объективном качестве ценность, та­ким образом, есть единство природного и социокультурного. Однако ценность выступает и как единство объективного и субъективного, материального и идеального, личного и обще­ственного, социального и биологического.

В отличие от понятия стоимости, которое выражает лишь объективный аспект бытия товара в сфере товарно-денежных отношений, понятие ценности охватывает и объективную, и субъективную сторону. В этом смысле данное понятие в чем-то аналогично понятию информации, выражающему единство знаковой и смысловой сторон. Ценность выступает как «субъек­тивная объективность» — в том смысле, что общественные реалии задают те или иные смысложизненные ориентации каж­дой личности; но это в то же время и «объективированная субъек­тивность», ибо природа человека, в конечном счете, определяет то, что становится ценностью для всех и для каждого.

Потребность — понятие эмпирическое, оно фиксирует то, что нам дано в опыте или может быть зафиксировано эмпири­ческими средствами. Ценность отражает сущностный уровень бытия человека. Не случайно социологи говорят: скажи мне, что ты ценишь в жизни больше всего, и я скажу, кто ты. Иерар­хия ценностей (так называемая «аксиологическая лестница») — ярчайший критерий ориентаций человека в мире, социуме, своей семье и своей душе.

Ценностное отношение человека к миру (наряду с практи­ческим и познавательным) входит в число фундаментальных измерений человеческого бытия. Практическое отношение рас­крывает человеку, может ли и если «да», то что может изме­нить человек в мире. Познавательное отношение показывает, каковы возможности понимания и познания мира. Аксиологическое отношение позволяет решить, стоит ли изменять и по­знавать мир, стоит ли вообще жить, что человек может полу­чить от мира и на что он может надеяться. {327}

Человек таков, каковы его ценности, устремления, инте­ресы, мотивы поведения. Ценностное отношение поэтому вы­ражает саму суть бытия человека в мире, оно раскрывает, что есть для меня мир и, следовательно, что есть я. Человек может успешно трудиться и быстро продвигаться в познании, но его индивидуальная сущность при этом будет скрыта за множеством опосредствующих звеньев. И только в своем ценностном от­ношении к миру, к людям, к природе и культуре человек обна­руживается адекватным своей сути образом. Здесь спадают все покрывала, срываются маски, здесь оголенный нерв жизни со­прикасается с самой реальностью. Это есть пространство встре­чи субъекта (индивида или социальной группы) с миром, взя­тым как интегральное целое. Ценностное отношение — это предельное основание не какого-то отдельного вида деятель­ности, а самой человеческой жизни вообще. Отсюда ценност­ный (аксиологический) подход есть важнейший способ раскры­тия природы человека.

Структура ценностного сознания

Ценностное отношение к миру исключительно избирательно. Человек смотрит на окружающую его действительность через призму своих смысложизненных установок, благодаря этому одни свойства и стороны мира как бы укрупняются, становятся бо­лее яркими, притягательными, другие, напротив, уходят в тень. Тот срез социокультурной реальности, который высвечивает­ся в восприятии и переживании мира посредством названных установок, представляет собой своего рода ценностную нишу, в которой живет та или иная человеческая личность или соци­альная группа. Ценности определенным образом структуриру­ют, организуют наше восприятие мира, задают способ его пе­реживания. Ниша — определенный род единства ценностей и тех проявлений, аспектов мира, с которыми он вступает во вза­имодействие и которые раскрываются перед человеком благодаря имеющимся у него «ценностным перспективам» видения реальности. Выбрав себе нишу, человек перестает обращать внимание на другие проявления жизни, скрытые в ней воз {328} можности: все остальное становится «посторонним», размы­тым, неинтересным, невидимым, деформированным, лишен­ным четкой перспективы. Человек — это «мир человека», пос­ледний же есть мир его ценностей, спроецированных на дей­ствительность. Одни видят мир «не выше сапога», другие на всю жизнь очарованы «звездным небом над нами».

В человеческом сознании те или иные ценности существу­ют не сами по себе, а образуют устойчивую систему норм, це­лей, идеалов, и т. п. Эту систему можно назвать ценностной парадигмой. У одних людей парадигма носит исключительно жесткий, закостенелый характер, у других, напротив, парадиг­ма подвижна, релятивна, подвержена деформациям, коррозии. Слишком жесткий характер парадигмы ведет к фанатизму и духовному застою. Излишне подвижная, неустойчивая ценно­стная парадигма делает человека конформистом, соглашателем, этакой чеховской «душечкой».

В жизни отдельных людей, социальных групп, поколений, целых эпох наступает такой момент, когда происходит резкая смена парадигмы, переоценка всех ценностей. Нравственный, духовный кризис ведет к разочарованию в традиционных ценностях и к поиску новых смысложизненных горизонтов. Сме­на парадигмы как мгновенный сдвиг в видении и пережива­нии мира часто проявляется в виде нравственного потрясения.

Человеческое поведение подвержено воздействию со сто­роны социальной среды. Но это влияние всегда опосредовано установками личности. Человека можно заставить действовать так, а не иначе, силой, логикой сложившихся обстоятельств, но если мы хотим, чтобы желательное нам поведение опира­лось на надежный фундамент, необходимо, чтобы оно имело внутреннюю детерминацию, а это значит, что следует «доко­паться» до глубинных тайников человеческой души. (Вспом­ним сказочный образ Кащея Бессмертного, на которого нельзя было воздействовать иначе, чем через тайну его жизни и смерти.)

Ценность — инвариант, лежащий в основе бесконечного разнообразия проявлений жизни личности, в основе целей, интересов, поступков, мотивов. Ценность есть структура, ко {329} торая, разумеется, включает в себя цель, эмоциональную на­правленность, заинтересованность, но каждый из этих психи­ческих феноменов сам по себе может и не быть связан с ценно­стью непосредственно. Цель может быть случайной, заинтере­сованность — чисто внешней. Ценность возникает тогда, ког­да все это освещено глубинным личностным смыслом. Таким смыслом может быть творчество, слава, чувство социальной справедливости, честь, стремление к власти, чувственные на­слаждения, материальное богатство и т. п.

Идеальна или материальна ценность? Каково отношение между ценностью и объектом? Бесспорно, что все ценности — из мира, из контакта с ним. Но, как уже отмечалось, ни одна вещь сама по себе еще не может рассматриваться как ценность. Феномен ценности предполагает еще и личностную установку. Как та или иная вещь, событие становится ценностью? С точ­ки зрения каждой отдельной личности, ценность прежде всего выступает в виде некоторого масштаба, шкалы, своего рода «весов», с помощью которых безошибочно определяется весо­мость, значимость каждого объекта, явления, события, челове­ка, что встречаются на жизненном пути. В результате возника­ет возможность судить, что человеку надо, а что нет. В этом случае парадигма выступает как матрица, в которую мы под­ставляем те или иные «значения». Каждая клеточка этой мат­рицы имеет «область значений», т. е. функционирует как обоб­щенный смысл. Значит, ценность — это два слоя: 1) слой обоб­щенных установок, мировоззренческих и социальных ориен­таций; 2) слой конкретных значений, которые становятся ре­альными ценностями, как только мы взглянули на них через призму нашей матрицы.

Типы ценностного сознания

Жизненные ценности: их роль в воспита­тельной дея­тельности

У каждого человека с детства, под влиянием окружающей среды и на основе психологи­ческого типа личности, складывается опреде­ленная система жизненно важных ценностей. Как правило, они носят неявный характер, т. е. функционируют на подсознательном уровне. {330}

Жизненно важные ценности можно назвать приоритет­ными. По своему предметному содержанию они могут быть са­мой различной природы — от почти физиологически задан­ных до высших духовных. Жизненными ценностями их делает не предметное содержание, а их реальная роль и значимость в системе смысложизненных предпочтений индивида. Как пра­вило, таких ценностей у человека немного, и они группируют­ся вокруг одного центра. Например, для вещистского сознания характерна тяга к престижным предметам. В последние годы нередко можно встретить группы молодежи, для которых тяга к модным вещам и потребительское отношение к предметному миру культуры составляет глубинную основу жизненных уст­ремлений и помыслов.

Устойчивость ценностных установок, по-видимому, не за­висит от ранга ценностей — высшие они или низшие. А вот механизмы и условия формирования их более тесно связаны с тем, каковы эти ценности. Примитивные или даже нравствен­но деформированные ценности формируются в условиях стихийного процесса развития ребенка быстрее и легче, высшие же ценности возникают при наличии определенных условий (например, общение с учителем, наставником, приобщение к искусству, к творческому труду и др.). Знаменитый русский пси­холог Л. Выгодский говорил: в основе развития ребенка лежит указующий перст взрослого.

Устойчивость ценностей обусловливает то, что они, од­нажды возникнув, затем трудно поддаются корректировке или переделке со стороны воспитателя или коллектива. Как часто воспитатель говорит воспитуемому о важности учения, добро­совестного труда, доброты к людям, здорового образа жизни и т. п. Но воспитуемый все это воспринимает сквозь призму сво­их установок: все, что не совпадает или противоречит его цен­ностям, рассматривается как пустое нравоучение, докука, сло­воизвержение, которое надо молча выслушать и продолжать делать свое дело. Иногда педагоги спрашивают в таких случа­ях: как достучаться до ума и сердца ребенка или подростка? Как заставить его не только слушать, но и вникать в смысл {331} сказанного? Есть, по-видимому, только один путь — задеть «за живое», т. е. суметь затронуть интимные струны души — жиз­ненные ориентации данного конкретного индивида. Другими словами, если мы хотим формировать здоровые потребности, интересы и идеалы, то надо отталкиваться от тех жизненных ценностей, которые сформировались у ребенка на уровне обыденного сознания.

Огромную роль в формировании устойчивых ценностных ориентаций, связанных с глубинными мировоззренческими' принципами, играют традиции (народа, группы, семьи). Во-первых, традиции обычно мифологизированы, т. е. погружены естественным образом в мировоззренческую, а не только со­бытийную ткань бытия. Во-вторых, они не просто «слово», а обычно — «слово и дело», т. е. ритуал, игра по правилам, что облегчает их усвоение ребенком. В-третьих, это такая воспита­тельная система, в которой воспитатель и воспитуемый игра­ют равно активную роль. И, наконец, традиции повторяемы, воссоздаются ежегодно, еженедельно, ежедневно, т. е. способ­ны быть для становящейся, формирующейся личности точка­ми опоры, стабильности в хаотически меняющемся, неимовер­но подвижном (для нее) мире.

Жизненные ценности потому и являются фундаменталь­ными и ведущими, что они пробуждают в человеке в опреде­ленные моменты невиданную энергию, упорство и настойчи­вость в их достижении, великую силу воли, сметающую на сво­ем пути все преграды. Влюбленный ли это, добивающийся пред­мета своей любви, великий ли ученый, готовый обойти пеш­ком всю Землю в поисках нужного материала исследования, или это любитель острых ощущений, рискующий своей голо­вой... Великая, необоримая страсть движет человеком.

Большое значение для понимания того, как складываются ценностные установки в жизни отдельного индивида, имеет не только структура личностного сознания, но и характер че­ловека. Особый интерес представляет то, что в психологиче­ской литературе получило название «акцентуация характера», т. е. такое его свойство, когда отдельные черты характера {331} чрезмерно усилены, отчего обнаруживается избирательная уяз­вимость в отношении определенного рода психогенных воз­действий. В связи с этим принципиальное значение имеет по­пытка ответить на вопрос: предопределены ли акцентуации ха­рактера человека биопсихическими детерминантами индиви­дуального развития или они являются результатом тех или иных условий социализации? На сегодня имеются серьезные клини­ческие данные, говорящие о существовании определенных на­следственных предпосылок формирования характера. Детерми­нанту, исходящую из природной основы личности, принято обо­значать как «характерологический радикал». Сформировавший­ся характер может быть соотнесен со своим биопсихическим ра­дикалом примерно так же, как способности с задатками (См.: По­лис А. Ф. Современная характерология и практика воспитания.— Вопросы философии, 1986, № 10, с. 90).

Таким образом, можно говорить о двух линиях детерми­нации, определяющих процесс становления индивидуально­сти с ее системой жизненных ценностей: от характера— к лич­ности и от личности — к характеру. «Если иметь в виду первую линию детерминации, в качестве весьма типичных иллюстра­ций можно указать на добросовестность и чувство долга, час­то присущие, например, психастенику; на склонность шизоида к следованию твердым принципам, иногда и весьма абстракт­ным; на противоположную тенденцию, наблюдаемую у цикло­ида, который легко переступает границу между дозволенным и недозволенным, но без злого умысла; можно указать на злопа­мятность и коварство, а вместе с тем угодливость и ханжество эпилептоида» (Там же). При этом речь идет именно об акцен­туациях характера, т. е. своеобразных и весьма распространен­ных вариантах нормы, а вовсе не о патологии. Вопрос о том, как биопсихическая основа характера влияет на формирование жизненно важных ценностей индивида, исследован крайне не­удовлетворительно. Между тем, влияние это имеет место, осо­бенно на уровне обыденного мировоззрения. Большой вклад в разработку проблем характерологии внес П. Б. Ганнушкин (См: Ганнушкин П. Б. Избр. труды. М., 1964). {333}

Для человека — существа деятельного, социально-активного — наиболее важна, конечно, линия детерминации, иду­щая от личности к характеру. Личность в своем становлении, развитии и трансформации опосредует характер, в той или иной мере преобразует его (что-то вбирая в себя, что-то отбрасы­вая), формируя в конечном счете собственную индивидуаль­ность в зависимости от господствующих в обществе ценност­ных ориентации. В диалектическом опосредовании характера личностью во многом заключается смысл того, что принято называть воспитанием и самовоспитанием.

Типы ценностного сознания в истории культуры

Мифологическое сознание. Миф — особая форма сознания и одновременно форма жизнедея­тельности человека. Это — сложное социокультурное явление, включающее в себя соответствующую картину мира, жизненные ориенти­ры, механизмы и формы эстетического освоения природного и социального бытия. Особенность мифа — в неразложимости, целостности всех его составных компонентов. Он органичес­ки вплетен в практическую и бытовую жизнедеятельность пер­вобытного коллектива. Здесь человек слит с природой, инди­вид с родовым коллективом, искусство — с жизнью.

Мысль находится еще на бессознательном уровне, при ко­тором идеальное сливается с реальным. В результате человек живет в прозрачном для понимания, однозначном и стабиль­ном мире. В этих условиях формируется ценностное сознание родового типа: суть его в том, что возникает идентификация индивида и рода. В своих нравственных установках человек не отличает и не выделяет себя из ряда других окружающих его людей. У индивида нет других ценностей, кроме ценностей рода, радости и беды коллектива есть одновременно радости и беды индивида.

В рамках родового сознания оценка, ценность и соответ­ствующий конкретный предмет образовывали одно целое. Та­ким был, например, тотем, выступавший одновременно и как вещь, и как символ, и как жизненная установка. {334}