Понимание детьми родной речи

Сразу после первого этапа опытов нельзя было перей­ти к основным экспериментам с фонемами родного и чужого языков, так как мы не знали, умеют ли дети по словесной инструкции выполнять по отношению к предме­там те простые действия, которые служили для нас индикатором точности дифференцирования тембровых различий между словами-раздражителями. Поэтому воз­никла необходимость опытным путем убедиться, что дети понимают обращенную к ним просьбу посмотреть на ту или иную игрушку, показать, взять ее, дать эксперимен­татору или назвать ее. В поведении детей были выделены непосредственные, т. е. практические, действия, которые взрослый предлагал выполнить ребенку или которые дети совершали по своей инициативе, и вербальные действия — высказывания.

Русские дети, младшая возрастная подгруппа. В ответ на просьбу экспериментатора ребенок выполнял прямые действия (те, которые требовались от него по инструкции) и действия побочные. Количество посторонних действий было весьма значительно и иногда превышало во много раз число прямых действий. Основному анализу были под­вергнуты действия прямые. Среди них в свою очередь были выделены правильные и неправильные действия. К правильному мы относили действие, когда ребенок выполнял требуемое по инструкции или другое действие, но обязательно по отношению к названному предмету. Если же манипуляции ребенка были направлены на предмет, находившийся перед ним, но не названный взрослым, то действие считалось ошибочным. Вокализа­ция ребенка считалась правильной, если она адресовалась соответствующему объекту и была по звучанию близкой к слову родного языка, произнесенному эксперимен­татором.

В целом дети в большинстве случаев правильно выбирали объект действия. Правильные ответы составляли > среди прямых действий 78,3%, а среди других — 81%. Но разные инструкции выполнялись детьми с разной степенью правильности. Легче всего детям давались зрительные реакции: посмотреть на предмет, названный экспериментатором (100% выполнения). Требование ука­зать рукой на игрушку уже в 16% вызывало ошибку. При просьбе взять и дать игрушку продент ошибок возрос до 26. Когда же от детей требовалось назвать игрушку,

то они очень редко выполняли действие требуемого типа (всего 12 вокализаций в ответ на просьбу «назови» у 10 детей за 3 опыта), и оно никогда не было правильным. В большинстве случаев дети ограничивались тем, что смотрели на предмет, но и тут лишь в 63% их взгляд направлялся в нужную сторону. Анализ вокализаций показывает, что лишь 3 из 10 испытуемых называли игрушки. При этом все 3 называли только одну игрушку — куклу и никто не пытался обозначить словом мяч. Вокализации детей различались между собой. Они возни­кали и при требовании выполнить с предметом непосредст­венное действие.

Русские дети, старшая ясельная подгруппа. У этих детей по сравнению с младшими произошло увеличение доли правильных действий в среднем по всем инструк­циям: они составляют 84,6% против 78,3% у малышей. По каждой инструкции в отдельности процент правильных действий также увеличился. Особенно разительно измени­лись словесные проявления. Если среди детей младшей подгруппы ни один ребенок не произнес правильно название игрушки, то среди старших детей больше чем в половине случаев (55,3%) испытуемые артикулировали вслед за взрослым название игрушки достаточно точно. Слова произносили 1 детей из 10. При этом четверо детей назвали не только куклу, но и мяч.

Кубинские дети, младшая возрастная подгруппа. В среднем по всем инструкциям правильно выполненные действия составляли 70,2%. В целом соотношение от­дельных показателей осталось прежним: зрительные реак­ции были всегда правильными, среди указательных и предметных действий процент ошибок повышался; требование произнести вслед за экспериментатором назва­ние игрушки никогда не выполнялось детьми правильно. В ходе опытов трое детей обозначали предметы словом. Названия были искаженными. Но, в отличие от русских детей, кубинские дети одинаково часто произносили лепетные вокализации, связанные как с куклой, так и с мячом.

Кубинские дети, старшая ясельная подгруппа. При переходе от младшей подгруппы к старшей произошли те же изменения, что и у русских детей: возрос средний по всем инструкциям процент правильного выполнения требований экспериментатора; стало больше правильных действий при выполнении всех инструкций по отдельности; впервые появились правильные словесные обозначения

предметов. В ходе опытов 60% детей называли игрушки. Названия были искаженными, но легко узнаваемыми именами предметов, а иногда условными лепетными словами. 30% детей называли обе игрушки. Подведем итоги второго этапа исследования:

1) полученные данные подтверждают возможность де­
тей в возрасте от 1 года до 2 лет адекватно вести себя
в ситуации опытов;

2) при переходе от первого полугодия 2-го года ко
второму полугодию резко возрастает умение детей выпол­
нять требование взрослого назвать предмет словом
родного языка;

3) словесные реакции детей, выполняющие функцию
обозначения предмета, различаются по степени сходства
со словами родного языка;

4) хотя дети произносили нужное слово лишь в отдель­
ных случаях, они выполняли действия, демонстрировав­
шие, что малыши поняли, о какой из двух игрушек
говорил экспериментатор. Дифференцирование предметов
по словесной инструкции происходило у детей и при
отсутствии проговаривания соответствующего слова в ходе
опыта;

5) сопоставление результатов в русской и кубинской
группах позволяет сделать вывод, что в целом обе группы
довольно хорошо уравнены между собой.