Послевоенная экономика: основные проблемы и тенденции развития

Перестройка экономики в период мирного развития осуществлялась в сложных условиях:

1. 1) война принесла многочисленные людские жертвы: около 27 млн человек погибли в боях за Родину и в фашистском плену, умерли от голода и болезней; миллионы стали инвалидами;
2. 2) военные действия на территории страны нанесли огромный ущерб народному хозяйству: страна потеряла около 30% национального богатства, разрушено огромное количество промышленных предприятий, большой ущерб причинен топливно-энергетической базе страны и транспортной сети, разрушен жилой фонд в западной части РСФСР, по технической вооруженности сельское хозяйство отброшено на уровень первой половины 30-х гг.;
3. 3) страна понесла огромные культурные потери.

В конце мая 1945 г. Государственный Комитет Обороны постановил перевести часть оборонных предприятий на выпуск товаров для населения. Несколько позднее был принят закон о демобилизации тринадцати возрастов личного состава армии. Одновременно с демобилизацией происходила репатриация советских граждан, угнанных фашистами.

В соответствии с требованиями мирного времени проводилась реорганизация наркоматов, был восстановлен 8-часовой рабочий день, отменены обязательные сверхурочные работы, разрешено предоставление ежегодных оплачиваемых отпусков.

Первоочередной хозяйственной задачей являлся перевод народного хозяйства на мирный путь развития, для чего было необходимо:

• определить новые пропорции между отраслями;
• переориентировать значительную часть военного производства на выпуск мирной продукции;
• сократить военные расходы.

Сокращение ассигнований на военные нужды и увеличение расходов на развитие гражданских отраслей экономики проходили в условиях определенных трудностей: снижения производительности труда, недостатка энергоносителей, нехватки рабочих рук.

Восстановительный период в истории советского народного хозяйства в полном объеме начался в 1946 г. При рассмотрении четвертого пятилетнего плана (1946–1950 гг.) в 1945–1946 гг. проходили напряженные дискуссии. Возвращение в мирные условия предполагало необходимость не только восстановления экономики, но и выбора путей этого процесса: поддержать ли наметившееся во время войны смягчение мер экономического принуждения (сыгравшее свою роль в патриотическом единении, которое позволило режиму выдержать испытания войной) или же отвергнуть их и вернуться к модели развития 30-х гг.

На выбор путей восстановления экономики существенное влияние оказывала оценка международной обстановки. Среди сторонников более уравновешенного экономического развития, некоторого смягчения волюнтаристских методов были такие разные люди, как А. Жданов, секретарь ЦК ВКП(б); Н. Вознесенский, председатель Госплана; Н. Родионов, председатель Совета Министров РСФСР. По их мнению, с установлением мира капиталистические страны должны были испытать жестокий экономический и политический кризис. Согласно этому видению для СССР не существовало в тот момент никакой угрозы со стороны «фронта» западных держав. Кроме того, Советский Союз располагал реальными возможностями для маневра, поскольку мог выступить в качестве рынка сбыта для экономики капиталистических стран, охваченных кризисом. На такого рода рассуждениях основывалось, например, предложение Молотова, касающееся обязательства заказать в США товары на 6 млрд долларов в обмен на признание Люблинского комитета. В условиях относительно благоприятного международного климата не было никакой необходимости далее продолжать политику ускоренного развития тяжелой промышленности.

Сторонники возврата к модели экономического развития 30-х гг. (главную роль играли Маленков и Берия), поддерживаемые руководителями тяжелой промышленности, ссылались на исследования экономиста Е. Варги, который в декабре 1944 г. начал публикацию важных фрагментов своего труда, посвященного проблемам мирового капитализма, возникшим в результате Второй мировой войны.

Варга отрицал теорию неминуемого кризиса капитализма и подчеркивал, напротив, его замечательную способность к приспособлению. Маленков, Берия и их сторонники делали из этого вывод о том, что способность капитализма справляться со своими внутренними противоречиями делала международную обстановку очень тревожной, тем более что обладание атомной бомбой давало империалистическим государствам явное важное превосходство над СССР. При таком взгляде ускоренное развитие военно-промышленной базы страны представало абсолютным приоритетом.

Дискуссия завершилась победой сторонников возврата к довоенной модели экономического развития.

Наиболее трудным в послевоенном развитии промышленности явился 1946 г. Для переключения предприятий на выпуск гражданской продукции менялась технология производства, создавалось новое оборудование, велась переподготовка кадров. Принятый на первой сессии Верховного Совета СССР второго созыва (март 1946 г.) закон о пятилетнем плане ставил следующие задачи:

• восстановить довоенный уровень развития промышленности и сельского хозяйства;
• отменить карточную систему;
• повысить заработную плату;
• всемерно расширять массовое жилищное и культурно-бытовое строительство.

Одновременно (с декабря 1945 г.) стала осуществляться засекреченная программа — создание новых видов вооружения. Общее руководство этой программой было возложено на Первое Главное управление при Совете Министров СССР, во главе которого стоял Л.П. Берия. Кроме того, в основном к 1947 г. закончилась демилитаризация экономики, которая сопровождалась одновременно модернизацией военно-промышленного комплекса. Прямые военные расходы поглощали в начале 50-х гг. около 25% бюджета государства.

Другой приоритетной отраслью была тяжелая промышленность, главным образом машиностроение, металлургия, топливно-энергетический комплекс. Заложены основы атомной энергетики и радиоэлектронной промышленности. Новые предприятия возникали на Урале, в Сибири, в республиках Закавказья и Средней Азии (Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат, Кутаисский автомобильный завод). Вступила в строй «Запорожсталь». В рекордные сроки была восстановлена крупнейшая электростанция в Европе — Днепрогэс.

В целом за годы 4-й пятилетки (1946–1950) промышленное производство в стране выросло и в 1950 г. превзошло довоенные показатели на 73% (при плане 48%), чему способствовали:

• высокие мобилизационные возможности директивной экономики, сохранявшиеся в условиях экстенсивного развития (за счет нового строительства, дополнительных источников сырья, топлива и т. д.);
• репарации с Германии (4,3 млрд долл.);
• бесплатный труд заключенных ГУЛАГа (8–9 млн чел.) и военнопленных (1,5 млн немцев и 0,5 млн японцев);
• перераспределение средств из легкой промышленности и социальной сферы в пользу индустриальных отраслей;
• конфискационная денежная реформа 1947 г., в ходе которой около трети наличной денежной массы не было обменено на новые дензнаки;
• вынужденное приобретение облигаций государственного займа.

Капиталистический мир на рубеже 40–50-х гг. вступил в эпоху научно-технической революции, социалистическая же директивная экономика оказалась невосприимчивой к новейшим научно-технологическим достижениям. За исключением отдельных военных отраслей — атомной (создание советской атомной бомбы в 1949 г.), ракетной и некоторых других, широко использовавших трофейную и западную техническую документацию, экономика оставалась на довоенном техническом уровне.

По мнению Н. Верта, в промышленности фаза быстрого роста (1947–1948 гг.) и даже «перегрева» (1949–1950 гг.) затем сменилась фазой явного замедления, длившейся до 1954 г. Начиная с 1948 г. промышленность в полной мере испытала трудности, вызванные сверхволюнтаристским пересмотром показателей четвертого пятилетнего плана.

Экономика развивалась экстенсивным путем: росли капиталовложения в новое строительство, вовлекались в производство дополнительные сырьевые, энергетические, людские ресурсы. Легкая и пищевая промышленность финансировались по остаточному принципу и не обеспечивали потребностей населения. Темпы роста производительности труда в послевоенные годы составляли 6% в год.

По мнению С.П. Рябикина, административно-принудительный характер советской экономики этого периода затушевывался получавшими мощную пропагандистскую поддержку трудовыми починами — различными формами будто бы возникавшего по инициативе масс социалистического соревнования (движение «скоростников», «отличников качества» и т. д.), которое, не получая действенного материального стимулирования, превращалось в формальные мероприятия.

Критическим было положение в сельском хозяйстве. Засуха 1946 г. и последовавший за ней голод 1947 г. истощили производительные силы деревни. Отчасти сыграл свою роль и катастрофический провал опыта «дробного управления» (каждый колхоз, подчиненный с начала 1946 г. одновременно Совету по делам колхозов и трем министерствам, должен был выращивать многие культуры, что не всегда соответствовало местным возможностям).

Правительство решило «прибрать к рукам» крестьянство, контроль за которым в годы войны был до известной степени ослаблен. Развернута широкая кампания по развитию в колхозах сети партийных ячеек.

В феврале 1947 г. пленум ЦК партии обсудил вопрос «О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период». В решениях пленума предусматривалось: увеличение поставок сельскохозяйственных машин, повышение культуры земледелия, строительство водоемов в степных и лесостепных районах.

В 1947–1948 гг. правительство прибегло в отношении колхозников к мерам принуждения. Два указа, принятые 4 июня 1947 г. и близкие по духу и букве к знаменитому закону от 7 августа 1932 г., предусматривали от пяти до двадцати пяти лет лагерей за всякое «посягательство на государственную или колхозную собственность».

Правительство продолжало курс на жесткое ограничение личного крестьянского хозяйства и перекачку ресурсов из деревни в город. В 1946–1949 гг. были сокращены приусадебные участки и более 10 млн гектаров земель «возвращены» в колхозный фонд. Личное хозяйство крестьян обложено непомерными натуральными налогами (с каждого фруктового дерева, головы скота, птицы). Торговать на рынке крестьянин мог только после выполнения колхозом плана поставок государству. Крестьяне должны были отработать в колхозе обязательный минимум трудодней, почти не получая за это натуральной оплаты. Не имея паспорта, крестьянин не мог самовольно покинуть деревню.

В конце 1949 г. экономическое и финансовое положение колхозов настолько ухудшилось, что правительству пришлось разработать ряд реформ. В 1950 и 1951 гг. проводились дискуссии о сельскохозяйственной политике и мерах, которые было необходимо принять. Отвечавший за аграрную политику Андреев был заменен другим «специалистом» по сельскому хозяйству, Н.С. Хрущевым, который до назначения в 1949 г. секретарем Московского обкома ВКП(б) и секретарем ЦК партии занимал посты Первого секретаря ЦК Компартии Украины (1938–1949) и Председателя Совета Министров УССР (1944–1947).

Хрущев опубликовал в «Правде» план укрупнения колхозов, который исходил из тех же целей, что и реорганизация внутриколхозной производственной структуры: усилить политический и экономический контроль на селе. В течение нескольких лет число колхозов уменьшилось с 255 до 94 тыс. Это сокращение сопровождалось новым и значительным уменьшением индивидуальных наделов крестьян.

Инициатор этих реформ Хрущев рассчитывал закончить начатое им дело радикальным — и утопическим путем — изменением всего уклада крестьянской жизни. «Правда» опубликовала проект создания «агрогородов», где крестьяне, переселенные из своих изб, должны были вести городскую жизнь в многоквартирных домах вдалеке от своих индивидуальных наделов. Проживая в городе с комфортом и коммунальными услугами, крестьяне в то же время распрощались бы со своей столь живучей индивидуалистической психологией и стали бы обычными трудящимися, включенными в коллектив. Таким образом, этот проект решал сразу две проблемы: трансформируя крестьянское сознание, он уничтожал крестьянина как такового, одновременно стиралась разница между сельским и городским трудом, между крестьянином и рабочим, и реализовалось, таким образом, долгожданное единство пролетариата, основы социалистического общества.

На следующий день после опубликования проекта «Правда», однако, выступила с уточнением, в котором отмечалось, что в предыдущем номере речь шла не о проекте, а о начале дискуссии. На некоторое время Хрущев был отстранен от руководства сельским хозяйством, за которое он снова энергично примется после смерти Сталина.

В конце 40-х гг. в западных областях Белоруссии и Украины, в республиках Прибалтики, в Правобережной Молдавии проводится массовая коллективизация, которая сопровождается репрессиями и депортациями населения. Произошла ликвидация большого числа хуторских хозяйств, их население сослано в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию.

К концу пятилетки восстановление сельского хозяйства было в основном завершено. Однако многие проблемы оставались нерешенными: сохранялась зерновая проблема, не хватало сырья для легкой и пищевой промышленности, имелось много отстающих колхозов.

В работе И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованной в 1952 г., были определены основные принципы экономической политики: 1) приоритетное развитие тяжелой промышленности; 2) необходимость свертывания кооперативно-колхозной собственности путем ее превращения в государственную; 3) сокращение сферы товарного обращения. Соблюдение этих принципов, по мнению Сталина, должно было обеспечить высокие темпы роста народного хозяйства в СССР.

Определенные изменения произошли и в социальной структуре общества. Во время войны места у станков заняли женщины, многие и после войны продолжали работать. Тем не менее наблюдалась резкая нехватка рабочей силы и в связи с этим — высокая текучесть кадров. Это приводило к дезорганизации производства и низкой производительности труда. Прослойка некооперированных кустарей и единоличников практически исчезает. Тяжелое положение в сельском хозяйстве и ряд правительственных распоряжений 1947–1948 гг., ужесточавших контроль за крестьянством, приводят к новой волне миграции — около 8 млн сельских жителей покинули деревню в 1946–1953 гг.

Обновление рабочего класса за счет притока сельских жителей сопровождалось заметным социальным продвижением квалифицированных рабочих и молодых горожан. С 1947 по 1953 г. около 4 млн человек получили высшее и среднее специальное образование.

Увеличивались масштабы жилищного и культурно-бытового строительства. Однако темпы роста строительных работ отставали от роста городского населения. В начале 50-х гг. нехватка жилья превратилась в острую жилищную проблему.

Итогами восстановительного периода стали: отмена карточной системы, введение в строй 100 млн м² жилой площади, увеличение количества общеобразовательных школ, расширение сети вузов (превышена довоенная численность студентов), успешная разработка многих фундаментальных вопросов науки и техники.

Таким образом, в послевоенный период особенности самой мобилизационной системы работали на ее сохранение. Возможность кратковременного эффекта методов форсированного развития экономики проявилась в первые послевоенные годы в высоких темпах восстановления и развития тяжелой промышленности, строительства, транспорта. В экономической сфере, несмотря на существование альтернативной позиции пропорционального развития экономики — использования товарно-денежных отношений, расширения хозяйственной самостоятельности, — возобладал курс преимущественного развития тяжелой промышленности, жестокого централизма. На такой основе разрабатывался генеральный план строительства коммунизма в 1946–1965 гг. Это процесс шел за счет дискриминации сельского хозяйства и легкой промышленности.

Возврат к модели развития 30-х гг. вызвал значительные экономические потрясения, резко ухудшившие в 1951–1953 гг. все хозяйственные показатели и создавшие серьезную напряженность в обществе. Период 1945–1953 гг. следует считать логическим завершением, итогом экономической и политической линии, проводившейся после нэпа.

Преобразования государственного аппарата
и восстановление командно-административной системы.
Репрессии конца 40 — начала 50-х гг.

В сентябре 1945 г. упраздняется Государственный Комитет Обороны (ГКО), функции которого передаются Совету Народных Комиссаров СССР. Был ликвидирован также ряд отделов исполкомов местных Советов (отдел по учету и распределению рабочей силы, бюро продовольственных и промтоварных карточек и т. д.). В марте 1946 г. СНК СССР был переименован в Совет Министров СССР, СНК союзных и автономных республик — в Советы Министров соответствующих уровней, а наркоматы — в министерства.

За годы войны значительно усилилось влияние партийных органов на все стороны жизни. Широко практиковалось назначение на выборные должности, что приводило к фактическому отстранению Советов от выполнения их государственных функций.

В 1947 г. проведены выборы в Верховные Советы союзных и автономных республик, в конце 1947 — начале 1948 г. — очередные выборы в местные Советы. В марте 1950 г. в связи с истечением установленного Конституцией СССР срока полномочий Верховного Совета СССР второго созыва состоялись очередные выборы в высший орган власти.

В феврале 1947 г. созданы постоянные Комиссии законодательных предложений Совета Союза и Совета Национальностей Верховного Совета СССР второго созыва. На эти комиссии возлагалась задача предварительного рассмотрения и подготовки законопроектов для сессий Верховного Совета.

Изменение ситуации в стране привело к необходимости некоторой реорганизации государственного аппарата. В 1947 г. Государственная плановая комиссия Совета Министров СССР была преобразована в Государственный плановый комитет Совета Министров СССР, в задачи которого входили планирование, учет и контроль за выполнением народно-хозяйственных планов. Созданы Государственный комитет по снабжению народного хозяйства Совета министров СССР и Государственный комитет по внедрению новой техники в народное хозяйство Совета министров СССР.

Завершение Великой Отечественной войны оказало значительное влияние на общественно-политическое развитие общества.

Перенеся неимоверные тяготы военного времени, население ожидало улучшения условий труда и быта, положительных перемен в обществе, смягчения политического режима. Как и в прежние годы, у большинства эти надежды были связаны с именем И.В. Сталина. По окончании войны И.В. Сталин был освобожден от обязанностей наркома обороны, но сохранил за собой пост Председателя Совнаркома. Он продолжал оставаться членом Политбюро и Оргбюро ЦК ВКП(б). Возросший за годы войны авторитет И. В. Сталина поддерживался всей системой административно-бюрократического и идеологического аппарата.

В 1946–1947 гг. по поручению И.В. Сталина велась разработка проектов новой Конституции СССР. 15 июля 1947 г. Сталин внес на рассмотрение Политбюро ЦК ВКП(б) вопрос «О проекте новой Программы ВКП(б)» и поручил ее разработку комиссии под председательством А.А. Жданова.

Конституционный проект предусматривал некоторое развитие демократических начал в жизни общества. Так, одновременно с признанием государственной формы собственности в качестве господствующей допускалось существование мелкого крестьянского хозяйства, основанного на личном труде.

В процессе обсуждения проекта Конституции в республиканских партийных и хозяйственных структурах были высказаны пожелания о децентрализации экономической жизни. Высказывались предложения расширить хозяйственную самостоятельность местных управленческих организаций. Проект Программы ВКП(б) предлагалось дополнить положением об ограничении сроков выборной партийной работы и т. п. Однако все предложения были отклонены, а вслед за тем прекратилась работа над проектами документов. Ожиданиям населения на перемены к лучшему не суждено было сбыться. Вскоре после окончания войны руководство страны приняло меры по ужесточению внутриполитического курса.

Решение задач восстановительного периода осуществлялось в условиях сложившейся в предшествующие годы командно-бюрократической системы. Разработка всех законодательных актов и постановлений, формально утверждаемых затем Верховным Советом СССР, велась в высших партийных инстанциях. Руководство всеми сферами жизни общества сосредоточилось в Секретариате ЦК партии. Здесь определялись планы деятельности Верховного Совета, рассматривались кандидатуры на должности министров и их заместителей, утверждался высший командный состав Вооруженных Сил СССР. Большинство вопросов хозяйственного строительства рассматривалось на партийно-хозяйственных активах. Постановления ЦК ВКП(б) обязывали первичные партийные организации контролировать работу администрации промышленных предприятий и колхозов, вскрывать «ошибки и промахи хозяйственных руководителей».

Годы 1946–1953 представляли собой наивысший расцвет сталинизма как политической системы. Была проведена «демократизация» политического фасада. После длительного перерыва возобновились съезды общественных организаций, профсоюзов и комсомола, а в 1952 г. состоялся ХIX съезд партии, переименовавший ВКП(б) в КПСС (как в 1946 г. СНК был переименован в Совет Министров).

На самом же деле единовластие Сталина, умело стравливавшего своих ближайших соратников и вероятных преемников, оставалось неизменным и прочно базировавшимся на общем страхе. Важнейшие вопросы Сталин решал на своей даче в Кунцево вместе с несколькими членами Политбюро, отвечавшими за соответствующие направления работы.

В послевоенные годы Сталин постарался упрочить фундамент своей власти путем отказа от традиционных, установленных Лениным принципов функционирования партийных органов и безграничного развития культа Верховного Вождя, ставшего маршалом, генералиссимусом и Председателем Совета Министров.

Именно в этот период у Сталина, по мнению Н. Верта, произошел разрыв с ленинским наследием, который осуществлялся на нескольких уровнях:

1. 1) на уровне символов, что выражалось в воссоздании гражданских и военных званий, которые были упразднены Лениным, поскольку воплощали, по его мнению, традиционное государство (так, в 1946 г. народные комиссары превратились в «министров»); в примечательных переименованиях, призванных знаменовать переход к новому этапу в историческом развитии народа и государства (Рабоче-Крестьянская Красная Армия была переименована в Советские Вооруженные Силы, а большевистская партия в 1952 г. стала Коммунистической партией Советского Союза — КПСС);
2. 2) на теоретическом уровне шла скрытая критика ленинской концепции партии. Так, в речи, произнесенной 9 февраля 1946 г., Сталин заявил о том, что единственная разница между коммунистами и беспартийными состоит в том, что первые являются членами партии, а вторые — нет;
3. 3) на более глубоком уровне реального осуществления власти разрыв с ленинизмом выражался в последовательном игнорировании руководящих органов партии: тринадцать с половиной лет, с марта 1939 по октябрь 1952 г., не созывались съезды и пять c половиной лет, с февраля 1947 по октябрь 1952 г., Пленумы ЦК.

Политбюро (10 членов и 4 кандидата в члены) почти никогда не собиралось в полном составе. Сталин предпочитал, как правило, принимать членов Политбюро индивидуально или небольшими группами по вопросам, связанным со «специальностью» каждого. Мучимый острой шпиономанией, Сталин неизменно исключал из этих встреч, особенно в последние годы жизни, некоторых членов Политбюро, подозреваемых в переходе на службу к той или иной иностранной державе. Это произошло с Ворошиловым, заподозренным в сотрудничестве с Интеллидженс Сервис (но не арестованным, что достаточно ясно говорит о подлинных мотивах этой так называемой опалы), затем, после XIX съезда партии, — с Молотовым и Микояном. Хрущев оставил поразительные рассказы об эпизодических заседаниях Политбюро, где важнейшие решения, например о пятом пятилетнем плане, принимались без всякого обсуждения за несколько минут участниками, испытывавшими панику только от одной мысли, что они могут высказать точку зрения, которая испортит настроение Вождю. Между тем Сталин делал все, чтобы сконцентрировать власть в созданных им структурах, неподконтрольных избранным в 1939 г. руководящим партийным инстанциям. Роль его личного Секретариата и Специального сектора Секретариата ЦК под руководством Поскребышева, видимо, постоянно возрастала, заключаясь в надзоре над всем Секретариатом ЦК — реальным центром принятия решений и контроле за их исполнением. Каждый из главных соратников Сталина в послевоенные годы (Маленков, Жданов и Хрущев) занимал в тот или иной момент один из четырех постов секретарей ЦК партии.

Отражением внутренней борьбы в руководстве стало так называемое «ленинградское дело». Соперничество Г.М. Маленкова и А.А. Жданова закончилось в пользу последнего, но после его смерти в 1948 г. Маленков и Берия организовали крупную чистку партийно-государственного и хозяйственного аппарата от сторонников Жданова. По сфабрикованным обвинениям были расстреляны председатель Госплана Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов, Председатель Совмина РСФСР М.И. Родионов, руководители Ленинграда П.С. Попков, П.Г. Лазутин, Я.Ф. Капустин. Всего в течение 1949–1950 гг. было репрессировано около 3,5 тыс. партийно-государственных работников Ленинграда и области.

На XIX съезде руководство партии пополнилось новыми работниками, среди которых выделялись М.А. Суслов, Л.И. Брежнев, М.З. Сабуров, М.Г. Первухин. Возможно, это было сделано Сталиным из соображений замены В.М. Молотова и А.И. Микояна, которые на первом после съезда пленуме были обвинены в «право-левом» уклоне.

В идейно-политической сфере война вызвала ослабление надзора, увеличила число неконтролируемых идейных движений, особенно среди тех, кто в течение нескольких лет находился за пределами системы (в оккупированных районах или в плену), в национальной среде и интеллигенции. С возвращением к мирной жизни власти попытались, действуя чаще всего жестко, восстановить контроль над умами. Обращение с военнопленными, репатриированными в СССР, уже с лета 1945 г. свидетельствовало об ужесточении режима. В целом только около 20% из 227 тыс. репатриированных военнопленных получили разрешение вернуться домой. Большинство же бывших военнопленных были или отправлены в лагеря, или приговорены к ссылке минимум на пять лет или к принудительным работам по восстановлению разоренных войной районов. Такое обращение было продиктовано подозрительностью, что рассказы репатриированных о пережитом будут слишком расходиться с тем, что официально выдавалось за правду. Показательно, что в июне 1945 г. сельские органы власти получили инструкцию установить в деревнях на видном месте щиты с надписями, предупреждавшими, что не следует верить рассказам репатриированных, так как советская реальность неизмеримо превосходит западную. Это уведомление имело целью морально изолировать репатриированных и заставить людей подозревать их в предательстве.

Возвращение в состав СССР территорий, включенных в него в 1939–1940 гг. и остававшихся в оккупации в течение почти всей войны, во время которой там развились национальные движения против советизации, вызвало цепную реакцию вооруженного сопротивления, преследования и репрессивных мер. Сопротивление аннексии и коллективизации было особенно сильным в Западной Украине, Молдавии и Прибалтике: движения бандеровцев, «лесных братьев» и др.

26 июня 1946 г. «Известия» опубликовали указ о высылке за коллективное предательство чеченцев, ингушей и крымских татар, ликвидации Чечено-Ингушской автономной республики, а также «разжаловании» Крымской автономной республики в Крымскую область. На самом деле депортация этих и других не названных в указе народов была произведена уже за несколько лет до этого. Указ от 28 августа 1941 г. объявил о «переселении» немцев Поволжья под предлогом наличия среди них «диверсантов» и «шпионов». С октября 1943 по июнь 1944 г. за «сотрудничество с оккупантами» были депортированы в Сибирь и Среднюю Азию шесть других народов: крымские татары, чеченцы, ингуши, калмыки, карачаевцы, балкарцы, всего, по архивным данным, приведенным А.В. Земсковым, более 700 тыс. человек. В течение примерно десяти лет депортированные народы официально как бы не существовали. В июле 1949 г. насчитывалось более двух с половиной миллионов спецпереселенцев. Из них немцы составляли основной контингент (1,1 млн), «бывшие кулаки» — небольшую долю репрессированных (5% общего числа).

Трудности послевоенного экономического развития, проявлявшиеся в тяжелом состоянии сельского хозяйства, в бытовых лишениях населения, требовали разработки путей выхода из создавшегося положения. Однако внимание руководителей государства направлялось не столько на выработку эффективных мер по подъему экономики, сколько на поиски конкретных «виновников» ее неудовлетворительного развития. Так, срывы в производстве авиационной техники объяснялись «вредительством» со стороны руководства отрасли. В 1946 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) специально рассматривалось «дело» этих «вредителей» («Дело Шахурина, Новикова и других»). На рубеже 40–50-х гг. руководители Политбюро обсуждали «дела» лиц, якобы занимавшихся вредительством в автомобилестроении, в системе московского здравоохранения («О враждебных элементах на ЗИСе», «О положении в МГБ и о вредительстве в лечебном деле»).

В 1952 г. было сфабриковано так называемое дело врачей. Группа крупных специалистов-медиков, обслуживавших видных государственных деятелей, была обвинена в причастности к шпионской организации и намерении совершить террористические акты против руководителей страны.

Идеологическое и политическое ужесточение 1945–1953 гг. привело к разрастанию репрессивных органов и концентрационной системы. С 1946 г. деятельность по охране порядка и подавлению инакомыслия осуществлялась двумя органами, чьи права и обязанности оставались туманными и не регламентировались никаким законом, — Министерством внутренних дел (МВД) и Министерством государственной безопасности (МГБ). Многочисленные перестановки в их руководстве, произошедшие в эти годы, отражали сложные перипетии той борьбы за власть, которой в политическом плане был отмечен конец сталинской эры. В 1946 г., оставаясь заместителем Председателя Совета Министров и членом Политбюро, Берия уступил руководство МВД генералу Круглову. МГБ, могущество которого постоянно росло, отошло к одному из подчиненных Берии Абакумову, заместителем которого Круглов работал в течение некоторого времени. В ноябре 1951 г. Абакумов был заменен Игнатьевым, ставленником Сталина. Если верить некоторым свидетельствам, Сталин перестал тогда доверять Берии и поставил политическую полицию под усиленный контроль «специального сектора» своего Секретариата.

Учитывая численность новых категорий приговоренных к лагерям (бывшие военнопленные, «чуждые элементы» из регионов, недавно включенных в СССР, пособники оккупантов, представители подвергшихся массовой депортации народностей), исследователи отмечают, что в послевоенные годы советская концентрационная система достигла своего наивысшего расцвета, когда многие приговоренные в 1937–1938 гг. к десяти годам лагерей без суда получили новый срок на основании административного решения. С другой стороны, есть основания полагать, что и смертность среди заключенных после 1948 г. значительно сократилась благодаря осознанию властями необходимости «беречь» экономически выгодную рабочую силу. Частичное открытие архивов ГУЛАГа позволило ряду российских исследователей уточнить число «населения ГУЛАГа», оценка которого колебалась в исторической и мемуарной литературе от 3 до 15 млн человек. Данные Гулаговской бюрократии говорят о 2,5 млн заключенных в ИТЛ/ИТК в начале 50-х гг., в годы апогея лагерной системы. К этой цифре надо прибавить еще 2,5 млн спецпереселенцев. Что же касается цифры расстрелянных или не «дошедших до пункта назначения» (умерших в «транзите»), она остается до сих пор неизвестной.

По сравнению с предыдущими годами организация концентрационной системы отличалась созданием для политзаключенных специальных лагерей, наблюдался также рост числа серьезных попыток восстаний заключенных.

Основная часть лагерей находилась тогда в самых удаленных и суровых районах нового освоения — от безводных пустынь Средней Азии до полюса холода в Якутии. В конце 40-х гг. советская концентрационная система имела уже четвертьвековую историю. Экономическая рентабельность ГУЛАГа получила различные оценки: некоторые (А. Солженицын, С. Розенфельд) подчеркивают невероятную дешевизну этой рабочей силы, «оплачиваемой» из расчета обеспечения ее воспроизводства; другие исследователи настаивают на широком распространении всякого рода «приписок», очень низкой производительности лагерной рабочей силы и огромных расходах на содержание многочисленного и коррумпированного лагерного персонала. Как бы то ни было, «население» ГУЛАГа внесло основной вклад в освоение новых районов, ресурсы которых могли бы эксплуатироваться вольной наемной рабочей силой, как это делается в настоящее время, правда, с очень большими экономическими затратами.

В 1948 г. были созданы лагеря «специального режима», в которых в очень тяжелых условиях содержались лица, осужденные за «антисоветские» или «контрреволюционные акты». У этих людей не оставалось никаких иллюзий относительно системы. Они, как правило, прошли военную службу, умели обращаться с оружием и имели совершенно другой жизненный опыт и мировосприятие по сравнению с «врагами народа» 30-х гг. — интеллигентами, партийными функционерами и хозяйственниками, убежденными в том, что их арест — результат ужасного недоразумения. Способные сопротивляться давлению «уголовников», которые при пособничестве администрации всегда терроризировали «политических», эти «новые заключенные» превратили некоторые «спецлагеря» в настоящие очаги восстания и политического сопротивления.

Именно 1948–1954 гг. были отмечены несколькими восстаниями заключенных. Самые известные из них произошли на Печоре (1948 г.), в Салехарде (1950 г.), Экибастузе (1952 г.), Воркуте и Норильске (1953 г.), Кимгире (1954 г.). Брожение в лагерях, особенно «специальных», достигло очень высокого уровня после смерти Сталина и отстранения Берии, т. е. весной и летом 1953 г. и в 1954 г. Возглавленное, как и большинство предыдущих мятежей, бывшими военными, это движение приняло открыто политический характер.

Восстания заключенных дали основание отдельным авторам (прежде всего К. Лефору) утверждать, что «население» ГУЛАГа составляло некий «социальный класс», особенно эксплуатируемый и притесняемый правящим классом. Для Солженицына ГУЛАГ являлся территорией особой «зэковской нации» со своей собственной культурой, своими кодексами и законами, языком, обществом, структурированным в рабочие бригады, для которых назначалась коллективная норма выработки и где применялись принципы коллективной ответственности; обществом, разделенным на «политических» и «уголовников», со сложной иерархией надзирателей, зэков, произведенных в мастера, «сачков», которым удалось, благодаря тому что они владели какой-либо редкой и нужной специальностью, добиться от администрации освобождения от общих работ, всесильных блатных («воров в законе» на лагерном жаргоне), помыкавших люмпен-пролетариатом, «внутренних рабов», зачастую превращенных в пассивных гомосексуалистов.

Существован