Нерефлексирующий антидогматизм

 

Антидогматическая установка иногда используется со­вершенно неосознанно. Во имя свободы (самоопределения психотерапевта) человекоцентрированный подход сводится к совершенно неузнаваемой коммуникативной технике. Под видом «аутентичности и спонтанности» возникают странные формы терапевтического взаимодействия, кото­рые более похожи на расстройства поведения, нежели на отрефлексированное выражение человекоцентрированной позиции. Поиски человекоцентрированного стиля ведут иногда к увеличению числа грубых ошибок, к попыткам вы­дать плохие привычки за проявления высочайшей терапев­тической компетентности.

Зачастую отсутствует понимание необходимости соотне­сения новых понятий и интерпретаций человекоцентрирован­ной терапии с базисными, или традиционными, понятиями. Более чем лаконичные ссылки на собственные переживания и личный опыт оказываются, как правило, единственным аргументом в теоретических рассуждениях.

 

Проблема авторитета

 

Я думаю, мы должны принять как факт следующее поло­жение: приверженность терапевтов человекоцентрирован­ному подходу предполагает независимость от разного рода авторитетов (в том числе и от авторитета самого Роджерса). Это и понятно, поскольку независимость и скептическое от­ношение к авторитетам подкрепляются впечатляющим и убе­дительным примером работы самого Роджерса, — тем образ­цом, который так же трудно достичь, как и проигнорировать. Решения часто находятся где-то между слепым подражанием и тупой невосприимчивостью, когда, бравируя правом разви­вать собственное представление о «человекоцентрированности», психотерапевт не может даже внятно сказать, что от­ражают в его практике понятия, предложенные Роджерсом.

 

ДИЛЕММА ВНУТРИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО МИРА

 

 

Второй круг проблем на пути обретения человекоцентрированным терапевтом ясного ощущения собственной идентич­ности коренится в социальных и экономических условиях реализации его профессиональной роли. Соревнование ме­жду различными школами психотерапии неуклонно усили­вает инструменталистские и технологические тенденции. Необходимость быть успешным — это своего рода «шоры» для всех терапевтов, сужающие и ограничивающие пред­ставления об эффективности, и эти шоры с трудом согла­суются с человекоцентрированными принципами.

 

Распространенность

 

Особая проблема — явный успех человекоцентрированных идей. К сожалению, популярность тренинговых про­грамм по человекоцентрированной терапии не столько следует из искреннего и глубокого понимания терапевтами ее теории и практики, сколько диктуется соображениями удобства. О человекоцентрированной терапии можно сказать то же, что и об английском языке: этот язык потому так лю­бим и распространен в деловой и научной сфере, что на нем можно говорить одновременно и быстро, и плохо.

Человекоцентрированной терапии часто обучают в пер­вую очередь, и к тому же обучают неверно, потому что счи­тается, что этим методом легко овладеть. За этим мнением кроется представление о том, что овладеть им может каж­дый, — нужен только дружелюбно настроенный и понимаю­щий человек. Наверно, среди обучающихся любым другим видам терапии нет такого большого числа людей, которые столь быстро приходили бы к убеждению, что они (даже без особой подготовки) уже в совершенстве овладели терапев­тическим методом.

 

Оценка со стороны других

 

 

Кризис может также возникнуть в результате оценки человекоцентрированной терапии сторонниками других тера­певтических школ. Основные базисные принципы человекоцентрированной терапии являются для них досадным контрапунктом. Исследования показывают, например, что человекоцентрированные принципы валидны для других школ. Как ни странно, но этого факта оказалось достаточно для того, чтобы выдвинуть аргумент за ограничение человекоцентриро­ванного подхода. Аргумент заключается в том, что другие те­рапевтические подходы всегда базировались на человекоцентрированных принципах. Такова еще одна поверхностная и неверная интерпретация человекоцентрированного подхода.

Таким образом, точка зрения, дискредитирующая человекоцентрированную терапию, заключается в том, что дан­ная терапия — это слабый, невыразительный, не имеющий каких-либо глубинных эффектов подход, могущий быть полезным лишь в случае незначительных жизненных кризи­сов; это что-то для начинающих, а более высокая психотера­певтическая квалификация достигается лишь на основе дру­гих терапевтических подходов.

Распространенность всех этих ложных представлений отражает весьма серьезную проблему идентичности человекоцентрированных психотерапевтов, имеющую много побочных эффектов, в числе которых снижение внешней убедитель­ности данной терапии, неодобрение со стороны других тера­певтических школ, и — что, возможно, еще хуже — ослабление способности интуитивного видения у последователей челове­коцентрированного подхода. Все это низводит обучение человекоцентрированной терапии до механического заучивания разных форм интервенций. В данной связи все дебаты по по­воду того, что в действительности означает быть человекоцентрированным, более чем оправданы и уместны (Cain, 1986).

 

Психобум и психорынок

 

В последние годы в обществе наблюдается повышенный интерес к психологии и терапии — своего рода «психобум», который, в свою очередь, порождает «психорынок». Движу­щие силы психорынка также оказывают влияние на разви­тие и практику человекоцентрированного подхода.

Экономические требования и конкуренция между отдель­ными терапевтическими школами все больше усиливают стремление к инструментализму и технологиям. Требование успешности вынуждает человекоцентрированных терапевтов весьма ограниченно рассматривать понятие эффективности.

Чтобы подход «продавался», он должен быть хорошо «упакован». Продаются, как известно, новинки. Новейшие техники сразу оказываются на психорынке, и возникает некоторая одержимость новейшими психотехнологиями. Вряд ли найдется терапевт, который будет ограничиваться изначально выбранной формой терапии. Постоянно должны находиться все новые техники, лучше всего что-нибудь дра­матическое и впечатляющее, поскольку именно такие техни­ки гарантируют эффективность. Они имеют различные названия, но их объединяет позиция, превозносящая техни­ческую мощь. Инструментализм обеспечивает манипулятивность и никак не согласуется с человекоцентрированным подходом (Farson, 1978; Rowan, 1987).

К этой же тенденции относится и приверженность той разновидности линейного мышления, согласно которой эффективность метода прямо пропорциональна дозировке. Такая «логика» требует от человекоцентрированного психо­терапевта больше конгруэнтности, больше открытости, больше близости, больше эмпатии (Farson, 1978).

 

ОБСУЖДЕНИЕ

 

Итак, мы видим, что представленное выше противоречие между свободой взглядов и приверженностью основопо­лагающим принципам определяет предрасположенность человекоцентрированного подхода к кризису, который подог­ревается также рядом экономических и чисто профессиональ­ных обстоятельств. Необходимость адаптации к требованиям психорынка с помощью нового инструментального оснаще­ния усугубляет проблему обретения идентичности человекоцентрированными терапевтами, и решение данной про­блемы видится, как правило, в терапевтическом эклектизме, обещающем защищенность, одобрение публики и ощущение профессиональной принадлежности.

Оба фактора — настораживающая несбалансированность позиций антидогматизма/приверженности и адаптация к технологическим и инструменталистским подходам — соз­дают проблемы в развитии четкой человекоцентрированной идентичности. Терапевт без достаточно сильного профессио­нального Я, не обученный основам человекоцентрированной теории и философии, не поддерживаемый ощущением успе­ха и профессионального удовлетворения в терапевтической работе с клиентами, не может защитить свою профессио­нальную идентичность от влияния этих сил.

Эти проблемы имеют особенное значение для начи­нающих терапевтов. В случае терапевтической неудачи или беспомощности в терапевтической ситуации именно они становятся особенно уязвимыми для прямых или косвенных нападок на человекоцентрированный подход приверженцев других видов терапии и поддаются искушению использовать манипулятивные и директивные техники, не совмести­мые с человекоцентрированными ценностями. Начинающие терапевты часто страдают от отсутствия внешней эффект­ности и показного блеска даже в том случае, если проделан­ная ими терапевтическая работа хороша, поскольку челове­коцентрированный подход со стороны не предлагает им ни контролирующих техник, позволяющих демонстрировать им свою психологическую силу, ни развернутых теоретиче­ских выкладок, с помощью которых они могли бы очаровать других.

Давайте кратко, но более детально рассмотрим внут­ренние процессы, порождающие проблемы с идентичностью. И человекоцентрированный подход, и человекоцентрированные обучающие программы могут привлекать людей, не уверенных в себе и тем самым очень слабо защищенных от осуждения и неодобрения извне. Необходимость адапта­ции и конкуренции на психорынке не столько подвергает испытанию, сколько усиливает этот недостаток. Тот, кто осуж­дает (его коллега), обретает влияние и парадоксальным образом приобретает уважение и воспринимается всерьез. Беззащитный начинающий психотерапевт рассматривает такое осуждение как окончательный приговор. Интроекция этой внешней и негативной оценки быстро приводит к при­нятию терапевтом более эклектичной установки.

Такой результат соответствует основной тенденции раз­вития психорынка и поддерживает ее. Нарастающая безза­щитность терапевта обусловлена также особым ощущением, возникающим еще в процессе обучения. Это ощущение сводится к следующему: человекоцентрированный подход не производит эффектного и броского впечатления, посколь­ку не использует техники, показывающими могущество те­рапевта, его способность оказывать сильное влияние и четко контролировать психотерапевтический процесс. Нет в этом подходе и магического набора терминов, позволяющего при­крыть неудачи.

Единственное, чем человекоцентрированный терапевт в случае успешной терапии может поразить других — это его клиент. Прогресс клиента выглядит потрясающим, в то время как усилия терапевта кажутся незначительными. В хорошей терапии динамика, демонстрируемая клиентом, заслоняет собой терапевта, в особенности для посторонних наблюдате­лей. Этот феномен становится очевидным, когда вы читаете отзывы о терапевтических сессиях, на которых клиент стано­вится все более и более открытым и разнообразным в своих проявлениях. Не углубляясь в суть происходящего, всегда можно сказать: «Просто с этим клиентом на самом деле легко, он ведь словно открытая книга». Вероятность того, что тот же самый клиент будет демонстрировать и развивать защитные механизмы, общаясь с директивным и менее сензитивным терапевтом, ведущим процесс в совершенно другом направле­нии, не берется в расчет, и таким образом явно преуменьшается компетентность человекоцентрированного терапевта.

Итак, в данной главе мы рассмотрели следующие компо­ненты проблемы профессиональной идентичности человекоцентрированных терапевтов:

1. Несбалансированное принятие противоречия меж­ду антидогматизмом и свободой, с одной стороны, и приверженностью базисным человекоцентрированным принципам - с другой, приводит к теоретической и практической дезориентированности человекоцентрированных терапевтов.

2. Динамика психорынка и экономический контекст су­ществования профессии психотерапевта поддержива­ют тенденции инструментализма и технологизма, структурированности и лидерства и вынуждают человекоцентрированных терапевтов принимать эти тенденции.

3. Неуверенность в себе терапевтов, которые только про­ходят обучение, и отсутствие уверенности в эффектив­ности собственного подхода у некоторых опытных терапевтов делают их уязвимыми и открытыми ко всем тем внешним влияниям, которые явно не совместимы с ценностями, отличающими человекоцентрирован­ный подход.

4. Наконец, из-за того, что человекоцентрированная терапия нуждается в принимающем, сензитивном и недирективном терапевте, следующим за клиентом и верящим в его ресурсы, она не предлагает впечат­ляющие техники, которые льстили бы терапевту и де­лали бы очевидным его влияние на клиента. Прак­тикующие терапевты нередко страдают от отсутствия видимого и впечатляющего блеска в своей работе, и это обстоятельство делает их более уязвимыми.

Взаимодействие всех этих компонентов способствует кризису идентичности у человекоцентрированных терапев­тов, склонных к эклектичному инструментализму.

Таким образом, представив свои размышления по поводу некоторых проблем развития идентичности у проходящих обучение и профессиональных человекоцентрированных терапевтов, я хотел бы закончить эту главу парадоксальным высказыванием. Полагаю, мы должны согласиться с тем, что ни одна терапевтическая школа никогда не достигнет истины, однако столь же верно и то, что еще в 1951 году ска­зал Роджерс: «Истина не возникнет из взаимных уступок различных научных школ» (Rogers, 1951, р. 8).

 

Литература

Cain, D. (1986), 'What does it mean to be "person-centred"?' Person-Centered Review, 1, 3, 251-56.

Farson, R. (1978), 'The technology of humanism', Journal of Huma­nistic Psychology, 18, 2, 5-35.

Rogers, C.R. (1951), Client-Centered Therapy: its current practice, implications, and theory. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers, C.R. (1957), 'The necessary and sufficient conditions of ther­apeutic personality change', journal of Consulting Psychology 21,95-103.

Rogers, C.R (1961), On Becoming a Person. Boston: Houghton Mif­flin.

Rogers, C.R. (1980), A Way of Being. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers, C.R (1986), 'Reflecting of feelings', Person-Centered Review, 1,4,375-77.

Rogers, C.R (1987), 'Comments on the issue of equality in psychothe­rapy', Journal of Humanistic Psychology, 27, 1, 38-40.

Rowan, J. (1987), 'Nine humanistic heresies', Journal of Humanistic Psychology, 27, 2, 141-47.