Отдельные методологические подходы к противодействию коррупции в государственной службе

 

Приоритет проблем противодействия коррупции перед другими стратегическими целями государства подтвержден историческим опытом социального развития. Наличие неразрешенных задач в этом направлении оставляет возможность для различного типа манипуляций не только в политической, но и экономической и социальных сферах. При этом становление и функционирование эффективной системы противодействия коррупции неразрывно связано с поисками новых подходов к совершенствованию методологии такой деятельности.

Анализ социологических исследований подтверждает, что коррупция становится не только весьма распространенной и охватывающей все сферы жизни, но и представляет реальную угрозу общественному строю. Страх социальной дезорганизации и состояния массовой фрустрации иллюстрируется данными выборочных социологических опросов различных категорий населения. Так, около трех четвертей респондентов (70,2%) в той или иной мере испытывают страх за свое будущее; две трети (61,1%) - опасаются потерять все нажитое и еще 21,9% заявили, что им уже нечего терять; 65,3% - не планируют свою жизнь или планируют ее не более чем на один год; 48,3% - чувствуют полную беззащитность перед преступностью, 46% - полагают, что если в стране все будет происходить как и прежде, то наше общество ожидает катастрофа.

В данном случае можно говорить о таком понятии, как кризис, который предстает как момент, с которого комплексы и системы перестают быть тем, чем они были, разрушается былое равновесие и в то же время происходит процесс перехода к некоторому новому равновесию. Научный интерес к коррупции в таком ракурсе может быть направлен к «аномийным аспектам распада традиционных и образования новых социальных систем».

Вместе с тем, говоря о методологии, мы говорим в первую очередь о социологическом подходе. И здесь имеются свои сложности - латентный характер коррупции в государственной службе, обусловленный относительной закрытостью статистики, необходимостью судебного доказательства противоправной деятельности. При этом широко используемые методы исследования, такие как интервью, анкетирование, статистический анализ, не всегда могут быть применены в данном случае.

Замечено, что оценочные вопросы не вызывают напряжения у респондентов, и они охотно на них отвечают. Однако сопоставительные возможности полученных с их помощью данных весьма ограничены. Это связано с большой долей субъективизма и в какой-то степени уровнем доверия к власти. Кроме того, вопросы, касающиеся личной коррупционной практики, вызывают наиболее неоднозначное восприятие.

С одной стороны, подобные темы характерны уклонением граждан от правдивых ответов на соответствующие вопросы, с другой ― совсем бессмысленно спрашивать чиновников об их коррупционных отношениях. Данная обусловленность объяснима естественным желанием респондентов «не давать показания против себя», поскольку как получение, так и дача взятки являются уголовно наказуемыми деяниями.

Одним из примеров может служить вопрос, заданный в ходе социологического исследования по принципу «кому больше дают, кто больше берет?». Так, коррупция, по мнению респондентов, чаще всего встречается в ГИБДД (52%), чуть менее половины отметили другие правоохранительные органы (45%), немногим более трети респондентов назвали учреждения здравоохранения (35%), 23% - суд и прокуратуру, 21% - учреждения образования и военкоматы (16%).

Ответы дают возможность получения данных об уровне и структуре коррупции. Вместе с тем, проведенное исследование в некоторой степени показывает всего лишь степень соприкосновения граждан с институтами государственного управления, а не реальное положение коррупции в секторе.

В данном случае социальное недовольство может быть не связано напрямую с объективными причинами. Так, государственный служащий может быть недоволен положением дел в образовании, не будучи некоим образом, прямо связан с ним, что может являться следствием принятия чужого мнения, подкрепленного информацией, почерпнутой из СМИ и т.п. В результате, попав в выборочную совокупность социологического исследования, касающегося института образования, данный индивид, относящийся к другому социальному институту, выражает явное недовольство при полной индифферентности отношения.

Однако мы исходим из того, что социологический подход как метод исследования общественных явлений и процессов интегрирует в себе теоретические и прикладные знания из разных областей науки. Специфика социологического подхода заключается в том, что общество рассматривается как единый социальный организм.

При этом, рассматривая эмпирические методы изучения коррупции, имеем в виду практическую направленность этого изучения как средства мониторинга объекта антикоррупционной политики, имеющего две стратегические цели - обеспечение обратной связи и диагностику. Одной из возможных стратегий социальной науки видится попытка универсализации подходов, что возможно в отдельных методологических рамках. С этой точки зрения изучение коррупции должно решать следующие задачи:

· вскрытие закономерностей коррупционных явлений;

· измерение уровня коррупции;

· измерение структуры коррупции (по уровням и институтам власти, отраслям экономики и т.п.,);

· анализ факторов, способствующих коррупции;

· выявление ресурсов и рисков антикоррупционной практики.

Механизмы и закономерности возникновения коррупции интерпретируем как причинно-следственные связи, образующиеся между структурными компонентами социальных процессов: субъектами и объектами; объективными условиями; субъективными условиями и факторами; социальными отношениями взаимодействиями и действиями субъектов; социокультурной системой регуляции действия и взаимодействия. Однако ранжирование указанных механизмов представляется достаточно сложным по нескольким причинам.

Во-первых, в каждом конкретном случае обнаружение коррупции на различных уровнях социальной организации определяется самим уровнем ее действия, коррупция на микроуровне детерминируется зачастую иными факторами, нежели на макроуровне.

Во-вторых, рассматривая коррупцию как дезорганизационный процесс, мы можем обнаружить разнонаправленность дезорганизационных процессов не только в сравнительном анализе нескольких социальных систем, но и внутри отдельной социальной системы.

В-третьих, активизация и развитие тех или иных механизмов возникновения и развития коррупции опосредуется специфической морфологией и динамикой каждого конкретного социального объекта, особенностями внутренних связей в социальной системе и ее связи с внешней средой.

В целях получения объективной социологической информации о причинах повышения коррупции целесообразно использовать системный подход. Это необходимо для сравнительно-исторического и статистического анализа социального состояния, противоречий и закономерностей возникновения коррупции как в обществе, так и в конкретном его секторе. Системный подход позволяет также составить целостное представление об обществе, основных его системах, законах и тенденциях развития.

Ошибочно было бы думать, что безопасность ― это результат определенных действий направленных на защиту объекта от негативного воздействия окружающего мира. Это процесс, поскольку коррупция представляет собой и состояние социального объекта в статике - в структурно-функциональном образе, характеризующемся закономерностями и взаимосвязями структуры отдельных коррупционных отношений. Так и в процессуальном образе – как процесс или комплекс процессов, либо перманентно протекающих в обществе с разной степенью интенсивности на разных уровнях, либо вероятных при актуализации тех или иных детерминирующих факторов. Поэтому следует определенным образом разграничивать понимание коррупции как состояния социального объекта в ситуации дестабилизации, деструкции, доминирования социальных процессов разрушительного характера, так и динамический процессуальный образ коррупции, обнаруживающейся даже в относительно стабильном обществе в виде перманентных дезорганизационных процессов на макро-, мезо- и микроуровнях социальной организации.

При этом системный подход в изучении коррупции и соответствующих дезорганизационных процессов может включать идеи о разделении процессов в системе государственной службы на морфостатические и морфогенетические, где морфогенезис проявляется как процесс постоянной выработки структуры и новых форм коррупции, а морфостазис - процесс поддержания параметров коррупционного взаимодействия во взаимосвязи с внешней средой в определенном диапазоне, основанном на устойчивости по отношению к возмущающим воздействиям управляющей системы и ее регуляторов.

Выбор системно-процессуального подхода обусловлен тем, что коррупция влечет за собой последствия, которые только способствуют ее росту. Ее естественное состояние – рост, в котором коррупционные процессы включены в цепочку причин и следствий, образующих контур с положительной обратной связью. Таким образом, если коррупция целенаправленно не ограничивается, она не может уменьшаться. Выделим следующие характеристики системно-процессуального подхода к диагностике и ограничению коррупции:

· акцент на динамических свойствах социальной реальности и процессуальности социального взаимодействия;

· разделение социальных процессов на морфостатические и морфогенетические по критерию результата;

· рассмотрение социальной системы не как «системы, в которой идут процессы», а как системы процессов;

· признание того, что социальная система состоит не только из процессов, но и реальных социальных акторов.

Изложенные принципы позволяют констатировать, что проблемы в ходе антикоррупционной деятельности проявляются, «тогда, когда к морфогенетическим системам применяют правила управления морфостатическими системами».

Рассматривая коррупцию как систему, существующую в рамках государственного управления, состоящую из коррумпантов, коррумпаторов и общества, объединенных специфическими противоправными связями и отношениями, отметим ее динамические и статические свойства. Таким образом, элементами социальной системы оказываются не только люди, их действия, социальные институты, организации и группы, а еще и коммуникации. Коммуникация проявляется в данном случае как смысловой, самореферентный процесс – механизм согласованности. Коррупция воспроизводит себя по средствам собственных операций, имеющих опосредованное отношение к внешнему миру, отгораживается от него смысловым кодом, что является фундаментальной характеристикой самореферентной системы. При этом структура перестает быть основным фактором устойчивости социальной системы, а становится фактором ее изменения. Примером здесь может быть распространенная практика посредничества, в том числе некоммерческих организаций, выступающих в качестве промежуточного звена между коррумпантом и коррумпатором, когда их прямое взаимодействие по известным причинам затруднено.

Иными словами, встает вопрос соотношения «структуры» и «деятельности», рассмотренный в работах М.Арчер. Схема детерминации коррупции при таком подходе видится в способности структуры государственного управления создавать условия для коррупционного взаимодействия акторов, это взаимодействие происходит согласно своим внутренним особенностям, но с учетом структурных рамок. Далее в результате взаимодействия возникает новая или трансформируется старая структура.

В таком ракурсе особый научный интерес приобретает деятельностный подход в исследовании коррупции, поскольку деятельность выступает в качестве сущностного определения человека и универсального способа освоения социальной действительности, которая сопровождается самоопределением субъекта относительно своего окружения и условий деятельности, рассогласованности, отчуждения. Активность индивида выступает как выражение его противоречивой связи с действительностью и как стремление преодолеть эту противоречивость. С точки зрения такого подхода, коррупция в широком смысле может быть представлена как предельное обострение основных противоречий человеческого бытия: между необходимым и возможным, делаемым и действительным, должным и сущим. Если человек утрачивает веру в возможность последовательно двигаться к определенным целям, то для него теряет значение социальная устойчивость, в том числе и устойчивость любых межличностных отношений. То же появляется там, где нет соответствия между характером людей и социальной организацией.

Выделенная методологическая позиция ориентирует на анализ социальной действительности как диалектически противоречивого процесса субъект–объектных и субъект-субъектных отношений и на этой основе позволяет осмыслить конкретные типы, виды, формы экономической, социально-политической и духовной преобразующей деятельности ее реальных носителей, основные детерминанты и механизмы взаимосвязи объективных и субъективных факторов.

При рассматрении индивидов как элементов социальной системы эндогенные факторы коррупции сливаются с экзогенными. Это объясняется тем, что любые изменения внешней среды доходят до системы, преломляясь в сознании индивидов, начинающих флуктуировать. Люди собственно и выступают основным источником и причиной коррупции. При этом социальная система начинает игнорировать стимулы внешней среды, отвечать на них неадекватно, запаздывать в реагировании, следствием чего является усиление разрушительного эффекта коррупционных процессов, разрушения системы кадровой безопасности.

Деятельностный подход дает возможность изучения социальных систем как систем, прежде всего когнитивных, в которых реакции на стимулы внешней среды отличаются от системных моделей в естественно-научных парадигмах. В отличие от биологической схемы «стимул ― реакция» и нейрофизиологической «стимул ― интерпретация ― реакция», в социальной системе проявляется сложная схема «стимул ― вероятностная множественность интерпретаций ― интерпретации интерпретаций ― реакции на интерпретации ― реакция на стимул или даже его игнорирование». При этом сложность реакции социальной системы определяется множественностью вариантов интерпретации стимула, опосредованных разумностью, разнообразием, и зачастую непредсказуемостью элемента системы – индивида. Таким образом, индивиды декларируют возможности собственного выбора и своеобразия, утверждают и разделяют либо отрицают собственную и коллективную телеологию.

Деятельностный подход способствует соотнесению между собой и связи в целостную систему тех наиболее общих понятийных средств, которые характеризуют движение социальных противоречий в субъектной форме, начиная от их восприятия в виде соответствующих потребностей и кончая выработкой определенных социальных целей. Следует отметить, что речь идет именно о социальном уровне и не имеются в виду психологические и социально-психологические подходы.

Таким образом, причинами коррупционного кризиса выступают не преимущественно экзогенные, или только эндогенные факторы, но сложный комплекс прямых и обратных связей социальной системы и внешней среды. Причем сложность прямых и обратных связей между ними не позволяет сводить коррупцию к модели объяснения какой-либо из разновидностей детерминизма в чистом виде.

Определение методологических подходов антикоррупционной деятельности позволяет не только выявить причины возникновения коррупционных процессов, определить их природу и специфику, но также определить основные механизмы для их урегулирования, что является неотъемлемой частью политики противодействия коррупции.

В заключение надо сказать, что безопасность ― это состояние объекта, в котором он либо не подвергается негативному воздействию, либо успешно противостоит такому воздействию, продолжая свое нормальное функционирование. То есть, важно создавать такие условия, в которых индивид, конкретный государственный служащий не будет стоять перед выбором ― взять или не взять, и тем самым сохранить главное что у нас есть – это накопленный социальный капитал нашей страны. Поэтому под безопасностью понимаем состояние защищенности национальных интересов в кадровой сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства.

 

В.П. Тихонов,

Кандидат военных наук

доцент Пограничной академии ФСБ России

Кадровая безопасность государственной службы: