Российское государство и православная церковь в XVII в. Церковный раскол.

XVII столетие считается одной из переломных эпох европейской истории, когда ее течение совершило крутой поворот от изживших себя феодальных порядков старого режима к новому общественному строю – капитализму. Новая эпоха, характеризовавшаяся особым развитием первой формы буржуазных производственных отношений («мануфактурного капитализма»), заявила о себе вначале только в передовых в общественно-экономическом отношении странах – Голландии и Англии. Совершившиеся здесь революции привели к становлению раннебуржуазных государств, в которых господствующее положение наряду с дворянством принадлежало верхушечным слоям торговой и финансовой буржуазии.

В остальной части континента развитие шло в противоположном направлении – резкого усиления позиций абсолютизма, которому удалось, опираясь на вновь созданные постоянные армии и строго централизованную бюрократию, ликвидировать сепаратизм феодальных магнатов, восстановить и законсервировать крепостнические формы поземельных отношений.

XVII столетию принадлежит особое место и в истории России. Традиционно его связывают с эпохой перехода нашей страны от средневековья к новому времени. Приняв груз проблем от беспокойного Московского царства, отягощенного Смутой, XVII век дал простор развитию совершенно новых и сложных социальных процессов. Поэтому так неоднозначно его определение в общественном сознании.

Глубокими и необратимыми в XVII в. были перемены в духовной жизни европейских народов. Наиболее крупным интеллектуальным сдвигом стала секуляризация взглядов европейцев как на природу, так и на общество: утверждение естественно-научной системы воззрений, базирующейся на достижениях математики и механики.Суть этого эпохального переворота в общественном сознании европейцев наиболее ярко проявилась в научных трудах И.Ньютона и Дж.Локка.

1. Английская революция и начало мировой гегемонии Британии. Английская революция середины XVII в. занимает особое место в этой переломной эпохе. Драматические события, развернувшиеся на Британских островах в 1640–1689 гг., ознаменовали собой первую социальную революцию европейского масштаба, провозгласившей политические принципы нового буржуазного общества, шедшего на смену феодальному старому порядку.

Революция приняла форму конфликта исполнительной и законодательной властей (парламент против короля Карла Стюарта), вылившегося в гражданскую войну, в течение которой погибло около 100 тыс. человек. Потерпевший поражение Карл I был казнен 30 января 1649 г. Англия провозглашалась республикой. Один из лидеров революции Оливер Кромвель принял титул «лорда-протектора», то есть защитника парламента, а по существу стал военным диктатором. После его смерти (1658) режим протектората сменился реставрацией монархии (1660–1689) и восшествием на престол голландского штатгальтера Вильгельма Оранского. В 1689 г. становится законом Билль о правах, ограничивавший права короля и закрепивший всю законодательную деятельность за парламентом. Согласно «Трехгодичному акту» 1694 г., английская корона отныне передавалась на условиях, продиктованных парламентом. Наконец «Акт о престолонаследии» 1701 г. устанавливал, что издавать законы в стране имеет право только парламент. В этом документе также определялась дальнейшая судьба английской короны после смерти Вильгельма III. То есть на рубеже XVII –XVIII вв. в Англии устанавливался режим ограниченной (конституционной) монархии.

Английская революция представляла собой победу нового строя, буржуазной собственности над феодальной. В стране провозглашалась свобода торговли и предпринимательства, открывался путь к промышленному перевороту. С этого момента начинается стремительный экономический взлёт Англии и превращение ее в могучую мировую державу.

Уже в начале 1670-х гг. Англия покончила с гегемонией Голландии в европейском хозяйстве. Чтобы осознать всю значимость этого достижения, следует представить, какое место занимали Соединенные провинции в международной торговле того времени. Голландия вплоть до середины XVII века прочно удерживала господствующее положение в мировой экономике (мануфактура, рыболовство, торговля, транспорт, финансы). Среди отраслей перерабатывающей промышленности особенно выделялась текстильная. О том, насколько голландский шерстяной промысел превосходил английский, свидетельствует тот факт, что завершающие операции по изготовлению английского сукна – окраска и отделка – производились не в Англии, а в Голландии, что влекло за собой потерю 40 % стоимости готового продукта в пользу последней. Тем не менее Голландия, экономика которой служила предметом удивления и казалась недосягаемым образцом даже для шедшей в XVII в. во втором эшелоне хозяйственного развития Англии, – не стала колыбелью промышленного переворота, а Англия стала. В чем же причины этого парадокса?

Одна из причин утраты Голландией своего экономического лидерства коренилась во внутренней структуре ее хозяйственной системы. Нидерланды обладали скудными внутренними сырьевыми ресурсами. Еще в XVII в. было замечено, что Голландия «одалживает» свою мануфактуру, так как она почти целиком зависит от доставки сырья для нее из-за границы. Другими словами, перед нами образец развитой промышленности, полностью зависевшей от выгодно сложившихся международных условий и морского могущества страны. Ахиллесову пяту голландской экономики хорошо сознавали правящие силы на Британских островах. В 1651 г. Англия бросила вызов Голландии изданием так называемого «Навигационного акта», который предписывал импортировать все товары в свою страну исключительно на английских судах. Позднее в ходе англо-голландских войн морское могущество Соединенных провинций было окончательно сокрушено.

Однако решающими факторами столь быстрого превращения страны «второго эшелона» в страну-гегемона были процессы внутреннего характера. Англия пережила ломку феодальной социально-экономической структуры задолго до своей революции XVII в., причем ломку, неизмеримо более радикальную, чем какое-либо европейское государство.

Прежде всего Англия опередила Голландию в перестройке аграрных отношений в соответствии с требованиями капиталистического способа производства. Именно в аграрном перевороте следует искать истоки успехов капиталистического уклада Англии. Этот переворот создал уникальный тип крупного землевладельца, который ориентировался на получение не только земельной ренты, но и прибыли в качестве предпринимателя. Столь же важно значение для продвижения английской экономики по капиталистическому пути наличие слоя малоземельных и безземельных сельских жителей – жертв огораживаний. Являясь неисчерпаемым резервом дешевой рабочей силы, они сыграли важную роль в привлечении мануфактурного производства в деревню, в расцвете рассеянной мануфактуры, свободной от цеховой регламентации.

Обрабатывающая промышленность Англии, в отличие от Голландии, обеспечивалась местным сырьем. Кроме того страна обладала собственным сырьем для металлургии, и прежде всего для выплавки железа. Когда каменный уголь пришел на смену древесному, путь к промышленному перевороту на Британских островах был открыт.

Нельзя не учитывать емкость английского внутреннего рынка, объяснявшаяся не только общественным разделением труда в рамках каждого из районов и в стране в целом, но и наличием огромной массы населения, нуждавшейся во многих изделиях, которые в других странах производились самостоятельно – каждое в своем дворе. Дело в том, что в Англии у этой массы уже не было собственного двора.

Наконец, и политическая система Англии конца XVII в. была гораздо лучше, нежели в Голландии, приспособлена для осуществления внешнеторговой экспансии. В результате буржуазной революции в Англии утвердилась унитарная структура власти в противовес федеральной структуре Соединенных провинций. Особенностью английской государственности стало сосредоточение всей полноты власти в центре и на местах в руках предельно узкой прослойки крупных собственников.

Вывод из истории драматического соперничества Англии и Голландии очевиден: в середине XVII столетия началась новая фаза переходной эпохи от феодализма к капитализму, фаза, которая потребовала от страны, воплощавшей лидерство в этом процессе, не столько посреднической функции в торговле, сколько владения собственной мануфактурой, способной ответить на запросы все расширявшихся европейского и мирового рынков.

2. Экономика и социально-политическая жизнь Европы в XVII в. Победоносная буржуазная революция в Англии сделала весь процесс перехода от феодализма к капитализму в общеевропейском масштабе необратимым. В результате на северо-западе Европы сформировался регион (к которому наряду с Англией принадлежала и Голландия) новой, капиталистической цивилизации, новый центр притяжения мировой экономики и политики. Исходившие от него импульсы распространялись на остальную Европу, пребывавшую в основном еще во власти старого порядка. Между тем влияние, оказывавшееся капиталистическим ядром Европы на феодальные структуры различных стран континента, было по своим последствиям различным. Если в одних странах оно содействовало укреплению и расширению уже существовавшего здесь капиталистического уклада при одновременном укреплении феодально-абсолютистского режима (классическим примером является Франция), то в других странах, а таких было преобладающее большинство, оно способствовало консервации феодальных структур, движению вспять.

Специфическая особенность эволюции Франции в XVII веке заключалась в том, что в обмен на покровительство капиталистическому укладу, сформировавшемуся на северо-востоке страны, абсолютная монархия получила от его представителей в среде бюргерства и дворянства достаточно не только материальных, но и административных средств для преодоления затяжного политического кризиса 1648–1653 гг. (Фронда) и продления старого порядка еще на полтора столетия. Новый расцвет французского абсолютизма при Людовике XIV (1643–1705) свидетельствовал не только о живучести феодальных структур в этой стране, но и о том, что на определенной стадии своего становления капиталистический уклад на время содействует укреплению старого порядка, в лоне которого он складывался.

В таких регионах, в которых генезис капитализма оказался к XVII веку обратимым, как Испания, Юго-Западная Германия, Северная Италия, с гибелью мануфактуры товарно-денежные отношения свелись к узкому внутреннему рынку, обслуживавшему в значительной мере нужды феодальной и патрицианской верхушки общества.

Самой парадоксальной оказалась реакция на возникновение европейского капиталистического рынка социальных структур центральных и восточноевропейских регионов (Заэльбской Германии, Польши, Прибалтики, Чехии и Венгрии). Землевладельческие сословия в этих странах оказались настолько влиятельными, что в ответ на расширившуюся на Западе емкость хлебного рынка они ввели при содействии аппарата государства барщинную систему хозяйства, нацеленную на производство в больших объемах зерна, предназначенного для вывоза на западноевропейские рынки. Это был откровенно реакционный поворот – от господствовавших здесь натуральной и денежной форм ренты к наиболее открытой форме феодальной эксплуатации крестьянства. Феномен этот, названый «вторым изданием крепостничества», являлся признаком вырождения и разложения феодального способа производства.

Столь же пестрой была политическая карта Европы. Вестфальский мир 24 октября 1648 г. завершил Тридцатилетнюю войну. «Священная Римская империя германской нации» стала фикцией, а Германия оказалась разделена на 350 независимых государств, подавляющее большинство которых имело микроскопические размеры. Была признана Швейцарская конфедерация, причем каждый из 13 ее кантонов имел государственный суверенитет. Вестфальская система закрепила два краеугольных положения международного права: впервые был провозглашен приоритет государственного суверенитета, а принцип силы стал главным во внешних спорах между государствами.

Раннебуржуазный регион был пока единственным, в котором государственность была приведена в соответствие с социальной структурой, присущей мануфактурной стадии развития капитализма. Напротив, для большей части континента характерным было укрепление абсолютизма. Тем не менее установление политической системы буржуазной цивилизации в Голландии и Англии обострило расстановку военно-политических сил в Европе. Абсолютистским режимам остальной Европы, в различных вариантах воплощавшим единовластие земельной ренты, был брошен вызов. Если к этому добавить конфессиональный раскол континента на страны протестантские и страны римско-католические, то станет очевидным, коль сложными и противоречивыми являлись социально-политические процессы в Европе XVII столетия.

Сам же расцвет абсолютизма в Европе во второй половине XVII в. нуждается в ряде оговорок. Во-первых, этот процесс наступил после более или менее затяжного кризиса системы абсолютизма, сопровождавшегося революционными взрывами в ряде стран, которые завершились крушением ее в одних странах и установление застойных форм абсолютизма в других. Во-вторых, абсолютизм устанавливался только в тех случаях, когда он, сохраняя феодальные основания публичной власти, получал в капиталистическом укладе хозяйства дополнительный источник материальных ресурсов, необходимых для содержания постоянной армии, централизованного административного аппарата и дорогостоящего королевского двора.

Несмотря на внешнее укрепление абсолютизма, с неотвратимостью наступало время его нисходящей стадии, когда он во все большей мере зависел от поддержки со стороны влиятельных слоев буржуазии.

3. Создание крепостнической системы в России. В России XVII в. происходили глубокие внутренние перемены, связанные как с формированием крепостнического режима, так и с зарождением и ростом капиталистических явлений, характеризующих сущность нового периода русской истории. При всех особенностях и различиях Россия в социально-экономической сфере развивалась в том же направлении, что и другие европейские страны. Однако эта общность проявлялась в весьма ограниченном пространстве.

В контексте общего для Европы XVII в. экономического процесса – становления мануфактурного капитализма и складывания европейского рынка – Россия примыкала к наиболее отсталой хозяйственной зоне, именуемой «регионом крепостного права». Наряду с Россией в эту зону входили территории к востоку от Эльбы – германские земли, Чехия, Венгрия, Польша, Прибалтика. Важно отметить, что к началу генезиса капитализма в странах Западной Европы феодальные отношения в этом регионе характеризовались теми же чертами, что и на Западе. Здесь не было сколько-нибудь значительных доменов и, следовательно, центром сельскохозяйственного производства оставался крестьянский двор. Крестьянству в этих странах принадлежала преобладающая часть обрабатываемой земли. Основными формами крестьянских повинностей оставались платежи деньгами или натурой. Что же касается барщинных повинностей, то они являлись эпизодическими и сводились к нескольким дням в году. И наконец, основная масса земледельцев жила в условиях личной свободы.

Когда в странах Западной Европы начал складываться капиталистический уклад и в связи с пролетаризацией значительной части их населения возник обширный рынок сельскохозяйственных продуктов, который не удовлетворялся местными ресурсами, феодалы в регионе к востоку от Эльбы увидели в этом свой шанс – их ожидала роль экспортеров хлеба в страны Запада. Они приступили к формированию за счет крестьянского землевладения и общинных угодий обширных домениальных хозяйств, требуя от живущих на данной территории земледельцев барщинных повинностей. За барщиной следовало прикрепление крестьян к поместьям, то есть крепостничество. Эта тенденция, наметившаяся уже в конце XIV в., окончательно и в классических формах определилась в XVII столетии.

Социально-экономическое развитие России с конца XV в. с точностью воспроизводило указанную тенденцию. С завершением объединения русских земель вокруг Москвы и образованием централизованного государства создавалась поместная система хозяйства. В течение XVI – первой половины XVII вв. наблюдались процессы правового сближения поместья с вотчиной и расширения владельческих прав феодалов. Опричнина и Ливонская война серьезно подорвали хозяйственную жизнь страны, вызвали массовые потоки бегства земледельцев от своих господ на окраинные территории. Ответной реакцией власти на эту вынужденную миграцию производительного сословия стал законодательный запрет на право перехода крестьянина от одного хозяина к другому.

В 1581 г. правительство Ивана Грозного принимает указ о «заповедных летах», запрещавший на неопределенное время правило «Юрьева дня», согласно которому крестьянин мог в течение двух недель покинуть землю феодала, заплатив тому компенсацию за уход и имевшиеся долги. Пока на царском троне восседал Федор Иоаннович усилиями Бориса Годунова в 1597 г. введен указ об «урочных летах», предоставлявший помещикам 5-летний срок для поиска и возвращения беглых крестьян в свои хозяйства. Указом царя Василия Шуйского 1607 г. срок был увеличен до 15 лет. С тех пор вожделенной мечтой землевладельческого сословия России являлось объявление сыска бессрочным. Соборное Уложение 1649 г. удовлетворило это требование феодалов, прикрепив крестьян к их земле.

Закрепощение российского крестьянства, превращение его труда из свободного в подневольный отражали изменения в структуре российского экспорта, произошедшие с XVI по первую половину XVII вв. Если во времена Ивана Грозного предмет вывоза из России в западноевропейские страны составляли мех, воск, пенька, корабельный лес, то с 1630-х гг. ведущим российским товаром на европейском рынке становится зерно. Хотя с появлением английских и голландских колоний в Северной Америке спрос на поставки из России постепенно снижается, характер восточноевропейской торговли в XVII в. радикально меняется: вывоз зерна выходит на первое место, оттесняя традиционное сырье.

Таким образом, крепостничество в XVII в. не только не исчезло под напором мануфактурного капитализма, но, напротив, укрепилось. «Вторичное издание крепостничества» вовсе не свидетельствовало ни о слабости капиталистического уклада, ни о «феодальной реакции» или возврате к прошлому. Речь идет о новых формах аграрной организации и принуждения. В условиях генезиса капитализма в странах Европы и обусловленного им характера международного обмена восточноевропейскому региону выпала роль продовольственно-сырьевого придатка. Крепостничество было не пережитком средневековья, а порождением нового времени. Более того, закрепощение крестьян, как и рабство в Америке, стимулировало развитие рыночных отношений и предпринимательства.

За очевидными интересами российской власти и помещиков стояли менее очевидные, но не менее значительные интересы торгового капитала, как зарубежного, так и отечественного. Этот торговый капитал определял вектор экономического развития страны, и он же нуждался в использовании подневольного труда. Символично, что первая мануфактура в России, на которой использовался труд крепостных рабочих, принадлежала выходцам из Западной Европы. В 1637 г. датчанин Петр Марселис и голландец Филимон Акема, расширив свои оружейные заводы близ Тулы, столкнулись с дефицитом рабочей силы и обратились к российскому правительству с просьбой «приписать» к заводам крестьян. Власти пошли навстречу предпринимателям. Две дворцовые волости были приписаны к тульским предприятиям. Так именно «цивилизованные» западные инвесторы заложили основу того, что в последующие времена считалось специфически русской варварской формой организации производства – использовании крепостного труда в промышленности.

4. Российское государство в XVII веке: от сословно- представительной монархии к абсолютной. Со смертью сына Ивана Грозного царя Федора (6 января 1598г.), последнего из династии Рюриковичей, Россия на полтора десятилетия погрузилась в пучину бунтов, междоусобиц, иноземных вторжений. На Руси настало «Смутное время» (1598–1613). Современная историческая наука в оценке этого события использует понятие «системный кризис», под которым разумеется перерыв в функционировании какой-либо системы, достигшей своего предела и исчерпавшей ресурсы и смысл существования.

Смута была вызвана всеобщим недовольством населения правлением Ивана Грозного. Поводом к ней послужило пресечение династии Рюриковичей с последовавшими затем попытками ее восстановления путем самозванства. Коренной причиной кризиса следует считать борьбу различных группировок внутри господствующего сословия за власть в условиях разложения политической системы России, сложившейся в XVI в.

«Смутное время» не могло не оставить глубокого следа в общественно-политической жизни России. Целесообразно говорить о ряде последствий Смуты для общественного развития России в XVII столетии.

Во-первых, объектом социального протеста, лежавшего в основе Смуты, являлось не самодержавие, а практические способы его истолкования (самозванство, выборная монархия). Самодержавие как политический режим осталось незыблемым, а демократическим тенденциям не суждено было прорасти на русской почве.

Во-вторых, со времени Смуты в русскую политическую культуру вошло важнейшее понятие – государство. До этого государство ассоциировалось исключительно с «природным» государем как представителем правящей династии, имевшей божественное происхождение. Оно выглядело как нечто вторичное, производное от унаследованного царем права владеть своей «отчиной». В эпоху Смуты, когда царей стали выбирать, в народное сознание проникла мысль о том, что вторично не государство, а государь и династия. После 1613 г. не только феномен государя-вотчинника, но и феномен государя, приравниваемого к Богу, станет невозможным.

В-третьих, существенно изменился состав правящего сословия. Ведущие позиции боярской аристократии были подорваны. Со сменой династии ушли в прошлое последние остатки родового правления в виде удельных княжеств и автономных вотчин, которыми наделялись при Рюриковичах ближайшие родственники московских государей. Место прежней элиты заняли провинциальное дворянство и городская буржуазия.

Династии Романовых, принявшей страну после Смуты, предстояло восстановить и укрепить поколебленную государственность, обеспечить внутреннюю стабильность и технологическую конкурентоспособность на внешней арене. Решая эти задачи, Романовым с самого начала приходилось осуществлять преобразования, которые задали вектор развития России на столетия вперед, предопределив как ее последующие достижения, так и трудности, с которыми она столкнется и которые, в конечном счете, окажутся неодолимыми.

Политику первых Романовых, а к ним принято относить царей Михаила Федоровича (1613 – 1645), Алексея Михайловича (1645 –1676) и Федора Алексеевича (1676 – 1682), можно рассматривать как цепь попыток верховной власти преодолеть социокультурный раскол русского общества, весь трагизм которого проявился на рубеже XVI–XVII вв. Преодоление раскола виделось Романовым не в разделении властных функций между царем и другими институтами, а в укреплении никем не отмененной самодержавной власти в условиях, когда инерция Смуты была еще чрезвычайно сильна.

В политико-властной конструкции самодержавия не находилось места Земскому собору. В 1613 г. орган, возведший Михаила Романова на престол, получал право на управление страной вместе с царем. Все решения верховной власти были продуктом совместной деятельности царя, Боярской думы и Земского собора и обнародовались как постановления «всей земли». Один только факт, что в течение первых десяти послесмутных лет (1613 – 1622) Земский собор работал на постоянной основе, свидетельствует о реализации идеи всеобщего согласия, которая вдохновила народ на воссоздание государственности. Этот новый способ правления в стране не прижился. Идеал всеобщего согласия отступил перед идеалом авторитарным по причине того, что на замену самодержавия он изначально не претендовал. Он был альтернативой Смуте и безвластию, а не отечественной политической традиции. С 1623 г. Земские соборы перестали созываться регулярно, а после 1653 г. фактически прекратили свое существование.

На протяжении XVII в. происходили централизация и бюрократизация государственного управления. Количество приказов возросло до 70, численность чиновников – в пять раз. При Алексее Михайловиче вся администрация контролировалась через его личную канцелярию – Приказ Тайных дел. И хотя во времена Федора этот приказ был упразднен, усиление верховной власти выражалось в снижении роли боярских семейств в функционировании бюрократической системы.

На местах прекратили функционировать выборные органы управления, на исходе Смуты сыгравшие важную роль в военной самоорганизации населения. Над этими органами были поставлены воеводы, которые назначались Москвой и концентрировали в своих руках всю военную и гражданскую власть. Постоянной проблемой государства являлась коррумпированность чиновничества. Ведя борьбу с лихоимством и неправым судом приказных людей, воевод и наместников, правительство Романовых периодически обновляло систему местного управления. В 1645г. были учреждены так называемые разряды – территории, объединявшие несколько уездов и возглавлявшиеся воеводами. И хотя с 1661г. управление на местах поручалось губным старостам, а всех воевод отправили в столицу, реформа 1679–1681гг. восстановило воеводское управление в разрядах, число которых сокращалось до девяти.

Выборный статус Романовых – Алексей Михайлович, как и его отец, был избран Земским собором – не являлся статусом сакральным, что снижало авторитет царя в глазах народа. Компенсацией отсутствовавшей сакральности и стал для новой династии принцип законности – роль, которую власти на Руси исполнять еще не приходилось. В 1649 г. Земский собор утвердил Уложение, которое подводило юридический фундамент под здание российского абсолютизма. Прежде всего Соборное уложение ставило под защиту закона вершину этого здания – царя. Вводилось понятие государственных преступлений, согласно которому каралось смертью не только действие, направленное против государя, но и намерение совершить его.

Соединение в лице воевод военных и гражданских функций означало, что милитаризация становилась принципом и способом государственного управления. Преобразования в армии часто переплетались с административными реформами. Суть военной реформы XVII в., растянувшейся на десятилетия, сводилась к приспособлению территории и населения Московского государства к регулярной воинской службе. Дворянское ополчение и стрелецкие полки в армии Романовых сохранялись, но все более важную роль выполняли полки «иноземного строя» – солдатские (пехота), драгунские (кавалерия) и рейтарские (смешанные). В 1630 г. иноземные (т.е. регулярные) полки составляли 3% московского войска, в 1651 г. – 18%, в 1679 г. – 81%.

Для пополнения своей доходной части государева казна в XVII в. вводила всевозможные виды налогов – от принудительных займов до прямых поборов. Принимая во внимание расстройство финансовой системы государства в условиях длительной войны с Польшей (1654–1667), администрация царя Федора пошла на беспрецедентную в истории фискальной политики России меру: вместо многочисленных налогов (которые надо было платить в разные приказы) с 1679 г. собирался один – стрелецкие деньги, а единицей обложения объявлялся двор. При этом власть прощала прежние недоимки и снижала оклад в целом.

5. Российское государство и православная церковь в XVII в. Церковный раскол. Другая линиясоциокультурного раскола русского общества вырисовывалась в духовной сфере. Традиционное сознание в первой половине XVII в. подверглось двоякому воздействию. С одной стороны, «бунташная» активность низов периода Смуты трансформировалась в городские восстания и проявления смеховой культуры (лицедейство, скоморошничество), с другой – российскую элиту достигла волна вестернизации. Осознав необходимость заимствовать у Запада его технологические достижения, московские власти вынуждены были приглашать в страну все больше заграничных специалистов. Но, как всегда бывает в таких случаях, вместе с мастерством русские стали перенимать у иностранцев их культуру, воплощенную в европейском образе жизни. Европейский быт, одежда, формы развлечений, проникавшие в русскую повседневность, отторгались православным сознанием и вызывали протест у благочестивых поборников истинной веры.

Ответом властей на эту новую ситуацию стали попытки нейтрализовать вестернизацию укреплением веры и церкви, выстраиванием, наряду с государственной «вертикалью власти», вертикали духовной. Система мер, получившая название «воцерковление, вводилась в военно-приказном порядке. Царь Алексей Михайлович приказывал воеводам, чтобы они силой заставляли ратников исповедоваться. Церковный брак объявлялся единственно законным. Специальными постановлениями запрещались игры в карты и шахматы, пение «бесовских» песен, кулачные бои, ношение масок и др.

Разумеется, из этого ничего не получилось – страну нельзя заставить жить по монастырскому уставу. Тем не менее власть не осознавала утопичность своего намерения. Первые Романовы жили еще в другом измерении: вынужденные двигаться по пути вестернизации, они пытались совместить ее с верностью отечественной идеологической старине.

Однако в церковной реформе, инициатором которой, как видим, выступила светская власть, была и другая, быть может, более значимая цель – усиление православной церкви, ее роли в государственной жизни. С окончанием Смуты был запущен беспрецедентный для Руси процесс слияния царской и патриаршей власти. Патриарх Филарет (отец царя Михаила Романова) наделялся статусом «великого государя», равнозначного царскому, и фактически управлял страной вплоть до своей смерти (1633). Такой же титул государь Алексей Михайлович пожаловал патриарху Никону, избранному первосвященником 25 июня 1652 г.

Царя и патриарха сближала идеологическая платформа. Оба исходили из того, что новые веяния в повседневной жизни народа можно заблокировать строжайшей религиозной регламентацией. Но отсюда никакого церковного раскола еще не проистекало. Его истоки восходили к воодушевлявшей царя и патриарха идеи «превращения русского царства во вселенское», что предполагало возвышение русской церкви до бывшего уровня византийской, превращение ее в центр всего православного мира. Формула «Москва – третий Рим» обретала иное смысловое измерение. Она становилась универсалистской имперской идеологией. Но мотивы Алексея Михайловича и Никона при этом существенно различались.

В глазах царя превращение национальной церкви во всемирную выглядело важным средством международного статуса России, укрепления позиций выборного самодержавия внутри страны. Никон, разделяя положение о верховенстве духовной власти над светской, по аналогии с католическим Римом намеревался создать институт своего рода православного папы.

Чтобы стать центром православия, для начала хотя бы по отношению к присоединенной Украине, Москва должна была предложить приемлемый для всех церковный канон. Требовалось внести изменения в богословскую риторику и обрядовую практику, практикуемых в русском православии со времен Киевской Руси. Никон предпринял энергичные меры по исправлению духовных книг и обрядности в соответствии с общеправославным византийским образцом.

Нововведения, предпринятые владыкой, касались преимущественно обрядовой сферы православия: вместо двуперстного крестного знамения вводилось троеперстное; допускались только поясные поклоны и запрещались поклоны стоя на коленях; «Аллилуя» отныне произносилась только трижды; во время крестного хода предписывалось двигаться не по солнцу, а против него; во время богослужения в храмах запрещалось «многогласие» и устанавливалось «единогласие» (последовательное чтение и пение различных религиозных текстов и молитв).

Помимо проведения «большой справы» Никон постоянно контролировал государственную жизнь. Без доклада патриарху не решалось ни одно дело Боярской думы, члены которой побаивались владыки. Большое внимание первосвященник уделял приращению церковных имуществ: расширил земельные угодья, основал несколько монастырей, широкими жестами жертвовал на богадельни и тюрьмы. Никон чувствовал за собой поддержку высшего духовенства, раздраженного мерами правительства по ограничению привилегий и доходов церкви.

Едва ли не впервые в истории русского государства церковь в лице патриарха оспаривала верховенство светской власти над духовной. Но в своей политике Никон не имел никаких шансов на успех. Идея православного папы, стоящего над светскими правителями, противостояла одновременно и общему историческому вектору эпохи, и традиции – как русской, так и византийской.

Со временем царь начал тяготиться постоянной опекой патриарха. Недовольство государя разжигали многочисленные враги Никона и его инициатив. Летом 1658 г. произошел разрыв царя Алексея с Никоном. Государь не явился на утреннюю службу, а оскорбленный архипастырь публично объявил о том, что оставляет патриаршество и удаляется в Воскресенский монастырь. В результате священники были вынуждены вернуться к службе по старым канонам, а в обществе усилилась тяга к старой вере. Во главе противников обновления обрядовой практики встал протопоп Аввакум, фанатично изобличавший никонианскую «ересь».

Но царь оставался убежденным поборником церковной реформы и не желал возвращения к прежним обычаям. 12 декабря 1666 г. на Большом церковном соборе Никон был лишен патриаршего сана, осужден и сослан в Ферапонтов монастырь. Высшее собрание церковных иерархов созывалось прежде всего для суда над противниками реформы. Всех, кто не признавал исправлений, введенных в богословских книгах, церковный собор 1666 г. назвал раскольниками и еретиками. Но приверженцы «старой веры», возглавляемые Аввакумом, в свою очередь объявили еретиками реформаторов, а себя стали называть старообрядцами (или староверами). Кульминацией борьбы за «прежнюю веру» явился бунт монахов Соловецкого монастыря 1668–1676 гг. Тогда государство от увещеваний и ссылок раскольников перешла к жестоким репрессиям. Восстание Соловецких чернецов было подавлено, а 14 апреля 1682 г. Аввакума и его сподвижников сожгли в тюрьме Пустозерского монастыря.

Церковный раскол являл собой величайшую духовную трагедию русского общества XVII в. В результате реформы Никона русское православие раскололось на две церкви – старообрядческую и официальную. Это разделение положило начало дальнейшему распаду общества на религиозной почве, выразившемуся в противопоставлении светской культуры духовной, полному подчинению церкви государству. Раскол также выявил исчерпанность прежних ресурсов, позволявших первым Романовым сохранять авторитарную модель управления. Стремление усилить государственную «вертикаль власти» вертикалью духовной было равнозначно стремлению выстроить повседневную мирскую жизнь по уставу монашеского ордена. Идея вселенского православного царства оказалась утопией. Отсюда следовало, что власть от самого этого устава должна отказаться и найти ему замену. Она найдет его в уставе воинском.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ