Гипотеза о механизмах различения детьми фонем

Приведенные в главе материалы позволяют с уверен­ностью говорить о наличии избирательности фонемати­ческого слуха у дошкольников и взрослых. У дошколь­ников, для которых родным был испанский язык, наи­большие трудности вызывала задача различить типично русские фонемы б — вил твердое — л мягкое. Напротив, различение фонем испанского языка л мягкое — л задне­язычное производилось детьми относительно легко. Указанная закономерность проявилась у всех испытуемых, а разница в дифференцировании русских и испанских фонем была выражена совершенно отчетливо. У взрослых, говоривших на родном испанском языке и совершенно не знакомых с русским языком, обнаружилось то же предпочтительное отношение к фонемам испанского языка, но выражено оно было еще ярче: число правильных действий в ответ на русские фонемы было в l'/₂ рзза меньше, а количество ошибок при их различении в несколь­ко раз превосходило количество ошибок, сделанных при работе с испанскими фонемами.

Судя по нашим данным, маленькие дети в целом раз­личали фонемы и родного, и чужого языка с трудом: дети делали много ошибок, в младшей ясельной подгруппе правильных действий было намного менее половины всех действий. На фоне общей сниженной эффективности поведения детей избирательность фонематического слуха, если она и существовала, вырисовывалась бледно, была как бы смазанной. Если сравнивать разницу в легкости дифференцирования отдельных фонем у детей раннего возраста с разницей, которая обнаружена в опытах с дошкольниками и со взрослыми людьми, приходится сказать, что на 2-м году жизни избирательность речевого слуха только начинает складываться и существует скорее в тенденции, чем в развитом виде.

Со всей очевидностью, однако, выступил основной факт: для русских детей самыми легкими были русские фонемы, входившие в пары бак — вак и лут — лют, а са­мой трудной — испанская фонема, входившая в пару слов люм — льюм. Для испытуемых кубинской группы дело об-

стояло как раз наоборот: русские фонемы были труднее, а испанские — легче. К этому следует добавить, что поря­док расположения фонем по трудности у детей раннего возраста оказался аналогичным порядку их следования у дошкольников и у взрослых. Нам представляется, что полученные материалы дают право заключить о том, что в раннем возрасте — на 2-м году жизни — у детей уже начинает складываться дифференцированное отношение к звукам родной и чужой речи, и именно это обстоя­тельство определяет относительную чуткость к фонемам своего языка и сравнительно низкую чувствительность к фонемам иностранного языка. Следовательно, можно считать, что на 2-м году у детей уже начинает складываться избирательная чувствительность в сфере фонематического слуха; она в этом возрасте выражается еще неярко, но имеет тот же качественный характер, что и у детей старшего возраста и у взрослых людей, а именно: она определяет более эффективное различение фонем родного языка и относительно низкую успешность различения фонем иностранного языка.

И здесь перед нами встает новый вопрос: каким обра­зом, с помощью какого механизма производили дети различение слов-раздражителей?

Прежде всего, конечно, роль средства различения могли играть вокализации детей, так как в ряде работ, проведенных на взрослых (Ю. Б. Гиппенрейтер, 1960; О. В. Овчинникова, 1960) и на детях (Т. В. Ендовицкая, 1958; Т. А. Репина, 1966; Т. К. Мухина, 1966), было установлено участие голосовых реакций ребенка в акте различения им звуков, а в работе Л. Е. Журовой (1961) проговаривание выступило как один из важнейших механизмов речевого слуха у дошкольников.

Для того чтобы установить связь успешного различе­ния слов-раздражителей у детей с их голосовыми реак­циями, мы вычислили ряд коэффициентов ранговой корреляции, где одной из соотносимых величин была голосовая продукция ребенка, а другой — показатель эф­фективности различения им раздражителей. В табл. 21 показаны коэффициенты корреляции между вокализация­ми у испытуемых разного возраста и процентом всех правильных прямых действий у них.

Данные табл. 21 показали, что корреляция дости­гает надежной величины у самых маленьких кубинских детей и у взрослых. У кубинских детей ясельного возраста нам не удалось зарегистрировать правильных вокализа-

Таблица 21

 

 

Националь ные группы	Коэффициент корреляции между вокализациями 1 процентом всех правил ьных прямых действии у испытуемых подгрупп
младших ясельных	старших ясельных	дошколь НИКОВ	взросл ых

Русские 0,66(70) 0,69(84) — —

Кубинцы 0,86(—) 0,20(—) 0,20(80) 0,98(90)

Примечание В скобках \казан процент правитьных вокализаций

ций. В остальных же группах между коррелируемыми показателями обнаружилась статистически значимая за­висимость. Следовательно, умение ребенка правильно артикулировать слово тесно связано со способностью этого ребенка выполнить по отношению к игрушкам и другие действия, требующиеся от него по инструкции, без ошибок.

В целом подсчет коэффициентов корреляции привел нас к следующим выводам: 1) очевидно, общее количество вокализаций не имеет прямой связи с успешностью деятельности детей при различении слов-раздражителей. Главную роль играет умение правильно воспроизвести звуковой состав слова. Именно поэтому у взрослых обнаружилась значимая корреляция успешности разли­чения и при сопоставлении ее с общим числом вокализа­ций: ведь у взрослых не было ни эмоциональных выкриков, ни беспредметного лепета; 2) неумение правильно артикулировать слова еще не означает, что ребенок не способен отличить в паре один раздражитель от другого. Очевидно, правильное проговаривание облегчает различение слов, но не является единственным способом дифференцирования фонем.

Каков же тот механизм, с помощью которого дети производят дифференцирование фонем?

Мы не располагаем на этот счет прямыми свидетельст­вами и можем высказать только некоторые гипотезы, более или менее обоснованные экспериментальными мате­риалами. Прежде всего, у нас возникает предположение, что в условиях решения задачи, которую мы ставили перед Детьми, для испытуемых было достаточно дать каждому объекту «свое» название (взятое из уже усвоенных ребенком слов, например: «мама», «дядя» и пр.), или

4 Зак 68S

принадлежащее к словарю автономной речи ребенка (типа «ляля», «катя» и др.). Связав соответствующую артикулему с каждым объектом, ребенок мог хорошо справиться с любой инструкцией, кроме инструкции «назови».

Некоторые факты свидетельствуют о том, что испытуе­мые могли действовать и другим способом. Эксперимен­татор показывал им две игрушки и каждой давал наименование. Даже в том случае, когда фонема принадле­жала к категории иностранных, одно слово из пары ре­бенок любой национальной группы мог сравнительно легко артикулировать. Так, дети кубинской группы едва ли могли правильно произнести вак, так как звук в в испан­ском языке отсутствует. Но зато они легко могли произнес­ти бак, и этого было достаточно для решения задачи: одна игрушка называлась бак, а другая — не-бак. Этот способ различения также обеспечивал успешное выполнение всех инструкций, кроме инструкции назвать игрушку вак.

Мы уже подчеркивали, что некоторые фонемы вызы­вали у детей своеобразный взрыв вокализаций. Причем зачастую взрывную силу имело только одно слово-раз­дражитель; например, это было слово бак в паре бак — вак. Дети охотно произносили и слово так или пару так — тсак: легкость и привычность слова так могла послужить причиной того, что, хотя пара так — тсак от­носится к разряду чуждых как для русского, так и кубин­ского ребенка, она дает сравнительно высокий процент правильных реакций. Артикулирование только одного слова из пары должно было порождать ошибки смешения раздражителей. Опыты с детьми дошкольного возраста позволили наблюдать тот факт, что произнесение одного и того же звукообразования применительно к обоим членам пары вело к возникновению неправильных дейст­вий невербального уровня.

В экспериментах со взрослыми людьми нам удалось наблюдать третий способ различения тембровых раздра­жителей — проговаривание. Анализируя вокализации взрослых испытуемых, мы обратили внимание на их «пристрелочный», моделирующий характер: при работе с трудной фонемой испытуемые выполняли особенно много речевых попыток; среди них значительную долю составляли весьма многочисленные варианты трудного слова; подменяющие звучания концентрически группиро­вались вокруг правильной артикулемы. У дошкольников

этот способ наблюдался в зачаточном виде. У детей раннего возраста он не был обнаружен вовсе.

В младшем ясельном возрасте дети, вовсе не вока­лизировавшие, составляли большинство испытуемых. Тем не менее многие из них правильно показывали называемый экспериментатором предмет или брали его, если это требовалось по инструкции. Для ответа на вопрос о том, каким способом пользовались для диф­ференцирования тембровых раздражителей дети, не вока­лизировавшие в ходе опытов, но все же правильно действовавшие на невербальном уровне, необходимо провести специальный эксперимент. Методика данного исследования не позволила обнаружить и описать такой способ (или группу способов).

Таким образом, тембровый слух формируется в за­висимости от той речевой среды, в которой растет ребенок. Этот слух начинает складываться еще на 1-м году жизни, так как уже в начале 2-го года могут быть обнаружены первые стадии его становления. С возрастом тембровый слух становится все более избирательным. В дошкольном возрасте он еще жестко не фиксирован и продолжает усиливать свою избиратель­ность вплоть до зрелого возраста.

Глава V