Международные отношения и внешняя политика России в XIX в.

В 1800 г. мир мало чем отличался от предыдущих столетий. К 1900 г. жизнь уже больше походила на сегодняшнюю. В XIX в. жизненный уклад людей изменился больше, чем в какой-либо другой период истории. Если в начале столетия самым быстроходным средством передвижения была лошадь, то в конце его между крупными городами курсировали поезда-экспрессы, а на дорогах появились первые автомобили. Моряки эпохи наполеоновских войн, отправляясь в плавание, все еще полагались на силу ветра и волн, а к исходу XIX в. весь мировой флот был поставлен на паровой ход. В 1800 г. большая часть населения жила в сельской местности и занималась аграрным производством. К 1900 г. в Европе и Северной Америке большинство людей проживало и работало в городах.

Одно техническое новшество, например изобретение парового двигателя, влекло за собой целый ряд других, и эта цепочка, где каждое звено вело к последующему, становилась все длиннее. Перемены приводили к сближению разных стран, поэтому события, произошедшие в одном месте, могли существенно изменить жизнь людей, живущих в другой точке земного шара.

Общим знаменателем глобальных изменений была промышленная революция, охватившая Европу и Северную Америку, и утверждение здесь так называемого индустриального общества. Символическим образом модернизированного мира второй половины XIX в. стал задымленный, грязный, с мрачными строениями фабричных зданий и убогостью рабочих кварталов город. Технический прогресс явно опережал способы разрешения порожденных им противоречий. Несправедливое распределение общественного богатства, олигархические режимы властвования, нищета трудящихся масс и рост преступности, обострение классовой борьбы – это тоже явления современного общества.

Переход от «старого порядка» к современному обществу был сложным и противоречивым. Инструментом разрешения конфликтов, хотя и не универсальным, стали политические и социальные катаклизмы. Недаром эпоху, начавшуюся с Великой Французской революции, нарекли «Веком революций». При этом особенно ярко проявилось воздействие общемирового процесса на эволюцию политической и социальной организации отдельных стран. С 1814 г. во многих европейских государствах изменился политический и общественный строй. Повсюду, за исключением России, Англии и Швеции, это изменение сопровождалось революциями и гражданскими конфликтами, а в некоторых странах – национальными войнами. XIX столетие было более, чем какая-либо другая эпоха, веком внутренних переворотов.

Правящая элита ради сдерживания социальной напряженности в своих странах, резко активизировала агрессивную политику в отсталых регионах мира. Колониальный грабеж народов Азии и Африки, являясь закономерным этапом западной индустриализации, стал частью новой системы мировой политики. Вследствие неравномерности процессов модернизации новые державы, опоздавшие к разделу колониального пирога, с энергией молодого хищника устремились отвоевать «свое» место под солнцем. Международные отношения последней трети XIX в. наполнены войнами между колонизаторами за «передел уже поделенного мира». Неуступчивость одних империй и напор других вели не к установлению баланса сил, а к накоплению мощного потенциала, разрушительная энергия которого вырвалась в XX веке.

1. Национальные модели экономической модернизации в XIX в. Эпоха революционных и наполеоновский войн, длившаяся почти четверть века, была важным этапом в европейской модернизации. Потерпев поражение как полководец, Наполеон выиграл как реформатор. Насильственная ломка феодального уклада и усиление влияния буржуазии в политической жизни континентальных государств, унификация гражданского права, подъем ряда отраслей промышленности, конкурировавших с английской продукцией, масштабное строительство дорог и усовершенствование инфраструктуры торговли – все это создавало предпосылки для вовлечения многих европейских стран в процесс структурного обновления своей экономики.

Хотя решения Венского конгресса 1815 г., подведшие черту под наполеоновской эпопеей, закрепили гегемонию Англии на морских торговых путях, они не могли устранить конкурентную среду в мировой экономике. Континентальные державы не могли долго мириться с положением клиентов «мастерской мира» и рано или поздно вступили в промышленную гонку.

XIX-й век считается завершением европейской модернизации, предоставившей исторической науке примеры различных ее экономических моделей. Но время календаря и время истории совпадают редко: в XIX веке одни страны только начали промышленный переворот, другие его завершили, для третьих он продолжился в следующем столетии. Применительно к рассматриваемой эпохе целесообразно говорить об относительных достижениях и недостатках экономической модернизации в ведущих странах мира, появлении вариантов ее развития, новых тенденциях в мировой экономике.

В XIX в. английская фабрично-заводская индустрия занимала исключительное положение в мировом хозяйстве. В период наполеоновских войн и континентальной блокады Британских островов со стороны Франции и зависимых от нее государств доступ на континент английских машин практически прекратился, и поэтому техническое перевооружение европейской промышленности весьма задержалось. В самой же Англии применение технических новинок успешно продолжалось. Здесь в начале века возникла мысль об использовании парового двигателя на транспорте. Первое удачное испытание паровоза, сконструированного инженером-самоучкой Джорджем Стефенсоном, произошло в 1814 году: состав из восьми вагонов прошел со скоростью 10 км/час. В 1825 г. была построена первая в мире железная дорога, соединившая Манчестер и Ливерпуль.

После разгрома Наполеона, когда континентальные страны вернулись к мирному развитию экономики, английская промышленность быстро ушла вперед и конкуренция с ней до поры до времени исключалась. К 1840-м гг. на ее долю приходилось более половины производства металла и хлопчатобумажных тканей, основная часть производства машин. Стоимость английской продукции, созданной машинами, непрерывно снижалась, что обеспечило ей широкий, поистине глобальный, рынок.

Самым уязвимым местом английской экономики была зависимость от хлебного импорта. Благодаря огораживанию Англия превратилась в страну неограниченного господства крупного землевладения, и хотя большая часть земли сдавалась в аренду фермерам-предпринимателям, потребности страны в хлебе не покрывались. Тем не менее английское земледелие находилось под охраной аграрного протекционизма, выгодного крупным землевладельцам. Согласно хлебным законам от 1815 г., ввоз хлеба в страну разрешался, если только внутренняя цена превышала 82 шиллинга за квартер. Это негативно сказывалось на экспорте английских промышленных товаров, которые в ответ на хлебные пошлины облагались за границей высокими таможенными пошлинами. В 1846 г. хлебные законы были отменены, что положило начало новой, еще невиданной в мире хозяйственной политики неограниченной свободы торговли, которая через сто лет стала фундаментом европейской экономической интеграции.

Свобода торговли (фритредерство) заключалась во встречном отказе Англии и ее коммерческих партнеров от таможенных пошлин на все виды ввозимых и вывозимых товаров. Хотя такая договоренность была взаимовыгодной, на практике Англия приобретала больше, обеспечивая как беспошлинный сбыт за границей своих изделий, так и дешевое импортное сырье и продовольствие на внутреннем рынке.

Соблюдение принципов фритредерства позволило Англии сохранять доминирующие позиции в мировой промышленности, торговле, кредите, морском транспорте. В 1850 г. общий оборот мировой торговли составлял 14,5 млрд. марок, на долю Британской империи приходилось 5,24 млрд. марок. 1870 г. эта доля составляла уже 14 млрд. из общей суммы 27 млрд. марок (общая доля Франции, Германии и США за время повысилась с 4,9 до 12 млрд.). В середине XIX в. Лондон превратился в мировой финансовый центр. Английский банк становится «банком банков», кредитующим не только промышленность и торговлю, а всю кредитную систему страны и даже мира.

Во Франции завершение промышленного переворота произошло только в 1860-е гг., т.е. значительно позже, чем в Англии. Ряд особенностей французской экономики не позволили ей на равных соперничать с английской. Во-первых, Франция так и не смогла превратиться в индустриальную страну. К 1870-м гг. из 15,2 млн. самодеятельного населения Франции 7,2 млн. было занято в сельском хозяйстве, 4,6 млн. – в промышленности, 1 млн. – в торговле, 1,3 млн. – в домашнем хозяйстве. Во-вторых, сохранялось преобладание денежного (ростовщического) капитала над промышленным и аграрным. В 1850–1860 гг. около 200 крупнейших банкиров фактически управляли всей хозяйственной жизнью Франции. В-третьих, в самой французской промышленности ведущей отраслью была легкая. Специфическое производство значительной части французских мануфактур, ориентированных на изготовление предметов роскоши, дорогой мебели, убранства и пр. значительно труднее поддавалось механизации, чем рассчитанные на широкий рынок отрасли английской промышленности.

Тем не менее промышленный переворот во Франции стал реальностью. В 1830 – 1840 гг. механизация текстильного производства началась. Благодаря железнодорожному строительству стала развиваться и тяжелая промышленность. Число паровых двигателей увеличилось за это двадцатилетие более чем в 7 раз, длина железнодорожной сети – более чем в 9 раз, добыча угля и выпуск чугуна, переработка хлопка – более чем в 2 раза, но сами объемы производства были слишком незначительными.

Совершенно иных результатов добилась Германия, где промышленный переворот начался сравнительно поздно – в 1860-е годы. Из аграрного придатка индустриальной Англии она к концу столетия превратилась в ее конкурента. Экономический подъем в Германии долгое время сдерживался раздробленностью страны и связанными с нею факторами – наличием многочисленных внутренних таможенных барьеров, полным господством помещичьего хозяйства в аграрном производстве, изолированностью территории от морских торговых путей.

Но вопреки этим неблагоприятным условиям германская экономика осуществила стремительный прорыв в мировое хозяйство. В отличие от французской промышленности, которая зависела от поставок английских машин, механизация немецкой индустрии проходила в значительной степени на основе собственного машиностроения. Усиленное развитие тяжелой промышленности серьезно стимулировалось подготовкой вооруженных сил Пруссии, самого сильного немецкого государства, к борьбе за подчинение всей Германии и к войне с Францией. В связи с этим был создан сильнейший в Европе военно-промышленный комплекс, где особую роль играли артиллерийские заводы Крупна в Рейнской области. Важным фактором промышленного развития явился и размах железнодорожного строительства. В течение 1850–1870 гг. инвестиции в железные дороги (соответственно заказы металл, уголь, машины) увеличились с 400 млн. до 4 млрд. марок.

Промышленный бум сопровождался системной перестройкой аграрной жизни Германии. Помещичьи (юнкерские) хозяйства, которым принадлежало 91 % обрабатываемых земель, представляли собой не только емкий рынок сбыта продукции германских заводов и фабрик, но и выгодный объект для инвестиций. Юнкерам и аграрным предпринимателям удалось организовать интенсивное сельскохозяйственное производство, в котором агрохимия и машины заменили труд крепостных крестьян. Германия вышла на первое место в мире по сбору картофеля и сахарной свеклы и развитию пищевых промышленных производств – сахара, крахмала и спирта.

Как следствие германская промышленность развивалась невиданными для XIX века темпами: прирост промышленной продукции за 40-е гг. составил 13%, за 50-е – более 100, а за 60-е гг. – почти 50.

США в первой половине XIX в. были аграрной страной. На Севере преобладали хозяйства мелких фермеров, на Юге – рабовладельческие плантации, специализировавшиеся на выращивании табака и хлопка.

Промышленный переворот в США, начавшийся с победы в Войне за независимость, завершился в середине XIX в. Бурное развитие хлопчатобумажной промышленности в Англии породило большой спрос на хлопок, и параллельно с промышленным бумом в Англии в США происходил хлопковый бум. Первая половина XIX века стала периодом подъема хлопковых плантаций Юга, который в 1860 г. давал 2/3 мирового производства хлопка. Широкое внедрение паровых двигателей (которые были сравнительно дешевыми из-за обилия в стране полноводных рек) также способствовало росту текстильного производства.

Очень важную роль в ходе промышленного переворота в США сыграли железные дороги. За 1830 –1850 гг. произошел более чем 5-кратный прирост железнодорожной сети. С 1807 г. по рекам Северной Америки уже ходили пароходы. Механизация транспорта вызвала усиленный рост металлургии и добывающей промышленности. В первую половину XIX в. производство чугуна выросло в 12 раз, а добыча угля – в несколько тысяч раз. К середине XIX в. в США было собственное машиностроение, в частности, большие заводы паровых двигателей (Нью-Йорк, Пенсильвания и пр.).

Промышленное развитие США долгое время сдерживалось недостатком дешевой рабочей силы. Изобилие плодородных земель на Западе привлекало в страну множество эмигрантов из Европы. В 1840-х гг. ежегодная иммиграция достигла 100 тыс. чел. Колонизация Запада стремительно развивалась, однако интересы фермеров сталкивались здесь с интересами рабовладельцев, которые тоже претендовали на новые земли (дело в том, что хлопок быстро истощал землю). В конечном счете, эти столкновения привели к гражданской войне.

Победа промышленного Севера над рабовладельческим Югом в Гражданской войне 1861–1865 гг. привела к осуществлению ряда важных демократических преобразований, окончательно уничтоживших все препятствия для утверждения в стране буржуазных отношений. Победил «американский путь» развития капитализма в сельском хозяйстве, основанный на свободной конкуренции фермерских хозяйств без помещичьего землевладения и рабства. В 1862 г. издан гомстед-акт, дававший любому гражданину право приобрести участок земли размером до 160 акров (около 65 га) с уплатой 10 долл. специального сбора. После 5-летнего пользования при непременном условии личной ее обработки земля переходила в полную собственность фермера. За 20 лет после издания этого акта в руки американских фермеров перешло практически бесплатно 65 млн. акров плодородной земли.

После гражданской войны американская промышленность, получившая емкий внутренний рынок, сделала очень большой шаг вперед. К 70-м гг. XIX в. промышленность США вышла на второе место в мире после Англии. Ни одна страна еще не знала таких бурных темпов промышленного развития.

Помимо развертывания промышленного переворота в Европе и Северной Америке в XIX в. возник новый эпицентр модернизации – Япония.

Капиталистический уклад в Японии начал складываться в конце XVIII – начале XIX вв. В 1850–1860-х гг. во внутриполитической жизни страны произошли глубокие перемены. Под давлением США, России и Англии в 1854 г. Япония вынуждена была отказаться от политики самоизоляции, открыть ряд портов для иностранных кораблей. Япония входила в мировой рынок. Начавшаяся в 1867–1868 гг. как традиционная борьба между знатными родами за власть завершилась буржуазной революцией Мэйдзи (просвещенное правление). В этом движении приняли участие нарождавшаяся буржуазия, обедневшие, патриотически настроенные самураи (рыцари), крестьяне, городская беднота. Императорское войско, разбив войско сегуна (полководца), в мае 1868 г. вступило в столицу Эдо (Токио). Режим сегуната был низложен, а императором Японии стал 15-летний Муцухито (1852 –1912).

Основное внимание нового правительства Японии, во главе которого стал Ито Хиробуми, было обращено на развитие промышленности, торговли, военной сферы и овладение передовой западной технологией. С целью подорвать экономическую базу феодальных княжеств, мешавших национальному единству, в 1871 г. уделы были ликвидированы, страна разделена на губернии и префектуры во главе с назначаемым центром чиновником и установлено однообразное управление по всей стране. Кадры бюрократии формировались из бывших князей и самураев, потерявших теперь независимость. Это был новый слой чиновничества, хотя и не имевший пока опыта, зато не погрязший в коррупции и взяточничестве и, следовательно, не мешавший модернизации общества.

Реформа 1872 г. установила в японском обществе три сословия: высшее дворянство, куда вошли бывшие князья и придворная аристократия; дворянство, в состав которого включены бывшие самураи; сословие простого народа, в том числе и торгово-промышленная буржуазия.

В 1872 – 1873 гг. была проведена достаточно радикальная аграрная реформа, установившая частную собственность на землю. Земля была закреплена за теми, кто ею реально владел к моменту реформы, т.е. за зажиточными крестьянами. Подавляющая часть крестьянства закрепила за собой ничтожные земельные наделы. Эти крестьяне становились арендаторами, батраками или устремлялись в города. Зажиточное крестьянство и новые помещики, получив землю, освобождалось от земельной ренты в пользу князей. Были отменены барщина и оброк, введен денежный налог в размере 3% от цены земли, выплачиваемый государству.

К числу важных для японского общества преобразований относились введение всеобщей воинской повинности и организация системы образования по европейскому образцу. Иностранцы оказали неоценимую услугу в организации японской промышленности. Для обучения технологии производства правительство создавало технические школы с привлечением европейских преподавателей, а наиболее способных японских студентов посылали за границу, дабы там они овладели новейшей техникой и по возвращении на родину могли заменить иностранных специалистов.

Постепенно в Японии начали складываться финансово-промышленные группы. Благодаря установленному законами протекционизму и почти регулярным бюджетным дотациям эти организации стали превращаться в крупнейшие корпорации не только экономического, но и политического значения. Они получали контроль над гражданской промышленностью, тогда как военную правительство оставляло за собой.

Быстрые для недавно отсталой страны темпы экономической, социальной и политической модернизации были обеспечены трудом крестьян и рабочих, которые жестоко эксплуатировались японским капиталом: 12–14-часовой рабочий день, низкая заработная плата, политическое бесправие. Это было типичным явлением для раннего этапа развития капитализма в любой стране. Однако Японии удалось быстро миновать этот период благодаря возникновению рабочего и профсоюзного движения и, что важно, насаждению в японском обществе патерналистских традиций и прямых контактов работодателей со своими рабочими. Это вело к ослаблению забастовочного движения рабочих.

Как видим, мощный рывок из феодализма в капитализм Япония совершила не столько за счет внешней помощи, сколько за счет сугубо внешних факторов. И прежде всего авторитарного национализма, сумевшего силой мобилизовать имевшиеся в стране ресурсы и централизованно направить их на нужды вооружавшегося государства. Потребовались решительность в достижении поставленных целей, жесткая, даже жестокая социальная и трудовая мобилизация, умелая перекачка рабочих рук из аграрного сектора в промышленный.

Проводя модернизацию, правительство сделало все, чтобы сохранить традиционные основы японского общества. Отчасти из-за этой комбинации модернизации и традиционализма начатые реформы были поддержаны всеми социальными слоями и прошли относительно безболезненно. Но с другой стороны, именно незавершенность буржуазной революции и сохранение у населения, прежде всего среди бывших самураев, феодального духа превратили Японию в очень агрессивную страну, амбиции которой чрезмерно превосходили ее возможности.

На основании изложенного следует прийти к выводу, что итоги хозяйственного развития ведущих стран мира к концу XIX в. недостаточны для четкой классификации национальных экономических моделей на органические и неорганические (или догоняющие). Лишь модернизацию в Англии можно однозначно назвать органической. Признаки догоняющей модели легко усмотреть в истории промышленного переворота Германии, США, Франции, Японии. Элементы индустриального общества соседствовали с архаическими социально-экономическими отношениями на всем пространстве по обе стороны Атлантики. Оценку итогов модернизации даст суровый и динамичный XX-й век. Но не только к разнообразию незавершенных вариантов модернизационного процесса сводится оценка роли и места промышленной революции XIX в. в мировой истории. Гораздо важнее выявить ее геополитические и социальные последствия, получившие драматическое продолжение в веке XX-м.

2. Результаты и последствия промышленной революции. В XIX в. резко возросли темпы экономического роста. За 1870 – 1900 гг. мировое промышленное производство увеличилось в 4 раза.

Технический прогресс, опирающийся на научные открытия, впервые стал непосредственным фактором экономического развития. Новые технические изобретения и научные открытия последней трети XIX в. привели к созданию неизвестных до этого отраслей промышленности. Электротехника, химическая промышленность, машиностроение, нефтедобыча и нефтепереработка, автомобилестроение дополнили структуру промышленного производства развитых стран тогдашнего мира.

Экономика XIX в. развивалась циклически. Периоды производственной и деловой активности неожиданно сменялись годами спада и депрессии. Экономические кризисы являются неизменными спутниками капиталистического производства. Но если на ранней стадии модернизации они выражались в дефиците сельскохозяйственной продукции, то с конца 50-х гг. XIX в. – в нарушении равновесия между промышленным производством и платёжеспособным спросом. Отражая противоречивый процесс глобализации экономики, кризисы с этого времени стали приобретать международный характер.

Кризисы в XIX в. происходили весьма часто: 1825, 1837 – 1838, 1847 – 1848, 1857, 1866, 1873–1878, 1890 – 1893 гг. То есть экономику лихорадило примерно каждые 10–12 лет. Кризисы вызывали разорение огромного количества предприятий, возникала массовая безработица и обострение общественных отношений.

Ощущения неуверенности и нестабильности, трудности и лишения, испытывавшиеся обществом в периоды кризисов лежали на поверхности колоссальных социальных перемен под воздействием промышленной революции. Центр общественной жизни западного мира переместился из деревни в город. К 1900 г. в развитых промышленных странах городское население либо приблизилось по количеству к сельскому, либо превысило его.

Революционные изменения претерпела социальная структура. Сформировался класс промышленной буржуазии, представленной владельцами капиталов и средств производства. Возник промышленный рабочий класс (пролетариат), основным источником существования которого была заработная плата. Выросла численность так называемого среднего класса, имевшего стабильные, хотя и небольшие доходы от различных видов предпринимательской, коммерческой, интеллектуальной деятельности.

Указанные последствия промышленной революции в сочетании с неравномерным ее осуществлением в различных странах позволяют утверждать о принципиально новой ее фазе. Гуманитарное знание обосновало концепцию «второй промышленной революции». Сам термин впервые был введен в научный оборот британским социологом П. Геддесом в 1915 г., а концептуально эта эпоха исследована в трудах американского экономиста Д. Лэндиса в 1970-х гг. В отличие от первой индустриальной революции, начавшейся в Англии в конце XVIII в. и сделавшей эту страну «мастерской мира, новая индустриальная революция охватила всю мировую экономическую систему, породив не только новые технологии, но и радикально изменив геополитическую картину мира. Отныне капитализм становится глобальным не только с точки зрения единой коммерческой организации, но и как производственная, социальная, культурно-идеологическая система.

Во второй половине XIX в. существенно изменилось соотношение сил среди государств-лидеров. О себе заявляют новые державы, ставшие таковыми в результате проведенной модернизации (Германия, США, Япония, Италия). Разрыв между Англией и другими странами индустриального «центра» резко сократился, но разрыв между «центром» и мировыми «перифериями», напротив, стремительно рос.

Наконец, наступил очередной этап колониальной экспансии. Европейские державы приступили к завоеванию Африки, США активизировали свою политику в бывших испанских владениях (Филиппины, Куба, гавайские острова), интересы России и Японии столкнулись на Дальнем Востоке.

С точки зрения русской истории, ключевым является вопрос, почему царская Россия, активно участвовавшая в перечисленных процессах, в конечном счете потерпела крушение, тогда как Германия, США и Япония, позднее вошедшие в число ведущих держав, успешно модернизировались.

3.Успехи и противоречия политической модернизации. Необратимая поступь промышленной революции и утверждение капитализма в мире отнюдь не сопровождалось установлением политической стабильности в модернизированных странах. Их политическую систему можно представить в виде движения маятника: один режим сменяется другим, что отражает противостояние двух тенденций – консервативной и либеральной. Ни одна из них к концу XIX в. не одержала решающей победы, хотя в политическом курсе европейских держав накануне Первой мировой войны обнаруживается немало реакционных черт.

Наполеоновские войны (1797–1815), составившие целую эпоху европейской истории, изменили не только территориальную карту Европы, но и политический строй государств континента. Низвергались династии, устанавливались новые границы – и вместе с этим ломались устоявшиеся отношения и структуры традиционного общества.

Падение Наполеона во Франции и военное поражение империи положили начало периоду Реставрации. Ее дух определялись решениями Венского конгресса (1814–1815), в основу которых были положены принципы легитимизма и монархизма. Старые династии возвращались к власти (во Франции, Испании, Португалии, отдельных землях Италии и Германии), а поддержание реставрированных режимов гарантировалось системой «Священного союза», в котором ведущую роль играла Россия. Торжество реакции, отказ от всего, что несла с собой Французская революция, оказался непрочным.

С начала 1820-х гг. политическую жизнь европейских монархий захлестнула волна антиправительственных заговоров, восстаний и революций, высшей точкой которой были революционные движения 1848 – 1849 гг. во Франции, Австрии, Венгрии, Пруссии, Саксонии, Италии. Несмотря на то, что в большинстве из этих стран венценосным правителям удалось удержаться на троне, угроза существовавшему порядку была вполне реальной.

Многие современные историки склонны считать, что революции 1848 – 1849 гг. скорее затруднили либеральные реформы, чем ускорили их. В тех странах, где правительствам удалось сохранить контроль над ситуацией (Англия, Нидерланды, скандинавские государства), преобразования политической системы шли более успешно, чем например, во Франции или Австрийской империи.

При всей спорности такого подхода, несомненным фактом является переход к конституционализму в Европе именно в эпоху Реставрации. Как известно, правление, основанное на писаных конституциях, ведет свое начало со времен революций XVIII в. в Америке и Франции. С окончание наполеоновских войн конституции принимаются во многих европейских государствах – в Испании (1812), Португалии (1820), Бельгии и Швейцарии (1830). С середины XIX в. основной закон утверждается Данией, Нидерландами, Пруссией, Пьемонтом, Австрией, Сербией, Болгарией. Императорская Япония, проведя успешную социально-экономическую модернизацию, в 1890 г. принимает конституцию по прусскому образцу.

Большая часть европейских конституций унаследовала институты, уже проверенные практикой государственного правления в Англии и Франции: монарх, две палаты парламента, право народа участвовать в выборах, коллективная ответственность кабинета перед нижней палатой, несменяемость судей. Для избирательной системы XIX в. было характерно наличие различных цензов – имущественного, оседлости, образования. Отдельные категории взрослого населения вообще не имели права голоса (женщины, военные, учащиеся, национальные меньшинства и др.). Закрепляя консервативные формы общественно-политической жизни, европейские конституции XIX в. оказались недолговечными.

XIX столетие в Европе стало эпохой окончательного оформления и укрепления национальных государств. Нации обретали самостоятельность и самоопределение, несмотря ни на какие жертвы. Идея национального самоопределения в конечном счете изменила политический облик старого Света. В борьбе за создание независимых национальных государств на европейском континенте возникло несколько типов движений.

Во-первых, объединение Германии и Италии на основе преобладания государствообразующей территории (соответственно Пруссии и Рима).

Во-вторых, борьба за национальное самоопределение в составе империй – Российской, Австрийской, Османской, – которая к концу XIX в. реальных результатов не дала (за исключением образования Румынии, Сербии и Болгарии, отделившихся от Османской Турции), но приблизила распад многонациональных образований в следующем столетии.

В-третьих, сепаратистские движения отдельных народов, живших в централизованных государствах (баски в Испании, бретонцы во Франции, каталонцы в Испании, шотландцы в Великобритании).

Важнейшим явлением модернизации Европы и Северной Америки было оформление массовых политических партий современного типа. Степень их вовлеченности в общественную жизнь отражала сложность и многообразие политических режимов Запада. В Англии и США к началу XX в. сложилась двухпартийная система, в которой политическая борьба сводится к соперничеству двух партий, попеременно сменявших друг друга у власти. В США это были республиканцы и демократы, в Англии – консерваторы и либералы. В континентальных европейских странах преобладала многопартийная система, в основе которой лежало столкновение интересов различных социальных групп и слоев.

Во второй половине XIX в. оформились и многие общественные организации, выражавшие интересы отдельных групп и слоев населения. Особое место среди них занимали профсоюзные объединения. К концу столетия они представляли собой общенациональные организации, которые боролись за улучшение условий труда рабочих, участвовавших в политической борьбе и являвшихся инициаторами социальных реформ. Используя различные формы давления на правительства (стачки, демонстрации, кампании протеста), профсоюзы сумели добиться принятия законов, устанавливавших определенную продолжительность рабочего дня, налагавших на государство некоторые обязательства по социальному страхованию рабочих, поддержке здравоохранения и начального образования.

И все же к концу XIX в. маятник политической модернизации качнулся в консервативную сторону. Всеобщим явлением в функционировании механизма государственного строя ведущих стран стало ослабление роли парламента и фактическое преобладание исполнительной власти. В Англии, например, подавляющее большинство биллей принимались на заседаниях кабинета, который монополизировал право законодательной инициативы. В США расширение исполнительной власти выражалось в возвышении президента, возглавлявшего здесь правительство. Это происходило за счет «президентского вето», посредством издаваемых президентом «исполнительных приказов», фактически приравниваемых к законам и т.д. Такого рода нормотворческая деятельность стала называться «делегированным законодательством». Считалось, что парламент «делегирует» правительству часть своих полномочий, наделяя исполнительную власть правом издавать нормы «в развитие закона».

Типичной чертой являлось также усложнение государственного аппарата. Учреждение новых ведомств неуклонно вело к резкому увеличению численности чиновников: в 1871 г. в Великобритании их насчитывалось 54 тыс., в 1914 г. – уже 281 тыс. Структуры исполнительной власти все меньше подвергаются контролю со стороны парламентов, их деятельность приобретает непубличный, закрытый от общества, характер.

Такая концентрация средств и полномочий в руках правительства, по мнению В.В.Леонтовича, известного исследователя политической мысли, «поощряла возникновение диктатурных форм правления и тиранической государственной власти».

4. Общественно-политическая мысль XIX в. Общественно-политическая жизнь Западной Европы в XIX в. проходила под знаком дальнейшего утверждения буржуазных порядков. Не удивительно, что идеологические течения того времени определяли свое отношение к этому историческому процессу.

Ведущим политико-идеологическим течением на протяжении XIX в. был либерализм. Либерализм как самостоятельное идеологическое течение сформировался на базе политической философии английских просветителей Д. Локка, Т. Гоббса, А. Смита в конце XVII—XVIII вв. Связав свободу личности с уважением основополагающих прав человека, а также с системой частной собственности, либерализм положил в основу своей концепции идеалы свободной конкуренции, рынка, предпринимательства.

Либерализм– это идеология, провозглашающая признание политических и экономических прав индивида в рамках законов, которые являются обобщением естественных потребностей и неотчуждаемых прав людей на жизнь, свободу, имущество, безопасность, порядок. Либерализм предусматривает такое устройство общества и властных механизмов, когда свободная конкуренция и рынок ограничивают роль государства в жизни общества.

Системообразующими принципами либерализма являются следующие: 1) естественное равенство людей; 2) наличие и гарантия неотчуждаемости таких прав человека, как право на жизнь, свободу, собственность; 3) верховенство закона, его обязательность для всех; 4) договорный характер отношений государства и граждан, предусматривающий их взаимную ответственность; 5) демократический политический режим, предоставляющий всем гражданам равные права избирать и быть избранными; 6) наличие развитого гражданского общества и гарантий невмешательства в частную жизнь; 7) конституционализм, предусматривающий ограничение законодательной и исполнительной власти посредством системы разделения властей.

На протяжении значительной части XIX в. либерализм выступал в качестве ведущей доктрины, обозначавшей цели и направления политических реформ. Крупнейшими его теоретиками были Бенжамен Констан, Алексис де Токвиль, Генри Спенсер, Иеремия Бентам, Джон Стюарт Милль.

Политический либерализм подразумевал ограничение всевластия государства, конституционализм и парламентаризм, соблюдение индивидуальных прав и свобод, создание отвечающей духу времени судебной системы. В Англии значительно раньше, чем в других странах континента, парламент стал играть роль институированного диалога власти и общества, барометра общественного мнения, а в течение XIX в.эволюция представительной системы произошла в Европе повсеместно. И хотя специфика представительных учреждений была обусловлена политической и культурной традицией той или иной страны, общим явился переход от сословного представительства к парламенту современного типа.

Если политический либерализм рассматривать как меру зрелости буржуазного общества, то консолидация либеральной системы приходится на последнюю треть XIX в. Более того, при определенных условиях либеральная идеология могла приобретать и революционный характер. Подчеркивая свою преемственность с идеями Просвещения, либералы пр