Основные смысловые линии феноменологии Э. Гуссерля

Прежде всего, мы должны остановиться на таком ключевом понятии феноменологической философии как «феномен», в переводе с греческого («файноменон») - сам себя показывающий, являющийся. Феномен – это данность вещи в сознании, феноменология же есть описание этих данностей, причем речь идет о таком описании, в котором воздерживаются от любых гипотез, связывающих феномен как с бытием, им выраженном, так и с сознанием, выразившем его. Таким образом, феномен ничто иное как чистая данность, элементарная очевидность, с которой должна начинать философия. Не нужно исходить из кусочка воска для того, чтобы создать философию протяженной субстанции, как это делает Декарт, или философию пространства, a priori выстраивающую нашу чувственность, как это делает Кант. Нужно предоставить, без всяких предпосылок, кусочек воска самому себе и описать его так, как он себя дает. Иначе говоря, нельзя подставлять вместо чистой данности некий физикалистский объект (результат интерпретации физической науки), который для сознания уже не есть «сама вещь». Также психологические характеристики образа вещи, осуществляемые на языке психологии, уводят нас от ее самоданности. Отсюда знаменитый лозунг феноменологии Гуссерля: «назад к самим вещам». В нем выражено новое требование к объективности, ставшее актуальным в условиях проблематизации оснований классической науки и соответствующих ей построений классической метафизики, а также распространением на этом фоне установок субъективизма, психологизма и иррационализма. В целом же, феноменологические поиски шли в русле формирования в европейской культуре нового типа рациональности.

Из сказанного ясно, что становление феноменологии не могло обойтись без критики как классического платонизма, субъективизма, натурализма и эмпиризма, так и современных Гуссерлю субъективистско-иррационалистических, психологистских и позитивистских философских установок. Классический платонизм, с точки зрения Гуссерля, субстантивирует сущности, отделяя их от вещей и их явленности сознанию. Ошибка же натурализма в том, что он постулирует реальную данность вещей до их данности сознанию. В свою очередь, субъективизм и эмпиризм некритически используют в своих построениях субъективно-исторические характеристики познавательного процесса. Что же касается современного Гуссерлю психологизма, то он отождествляет психологический и гносеологический субъекты познания. Позитивистский эмпиризм не различает эмпирический факт данности вещи и ее данность в сознании. Не устраивают Гуссерля и любые разновидности нового иррационализма, поскольку в них вопрос об объективности познавательного процесса вообще снимается.

Движение к сущности как выражение возможности объективного знания не отменяется в гуссерлевском подходе, а мыслится по-новому. Сущность объекта конституируется инвариантой, которая остается тождественной во всех вариациях субъективных образов вещи. Сущность есть только то, в чем «сама вещь» мне раскрывается в неком первичном дарении, переживаемом как безусловная очевидность. И здесь представление о сущности уклоняется от платоновского реализма идей, постулирующего автономное существование сущностей. Но это и не возращение к эмпиризму, который движение к самим вещам связывал с их непосредственной представленностью в опыте как единственном источнике истины, забывая о том, что этот постулат должен быть сам подвергнут доказательству опытом. И если поставить такую задачу, то потребуется критически переосмыслить и понятие опыта.

Здесь перечислены основные сюжеты и линии критики, которые занимают значительную часть «Логических исследований». Постепенно в этой работе, а потом и в наброске «Философия как строгая наука» вырастают контуры нового философского проекта, развернутого в работе «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии».

Задача, которую ставит Гуссерль перед феноменологией, и, лежащем в ее основе, феноменологическим методом, состоит в том, чтобы опереться в познании вещей и человеческой субъективности на очевидности дорефлексивного, допредикативного характера, лежащих в основе как науки, так и любых идеологических построений (религиозных учений, моральных доктрин, эстетических и политических теорий). Выход к этим очевидностям предполагает разработку целого ряда процедур, важнейшей из которых является «феноменологическая редукция» (лат. reducere – приводить обратно, возвращать).

Редукционистская процедура, по Гуссерлю, предполагает осуществление трех шагов. Первый связан с вынесением за скобки любых суждений о предметах внешнего мира (операция «эпохе»), которая аналогична известному еще со времен древнегреческой философии правилу адоксии (воздержанию от суждений), что обеспечивает переход к феноменам как данностям сознания. По сути дела, это есть отказ от «естественной установки» обыденного сознания, в котором всегда встроено постулирование внешнего по отношению к нему мира. Сведение к феноменам, иначе говоря, феноменологическая редукция, вводит нас в поле индивидуального сознания как потока феноменов, отличного от каузальных (от лат. causa – причина) связей природных процессов. Проделанная операция означает, во-первых, что вещь никогда не дана как некий абсолют, а всегда феноменально, т.е. с определенной конкретной стороны и в актуальном переживании сознания, а также в горизонте иных своих возможных сторон в потенциальном опыте восприятия. Во-вторых, здесь фиксируется особая, отличная от природной, специфика сознания. Тем самым задаются ориентиры для феноменологических оснований психологического знания или, по определению Гуссерля, феноменологической психологии.

Второй шаг редукционистской процедуры – эйдетическая редукция или сведение к эйдосам, чистым формам, идеям. Эйдосы (греч. еidos – форма, образ, сущность) – это чистые сущности, понятые как динамический инвариант потока актуальной и потенциальной данности феноменов. Выход к сущностям фундирует несовершенство, случайность феноменальной данности вещи интуицией ее первичного дарения в качестве существующей. Кроме того, Гуссерль раскрывает эйдетическую, сущностную архитектонику сознания, в которой соотносятся: 1) сущности материальные, задающие основания естественнонаучного знания; 2) сущности региональные (культурный объект), определяющие горизонты социально-гуманитарных наук и идеологий; 3) сущность объекта вообще как область формальной онтологии, предмет собственно философского исследования. Следует отметить, что речь в данном случае идет не о линейной иерархии, а о множественности взаимопроникновений и пересечений. Поле чистых сущностей (эйдосов) и их архитектоника имманентна (внутренне присуща) психическим актам, но не сводима к ним. Иначе говоря, феноменология призвана преодолеть и субъективистско-психологические установки. Решение этой задачи обеспечивается следующим шагом редукции.

Трансцендентальная (от лат. transcendentalis – выходящий за пределы) редукция – это третий шаг редукционистской процедуры, с помощью которого за скобки выводится вся психологическая жизнь сознания. Таким образом, достигается «чистое эго»,трансцендентальное сознание как абсолютный субъект процедуры редукции в целом и сфера исследования собственно феноменологической философии. Если вещь не может быть абсолютным объектом, то «эго» («чистое Я») абсолютно в том смысле, что оно есть самоданность сознания. Говоря иначе, переживание данности любого переживания есть одновременно и принцип существования сознания вообще, фиксируемый в философии через понятия абсолютного субъекта или трансцендентального сознания. По Гуссерлю, трансцендентальное сознание есть исходная очевидность, которая не сводима ни к платоновской иерархии идей, ни к особой непротяженной, духовной субстанции, как у Декарта. Абсолютная самоданность сознания или трансцендентальное сознание разворачивается вдинамической коррелятивной структуре различения и связи «Я» и «мира», то есть инстанции свободы как предпосылки конструирования смыслов и предметной структуры мировой данности.

Фундаментальной характеристикой таким образом осмысленного сознания является«интенциональность» (от лат.intentio – стремление). Сознание есть всегда «сознание о…», оно всегда чем-то захвачено, всегда направлено на нечто иное по отношению к нему. Акт полагания этого иного как предметной структуры Гуссерль называет «ноэзисом», а само предметное содержание –«ноэмой». Мир является нам через чистую направленность на что-то сознания. Мы не постулируем мир до того, как он дан. Мы не постулируем вещь до того, как она дана в сознании. Но в самом сознании мы обнаруживаем этот вектор, эту направленность, которая как бы указывает нам на это нечто, данное через сознание. Через акт его направленности. Мир тогда есть ничто иное как смена ноэтических фаз, организуемых сущностно, эйдетически в смыслопорождающих актах сознания. Ноэма в качестве сущностного инварианта в каждом ноэтическом акте представлена двояко: как актуальное поле, высвеченное данным актом, и как другие потенциальные переживания предмета – горизонт, являющийся условием любой актуальности.

Исходя из программы феноменологической редукции, Гуссерль пересматривает проблему объективности. Отношение сознание–объект не является отношением двух внешних и независимых реальностей. Если объект есть данность феноменов в сознании, то сознание есть то, что раскрывается в переживании этих феноменов. В этой связи истина не может определяться как простое соответствие мысли объекту, поскольку в этом случае всякая мысль и всякий объект определялись бы внешним образом, а не в их коррелятивном соотношении, на чем настаивает феноменология. Следуя этим установкам, истина может быть определена только как переживаемый опыт истины, т. е. очевидность. Переживание истины как очевидности не есть некое чувство, оно есть исходный модус интенциональности, когда непосредственно дается сама вещь, дается непосредственно сознанию через исполненную интуицию. Объективное в опыте переживания истины – это момент возобновляемости и повторяемости, уточнения и превосхождения, объективное в субъективном, т.е. «интерсубъективное», присущее любому конкретному субъекту. Понятие интерсубъективности как обозначения связи с другими «Я» тщательно разрабатывается Гуссерлем в «Картезианских размышлениях», дабы исключить обвинения феноменологии в идеализме и солипсизме (признание единственной реальностью индивидуального сознания).

В статье «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» принцип интерсубъективности противопоставляется классическому «объективизму». Суть кризиса европейской науки и культуры Гуссерль видит в традиционном для классической метафизики и классической науки понимании объективности знания. Они исходят в своих построениях из возможности некой полной, исчерпывающей, конечной объективности, причем, как правило, связывают ее с классической научной рациональностью. Эта позиция «объективизма» не принимает во внимание, во-первых, тот факт, что любая объективность подлежит пересмотру, а, во-вторых, наличие иных, вненаучных форм объективности. Например, если видимое движение солнца по небосклону наука называет видимостью объективно установленного процесса вращения Земли вокруг Солнца, то это отнюдь не отменяет непосредственной достоверности и жизненной значимости факта данности нашему сознанию движущегося по небосклону солнца. Более того, эта достоверность показывает нечто фундаментальное относительно нашего расположения в мире, то есть открывает для нас мир как «наш мир». И здесь мы подошли еще к одному важному для феноменологии Гуссерля понятию – «жизненный мир».

Понятие «жизненного мира» расширяет рамки трансцендентальной феноменологии, вводя в нее историко-культурное измерение. Жизненный мир представляет собой сферу дорефлексивных фундаментальных очевидностей обыденного сознания, коренящихся в практической деятельности и являющихся неустранимой предпосылкой научного знания. Это мир, в котором конституируется «воспринимаемость вещей», первичный пассивный синтез, предшествующий любой разновидности знания. Жизненный мир, по Гуссерлю, обладает следующими наиболее важными чертами: 1) он субъективен, т.е. дан человеку в контексте и образе практики; 2) является основанием всех научных идеализаций;3) культурно-историчен;4) относителен;5) обладает доопытными структурными характеристиками – инвариантами;6) как первичное проблемное поле не поддается «тематизации» ни естественной человеческой исследовательской установкой, ни объективистской установкой науки.

Учение о жизненном мире появляется в поздних работах Гуссерля и существенно корректирует трансценденталистские установки первоначального варианта феноменологии. В контексте этой коррективы критика Гуссерля Хайдеггером, которую последний осуществил еще в 20-х годах, вполне оправданна. Хайдеггер увидел в построениях Гуссерля непреодоленный гносеологизм. Познающему сознанию предшествует момент его присутствия, расположенности в мире, т.е. бытийствующее сознание. А такой поворот неизбежно приводит нас к теме человека или, точнее, к способу человеческого существования, его бытийной определенности, в конечном счете, к проблеме бытия вообще. Только на этом пути, как полагал ученик Гуссерля, возможен действительный поворот к вещам, провозглашенный феноменологией. Пример Хайдеггера показателен в том смысле, что феноменологический подход позволяет не только критически переосмыслить традиционную метафизику, не только дает новый интеллектуальный инструментарий для анализа сознания, но и ориентирует на поиски новых способов решения онтологических проблем в философии, а также онтологических обоснований в естественных и, особенно, в гуманитарных науках. В этой связи, разработка региональных онтологий в современной философии является одним из важнейших секторов философского знания.

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Каковы основные этапы становления феноменологической философии?
2. Дайте определения ключевых понятий феноменологии Э. Гуссерля.
3. Прочитав в приложении к пособию текст Гуссерля, ответьте на вопросы к нему.

 

ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ:

1. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М., 1999. С.

19-136.

2. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Вопросы

философии. 1997, № 4.

3. Гуссерль Э. Феноменология (Статья для энциклопедии “Британика”) // Логос. 1991, №1.

4. Лиотар Ж-Ф. Феноменология. С-Пб., 2001. С. 5-47.

5. Мотрошилова Н.В. «Картезианские медитации» Гуссерля и «Картезианские размышления»

Мамардашвили (двуединый путь к трасцендентальному ego) //Встреча с Декартом.

Философские чтения, посвященные М.К. Мамардашвили. 1994. М., 1996. С.36-50.

6. Мотрошилова Н.В. Идеи Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. М., 2003. С.

587-600.

7. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля. Томск, 1999.

8. Херрманн Ф. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. Минск, 2000. С. 9-73.