Эволюция общественно-политической мысли России в XIX в.

Революционная эпоха, в которую Европа вошла еще при жизни Екатерины II, не поколебала устойчивости российской самодержавной государственности. Прочность авторитарной власти проявилась и значительно укрепилась в победоносной войне с порожденным Французской революцией Наполеоном. Европейская революционная волна не только не захлестнула Россию, но и сделала ее главным оплотом европейского консерватизма.

Международные амбиции России, ставшие прямым следствием ее главной роли в освобождении континента от Бонапарта, в конечном счете привели к тому, что именно консервативная Европа против нее и объединилась. В Крымской войне страна оказалась без союзников. Но эта война выявила гораздо более существенное – исчерпанность ресурса тех культурных и технологических заимствований, которые были осуществлены Петром I.

Европа к тому времени далеко продвинулась по пути научно-технологических инноваций, новый импульс которым был дан промышленной революцией. Россия же успела отстать на целую эпоху. Несмотря на начавшийся в стране промышленный переворот, Россия развивалась намного медленнее, чем Европа, остававшаяся лидером инноваций, что и выявилось во время войны. После этого реформы стали неизбежными. Однако в середине XIX в. они не могли быть вторым изданием петровского тотального закрепощения и милитаризации общества. Они могли быть только завершением раскрепощения и демилитаризации, распространением личной свободы на крестьянское большинство.

Либеральные реформы Александра II реанимировали процесс российской модернизации, затормозившийся во времена николаевского застоя. Однако инерция самодержавно-крепостнической системы оказалась настолько сильной, что по истечении двух десятилетий обновления российского общества в буржуазном направлении в стране сложилась ситуация не только кризиса политики реформ, но и цивилизационного тупика.

Хотя авторитарная власть отводила российскому обществу роль лишь объекта проводившихся преобразований, постепенно в политическую жизнь страны пореформенной эпохи вовлекались все более широкие социальные слои. Участниками напряженных и трудных отношений общества с властью становятся не только представители либерального дворянства, но и демократическая интеллигенция. Ее разночинная основа во многом предопределила конфликтность общественно-политической атмосферы второй половины XIX в. Самодержавие, столетиями создававшее систему, не допускавшую какого-либо осуждения своих действий, обрушило на возникших оппонентов могучий репрессивный аппарат. При этом охранители имперских устоев, желая уничтожить крамолу любой ценой, совершали чудовищные беззакония. В противоборстве царизма с радикальными политическими силами России произвол рождал произвол. Карательные меры правительства умножали число противников самодержавного режима, делая невозможным предотвращение революционного взрыва.

1. Российское самодержавие в первой половине XIX в. Первая половина XIX в. российской истории, время правления Александра I (1801 – 1825) и Николая I (1825–1855), в общественном сознании устойчиво ассоциируется с упущенным властью шансом проведения реформ, позволявших стране выйти из феодально-крепостнического застоя. Расплатой за несостоявшееся обновление стала крымская катастрофа. Негативную оценку итогов царствования обоих императоров не могли поколебать ни победа над наполеоновской Францией, ни значительное расширение размеров Российской империи, ни усиление ее роли в международных отношениях.

Парадоксы и изломы александровской и николаевской эпох состоят в том, что на них пришелся крупнейший поворот новой истории – смена традиционного общества индустриальным, развертывание промышленной революции на европейском континенте. К началу XIX в. русское общество уже в течение нескольких десятилетий вкушало плоды модернизации, начатой Петром Великим. Процесс этот был прерывным, поверхностным, но, как оказалось, необратимым. При его продолжении в условиях сохранения крепостного строя неизбежно было увеличение отставания России от других стран, находившихся в эпицентре формировавшейся индустриальной миросистемы.

В первой половине XIX в. абсолютизм в России достиг своего апогея и характеризовался несколькими чертами.

Во-первых, он стал занимать консервативно-охранительную позицию. Примерно с середины царствования Александра I курс верховной власти уже не отождествляется с общественным прогрессом, понимаемом в либеральном смысле. Идеологическое подспорье царизм находил в допетровской политике изоляционизма Московской Руси, что выражалось в формулировке новой редакции русской национальной идеи – «Православие. Самодержавие. Народность».

Во-вторых, юридическое истолкование источников самодержавия при сохранении обоснования верховной власти божественным происхождением. Эта тенденция отчетливо проявляется в проектах М.М. Сперанского и приобретает законченную форму в Своде законов Российской империи. В статье 47 кодекса сказано: «Империя Российская управляется на твердых основаниях положительных законов учреждений и уставов, от самодержавной власти исходящих».

В-третьих, способность царизма к лавированию, гибкой смене политического курса, второстепенным уступкам с целью сохранения существующего строя.

Для правительств Александра I и Николая I важнейшими по значимости вопросами внутренней политики были реформирование государственного устройства, крестьянский вопрос и систематизация законодательства.

В первые годы царствования Александра I функционировал Негласный комитет (1801–1810), на котором обсуждались важнейшие проекты государственных преобразований. 8 сентября 1802 г. был принят Манифест «Об учреждении министерств», в соответствии с которым создавались восемь новых отраслевых ведомств, которые заменили изжившую себя коллегиальную систему централизованного управления. Образование министерств представлялось царю началом масштабной административной реформы, однако из-за позиции консервативно настроенной аристократии и сопротивления чиновничества она реализовалась в усеченном виде: 1 января 1810 г. учреждался Государственный совет – высший законосовещательный орган при императоре.

Последнее десятилетие правления Александра отмечено преобладанием консервативной линии в его внутренней политике. Царь отказался от сотрудничества с обществом. Разрыв произошел в тот самый момент, когда оно созрело для поддержки реформаторских устремлений верховной власти. Выражением разочарования образованной части российского дворянства неудачами преобразований Александра I стала деятельность тайных оппозиционных организаций, приведшая к восстанию на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.

В результате намерение авторитарной власти дать стране конституцию и в соответствии с ней реформировать политический режим, обернулось усилением надзора и контроля над всеми правительственными учреждениями. Создавались новые структуры управления, которые позволяли администрации Николая I осуществлять политическую опеку над обществом.

Ведущей среди вновь возникших властных структур была Собственная его величества канцелярия, практически подчинившая весь государственный аппарат. Наряду с постоянно действовавшими центральными органами власти Николай I придавал значение различным временным (секретным) комитетам и комиссиям. Они учреждались для решения важных, но не нуждавшихся в общественной огласке вопросов.

Общественная острота крестьянского вопроса усиливалась начавшимся в 30–40-е гг. XIX промышленным переворотом, с развитием которого в стране возрастал спрос на свободную рабочую силу. Её пополнение было возможно только из крестьянской среды.

Администрации Александра I и Николая I, признавая важность крестьянского вопроса, решало его тайно от общественности, в основном в рамках секретных комитетов. Итогом их деятельности стали более сотни указов, регламентировавших статус основных категорий земледельческого населения. Наиболее значимыми среди них были указ о вольных хлебопашцах 20 февраля 1803 г., разрешавший помещикам по их усмотрению отпускать своих крестьян на волю с землей за выкуп по свободному договору, и указ об обязанных крестьянах 2 апреля 1842 г., предусматривавший передачу помещиками своим крестьянам земли в арендное пользование в обмен на выполнение последними ряда повинностей и подчинение суду землевладельца. Однако ни один из правовых актов не затрагивал главную причину решавшейся проблемы – крепостную зависимость частновладельческих крестьян от своих помещиков.

В эпоху правления Николая I завершился длительный процесс систематизации российского законодательства, начатый ещё Петром I. Усилиями чиновников II отделения Собственной его величества канцелярии были составлены и изданы сборники законов, заменившие Соборное Уложение 1649г. В 1830 г. Государственный совет утвердил издание Полного свода законов Российской империи в 46 томах, а в 1833г. – Свода законов Российской империи в 15 томах, вступившего в силу с 1 января 1835г. Свод законов сделался официальным руководством в практике государственного суда и управления.

К середине XIX в. Россия оказалась в глубоком системном кризисе. От угрозы революции, шедшей из Европы, она пыталась отгородиться обновлением идеологии и наращиванием державной мощи. Но единственный ресурс, которым она располагала – ресурс самодержавной государственности, – для этого оказался недостаточным. Половинчатые меры правительства по сдерживанию кризиса не дали ожидаемых результатов и привели к параличу важнейших звеньев административного аппарата. Рост крестьянских волнений, поражение в Крымской войне, финансовый крах царизма приблизили в России ситуацию, когда буржуазных реформы и, прежде всего, отмена крепостного права, стали жизненно необходимы.

2. Российское государство в пореформенную эпоху. Вступление на престол Александра II (1855 –1881) ознаменовало важный рубеж в русской истории. Просвещенное общество словно прозрело, обнаружив всю несостоятельность самодержавного строя. Различные социальные слои, народ и элита – все ждали изменений, духовного обновления страны. Упадок производительных сил России, бедность ее населения, судебно-административное неустройство, многие нравственные общественные проблемы сплелись в некий гордиев узел, который надо было разрубить новому императору.

Александр II стал царствовать в возрасте 36 лет, уже сформировавшись как личность и обладая опытом государственной деятельности. Его общественным и политическим воззрениям было свойственно представление о незыблемости самодержавия и существующей авторитарной системы власти в стране. К реформам он приступил не в силу своих убеждений, а вследствие нелегкой переоценки роли и места России в мировой политике после Крымской войны.

Приступая к крестьянской реформе, Александр II разделял точку зрения большинства помещиков о безземельном освобождении крепостных, однако по мере продвижения работы над законами пришел к выводу о необходимости освободить крестьян с усадебным наделом.

19 февраля 1861 г. царь подписал манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и утвердил еще 16 законодательных актов, органично связанных с первым. Основной документ, регулирующий механизм реформы – «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», – распространялся на 44 губернии европейской России, в которых насчитывалось 23 млн. частновладельческих крестьян. С 1858 по 1863 гг. была проведена реформа удельных (принадлежавших императорской фамилии), а в 1866 г. – реформа государственных крестьян.

Главными вопросами, которые разрешались законами 1861 г., были: правовое положение крестьян, их наделы и повинности, выкуп крестьянами земельных угодий, организация крестьянского самоуправления.

Крепостные крестьяне получали право свободных сельских обывателей. Личная зависимость земледельцев от помещиков отменялась навсегда, и крестьяне признавались свободными без всякого выкупа. Помимо освобождения от крепости крестьяне получали личные и имущественные права. Личные права позволяли им вступать в брак без разрешения помещика, самостоятельно заключать договоры и обязательства с частными лицами и казной, быть субъектом гражданских и уголовных правоотношений. Также крестьяне могли переходить в другие сословия, передвигаться по стране, поступать на военную службу и учебные заведения. Имущественные права позволяли крестьянам приобретать движимую и недвижимую собственность, свободно распоряжаться и пользоваться выкупленными земельными наделами, наследовать имущество.

Вместе с тем крестьяне оказались в положении сословия, ограниченного в своих правах. Вплоть до заключения выкупных сделок с помещиками крестьяне считались временнообязанными и должны были подчиняться вотчинной власти своего бывшего господина. В течение первых девяти лет после 1861 г. крестьянин не мог отказаться от земельного надела. Он был связан круговой порукой за исправное отбывание денежных и натуральных повинностей. До введения всеобщей воинской повинности 1 января 1874 г. крестьяне оставались рекрутами, до 1 января 1887 г. платили подушную подать, до 11 августа 1904 г. подвергались телесным наказаниям, от чего были освобождены привилегированные сословия.

Размеры крестьянского полевого надела из-за разнообразия условий земледелия в России были неодинаковыми. Условно земля делилась законодателем на три зоны: нечерноземную, степную и черноземную. Величина надела варьировалась от 1 до 12 десятин на душу (то есть на лицо, записанное в крестьянах за помещиком по ревизии). Устанавливались максимальная и минимальная нормы размера, что давало возможность помещикам манипулировать земельными площадями и в конце концов обернулось малоземельем для крестьянства. Средний размер крестьянского надела составил 3,4 десятины на душу.

Вчерашние крепостные не имели наличных денег, чтобы сразу внести выкуп за землю помещику. Его выплачивало правительство в виде так называемой выкупной ссуды, которую потом крестьяне должны были погашать в рассрочку с уплатой 6 % годовых. Выкупная операция была рассчитана на 49 лет. Но в ее механизме явно не учитывалась низкая покупательная способность крестьян. К 1878 г. в восточных и южных губерниях европейской России (Оренбургской, Харьковской, Херсонской, Екатеринославской) число не выкупивших землю составляло от 1 до 10 % земледельцев. К 1 января 1907 г., когда выкупные платежи были отменены, крестьяне уплатили за землю казне и помещикам в 4 раза больше ее стоимости на 1861 г.

Реформой предусматривалось создание органов крестьянского самоуправления – сельского и волостного сходов, занимавшиеся бытовыми, организационными и хозяйственными делами: распределение земельных наделов, расклад и взимание повинностей, семейные разделы и опеки. На старост и волостных старшин, возглавлявших общинные органы, возлагались также полицейско-административные функции (объявление законов и распоряжений правительства, поддержание внешнего порядка, содействие в задержании бродяг, дезертиров и преступников и т.д.)

Крестьянская реформа 1861 г. вошла в историю России как «великая реформа». Значение ее поистине универсально. Освобождение крепостного земледельца знаменовало собой явный поворот российского общества в сторону буржуазного развития. Реформа явилась началом обновления «во всех сферах и направлениях» (выражение В.О.Ключевского) российской жизни. В то же время она не стала прорывом в модернизации, оставив без изменений сословную структуру аграрных отношений. Слоя мелких собственников в российской деревне создано не было. Получив мизерные наделы, крестьяне находились в фактической зависимости от помещиков. Сохранялось и внеэкономическое принуждение освобожденного крестьянства в виде временнообязанного состояния, круговой поруки и телесных наказаний. Непоследовательность преобразования почвенного уклада консервировало отсталость сельскохозяйственного производства в России.

С отменой крепостного права возникала проблема, которую российская государственная система со времен начала модернизации не знала. Узаконение частных интересов крестьян и наделение их определенными правами выдвигали в повестку дня вопрос об институтах, которые могли бы обеспечить учет этих интересов и защиту этих прав. Реформы Александра II означали введение в авторитарную конструкцию не только либерального, но и демократического элемента, что неизбежно подрывало сословные устои традиционного общества.

Первым шагом на принципиально новом для России пути в демократическом направлении стала судебная реформа. 20 ноября 1862 г. царским указом были утверждены основные акты реформы – «Учреждения судебных установлений», «Устав уголовного судопроизводства», «Устав гражданского судопроизводства», «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями». С 1 декабря 1864 г. новые судебные уставы вступили в юридическую силу.

Основанная на институтах и нормах, утвердившихся в западных странах, реформа 1864 г. устанавливала следующие принципы судебной системы в России: бессословность суда и его отделение от администрации; равенство всех перед законом; несменяемость судей и следователей; отделение предварительного следствия от судопроизводства; гласность и состязательность судопроизводства; выборность мировых судов и присяжных заседателей.

Реформой создавались новые судебные органы – местные и общие суды. К местным (мировым) судам относились судебные учреждения, функционировавшие на уровне уезда – волостные суды, мировые суды, съезды мировых судей. Структуру общих судебных органов составляли окружные суды (как правило, один на губернию), судебные палаты (одна на несколько губерний) и департаменты Сената.

В целом новая судебная система России выглядела довольно стройной. Однако за красивым фасадом российского правосудия скрывалось немало пережитков прежнего сословно-феодального суда. Во-первых, сохранялись особые формы судопроизводства (суды для духовенства, инородцев, волостные суды для крестьян). Во-вторых, состав руководящих судебных чиновников был подавляющем большинстве дворянским (благодаря имущественному и образовательному цензам). В-третьих, независимость судебных органов от администрации оставалась номинальной: министр юстиции обладал правом назначения судей; судебные работники продвигались по служебной лестнице в соответствии с нормами «Табели о рангах», распространявшейся на все российское чиновничество.

Отмена крепостного права обнаружила несостоятельность местного управления Российской империи, прочно привязанной к централизованной бюрократии самодержавной власти. Образовавшийся в результате реформы 1861 г. вакуум в системе местного самоуправления заполнили земские и городские учреждения.

1 января 1864г. было утверждено «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». По своей структуре земские органы являлись распорядительными (уездные и губернские земские собрания) и исполнительными (уездные и губернские земские управы). Органа, возглавлявшего работу всех земств в масштабе империи, создано не было. Отсутствовало и низшее звено местного самоуправления – волостные земства.

Компетенция земских органов была весьма широкой: выполнение дорожной, подводной и постойной повинностей; обеспечение местного населения продовольствием; осуществление благотворительности; распространение народного образования и организация медицинской помощи; содействие развитию предпринимательства; содержание мест заключения.

Доходы земств образовывались главным образом из обложения земель, лесов, недвижимых имуществ, местных торговых и промышленных предприятий.

Земства были лишены права обсуждения каких-либо политических вопросов и находились под контролем центральной и местной власти. Губернатор и министр внутренних дел могли объявить несостоявшимся любое постановления земского собрания. К тому же царская администрация крайне осторожно подходила к формированию земских учреждений на территории российского государства. В 1865 г. земства были открыты лишь в 19 губерниях, в 1866 г. – еще в 9 губерниях. К 1871 г. земства существовали в 33 губерниях европейской части России.

Продолжением преобразования местного самоуправления стала городская реформа. «Городовое положение» 16 июня 1870 г. вводило новое самоуправление: городское избирательное собрание, городскую думу и городскую управу во главе с городским головой. Так же как и земства, городское самоуправление находилось под контролем администрации: городской голова утверждался губернатором или министром внутренних дел, а губернское присутствие обладало правом вето на решения, принимавшиеся городской думой и управой.

Несмотря на ограниченность компетенции и прав в условиях самодержавно-бюрократической системы значение земского и городского самоуправления России было определено самим фактом их существования. «Выбранные представители» стали заметным явлением общественной жизни страны, выполняя функцию консолидации оппозиционных самодержавию сил вплоть до создания в начале XX в. политических партий.

Наконец, принцип всесословности был распространен и на российскую армию. 1 января 1874 г. царь Александр II подписал новый Устав о воинской повинности, по которому службе в армии подлежали все без исключения лица мужского пола в возрасте 21–40 лет. Общий срок службы устанавливался в 15 лет в армии (из них 6 лет на действительной службе и 9 лет в запасе) и 10 лет во флоте (соответственно 7 лет и 3 года). Тем самым из военно-сословной государственной системы, созданной Петром I, был изъят последний базовый элемент. Армия переставала быть изолированным от населения институтом, что вполне соответствовало общей тенденции демократизации общества.

Хотя авторитарная власть отводила российскому обществу роль пассивного созерцателя проводившихся преобразований, постепенно в политическую жизнь страны пореформенной эпохи вовлекались все более широкие социальные слои. Субъектами напряженных отношений общества с властью становятся не только представители либерального дворянства, но и демократическая интеллигенция. Ее разночинная основа во многом предопределила конфликтность общественно-политической атмосферы второй половины XIX в.

Наиболее непримиримым противником самодержавия было народничество, радикальное течение в русском революционном движении 1860 – 1870-х гг. Выступая за антикапиталистический путь развития, народники видели в российском правительстве проводника буржуазных отношений и все свои усилия направили на его свержение.

Самодержавие, столетиями создававшее систему, не допускавшую какого-либо осуждения своих действий, обрушило на возникших оппонентов могучий репрессивный аппарат. При этом охранители имперских устоев, желая уничтожить крамолу любой ценой, совершали чудовищные беззакония. Так, во время «хождения в народ» (1874–1876) в 37 губерниях были арестованы и брошены в тюрьму более 1,5 тыс. человек. За три года следствия, которое велось крайне жестокими методами, произошло 93 случая самоубийства, помешательства и гибели молоды людей. К лету 1875 г. за решеткой оказались еще около тысячи человек. В конце 70-х гг. по делам участников «хождения в народ» состоялось до 80 судебных процессов. Самыми крупными из них были «процессы 193-х» и «процесс 50-ти». В противоборстве царизма с радикальными политическими силами России произвол рождал произвол. Карательные меры правительства умножали число противников самодержавного режима, делая невозможным предотвращение социального взрыва.

Конфронтация с царизмом привела к преобладанию у революционеров террора как средства политической борьбы. 1 марта 1881 г. члены тайной организации «Народная воля» совершили убийство императора Александра II. Смерть «царя-освободителя» не вызвала революционного подъема в стране, ибо устранение самодержца не влечет отмену самодержавия. Авторитарный режим устоял, а политическое бесплодие террора привела к разложению «Народной воли» и идейному краху революционного народничества. Те, кто пытался завоевать гражданские права с помощью динамита, вряд ли могли рассчитывать на доверие и поддержку населения, уставшего от состояния страха и угрозы государственных переворотов.

Вошедший на трон Александр III (1881 –1894) видел выход из кризиса в разрыве с курсом реформ, с политическими идеями, навеянными Западом и расколовшими управляемое властью общество. Царской администрацией проводилась политика так называемых контрреформ, представлявшая собой комплекс мероприятий, призванных устранить общественные противоречия, ставшие результатом либеральных преобразований Александра II. Новый курс самодержавия отражал реакцию консервативной части высшей бюрократии на перемены, произошедшие в 1860 – 1870-е гг. Обратный ход наблюдался в конкретном направлении – ликвидации институтов, возникновение которых означало движение России по пути становления гражданского общества (земств, новых судов, автономии университетов).

Политику возвращения к порядку и стабильности правительство решило реализовывать сначала в сфере образования. 23 августа 1884 г. был утвержден новый университетский устав, резко ограничивавший самостоятельность университетов. Согласно документу, расширялись полномочия попечителей учебных округов и министерства просвещения. Должности ректора, деканов, профессоров, ранее выборные, отныне замещались по назначению министра просвещения. Также правительство ограничивало доступ к образованию выходцам из социальных низов. Циркуляр министра просвещения И.Д. Делянова от 18 июня 1887г. должен был «урегулировать» социальный состав учащихся. Прозванный «циркуляром о кухаркиных детях», он предписывал не принимать в гимназию (а путь в университет открывался только по ее окончании) «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников» и т.д. При Александре III несколько раз повышалась и плата за обучение.

Земская контрреформа явилась воплощением мысли Александра III о несовместимости самодержавия с принципами выборности и всесословности местного самоуправления. 12 июля 1889 г. было опубликовано «Положение о земских начальниках», которое фактически восстанавливало вотчинную власть помещиков над крестьянами, исчезнувшую с реформой 1861 г. На основании «Положения» губернаторы назначали из местного дворянства земских начальников, которые были поставлены над сельскими и волостными сходами и имели право без суда подвергать штрафам и арестам крестьян. «Положение о земских учреждениях» 12 июня 1890 г. усиливало элементы сословности в органах местного самоуправления, снижая имущественный избирательный ценз для дворянства и повышая его для городских жителей.

Главным объектом контрнаступления царизма на новые судебные учреждения был гласный, состязательный суд присяжных заседателей, избиравшихся из представителей всех сословий. В 1887 г. министр юстиции получил право объявлять закрытым любое заседание суда. Повышался также имущественный и образовательный ценз для присяжных, что было прямо направлено против демократизации состава этой «судебной республики».

С точки зрения стабильности и надежности существовавшего режима меры правительства были эффективны: эпоху Александра III называют самой спокойной в русской истории нового времени. Однако с точки зрения консолидации расколотого общества, политика контрреформ вела в исторический тупик. Консервативная стабилизация Александра III была не столько стабилизацией, сколько способом удержания страны в нестабильном состоянии. Пройдет чуть более десяти лет, и его сыну Николаю II придется не просто вернуться к ситуации начала реформ своего деда Александра II, но и пойти гораздо дальше его замыслов, ограничив самодержавие конституционными законами. Потому что ему, в отличие от своих предшественников, придется иметь дело не только с революционной интеллигенцией, но и с вышедшим из исторического безмолвия народом. Консервативная стабилизация в действительности оказалась подготовкой горючего материала для новой российской смуты.

3. Завершение экономической модернизации в России. Россия первой половины XIX в. являлась аграрной страной, 90% населения которой составляли крестьяне. Основной отраслью экономики было сельское хозяйство. В своем развитии оно еще не испытало глубокого проникновения капиталистического уклада. Сельскохозяйственные машины в середине столетия применялись лишь в 3% помещичьих хозяйств. На фоне преобладания трехпольной системы земледелия редкостью являлись многопольные севообороты и химические удобрения.

Тем не менее в николаевской России начался промышленный переворот. Ускоренное внедрение в промышленность машинной техники началось с 1830-х гг., что способствовало переходу от подневольного к наемному труду. В 1860 г. 80% рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности, были уже вольнонаемными. В стране появились пароходы и железные дороги. К концу царствования Николая I протяженность железнодорожной сети достигла полутора тысячи верст, что было, однако, в 10 раз меньше, чем в Англии. Быстрое развитие промышленности в России сопровождалось ростом городов. Число их за 1811 –1863 гг. выросло с 630 до 1032. При этом темпы роста численности городских жителей существенно опережали общий прирост населения страны. Городское население европейской части России за первую половину XIX в. увеличилось в 2,2 раза, тогда как все население выросло на 60%.

Отмена крепостничества стало мощным толчком для развития капитализма во всех отраслях российской экономики. После 1861 г. Россия оставалась страной с преобладающим сельским хозяйством и населением и, разумеется, в аграрной сфере должны были проявиться буржуазные отношения.

В сельском хозяйстве прежде всего наблюдался рост товарности производства, который выражался в расширении посевных площадей, росте средней урожайности зернового хозяйства и российского экспорта зерна, специализации отдельных сельскохозяйственных регионов.

Развитие этих экономических процессов вызывало заметные социальные изменения в российской деревне. Они сводились к расслоению сельского населения. Прежде всего внутри крестьянства выделялись полярные социальные группы – буржуазия и батраки. К концу XIX в. кулаки составляли 2-3% крестьянского населения, зажиточные крестьяне – 7-8%, середняки – 55%, бедняки – 25%, беднейшее крестьянство – 10%. С другой стороны, происходили расслоение и концентрация производства в помещичьем хозяйстве. По данным 1877 г., 3/4 всей обрабатываемой в стране земли было сосредоточено у 15 тыс. помещиков, составлявших 3,2% землевладельцев. Из них около 1 тыс. обладали почти третью всей земли, а свыше 80 % помещиков имели менее 1/20 части земли.

Оставаясь «периферийным», российский аграрный капитализм зависел от колебаний мировой экономической конъюнктуры. Для того, чтобы успешно интегрироваться в новое хозяйственное пространство, как это сделали Германия и США, необходимо было перестроить весь сельский уклад на буржуазную основу. Это предполагало наличие промышленного капитализма, который и стал бы главной движущей силой преобразований. К середине XIX в. такой системы в России попросту не было. В результате «русский путь» буржуазного развития в российской деревне выразился в драматическом сосуществовании элементов капитализма со средневековыми, «азиатскими» структурами и порядками, которые, переплетаясь с первыми, эволюционировали вместе с ними.

В индустриальном секторе России завершился промышленный переворот, сопровождавшийся возникновением новых отраслей (угольной, нефтедобывающей, химической, машиностроительной). Ведущую роль по-прежнему играла легкая промышленность (особенно текстильная и пищевая). Текстиль после хлеба занимал вторую строчку в отечественном экспорте.

Мощным рычагом индустриализации пореформенной России было железнодорожное строительство. В 1861 г. длина железных дорог России составляла 1,5 тыс. км, в 1880 г. – 18 тыс., в 1900 г. – более 50 тыс. «Железнодорожный бум» 1860–1880-х гг. во многом объяснялся изменением порядка финансирования строительства транспортных магистралей: частные акционерные компании строили дороги, правительство их выкупало.

Подъем в промышленности требовал реорганизации финансовой системы России. В 1890-е гг. была проведена денежная реформа, суть которой состояла в переводе серебряного паритета бумажного рубля (традиционного для XVIII–XIX вв.) на паритет золотой. Источниками накопления золотовалютного запаса страны явились увеличение добычи золота, резкий рост экспорта сельскохозяйственной продукции, введение с 1895 г. государственной монополии на продажу спиртных напитков. В 1894 – 1895 гг. был осуществлен обмен старых бумажных ассигнаций на новые, «золотые». В итоге за неполные тридцать лет, с 1886 по 1914 гг., золотой запас России вырос более чем в 5 раз и являлся самым крупным в Европе, превышая сумму в 1 млрд. 695 млн. руб.

О несомненном развитии капитализма в России во второй половине XIX в. свидетельствовали быстрые темпы промышленного производства (объем промышленного производства за 1860 – 1900 гг. увеличился в 7 раз) и высокая степень его концентрации, интенсификация инфраструктуры капиталистически организованных хозяйств.

Индустриализация 1880 – 1890-х гг. являлась после петровской второй экономической модернизацией страны. Обе они проводились государством, были догоняющими, основанными на импорте технологических достижений ушедших вперед европейских стран. Обе были форсированными и стимулировались военно-техническим отставанием. Но ни первая, ни вторая внутренних источников и стимулов инноваций не создали и прорыву от экстенсивного типа хозяйствования к интенсивному не способствовали. Объяснение всему этому лежит в верхушечном характере российской модернизации, отсутствии ее социального носителя – сословия предпринимателей. Русская буржуазия, преимущественно торговая по источникам накопления, чувствовала себя зависимой от государства, его покровительственной политике и заказов, без которых в условиях узкого внутреннего рынка выжить было непросто. Частичную модернизацию, прежде всего за счет приобретения иностранной техники, ей обеспечивать удавалось. Добиться повышения конкурентоспособности отечественного бизнеса по отношению к европейскому таким путем было невозможно. Поэтому российская буржуазия была заинтересована в военной экспансии государства и присоединении новых территорий, что гарантировало бы сбыт ее продукции. Но это означало воспроизведение в новых условиях традиционной для страны экстенсивной модели развития: оставаясь доминирующей в сельском хозяйстве, она переносилось и на промышленность.

4. Эволюция общественно-политической мысли России в XIX в. Политическая мысль России первой половины XIX в., следуя традициям русского Просвещения, формировалась в связи с обсуждением образованной частью общества насущных проблем современности – необходимости принятия конституции, реформирования государственного строя, отмены крепостного права, соотношения реформ и революции как моделей общественного развития.

Как во времена Екатерины II генератором либеральных идей в стране выступала верховная власть. Реформы, лишь обозначенные в начале царствования Александра I, не имели должной опоры в обществе. Дворянство, много сделавшее для просвещения страны, в большинстве своем не представляло себе иного государственного строя, кроме самодержавия. Другие же социальные слои самостоятельной политической силой себя не ощущали.