Лекция 2. Европа и Русь в XII – XV вв. : «лето» Средневековья

Вопросы:

Европа в XII –XV вв.: расцвет феодализма и новые тенденции.

Русские земли в XII –XIII вв.: модели развития государственности.

Русь и Золотая Орда.

Образование Московской Руси.

 

Вхождение Руси в европейский мир было лишь частичным. После принятие христианства она оставалась в промежуточном состоянии между цивилизацией и варварством. Но движение по «особому пути» началось уже тогда, в самом начале отечественной государственной истории. Это был путь, отличавшийся как от того, каким шла набиравшая силы западноевропейская цивилизация, так и от того, который избрала уже начавшая увядать к тому времени Византия.

Рубежным на этом пути оказалось XIII столетие. Монголо-татарское нашествие и навязанные Золотой Ордой даннические отношения с покоренной страной способствовали изоляции Руси от Европы. Контакты с нею со временем восстановились, но монгольский период весьма болезненно отозвался в русской истории. Законсервировалось периферийное положение Руси в европейской миросистеме, и как следствие выявилось ее технологическое отставание от передовых стран. Закаленное в борьбе с Ордой Московское государство, обладая мощным зарядом милитаризма и экспансии, не смогло направить свою силу на решение насущных внутренних задач, приступив к расширению пространства самодержавной власти.

К XVI в. Московская Русь пришла с неисчерпанным потенциалом феодальной экстенсивной экономики, мессианскими представлениями верховной власти о роли новой православной империи как главного оплота приверженцев истинной веры в конфронтации с католической Европой.

1. Европа в XII –XV вв.: расцвет феодализма и новые тенденции. Средневековое общество рассматриваемого периода было прежде всего обществом аграрным. Деревня являлась подлинным центром хозяйственной жизни. Здесь зарождались и развивались важнейшие социально-экономические процессы.

Земля считалась главной материальной ценностью. Она обеспечивала средствами к существованию основную массу населения средневековой Европы, она была желанной формой богатства для привилегированных сословий. Более того, земля давала власть, в определенном смысле она и была властью.

Практика раздачи королями земель в условное владение на срок (бенефиций), наблюдавшаяся в IX – XI вв., эволюционировала в особый институт, от которого собственно и происходит термин феодализм – феод. Феодальная собственность носила условный и сословный характер. Земли предоставлялись сеньором вассалу в наследственное владение, пользование и распоряжение на условиях несения вассалом определенной службы, чаще всего военной, в пользу своего господина. При передаче сеньором вассалу права владения феодом сеньор не терял аналогичного права владеть этим же феодом. В результате один и тот же феод одновременно находился в собственности двух и более лиц. Если вассал по тем или иным причинам прекращал исполнять свои обязательства перед сеньором, тот имел право отобрать у вассала феод и передать его другому лицу либо оставить феод у себя. Сословность феодальной собственности заключалась в том, что правом владения феодами обладали только лица, принадлежавшие к благородному (рыцарскому) сословию.

Земельный феод был одним из элементов вассально-ленных отношений, определявших структуру господствующего военного сословия – рыцарства. Именно в Западной Европе вассалитет достиг своих наиболее зрелых и разработанных форм. Система вассалитета состояла в иерархическом подчинении феодалов друг другу. Во главе всех феодалов в государстве был верховный сюзерен, обычно король, который мог в свою очередь считаться вассалом римского папы или божьим вассалом. Он жаловал землю своим вассалам — герцогам и графам, а те в свою очередь жаловали ее баронам и далее бароны рыцарям. За это вассал был обязан состоять в совете при своем господине, нести воинскую повинность в войске сюзерена (обычно 40 дней в году), защищать границы его владений, а также в случае поражения выкупать господина из плена. Сеньор был обязан защищать своего вассала от военного нападения. Отношения между сеньором и вассалом закреплялись принесением клятвы верности и совершением соответствующего ритуала (оммажа), во время которого вассал вкладывал свои ладони в ладони сеньора, а тот передавал вассалу меч.

Важнейшим социальным институтом средневековой Европы являлась сеньория. Сеньория представляла собой средневековое поместье, компактное или разбросанное по деревням и областям, в котором сеньор реализовывал права земельной собственности и обеспечивал выполнение лежащих на крестьянах-держателях земли повинностей. Сеньор в пределах своих владений являлся своеобразным государем, обладая административной, полицейской и судебной властью в отношении населения сеньории. Крестьяне лишь пользовались землей, выполняя в пользу ее собственника определенные повинности. Их формы (денежная рента, натуральный оброк, барщина) и объемы определялись юридическим характером зависимости крестьян от землевладельцев. Но и лично зависимый крестьянин не был прикреплен к земле и ее владельцу. Крепостного права западноевропейское средневековье не знало. Более того, с XIII в. начался процесс освобождения крестьян, которые выкупали наиболее тяжкие повинности и обретали личную свободу.

Сложившаяся в X –XI вв. вассальная система ослабляла публичную власть государства. В последующие два столетия набиравшая силу королевская власть повела наступление на политическую самостоятельность крупной знати. Решающий сдвиг в большинстве стран Западной Европы произошел в XIII – XIV вв., когда оформились так называемые сословно-представительные монархии и начал утверждаться новый статус короля: не верховного сеньора, а носителя публичной власти. Возникли органы сословного представительства – парламент в Англии, Генеральные штаты во Франции, кортесы в Испании, рейхстаг и ландтаги в германских княжествах, сейм в Польше. Различавшиеся по составу, структуре, функциям, эти органы имели общую черту. Они служили важнейшим каналом взаимодействия королевской власти и сословий, добившихся права на участие в принятии общегосударственных решений.

Становление сословно-представительной монархии шло параллельно с процессом централизации государств. Наиболее заметно эта тенденция проявилась во Франции, частично – в Англии и Испании. Иной вариант развития – сохранение полицентризма – дают итальянские государства и германские территориальные княжества, формально входившие в состав Священной Римской империи.

Союзником королевской власти в утверждении новых форм государственности выступали города. Несмотря на то, что в городах в лучшие времена проживало не более 10 % европейцев, они являлись средоточием товарного производства, теснейшим образом связанного с рынком. Велико было и политическое значение городов. В XI –XIII вв. городское население развернуло борьбу за освобождение от всех форм сеньориальной зависимости (города возникали на земле, принадлежащей сеньору) и самоуправление. Коммунальное движение (от слова «коммуна» – орган самоуправления) в отдельных регионах завершилось созданием городов-коммун, фактически являвшихся городами-государствами (Северная Италия, Южная Франция, некоторые районы Германии). Большинству городов удалось добиться самоуправления, ограниченного органами королевской администрации. Важнейшим результатом коммунального движения стало формирование особого городского сословия – бюргерства (от нем. – город). Его юридический статус определялся нормами личной свободы, прав на движимое и недвижимое имущество, участие в органах городского самоуправления, подсудности городскому суду.

Наряду с крупнейшими сеньорами-землевладельцами влиятельной политической силой средневековой Европы, оспаривавшей верховенство королевской власти, была католическая церковь во главе с папством. В 751 г. король франков Пипин Короткий признал римского папу правителем «Наследия Святого Петра» – так называлось созданное в Центральной Италии папское государство. Одна из целей, поставленных в Риме, была достигнута – папы обрели независимость и встали вровень со светскими государями средневековой Европы. В 800 г. папа Лев III короновал сына Пипина Карла императорской короной. Таким образом, независимому папскому государству была обеспечена имперская поддержка.

В Риме потратили немало усилий, чтобы обосновать необходимость и даже неизбежность союза папства и империи. Была сформулирована идея о «двух мечах», светском и духовном, которые должны неустанно разить врагов христианского мира. Светский меч извлекается из ножен только во имя церкви и по знаку священника. Те же представления лежали и в основе рассуждений о «двух светилах» – Солнце и Луне. Как Луна отражает солнечный свет, не имея своего собственного, так и император получает свет от папы, а через его посредничество – от Бога.

В X – XI вв. излюбленной мечтой римских понтификов стала мысль о создании единой христианской империи, в которой высшей властью была бы признана власть пап. Впервые отчетливо эта идея была сформулирована Григорием VII. В 1075 г. он написал документ под названием «DictatesPapae», в котором он провозгласил юридическое верховенство папы над всеми христианами и юридическое верховенство клира, руководимого папой, над светскими властями. Он заявил, что папы могут низлагать императоров, и последовал этому заявлению, низложив германского императора Генриха IV. Кроме того, он объявил, что все епископы назначаются папой и подчиняются непосредственно ему, а не светским властям.

Генрих IV реагировал на заявления и действия папы соответственно: объявил его фальшивым монахом, проклял и направил против него свое войско. Тогда Григорий отлучил Генриха от церкви, а заодно освободил всех верующих от клятвы верности и необходимости подчиняться императору. В январе 1077 г. Генрих, как покорный кающийся, прибыл к папе в Каноссу и, как утверждает источник, три дня ждал, когда папа допустит его босым по снегу прийти исповедоваться в грехах и объявить о своем раскаянии. Получив такую мольбу от Генриха, папа как духовное лицо отпустил грехи императору, снял отлучение и отменил низложение.

Борьба между папой и императором на этом не закончилась, она продолжалась еще долго в ходе так называемых войн за инвеституру, которые в свою очередь завершились Вормсским конкордатом 1122 г. Император гарантировал, что епископы и аббаты будут свободно избираться одной лишь Церковью, и отказался от вручения им инвеституры – духовных символов: кольца и посоха. Со своей стороны папа согласился на право императора присутствовать на выборах и вмешиваться там, где возникал спор. В конце концов стороны достигли компромисса. Ни одна не стала победительницей.

В этом и состоит смысл так называемой папской революции XI – XII вв. В ходе поиска компромиссов формировалась западная традиция права. Из правовой потребности и стремления привести в норму отношения между церковной и светской властями образовалась та особенная моральная и интеллектуальная атмосфера, в которой право стало рассматриваться как сама сущность веры. Из теологии и литургии произошло вычленение канонического права, осуществлена его систематизация как источника легитимности и средства контроля со стороны центральных церковных властей. Разработаны автономные системы права различных светских властей для укрепления их позиций в конкуренции с различными политическими образованиями.

Вместе с тем отнюдь не однолинейно, по восходящей траектории развивалась западноевропейская средневековая цивилизация в эпоху своего расцвета. Отечественные историки, возлагающие на монголо-татарское иго ответственность за отсталость Руси, редко задаются вопросом о том, какие драматические и даже катастрофические процессы происходили в Европе в XIII –XIV вв.

Как отмечает французский историк Жак Ле Гофф, «христианский мир на рубеже XIII-XIV вв. не просто остановился, но съежился». Бурное экономическое и культурное развитие, изменившее лицо Запада в предшествовавшие два столетия, обернулось чередой катастроф. Наступила эпоха острых социальных конфликтов и ожесточенных войн. Армии увеличились численно, точно так же как более значительными делались и причиняемые ими разрушения. Волна городских восстаний потрясла Францию и Бельгию, а позднее крестьянские выступления поставили под угрозу социальный порядок во Франции и Англии. К тому же население росло быстрее, нежели производительность труда в сельском хозяйстве, а рост городов повышал спрос на продовольствие. В итоге в XIV в. Европа периодически страдала от голода. Кульминацией продовольственно-демографического кризиса стала эпидемия чумы.

Чума пришла в Европу в 1348 г. из Крыма, куда была занесена татарами. В свою очередь, генуэзцы из Кафы распространили «черную смерть» по Средиземноморью, заразив сначала Византию, а затем и Италию. В некоторых европейских странах чума истребила до половины населения. В Англии к началу XIV в. жило 4 миллиона человек, из которых не менее одного миллиона вымерло в 1349 г. Хроники тех лет описывают картину разрухи и отчаяния, подобную той, какую Русь переживала после нашествия Батыя.

Сочетание эпидемий, голода, социальных конфликтов и войн не могло не привести на Западе к затяжному экономическому кризису. Его преодоление сопровождалось в большей части европейских стран глубокими структурными сдвигами в товарном производстве, имевшими далеко идущие последствия. Нехватка рабочей силы привела к возникновению спроса на свободных работников, наемный труд получил распространение не только в городе, но и в деревне. С другой стороны, дефицит работников подталкивал предпринимателей к техническим усовершенствованиям, которые уже к середине XV в. благотворно сказались на общем состоянии экономики.

Подводя итоги, признаем, что средневековое общество Европы являлось обществом традиционным. Но традиционный тип цивилизации не исключал ее способности к развитию и изменениям. Средневековая Европа в конце XV в. подошла к определенному рубежу, за которым открывались новые горизонты.

2. Русские земли в XII –XIII вв.: модели развития государственности. Механизм государственного устройства Киевской Руси уже не отвечал новым социально-экономическим и политическим реалиям. На смену эпохи доминирования полянской общины приходило время политического полицентризма. Большинство русских князей с середины XII столетия в действительности боролись не за разрушение единой державы, а совсем наоборот – за интеграцию, отстаивая свой вариант восстановления былого единства. Феодальная раздробленность – это своеобразная, но аморфная федерация государств, ставших таковыми в результате преобладания сепаратистских тенденций над объединительными. Эпоха централизованных государств в континентальной Европе еще не пришла – она наступила лишь со второй половины XIII в. До этого как на западноевропейских ландшафтах, так и на бескрайней восточно-европейской равнине возникало и поглощалось пучиной междоусобиц множество феодальных образований с тем, чтобы укрепились и получили простор процессы формирования новых, более мощных, национальных государств.

На востоке Европы в эпоху феодальной раздробленности сложились три модели русской государственности: Новгородская земля,Владимиро-Суздальское и Галицко-Волынское княжества. Показательно, что новые образования возникали на периферии Киевской Руси, где инерция прежней системы проявлялась слабее, чем в центре.

Если прибегнуть к научной типологии, то государственный строй Новгорода с трудом поддается однозначному толкованию. Официально это государство называлось «Землей Святой Софии». По форме правления Новгород являлся республикой. При характеристике политического режима Новгородской республики используют определения «феодальный», «боярский», «аристократический», «олигархический». Часто Великий Новгород сравнивают с древнеримской республикой и современными ему городами-государствами средневековой Европы. Эти сопоставления лишь частично справедливы и уместны. Без преувеличения можно утверждать, что на новгородской земле с IX по XV вв. существовало государственное образование, не имеющее аналогов в мировой истории.

Новгородский общественно-государственный строй отличался гармоничностью. Его социальной опорой были бояре, купцы, ремесленники и духовенство, столетиями жившие бок о бок на одних и тех же улицах древнего города. В Великом Новгороде законодательная, исполнительная и судебная ветви власти находились под влиянием всех слоев общества. Высший исполнительный орган республики – Совет господ – представлял все слои населения. Решения в нем принимались на коллегиальной основе и отражали интересы всего общества в целом. Четыре государственных начала – демократическое, аристократическое, теократическое и монархическое – заложили основы республиканского строя средневекового Новгорода, сделали его уникальным явлением в политической истории Европы.

1. Самым выразительным проявлением демократического начала Новгородской республики было вече. Вече играло роль народного собрания. Оно определяло всю сферу законодательства, вопросы внешней политики и внутреннего устройства, вершило суд по государственным преступлениям. Принять участие в голосовании на вече мог любой свободный гражданин Новгорода и его пригородов. Новгородское народовластие – это самовластие вооруженных граждан-воинов. Они сами являлись в Новгороде и полицией, и армией. Никакого государственного аппарата насилия в Новгороде не было. Так называемые новгородские вечевые бунты никогда не переставали в революции и гражданские войны. Народный гнев был направлен против злоупотреблений власть имущих, но не против самой государственной власти. Новгородцы во время вечевых волнений корректировали действия исполнительной власти, ими же самими избранной, а не восставали против общественно-государственного строя.

2. Аристократическое начало Новгорода олицетворяло боярство. Новгородское боярство не знало ни ленной системы, ни вассальной зависимости, ни феодальной иерархической лестницы. Поэтому оно не участвовало в кровопролитных междоусобицах. Бояре служили только Богу и своей республике, равноправными гражданами которой они являлись и по рождению, и по духу.

Материальное богатство новгородских бояр происходило отнюдь не из торговли. Они были землевладельцами, жившими и богатевшими за счет своих сельских хозяйств. Другими источниками доходов бояр являлись различные ремесла и должности сборщиков дани в пользу государства с районов Новгородской земли, где проживали инородцы. Такие должности часто передавались по наследству.

Общественный вес боярина покоился на достоинствах его личности и на его благотворительной деятельности. Нередко представители новгородской аристократии были приходскими старостами и тратили на нужды прихода значительные средства. Общественные обязанности требовали от боярина постоянного пребывания в городе. Продолжительное отсутствие боярина в Новгороде фактически выводило его из круга своего привилегированного сословия. Боярин, который переставал выполнять функции, связанные со своим общественным положением, фактически становился для новгородцев изгоем.

Новгородская аристократия, игравшая ведущую роль в управлении государством, была национальна и по духу, и по плоти. На протяжении своей многовековой истории Новгородская республика не испытала ни одной гражданской войны. Бояре являлись православной русской аристократией – оплотом национальной власти Великого Новгорода.

3. Теократическое начало в истории Новгорода связано с институтом архиепископства. Новгород, подобно античным городам, представлял собой гражданскую общину. Вместе с тем новгородцы, будучи православными, в своей совокупности образовывали и церковную общину. Поэтому новгородское общество можно назвать церковно-гражданским.

Право избрания архиепископа принадлежало новгородскому вече. В практике избрания владыки новгородцы следовали традиции – в древней христианской Церкви епископа избирали и клирики, и миряне. Архиепископ, в отличие от высших должностных лиц Новгорода, избирался на свое служение пожизненно. Владыка стоял выше партий и выражал единство республики. Окончательная процедура выборов представляла собой жеребьевку. Как правило, на рукоположение архиепископа вече выбирало трех кандидатов. Шансы на избрание имели лишь наиболее популярные и авторитетные иерархи. Нередко на архиепископский престол избирались простые священники или монахи, не имеющие сана. Имена кандидатов писали на жребиях, которые клали на престол собора Святой Софии. После окончания литургии тянули жребий, который и определял имя нового владыки. Новгородцы считали, что именно таким образом лучше всего совершается божественное волеизъявление.

Положение новгородского владыки было совершенно исключительное. Официально архиепископ не занимал главного поста в Новгородской республике. По сути, такого поста в Новгороде и не существовало. Однако совокупность властных полномочий, которыми обладал архиепископ, дает право утверждать, что он, если не юридически, то фактически, являлся главой Новгородской республики. Архиепископ председательствовал в Совете господ, он представлял Новгород во внешних сношениях. Вечевое постановление не имело полной силы без благословения Новгородского святителя.

Вечевая система выборов давала возможность исполнять функции архиепископа выдающимся церковным руководителям. Новгородскую кафедру со дня ее основания до завоевания Новгорода Москвой занимали 31 епископ и архиепископ, 17 из них причислены к лику святых. Больше половины! Этот факт – весомый аргумент в пользу высокой одухотворенности церковно-государственной власти в Новгороде.

4. Новгородские князья выражали монархическое начало Новгорода. За исключением непродолжительных периодов князья не занимали главного положения в управлении Новгородской землей. Этот институт был вторичным явлением политической жизни Новгорода. Как отмечал историк Н.И. Костомаров, «князь был чужое лицо, входившее в новгородскую семью с известными условиями, которые ему семья имела право предложить».

История княжеской власти в Новгороде отражает процесс усиления независимости Новгорода от Киева. Во время правления Владимира великокняжеская власть над словенской землей была заметной. В 1019 г. киевский престол после ожесточенной борьбы занял князь Ярослав. Решающий вклад в его победу внесли новгородцы. В знак благодарности Ярослав предоставил Новгороду грамоту, в которой четко разграничивались полномочий князя и боярской верхушки города.

В XI в. в Новгороде княжили старшие сыновья великих князей. Они выполняли функции наместников, власть которых была во многом ограничена правами новгородцев. В конце того же столетия бояре добились учреждения высшей государственной должности – посадника. Отныне на этот пост избирается представитель боярства. Посадник, по существу, становится на период своего правления главой всей новгородской аристократии, выразителем и блюстителем ее интересов. В конце XII в. из-под контроля князя уходит торгово-ремесленное население города. В Новгороде создается новый государственный пост – тысяцкого, избираемого на вече. Тысяцкий являлся представителем всех свободных горожан Новгорода, исключая бояр и непосредственно зависимых от них людей.

Новгородский князь представлял высшую распорядительную и судебную власть, возглавлял ополчение. Но все эти функции он выполнял с согласия посадника. В своих финансовых отношениях князь имел договорные обязательства перед городской общиной. Например, он не мог иметь в Новгородской земле собственных источников дохода.

Таким образом, общественно-государственный строй Великого Новгорода следует охарактеризовать как православную теократическую республику. Разумное и социально ответственное сочетание принципов православия, народовластия, аристократии и монархии выгодно выделяло Новгород на фоне других русских средневековых государств. Вечевой строй более способствовал развитию активности народных масс в политической и общественной жизни, чем княжеское самовластие в северо-восточной Руси.

Другая оригинальная модель развития складывалась в Юго-Западной Руси, где к началу XIII в. сформировалось сильное Галицко-Волынское княжество. В отличие от Новгорода, князь сохранял здесь политическую власть. Кроме того, как представитель правившего рода он был и владельцем всей территории княжества. Но одновременно здесь существовал влиятельный класс бояр, сформировавшийся из осознавших выгоды землевладения дружинников.

Условия для социально-экономического развития юго-западных земель были исключительно благоприятными: плодороднейшие почвы, богатые соляные промыслы, большое количество городов. Налаженные коммерческие связи с Византией через Черное море, транзитная торговля с Западной Европой стали основой для многообразных контактов Юго-Западной Руси с окружающим миром. Все это позволяло местной знати и князьям еще с XI в. вести достаточно независимую от Киева политику.

Однако боярство, заботясь о собственных сословных интересах, не жаловало и свою княжескую власть. Князь стремился к укреплению и централизации своей власти. Но, противостоя амбициям усилившейся аристократии, он уже тем самым способствовал ее консолидации. Это – модель противостояния двух политических субъектов, широко распространенная в средневековой Европе. Со временем она эволюционировала там или в сторону королевского абсолютизма, или к государственности польского образца, при котором монарх избирался представителями знати. Эволюция Юго-Западной Руси в любом из этих направлений блокировалась сохранявшейся традицией родового правления – княжеские междоусобицы сотрясали Галицко-Волынское государство на всем протяжении его недолгого исторического существования. Нередко в ходе конфронтации стороны обращалась за помощью к соседним государствам. Оказавшись в поле притяжения более сильных игроков, действовавших в то время на европейской сцене, испытывая их влияние, Галицко-Волынское княжество оказалось в конце концов разделенным между Литвой, Польшей и Венгрией.

Во Владимиро-Суздальском княжестве раньше других русских земель наметилась тенденция централизации власти. Наиболее заметно она проявилась в период княжения Андрея Боголюбского (1157–1174), внука Владимира Мономаха и сына Юрия Долгорукого.

Характерными чертами модели государственности, сформировавшейся на северо-востоке Руси в XII–XIII вв. и впоследствии названной самодержавной, являлись: неограниченная власть князя и отсутствие притязаний на соправительство у местного боярства; узкая социальная база княжеской власти, состоявшая из служилого дворянства; ослабление традиции вечевого строя.

Возникновению авторитарной власти на Владимиро-Суздальской земле способствовали прежде всего природно-климатические условия. Это был лесистый и болотистый край с бедными почвами – зона рискованного земледелия. Удаленность от международных торговых путей не создавала предпосылок и для внешней торговли. Торговля в основном была внутренняя – с другими регионами Руси. Основу хозяйственной деятельности составляло подсечно-огневое земледелие с побочными промыслами – охотой, рыболовством, бортничеством, смолокурением. При таких обстоятельствах князья и дружинники вынуждены были ориентироваться не столько на военную добычу, сколько на доходы от хозяйственной деятельности. Если сильное боярство здесь, в отличие от Новгорода и юго-западного края, сформироваться не могло, то для укрепления княжеской власти предпосылки были более чем достаточные.

Массовое заселение северо-восточных земель началось довольно поздно, с XIII века. При этом князья пришли сюда раньше, чем оно приобрело широкие масштабы, а широкие масштабы оно приобрело именно благодаря князьям. Помимо льготных условий, гарантированных князьями, Залесская Русь привлекала земледельцев тем, что регион был отдален от степи и не подвержен половецким нападениям.

Все это создавало невиданную прежде ситуацию: владимиро-суздальские князья получали право рассматривать себя не как пришлых правителей, вынужденных приспосабливаться к сложившемуся до них жизненному укладу, а как творцов нового уклада. При таком положении вещей у них появлялась возможность для ослабления роли вечевых институтов, возникших в основанных новгородскими колонистами Ростове и Суздале. Не устраняя вече в старых городах, они снижали политический статус самих этих городов, возвышая одновременно выстроенные ими новые. Перенесение княжеской резиденции Андреем Боголюбским из старого Суздаля в новый Владимир и стало началом выстраивания однополюсной авторитарной модели, достроенной потом московскими князьями.

3. Русь и Золотая Орда. Естественный ход русской истории был прерван в 1237–1241 гг. нашествием монголо-татар во главе с ханом Батыем. Образованная в 1243 г. к юго-востоку от покоренной страны Золотая Орда навязала ей даннические отношения, продолжавшиеся до конца XV века.

В отечественной историографии тема отношений Руси и Орды разрабатывается уже более двухсот лет. На протяжении столь длительного срока господствовала трактовка однозначно отрицательного монгольского влияния на Русь. В историческом сознании многих поколений россиян прочно закрепились слово «иго» и связанное с ним представление о русско-монгольских отношениях как факторе, надолго задержавшем развитие Руси. В 20-х годах прошлого столетия традиционный взгляд на данную проблему подвергся серьезной корректировке со стороны школы евразийцев, для которой взаимоотношения Золотой Орды с Русью выражались в симбиозе двух цивилизаций. По их мнению, русско-ордынский союз, с одной стороны, способствовал процветанию Орды, а с другой – имел следствием сохранение государственности Руси и образование великой русской нации.

История Золотой Орды – это часть истории России как многонационального государства. Если для русских людей монголо-татарская держава являлась источником формирования образа завоевателя, то для тюркских народов России она была этнической колыбелью. Современные российские исследователи, исходя из неоднозначности влияния монгольского нашествия на русскую историю, разграничивают проблематику на два аспекта – воздействие Золотой Орды на восточнославянскую цивилизацию и эволюцию российской государственности в условиях ее неравноправных отношений с монгольской державой.

«Батыево разорение» стало глобальным бедствием для всей Руси, которая оказалась отброшенной в хозяйственном и культурном отношениях по крайней мере на полтора века. Нашествие пришлось на период высшего подъема древнерусской цивилизации. В результате разгрома городов и монастырей были уничтожены многие памятники письменности. В наибольшей степени пострадали ремесла. Мастера искусств и ремесел погибли или были уведены в плен. Некоторые промыслы – перегородчатая эмаль, зернь, резьба по камню, стеклодувное производство – исчезли совсем.. Почти на столетие, с середины XIII в. до середины XIV в., полностью прекратилось каменное строительство. Оборвались традиционные связи Руси с Византией, Западной Европой, мусульманским Востоком, что вело ее к изоляции и отсталости.

В политической сфере монголы навязали Руси иной, чем прежде, способ существования и уже тем самым задали иной вектор ее дальнейшего развития. Но завоеватели не могут навязать больше того, чем завоеванные готовы и способны принять. В Московской Руси реализовывались те тенденции, которые вызревали в северо-восточном регионе в домонгольский период. Новый центр русской власти не просто заимствовал у завоевателей государствообразующий ресурс; под чужой властной оболочкой он проходил свою собственною эволюцию.

Еще в начале XIV в. Московское княжество являлось одним из самых незначительных в Северо-Восточной Руси. Оно включало лишь два города – Москву и Звенигород и земли вокруг них. Только при внуке Александра Невского Иване Калите (1325–1340) начинается возвышение Москвы, рост ее престижа и значения. А к концу XIV столетия Московское княжество превратилось в политический центр северо-востока Европы, начиная играть исключительную роль в истории всей Руси.

В массовом сознании утвердилось объяснение причин возвышения Москвы проявлением геополитического фактора: выгодное географическое положение, пересечение торговых путей, удаленность от Орды. Но поволжские города – Нижний Новгород, Углич и другие – располагались на более удобных речных путях, а Тверь и Новгород Великий находились дальше от татар и являлись куда богаче Москвы. Высказывалось мнение, что московские князья – самые решительные воины в противостоянии с Золотой Ордой. Однако хорошо известно, что они слыли наиболее убежденными сторонниками завоевателей. Александр Невский, став великим князем Владимирским, помогал монголам в подавлении восстаний русских людей против баскаков, собиравших дань для Орды.

Причины возвышения и победы Московского княжества над своими конкурентами в XIV-XV вв. следует искать, прежде всего, в политике его правителей, направленной на достижение лидерства в Восточной Европе. Успех этой политики определялся следующими обстоятельствами.

1. Московские князья более последовательно, чем другие строили государство деспотического типа, отличавшегося единоличной властью великого князя. Никто не использовал особенности русского северо-востока так полно, как московская ветвь Рюриковичей. Она гораздо решительнее остальных княжеских династий разрывала с европейской частью славянского наследия.

2. Политику московских князей поддерживала русская православная церковь, всегда тяготевшая к реальной силе. Благодаря терпимой религиозной политике ордынских ханов русская православная церковь в XIV-XV вв. стала крупнейшим феодальным землевладельцем. За этот период было основано 99 монастырей. По мере ослабления власти Золотой орды над Северо-Восточной Русью неизбежным являлось тяготение церкви к реальной политической силе – московским князьям. Уже Иван Калита сумел привлечь в Москву владимирского митрополита Петра. Тот подолгу жил в Москве и погребен в Успенском соборе Московского кремля. Преемник Петра митрополит Феогност окончательно переехал в Москву, сделав ее церковной столицей Руси. Высшие православные иерархи поддерживали московских князей, объявляя их защитниками православия. Получалось, что любое сопротивление Москве означало отступление от истинной веры и считалось тяжким грехом.

3. Отсутствие у Москвы по-настоящему сильных соперников в лице других русских государственных образований. «Господин Великий Новгород» не вмешивался в междоусобные распри и заботился о своей автономии. Тверь страдала от соперничества местных князей. Великое княжество Литовское с конца XIV в. разрывалось между прозападной (католической) и прорусской (православной) ориентациями.

Таким образом, политика московских князей олицетворяла переход от открытого сопротивления монголо-татарам к сотрудничеству с ними. Но если отвечать на вопрос, кому в конце концов пошли на пользу русско-ордынские отношения – Золотой Орде или Руси, – то скорее Александр Невский и его преемники извлекли преимущества из татарского покровительства: набеги завоевателей в княжества, где откровенно выражалось недовольство ордынским гнетом, ослабляли конкурентов Москвы, позволяя ей накапливать ресурсы для будущей борьбы.

Что касается эволюции русской государственности в XIII–XV вв., то монгольское завоевание Руси не привело к коренному изменению ее политического развития. Источники отечественной самодержавной м